Семейные хроники. В шкуре «карася» 4
Продолжение. Начало:http://www.proza.ru/2017/04/18/1084
Во время потогонной муштровки в Экипаже, нам казалось, что вот придём на корабли и пойдёт совсем другая служба. На самом деле, первый месяц на корабле оказался гораздо тяжелее, чем даже первые дни в экипаже. Незнакомая обстановка, враждебное отношение со стороны окружающих, непонятные порядки и правила, на которые постоянно натыкаешься, получаешь замечания или язвительные советы, а то и обещания наряда вне очереди. Не принято, наступать на комингсы, на всякую медную фурнитуру на палубе, не принято садится на грибки, и люки, нельзя плевать за борт, нельзя браться руками за перекладины вертикальных трапов, попросту металлических лестниц и много других мелочей. Поначалу они представляются несущественными, просто придирками, со временем, однако, начинаешь понимать, что все эти мелочи выработаны поколениями, и все они имеют практический смысл. Когда на корабль поднимается посторонний, он сразу попадается на этих мелочах, с первого шага начинает "грешить". Эти мелкие нарушения морского этикета сразу бросаются в глаза бывалым матросам.
В 3-ем балтийском экипаже нас никто не учил правилам поведения на корабле, флотскому этикету. Первые недели пребывания на корабле моя флотская безграмотность постоянно ставила меня в неприятные ситуации, граничащие с наложением взыскания. Порой я не понимал суть замечания, но не показывал этого, ведь не будешь каждому объяснять в своё оправдание, что я не прошёл курс учебного отряда, где курсантам преподают специальные курсы, где изучают корабельный устав, что в экипаже флотом даже не пахнет, разве что форма одежды флотская. Потом я, конечно, расспрашивал старших карасей о своих ошибках и старался их больше не совершать.
Как-то в первые дни на корабле меня угораздило присесть на кнехт. Его полукруглая поверхность так соблазнительна, как пенёк в лесу, что я не смог устоять от соблазна. В первое же мгновения как мой тощий матросский зад коснулся шляпки кнехта, я подспудным чутьём понял, что совершил непозволительную оплошность, и вскочил, как с раскалённой сковородки, но было поздно. Окружающие смотрели на меня и дружно смеялись. Ну что здесь смешного? Ну сел на кнехт… Не принято садиться? Скажите, сделайте замечание, но причём тут веселье? Однако мои такие правильные мысли были вмиг спутаны лишь одной фразой, даже вопросом,- Ну что, мягко на лысине у боцмана? Оказывается, сесть на кнехт это всё равно, что сесть на голову боцмана, а какой боцман потерпит, что бы ему на голову «караси» садились.
Через пару недель службы на корабле я понемногу разобрался в «табеле о рангах» обитателей кубрика, выяснил их взаимоотношения и, главное, отношение ко мне. Стало понятно, что мой статус самый низкий в кубрике, как сегодня говорят - ниже плинтуса. Однако, положение моё ещё усугублялось тем, что я был один единственный в этом статусе. Это означало, что у меня не было в кубрике человека, с которым я мог бы общаться на равных.
Ну что же, один, так один. К тому времени я заметил, что на корабле в особом негласном почёте отличные специалисты, они пользуются уважением и матросов и офицеров, не смотря на отслуженный ими срок. И выглядят они как-то по-другому, спокойное достоинство их резко выделяет из окружающих. Кстати люди эти не чураются любой работы и выполняют её на совесть, не пытаются проехать за чужой счёт. Вот каким надлежит быть!
Значит, существует на корабле и другой табель о рангах, в котором учитывается не только срок службы. Именно в этом табеле о рангах я решил занять достойное место. Я должен овладеть специальностью корабельного электрика, досконально изучить энергетику корабля, да и сам корабль. Тем более, мне было по настоящему интересно осваивать это техническое чудо - военный корабль. При первой же возможности, я записался в библиотеку, которая к счастью располагалась напротив дислокации двадцать четвёртого дивизиона МПК в клубе береговой базы. Первое что я взял в библиотеке были книги «Теория корабля» и «Судовая энергетика». Это были учебники для ВУЗов. Порой техникумовской подготовки, а она была основательной, не всегда хватало для понимания тонкостей теории корабля, но главные азы и термины я усвоил неплохо. Энергетику судов я прочитал без заминок. Здесь техникумовских знаний было достаточно.
Положение «карася» в кубрике и на корабле, прямо скажем, незавидное во всех отношениях. Он ничего не знает, ничего не умеет, постоянно совершает ошибки, допускает оплошности, не может поддерживать рабочую форму одежды в безукоризненном состоянии. Над ним подшучивают, надсмехаются, разыгрывают, причём шутки и розыгрыши эти подчас принимают довольно жёсткие формы. Его заставляют работать сверх меры на различных работах общего характера, не имеющего ничего с его специальностью. В этом прессе принимают участие старшие возраста и порой молодому матросу непонятно от кого ожидать большего подвоха, от таких же, лишь на полгода старше карасей или от служащих по второму, третьему году. Конечно, вся обстановка вокруг новичка ущемляет его достоинство, унижает его и, как следствие, ломает его взгляды и принципы, порой озлобляет. Перетерпев с большим трудом полгода мытарств, такой повзрослевший «карась» ждёт не дождётся появления на корабле пополнения, что бы начать отдавать долги следующему поколению. Однако, следовало бы здесь сказать, что откровенных издевательств морального или физического характера на корабле не допускалось. И всё это рассматривалось, как воспитание, притирка новобранца к корабельной жизни, как тогда говорилось, чтобы он «понял службу».
