Через год после шумной, на две деревни свадьбы, в семье тракториста и доярки родилась зеленоглазая девчушка. Назвали дочь Антониной, в честь бабки по отцовской линии. Девчонка росла смышленой и хваткой. В пять лет бегло читала и считала до сотни. В шесть по дому проворила, да огород пропалывала. Ну, а в семь в школу пошла, что в соседнем селе. После первого дня обучения вернулась Антонина домой в истрепанной форме, зареванная и с приличным кровоподтеком в пол лица. И все от того, что по просьбе учительницы, как и все предыдущие первоклашки, громко и с расстановкой произнесла свое имя, весомо сдобрив информацию фамилией и местом проживания:
- Тоня Хирова из деревни Суково!- отрапортовала девчушка, отбрасывая за спину рыжие жидкие косицы с пышным ворохом капронового великолепия.
Первоклассники на мгновение оцепенели, а потом весь класс зашелся в смехе от оскорбительного и пошлого глумления над фамилией малышки. Покраснели милые мордашки девочек, покрылись бисеринками пота перекошенные мальчишечьи лица. Заразной ветрянкой скосило неуправляемое веселье мужскую половину первоклашек. Дикое зло рикошетило от парты к парте, оно расцвечивалось омерзительными кличками, придуманными на ходу. Каждый бедокур пытался внести свою лепту в общее творчество, и чем оскорбительней звучала фамилия девочки, тем громче звенело шальное зверство семилетнего зла. Уставшие от смеха ученики, в исступлении хлопали крышками парт и корчили гримасы Антонине, продолжавшей стоять столбом.
Оглушенная ором и грохотом, плюхнулась девчонка за парту, обхватила голову руками и зарыдала. Горько, в голос, отказываясь принимать причину дикого буйства одноклассников.
Молоденькая учительница, вчерашняя студентка, оцепенела от бессилия перед маленькими извергами. Ее крик бесцветно потерялся в необузданном хоре расходившегося класса. Юный педагог чувствовала, как бесследно тонет в зыбучих песках осознанного детского зла ее прежняя готовность нести доброе и разумное в души, переставшие быть нежными уже в отрочестве.
А после школы, получила Антонина первую прививку от детского презрения. Унизительную, циничную, безжалостную, с рукоприкладством. Опрокинутая в придорожную пыль, видела бедняжка только блестящие мыски новых башмаков. Башмаки эти, с тяжелыми подошвами пинали поверженную девчонку, не вписавшуюся в заданные координаты привычных фамилий. Опоясывающая рвота скрутила лежащую в пыли Антонину от вида смрадной желтоватой струйки, льющейся на некогда белый фартук. Надрывая девчоночью душу непристойными позами, хохотали будущие защитники отечества, безжалостно коверкая фамилию на дурной лад: «Тоня Херова из деревни Суково!»
Успокаивая дочку, отец с матерью не могли взять в толк, чем же плоха их фамилия, чем она возмутила одноклассников Тони. Ведь такая фамилия у половины Сукова. Дед с такой знатной фамилией в дивизии самого Чапая воевал, бабка партизанила, а он, отец, по всем показателям самый первый в совхозе. Скорее всего, дочка чего-то не поняла и зря обиделась на мальчишек. Ну, а драки, дело привычное. Драки в деревне преступлением не считаются. Подсохнут ТОнюшкины слезы, притерпится девчушка к школьным порядкам и с одноклассниками обязательно помирится. А то, ишь чего удумала! Буковку в фамилии поменять! Это такую-то именитую фамилию уродовать! Нет, не дело поганить светлую память дедов, да прадедов. Негоже это, не по-людски.
Не притерпелась Антонина к оскорблениям, да зуботычинам. Замкнулась в себе, сторонясь сверстников. Ощетинилась бедняжка ежовыми иголками от душевного увечья, проклиная фамильное бремя. Мечтала Антонина побыстрей получить паспорт с исправленной фамилией и уехать подальше от мучителей, подальше от непонятливых родителей, подальше от прилепившегося намертво, позорного клейма.
А как пришла пора долгожданного совершеннолетия, бросилась Антонина в ноги самому главному начальнику. Залила слезами горючими пол паспортного стола и вымолила разрешение поправить вторую буковку в ненавистной фамилии. Избавившаяся от оскорбительного фамильного привкуса, счастливая и враз похорошевшая Антонина, уехала из родной деревни, оставив за порогом родительского дома память об исковерканном детстве. Привез автобус рейсовый зеленоглазку на ткацкую фабрику, где и началась взрослая жизнь новоиспеченной Харовой Тони.
