Все события и персонажи вымышлены, любое сходство с реальностью является совпадением.
У меня есть друг, о котором так часто мечтают люди на стенах социальных сетей: он забирает меня вечером из дверей моей квартиры и катает на машине по городу всю ночь, ведя занимательные психологические беседы - по долгу нашего образования, периодически останавливается у ночных кафе, приносит мне кофе и поесть. Он возится со мной, как с ребёнком, потерявшемся на улице, кутает в тёплую куртку и радуется, если я улыбаюсь. Держит меня за руку так крепко, что будь подо мной пропасть - не свалилась бы, и ничего не просит взамен, кроме искренности и прямоты. Сложнейшая просьба, если подумать, но это, как по мне, самое великое, что одно человеческое существо способно дать другому: не кривить душой. Он старше меня на пять лет, по моим ощущениям - на целую жизнь. Просто друг. Именно в его машине я научилась открываться, выговариваться, распахивать в своём сознании двери настежь, из-под которых уже давно сквозило, не на хватало смелости заглянуть за них; тонкая полоска света внизу манила к себе, какие-то двери открывались со скрипом, какие-то непринужденно и легко, и за каждой я встречала себя: живую, настоящую, жестокую и мягкую, но обязательно честную перед самой собой, раздетую до самого дна души.
Такие открытия страшны, особенно, если дело касается твоего отношения к людям, к собственной жизни, но увы, они того стоят: спиртное покрепче, скорость повыше и пару ночей спустя в голове моей появлялся весенний ветер, приносящий пепел истлевшей памяти, которая больше не обжигала внутренности, не взывала к рвотному рефлексу от каждого слишком тесного касания с реальностью, а ложилась пылью на мои ладони и улетала прочь. Я училась дышать и чувствовать себя частью огромного таинственного мира, где - теперь я знаю это точно - на каждом углу скрывается чудо, надо только позволить ему произойти.
Мой друг, он сильный и надёжный. Он читает меня как открытую книгу, и всё равно находит интересной. "Ты моё исключение" - говорит он мне тихо, и я верю ему больше, чем себе: в его словах нельзя сомневаться, каждое им прожито и возведено в действие, насколько бы трудным не оказывалось осуществление. Он с лёгкостью делает невозможное и предугадывает всё, что мне может потребоваться, начиная от вида спиртного на текущую ночь, заканчивая татуировкой, которую я хотела бы сделать в следующем месяце. "Ты дьявол" - говорю ему, сладко потягиваясь на пассажирском сидении, - "Люди такими не бывают". Его глаза вспыхивают от улыбки и я кожей чувствую, как ему приятно.
Наша честность взаимна. Он плакал в моих объятиях, доставал на божий свет остроугольные камни его истории, бережно протягивая их мне на рассмотрение, и я помню каждый. Мы обменивались мнениями, как рукопожатием: просто, без стеснений и осуждений друг друга. Скоро и в его голове появился ветер, от которого меня просквозило, но он исправил и это. Мы чинили друг друга, как заправские автомеханики моторы, отлаживали работу мыслей, ощущений, чувств... Я люблю воду, он её боится, но он шёл по краю, чтобы я любовалась отражением городских окраин на глади воды, а ценой страха подарить пару минут удовольствия - это ли не проявление величия человека? Преодолеть себя ради другого - это ли не подвиг?
Два одиночества с распахнутой душой и съехавшей крышей. Он ведёт машину куда-то в ночь, я лежу на его плече и мучаю радиоприёмник. Его машина самое надёжное место во вселенной, здесь не нужны ремни безопасности и рефлекторные поглядывания по сторонам, только полное подчинение течению жизни, без раздумий о том, что получится дальше: оно разберётся само, без нашего вмешательства.
Первый раз я села к нему в салон уже за полночь, к случайному знакомому; отчаявшаяся, не сумевшая самостоятельно свести счёты с жизнью и возлагала большие надежды на парня, написавшего мне пару часов назад: эта его странная мания вытащить меня из дома в ночь обещала, что домой я больше не вернусь. Домой, в свой личный неизбежный ад, где даже стены казались мне осуждающими и бесконечными. Он посмотрел на меня и всё понял. Сгрёб в охапку и увёз подальше от всех моих переживаний, мучений и обид. В ту ночь меня не стало - меня слабой, поверженной, заблудившейся в бесконечных спорах со своими демонами и воспоминаниями. Он открылся мне так, как не делал до этого никто из живущих, попутно выворачивая меня наизнанку, вытряхивая из меня всё, что могло мешать.
- Ты такая же, как я - комментировал он, - ты хочешь близости, но слишком хорошо знаешь людей и видишь, что они из себя представляют. Ты тянешься к ним, заранее зная, что будет дальше. Всё, что тебе остаётся - копаться в их воспалённой психике, выискивая изломы, решая загадки, испытывая в действии очередной способ манипуляции, чтобы хоть как-то оправдать своё общение с ними. Ты не выносишь закрытости и лжи, тебе как воздух нужна их честность, их готовность подставить свою голову под твои исследования, и я знаю, какова плата: ты не можешь помочь всем, и тебя это убивает.
