Помнит старое пианино на своих клавишах узловатые пальцы
И хриплый голос, похожий на карканье. Помнит в полумраке лица,
Смотрящие на согбенного человека в мятой шляпе и пиджаке,
Вещающего им о мире без гарантий, будто на незнакомом языке.
Человек выплевывает грейпфрутовую луну на небо
И под светом уличного фонаря
Танцует польку. Потом прощается и падает замертво,
А о нем люди разное говорят.
Кто-то рассказывает, что человек этот жил в цирке,
Был грустным клоуном, а потом ему надоело.
А кто-то говорит, что он обитал в параллельном мирке –
Работал плотником, двери, рамы, мебель делал.
Были слухи и о том, что он бездомный –
Тень в парадных, что от лампочек остается.
Он и демоном порочным был из ада,
И пришельцем, и несчастным сыном солнца.
Каждый вечер он всегда появляется вновь,
Садится за старое пианино.
По клавишам льется, струится темная кровь,
А человек играет, выгнув спину,
И карканьем ведет по узким улицам,
По барам, придорожным забегаловкам.
Он свою жизнь показывает лицам,
Что потерялись где-то там –
Где лестница на небо и под землю эскалатор,
Где быт важнее жизни, а сон важнее мысли.
По клавишам стучит и отворяет створки врат
Чтоб за предел прикаянные абсолютом вышли.