- « -
Светлое чувство, именуемое любовью, упало нечаянно на Тонину новую блузку рваным куском антрекота в коричневой подливе. Резиноподобный кулинарный изыск фабричной столовой, слетевший с вилки едока соседнего столика, благополучно приземлился на Тонин наряд. Сорвавшийся поход на концерт, загубленная обновка, выброшенная на ветер квартальная премия, выплеснулись обидой на девичьи щеки заревом румянца. Огорошенная неловкой ситуацией, ожидая со страхом оскорбительного смеха жующих работяг, боялась Антонина подняться с места и выставить свой позор на обозрение. Так и сидела девушка застывшим истуканом, вперив взор в изрезанную клеенку стола. Ватные ноги отказывались вынести Антонину из обеденного зала, а трясущиеся девичьи руки непроизвольно размалывали бумажные салфетки в комковатую пыль. Спина одеревенела и приросла к спинке стула. Слезы, беззвучно срываясь с пунцовых щек, стекали на розовый шелк блузки, пропитывая соленой влагой нелепое пятно.
Чуть позже, набравшись смелости, Антонина подняла глаза на противоположный стол и увязла в медовой патоке незнакомых глаз. В этих глазах, потемневших от нечаянной вины, было столько сострадания, столько раскаяния за непроизвольное зло, что задохнулась девчонка от вихря доброты и желания незнакомца помочь ей. Уже в следующую секунду, янтарное тепло глаз незнакомца согрели девичьи плечи, а протянутая рука, сильная и предупредительная, помогла Тоне выйти на фабричный двор.
Закружила Антонину любовь, заарканила, запорошила нежной кипенью яблоневого цвета. Медовый взор возлюбленного расцвечивал житейское однообразие в цвета радужного спектра, а Тонино сердечко нечаянно растаяло от взаимного счастья. Лето пролетело одним днем, а к осени юной ткачихе были предложены ключи от юношеского сердца, в придачу к крепким, надежным рукам.
При подаче заявления в Загсе, поплохело ТОнюшке. В паспорте жениха, рукой искусного каллиграфа была выведена его причудливая фамилия: ПОЧЕШИХЕР. Дурнота подступила к горлу девушки, остановилось сердечко, покрылась испуганной испариной спина. Та мучительная безысходность, от которой бежала девушка из Сукова, вернулась к ней бумерангом, прочертив круг в три года жизни.
Жених понял состояние Тони, отступился. Правда, оговорился на прощание, что своя фамилия ему бесконечно дорога. Он не предаст память рода, изменив фамилию. С этой фамилией его отец чудом выжил в концлагере. С этой фамилией мать дождалась истерзанного мужа, вЫходила его и подарила сына, умерев в родах. С этой фамилией отец инвалид получал правительственную награду за трудовой подвиг. И он, несостоявшийся жених, непременно продлит свой род с той девушкой, которая сумеет оценить в человеке личность и душу, а не благозвучие его фамилии. Уже стоя в дверях, прошептал парень с горчинкой в голосе:
- Фамилию изменить несложно. Только это будет уже не фамилия, а кличка. А кличку дают несчастным людям без рода и племени, да и животным...-
Сердце девичье услужливо отсчитало удаляющиеся шаги любимого, нечаянно прихватившего с собой ее, Тонино нутро, изболевшееся, измученное, заблудившееся в сомнениях. Свое давнее решение исковеркать фамилию дедов, неожиданно обдало запоздалым жаром душу и вызвало прилив тошнотворной ненависти к себе. Подленький трюк в паспортном столе, подкрепленный плачем и слезами, воспринимался повзрослевшей Тоней изменой и предательством. Предательством по отношению к деду, вернувшемуся с гражданской войны с деревяшкой вместо левой ноги; предательством к бабке, лечившей раненых в партизанском отряде; предательством к отцу и матери, подарившими жизнь ей, Антонине. А все от того, что стерженек ее жизненный хлипким оказался, да и кишки тонковаты до прозрачности. Вот и не хватило духу отстоять святое право нести фамилию своего рода. Так и прожила последние три года с кличкой, как собачонка... А фамилию не выбирают. Ею новорожденного одаривает сама судьба.
Отревела Антонина ночку, а наутро собрав узел с пожитками, переехала к суженому, самому надежному, преданному и бесконечно любимому. Такими парнями не бросаются. С таким надежным мужиком всю жизнь пройдешь, не охнешь. Спиной крепкой прикроет, мускулистыми руками беду отведет, на быстрине в спасательный круг обернется, заставит уважать свою фамилию и весь свой род.
Когда сошли снега с полей, когда у завалинок зацвела мать-мачеха, родное Суково расцветилось криками «Горько!». В разгар веселья, раскрасневшаяся молодуха Атонина почувствовала странный толчок под сердцем. Напряглась, слегка испугавшись, а потом догадалась: крошечный Почешихер напористо и уверенно заявлял свои права на жизнь.
- " -
Просочилась жизнь сквозь годы, как мука через сито. Не задержался в родном Сукове юный Почешихер. Получив паспорт, первенец Антонины сразу же перебрался в райцентр, где удачно женился на зажиточной заводской поварихе. При регистрации брака, парень взял фамилию жены, став Антоном Хорошевским из города Солнцева. Младшие дочери тоже не засиделись в девках. Повыскакивали замуж в соседние деревни. Именитый род Почешихеров угас, о чем урожденная Хирова Тоня нисколечко не сожалела.