В первую ночь мы знали друг о друге всё, в следующую стали похожи, а на третью - родными. Три ночи моя рука лежала в его руке и всего три ночи всё перевернули: и для него, и для меня.
Если ты хочешь любить - ты будешь любить, раскладывая этот едкий глагол на многие составные: заботиться, оберегать, помогать, понимать, подстраиваться. Будь ты хоть самим чёртом, тебя будут любить. Если ты не готов к этому, ты будешь юлить, сомневаться, устраивать вечные качели из претензий и похвалы, пока твой партнёр не сойдёт с ума, ожидая, чего ты всё-таки хочешь. Если ты хочешь чего-то добиться - ты добьёшься, потому что поймёшь, что не существует слов "не могу", есть только твоя лень и недостаток смекалки. Если ты хочешь изменить что-то в этом мире, то изменишь непременно, потому что однажды наступит утро, в котором ты обнаружишь себя запертым в клетке, а бежать будет некуда - только менять условия.
"Я не люблю шахматы" - сказала я ему в первую ночь.
"Почему?" - оживился он.
"Потому что там всё можно просчитать. Это неинтересно, я проверяла".
"А что тогда интересно?"
"То, что находится в голове".
Он ухмыльнулся и подарил мне тот самый взгляд, полный осознания того, что его раскусили.
"Поняла всё-таки, что люди для меня это пешки? Или даже марионетки, а я просто дёргаю за ниточки?"
Я кивнула. Он помедлил с вопросом.
"Но ты находишься в моей машине. Ты понимаешь, с кем ты сейчас?"
"Иначе я к тебе не вышла бы."
Он разозлился.
"Ты должна меня бояться! Ты не боишься. Ты либо очень глупа, либо..."
Он осёкся, вопросительно на меня посмотрел.
"Либо. Мне нечего терять. Вот она я, в твоей машине. И всё понимаю".
Машина наматывала километры, мы с ним то спорили, то смеялись. Под утро он, принеся мне очередной кофе, произнёс:
"Я не смогу залезть в твои мысли. У меня на это уйдут месяцы, может, годы. Мне ни с кем не было так легко и интересно. Спасибо".
Пожалуй, это была вторая самая прекрасная вещь в жизни, которую я испытала, после его честности, разумеется. Я не умею спать одна, но в то утро, когда он вернул меня домой живую и невредимую, я спала, как ребёнок. Такая прекрасная дружба, которая жива, покуда обоим интересно. Как и любая другая дружба, конечно, но в моём случае на карту поставлено всё - то самое всё, которое он подарил мне. Я как новая игрушка с загадочным механизмом, но когда-нибудь, пусть даже очень не скоро, меня разберут по винтикам и изучать станет нечего. Но это то немногое, что меня завораживает.
На следующий день, как только наступил вечер, мы встретились. И на следующий... Нырнуть в глубину другого человека, дотронуться до дна и, заразившись кисейной болезнью, медленно всплыть на поверхность, попутно захлёбывыаясь подробностями, путаясь в тине. Игра стоит свеч. Всё равно кто-нибудь когда-нибудь устанет находится рядом, соберёт свои вещи и свалит из моей жизни, оставляя горькое послевкусие и сухие цитаты совместного проживания, не понимая толком, кем мы были друг для друга, а здесь - это другое. Настоящее, неприкрытое, на грани отчаяния и безумного желания жить, что-то настолько глобальное и не поддающееся описанию, что за это можно - и нужно - отдавать всё.
"Я сделал их своими руками" - протягивает мне потрясающей красоты серьги. - "Этот треугольник - древний оберег. Хочу, чтобы с тобой всё было в порядке".
Надеваю подарок, он радуется, благодарит.
Моё дыхание такое лёгкое, что не потревожит и пёрышка, а сердце стучит спокойно и уверенно, не сбиваясь с ритма, как раньше. Кладу голову на его плечо, выбираю музыку.
"В следующий раз сделаю тебе серебряные, ты же любишь серебро, верно?"
Улыбаюсь, закрываю глаза, чувствую, как он целует меня в макушку и жмурюсь от удовольствия. Если бы мы оба ещё верили в нормальные отношения и были бы способны на них, наверное, всё было бы банально и просто. Но в нашем случае это дружба, которая выше всяких отношений с романтикой, розовыми соплями и планами на будущее. Я вижу его, он видит меня, как есть, как сквозь стекло, и нет ничего прекраснее этого.
Вот так, два искалеченных человека встретились: одна не хотела жить, другой находился за гранью добра и зла, а в итоге они взялись за руки и поменяли своё мнение. Он забрал меня истлевшей, прогоревшей дотла, а вернул полной вдохновения и решимости. Началась новая рабочая неделя, я вернулась в прежний мир и удивляюсь, что мне делать теперь с остатками ненужного прошлого, оно казалось таким важным, и теперь обесценено в ноль. Разве оно что-то значило для меня? Верится с трудом. Странные люди, странные мои надежды на них, как и события - странные и бессмысленные. И только в голове крутятся его слова: "Ты моё исключение. Никогда не забывай, насколько ты особенная и на что ты способна".