Третий класс
Третий класс будет учиться на втором этаже. Это здорово — подниматься по лестнице, как старшеклассники, на переменах гулять по широкому коридору...
В первую смену в том же классе учился десятый, совсем взрослые дяди-тёти, им даже форма не нужна. Парты им, наверное, маловаты, а третьеклассникам не всем удавалось писать сидя. Коля Мишин и Валя Борисова писали, стоя на сидении на коленях. Майе почти нормально, она на физкультуре из девочек первая.
На переменах дежурный учитель прохаживался по коридору, наблюдая за дисциплиной. «Зоя» не прохаживалась. Она стояла посередине, как памятник Сталину возле Дворца или немецкий офицер в кино где-нибудь на площади перед расстрелом советских партизан. Страшно! Вокруг неё не ходили, пробирались на носочках. Зато, если она отлучалась, коридор превращался в муравейник перед грозой. Теперь было страшно, что пятиклассники собьют с ног. Пусть уж лучше Зоя стоит.
Вера Сергеевна отправляла класс в коридор и на большой перемене в любое время года открывала большую верхнюю форточку — фрамугу. Для этого ей надо было вставать на широкий подоконник, едва доставала. А им надо быстрее в буфет, он на первом этаже, рядом с входной дверью, там всегда холодно. Если задержишься, можешь не успеть купить «подошву» — миндальную лепёшку. Конечно, останутся сосиски (котлеты) в тесте, пирожки с капустой и картошкой, но Майе есть не хочется — мама после музыкалки в столовую водила, а «подошва» — это лакомство.
В буфете всегда толчея, порядок только, если Зоя дежурит. Тогда даже бесшабашные пятиклассники цепенеют, как бандерлоги под взглядом Каа. Потом выстраивается очередь к «самовару» — бачку с кипячёной питьевой водой. У него внизу кран, как у самовара, на полу под ним поднос, чтоб вода не растекалась, а на крышке кружка, прикреплённая к ручке цепью. Вода иногда очень горячая. Но Майя никакую не пьёт — противная.
Зимой, когда вторая смена приходила в школу, кто-нибудь из старшеклассников возвращался с лыжами с урока физкультуры. Весной и осенью уроки физкультуры проходили в физзале, он внизу, у входа. Дверь туда всегда закрыта, оттуда слышны удары мяча об пол и звуки прыжков. Третьеклассникам хочется тоже там заниматься, но это только с пятого класса. А пока — в верхнем широком коридоре, где не очень-то поиграешь — шуметь нельзя, уроки идут.
Иногда по дороге в раздевалку удавалось заглянуть в физзал. Как же там интересно! На полу лежит огромный чёрный толстый матрас, на него прыгают через какую-то штуковину, счастливчики. «Ничего, ещё четвёртый класс, и мы тут будем прыгать» — Майе хочется вскарабкаться до потолка по толстенной верёвке в углу... но надо класс догонять, они уже спускаются по задней лестнице в подвал, в раздевалку. Там тепло, не то, что возле буфета.
Вера Сергеевна всегда провожает их в раздевалку, перед звонком с последнего урока или после следующей маленькой перемены, чтобы избежать столкновения с четвёртым, у них тоже четыре урока, двум классам в раздевалке тесно, а Анна Никитична своих не провожает.
Десятиклассники после своих шести уроков часто задерживались поболтать с Верой Сергеевной, вызывая ревность у третьеклашек: «Чего они к ней пристают?! Подумаешь, десятый!»
Иногда Вера Сергеевна уходила куда-то во время урока. Сажала тогда Майю за свой стол, чтобы она читала книжку. Майя читала про Тома Сойера, про Ганса и Гретель, про Маугли... Читать её научили в неполных четыре года, и теперь ей было совсем не трудно.
В среду надо было принести новую тетрадь в клетку для контрольных работ по арифметике, а Майя забыла. Сидит за своей четвёртой партой у окна, готовая расплакаться.
— Что случилось? — десятиклассница подошла.
— Тетрадь для контрольных забыла, а сегодня контрольная по арифметике
— Ой, беда какая! Сейчас найдём, — отошла на минуту, вернулась с тетрадкой.
— Держи! Поля черти. Мы-то без полей пишем.
Хорошо без полей. Но красный карандаш у Майи есть и линейка тоже. А спасибо сказать от радости забыла. Вспомнила, когда девушка уже ушла.