- Борис, привет! Это Сомов. Надеюсь, помнишь! - Андрей по сотовому телефону обратился к своему старому товарищу.
- Сомов, вот это новость! Сколько лет, сколько зим! Рад тебя слышать, - с радостью ответил Норкин, давно не слышавший старого товарища, с которым учились в милицейской высшей школе, начинали службу.
- Да, старина, это я! И мне очень нужна твоя помощь!
- Андрюха, всем, чем смогу. Что-то случилось?
- Да! Ты даже представить себе не можешь! Мне очень надо с тобой встретиться!
- Я и мое детективное агентство, к слову, лучшее в городе, к твоим услугам!
- Нет, Борис, мне нужна помощь не твоего агентства, а лично твоя, моего старого друга, которого я не видел тысячу лет и который сможет меня выслушать и вместе со мной порадоваться.
Радостный голос Сомова, его интонация, ввели Норкина в замешательство.
- Что –то, я не пойму, но готов к любым действиям.
- Если готов, то жду тебя в кафе, напротив твоего офиса. Надеюсь, руководитель детективного агентства, лучшего в городе, может позволить на час раньше убыть со своего рабочего места.
- Да, никаких проблем. Если собственник и генеральный директор уважаемого общества с ограниченной ответственностью смог оставить свой рабочий кабинет, свои салоны автомобилей, то сыщику это сделать проще. Через пять минут буду.
В уютном небольшом кафе почти не было посетителей. За одним из столиков расположились две девушки, у барной стойки пил пиво грузный мужчина и в дальнем углу расположился Андрей. На столе запотевшая пол литровая “Белуга,” нарезка, соленья, два салата. Ровно через пять минут Борис крепко пожал руку товарищу, а Андрей наполнил рюмки водкой.
- Спасибо, дорогой друг, что оперативно откликнулся на мою просьбу.
- Брось ты, Андрюха! Я очень рад тебя видеть, а оказаться с тобой за столом, выпить с тобой, не скрою - моя давняя мечта!
Мужчины быстро опустошили содержимое рюмок, закусили.
- Борис, сколько мы с тобой не виделись?
- Лет десять, может и немного больше. Ты как стал бизнесменом, так всех старых друзей только поздравлениями с праздниками и днями рождениями радуешь.
- Ты прав, есть такой грех! Ты уж, прости меня, Боря!
- Ладно, я и сам последнее время мало отвлекаюсь на встречи, застолья. Работы много, заказы серьезные. Давай, еще по одной, и ты меня посвятишь в свои, как я понимаю, радостные события. Со мной такое редко бывает. Обращаются ко мне совсем с другим настроением.
Выпив, друзья продолжили общение.
- В прошлом году наша компания взяла шефство над детским домом, что в Карском районе. Под Новый год приготовили для детворы подарки, оборудование для компьютерного класса, – начал свой рассказ Сомов. – Я сам детдом не посещал, есть кому этим заниматься. А тут директриса, как пристала, приезжайте, да приезжайте, посмотрите, как мы живем. Да и уговорила. 25 декабря с елкой, подарками приехал со своими и я. Миссию выполнили, а дети для шефов концерт подготовили. Надо отметить, хороший. Без умиления не возможно было смотреть выступления детишек. Умненьких, красивеньких девчонок и мальчишек. И все смотрят на тебя…
- Понимаю, все видят в тебе потенциального папу, нелегко даются такие мероприятия.
- Да, точно так. Но все бы ничего, если бы ни одна девочка, шести лет, Машей зовут. Я сидел на первом ряду, рядом с Верой Аркадьевной, директором детского дома, которая меня, как нельзя кстати, приводила в чувство, комментируя выступления своих подопечных.
- Я правильно понимаю, слезу перешибала, - улыбнулся Борис.
- Ну, да. Так вот, Маша пробралась на второй ряд и села за мной. И сделала это так настойчиво, что получила замечание и грозный взгляд, мило мне улыбавшейся, директрисы. Но чуть позже, в перерыве между выступлениями, Маша потрясла меня за плечо и заставила обернуться.