О незавидном положении молодых матросов, только что прибывших на корабль, ходили слухи в экипаже. С круглыми глазами рассказывали о том, что на крейсерах имеются места, где молодые матросы вообще не должны появляться. Если всё-таки молодой матрос попадает в это место, то ему ставят метку - обрезают язычёк на рабочем ботинке. С этой меткой на ботинке повторно в таком месте лучше не появляться. Наказание последует жёсткое, например чистка матросского гальюна зубной щёткой. Так что в какой-то степени мы были готовы к жёсткому приёму на кораблях, но всё-таки была надежда на то, что мы – техники, окончили курсы младших командиров. Однако, первые недели на корабле показали, что «карась» на корабле есть «карась», пусть он даже до появления на корабле прошёл курс академии.
Первые дни на корабле, когда я ещё «карасём» по существу не был, находился в этаком квазикарасином состоянии, я застал последний период воспитания старших «карасей», моих предшественников. Их и дальше будут воспитывать, но формы процесса поменяются. Будет значительно меньше мелочных придирок, значительно реже будут применяться к ним крутые взыскания, наряды вне очереди. Я заметил, что из четверых старших «карасей» в кубрике двое уже практически не подвергаются гонениям, а двое других продолжают получать уроки флотской школы воспитания. Особенно часто попадает под горячую руку старших по званию и по сроку службы турбинист Виктор Барков. Я начал присматриваться к нему, пытаясь понять причину его постоянных проблем, ведь не подлежит сомнению, что и мне предстоит пройти через эти жернова. Что же я понял? Молодой турбинист почти каждое задание, сопровождает комментариями, пытается увильнуть от работы с помощью вопроса мол, а почему именно ему поручают какую-то работу. А работу выполняет нехотя, небрежно. Кому это может понравиться? Закономерным следствием такого поведения молодого матроса является недовольство старшин и постоянные замечания и взыскания.
Оказавшись один в недружественном окружении и разобравшись немного в премудростях корабельной службы, я наметил для себя принципы, которых решил придерживаться неукоснительно. Во-первых, нужно смириться с тем, что ты «карась», ведь ты и на самом деле есть «карась». Быть «карасём» неприятно, трудно и, порой, унизительно. Для морального облегчения своего «карасиного» положения на корабле можно представить умозрительно, что тебя пригласили, скажем, в некий театр, в котором играется постановка о флотской жизни. Пригласили и предложили сыграть роль молодого матроса, то бишь «карася». Раз ты играешь роль молодого матроса, а не старшины или даже командира корабля, ты на сцене должен вести себя свойственно этому персонажу. Ведь в театре бывают персонажи положительные и отрицательные, плохие и хорошие. Злодеев играют вполне добропорядочные по жизни актёры. Поэтому, раз досталась тебе роль молодого матроса – будь им, вживайся в роль и исполняй то, что свойственно молодому матросу, не ропщи.
Этот психологический приём, правда, в упрощённом варианте, у меня остался в памяти из далёкого детства. Первоклассником я должен был на утреннике, посвящённом тридцать восьмой годовщине Великой Октябрьской революции, прочитать стихотворение со сцены большого зала дома культуры. Стихотворение я выучил хорошо, но чем ближе становился день утренника, тем больше я волновался и переживал, сказать откровенно - трусил. А в день праздника с утра я вообще был сам не свой. Тогда отец научил меня такому приёму. Выходишь на сцену и представляешь себе, что в зале на тебя уставились не сотни голов, а просто перевёрнутые глиняные горшки, и декламируешь стихотворение как можно громче. Когда я, такой маленький, вышел на громадную, ярко освещённую сцену и посмотрел в переполненный зрителями зал, у меня от страха закружилась голова. Зал взорвался аплодисментами, которые меня нисколько не воодушевили, скорее напугали. В следующее мгновение в зале воцарилась тишина. И здесь я всё-таки вспомнил совет отца. Горшки, в зале горшки, горшки и только горшки, и я заорал, что было мочи:
"А время движется вперёд,
Всё краше год от года.
Страна советская цветёт,
Меняется природа."
И так все пять куплетов стихотворения под названием «Идём к коммунизму» с последней страницы букваря для взрослых, по которому я в пятилетнем возрасте выучился читать. Что мне тогда помогло преодолеть дрожь в ногах - отцовские воображаемые горшки или ещё больший страх опозориться пред честным народом - стёрто во времени. Прошли годы. Вновь я, как будто, на незнакомой сцене, зрителей не так много как на детском утреннике, но от их повадок бывает не по себе, а главное нельзя уйти, надо дённо и нощно играть далеко не самую лёгкую роль. Игнорировать окружающих, представляя их в виде горшков, было бы неверно. Значит, на сей раз надо самому претвориться незатейливым горшком. Так я начал играть роль классического "карася", благо, что это было нетрудным делом, ведь я им фактически и был.
Следующим принципом моей доморощенной доктрины стало освоить специальность лучше всех, изучить корабль так, как его знает мой командир отделения Сергей Пашков, как можно быстрее стать полноправным матросом, работающим по боевому номеру. И читать, читать каждую свободную минуту. Не с кем общаться ? Начал делать записи в общей тетради. Каковы бы по-юношески наивными не были мои попытки разложить всё по полочкам, они здорово помогли мне успешно и достойно преодолеть трудности первых месяцев службы на корабле. Помог ещё живой интерес к флоту, к кораблям, зародившийся после прочтения флотского романа «Капитальный ремонт», бестселлера Леонида Соболева, в 3-ем Балтийском флотском экипаже. Провидению было угодно, что бы эта книга попала в мои руки в самом начале моей флотской службы и, думается, вся служба прошла под невидимой благотворной сенью этой книги.