- Здравствуйте, Андрей Павлович. Я – Маша и мне надо обязательно с вами поговорить, у меня есть, что вам сказать, и вы будете рады.
Я мило улыбнулся голубоглазой, белокурой, кудрявой, с ямочками на щечках воспитаннице и из вежливости буркнул: ” Обязательно поговорим.” Ее ответ поразил не только меня, но и сидевшую рядом руководительницу детского дома.
- Спасибо Андрюша, - серьезно и одновременно, как мне показалось, не по детски, нежно, с очень знакомой интонацией произнесла Маша. На что очень громко отреагировала Вера Аркадьевна.
- Соболева, ты что себе позволяешь, ты как разговариваешь с гостем. После концерта зайдешь ко мне.
Девочка в оправдание попыталась, что - то сказать, объяснить, но на замечание директора быстро отреагировал персонал детдом и Машу вывели из зала.
- Так, Андрюха,- перебил Сомова товарищ, - и эта история, я так понимаю, и ее героиня – Маша, имеют продолжение.
- Да, дорогой друг имеют и весьма необычное!
- Сомов, может и не обычное, пока не знаю, но весьма предсказуемое. Для человека, для тебя, старик, который, сколько не бился, не создал семью. Женщины, я слышал, у тебя были, а все остальное…
- Да, ты же сыщик, от тебя ничего не скроешь. Но и тебе сложно будет все понять. Пожалуйста, не перебивай. Хотя, ладно, я увлекся. Давай, по третьей, как положено, за любовь! Только за самую настоящую, которая может пронзить и сердца, и время!
- Ой, Сомов, за такую любовь я еще не пил. Честно признаюсь, ты меня заинтриговал и как выпьем, обещаю молчать и слушать.
- Спасибо, будем.
Сомов продолжил свой рассказ.
- В новогоднюю ночь, за десять минут до боя курантов на моем сотовом телефоне высветился номер директора Карского детского дома. Я уж приготовился выслушать слова благодарности и признательности Веры Аркадьевны, но к удивлению, услышал звонкий детский голос, который показался родным и знакомым.
- Здравствуйте, Андрей Павлович. С Новым годом вас! Это Маша Соболева. Я разговаривала с вами, и вы обещали со мной встретиться после концерта. Но вы уехали, а обещали. Я хочу с вами увидеться. Вы приедете к нам?
Слова Маши, ее голос, интонация, настолько поразили меня, что я не сразу ответил. Передо мной вспыхнул луч счастья, любви, радости, надежды, веры во что-то абсолютно невозможное. Луч, соединяющий меня с далеким невероятно счастливым прошлым и как мне показалось с наступающим счастливым скорым будущим. Передо мной пробежали годы потерь, колонии, общения с Костяном. Я тебе о нем, о его месте в моей судьбе, его предсказаниях рассказывал. А когда я все же выдавил из себя несколько слов, то был абсолютно уверен, что Маша – и есть мое счастье! Это был настоящий новогодний подарок и придумывать желание, чтобы загадать под бой курантов мне теперь было не к чему. Это желание – было увидеть Машу!
- Машенька, ты уж меня прости, пожалуйста. Я помню, что ты сказала, что тебе надо со мной поговорить. Я очень рад тебя слышать и хочу поздравить с Наступающим, а завтра к тебе приеду.
- Спасибо… Ты догадался? Приезжай, я очень, очень, буду тебя папа… Андрюша…
- Связь, - дорогой друг, - прервалась, но какое слово осталось не до сказанным мне было и так ясно. Я нисколько не задумался и о знаках препинания между обращениями ко мне: “папа Андрюша или папа, Андрюша!”
- Я, Сомов, не филолог, и понять тонкости твоих последних слов пока не могу.
- Надеюсь, что поймешь, Борис. И поймешь, именно ты. На других я и не рассчитываю.
- Круто, не понятно, но спасибо.
- Первого я приехал к Маше. Встречу словами очень трудно описать. После десятого января я начал оформление документов на удочерение девочки. И эта весьма непростая процедура подходит к концу. Я несколько раз приезжал к Маше. Уговорил, не бесплатно, конечно, а в счет ремонта учреждения, Веру Аркадьевну разрешить Маше пожить у меня.
Дома мы общались очень много. Никогда не думал, что будет интересно часами говорить с шестилетней девочкой. Я смирился с ее обращениями ко мне по имени и стал верить в нечто невозможное. После первого пребывания у меня дома, прощаясь, Маша сказала: “Андрюша, я помню, что обещала, что мы будем вместе. И вот время пришло. А ты мне верил?”
На подобное, что-либо вразумительное ответить невозможно, и я сказал, что необходимо было сказать. Причем эта необходимость не определялась вежливостью или какой - то обязательностью, она исходила от сердца!
- Да, я верил тебе и ждал тебя! Теперь мы будем вместе!
А от ума, любопытства спросил.
- Маша, а когда ты мне обещала, что мы будем вместе?
- Разве ты забыл? Я это знаю, что обещала, но я маленькая девочка и могу не помнить, а ты взрослый и все сам знаешь!
И каждый раз, глядя в ее голубые глаза, чувствуя ее тепло, нежность, искренность, непосредственность, все больше убеждался, что Маша появилась в моей жизни не случайно. А может она и не уходила из нее? Мы просто на время расстались, точнее нас разлучили…
*****
Старший лейтенант полиции Сомов впервые самостоятельно отметил свой юбилей. И не простой – четверть вековой, в кругу друзей и сослуживцев. Благо дата совпала с субботой и на работе не было никакой “запарки”. Отметил на природе, на берегу родной реки, где совсем рядом родился и вырос. Отметил в сугубо мужской компании, три четверти из которой опера уголовного розыска, остальные- школьные друзья. Двадцать человек отлично отдохнули, чему способствовала и жаркая июньская погода, да и немереное количество спиртных напитков от пива и до абсента. Шашлыки, раки, уха, масса разнообразных закусок. Волейбол, футбол, водные лыжи, скутер заполнили день, вечер по полной программе. Андрей с друзьями отдохнул на славу. Вот только к полуночи стало тяжеловато.
До дома юбиляра провожал товарищ, сослуживец, старший лейтенант Норкин, который оказался к ночи более стойким в сопротивлении безмерным яствам. Борис передал Андрея маме, как говорится из рук в руки, успокоив, что все в порядке, не считая перегрева на солнце и сильной усталости. Что собственно вполне соответствовало действительности, так как солнечное воздействие проступило и на лице, и на руках сына. Мама с улыбкой встретила друзей и без лишних вопросов уложила Андрея спать, а Бориса напоила крепким чаем. Чаем и не только отпаивала мама Андрея и на утро, разбуженного срочным вызовом на работу.
Воскресный день выдался неспокойным. Областному управлению МВД пришлось подключиться к раскрытию сразу нескольких тяжких преступлений. А когда, в начале девятого было заявлено вооруженное нападение на инкассаторов, то все сотрудники уголовного розыска были подняты по тревоге. Сомову, уже вышедшему из дома, возвращенного мамиными заботами в нормальное состояние, на служебный сотовый телефон позвонил Норкин, заступивший на суточное дежурство по управлению уголовного розыска.
- Андрюх, ты как? Разбойное на инкассаторов у нас. Я за тобой дежурку отправил.
- Борь, все в порядке. Сам дойду до управы.
- Нет, на машине поедешь на адрес, дача за городом, проверить надо. Я водителю, сержанту Козыреву все объяснил, ствол он твой получил и тебя в курс дела введет. Только будь осторожней. Разбойнички вооружены. Одного из них узнал раненный сотрудник инкассации. Остальные тоже разъехались.
- Хорошо, Борис, разберемся. Жду машину.
Получасовая поездка на служебной машине, с открытым окошком, прохлада начала дня, полностью вернули Андрея в чувство. Подъехав к месту назначения, сотрудники незаметно пробрались к дому, расположенному на окраине улицы. Во дворе было тихо, в округе никого. Открыв калитку, вошли на участок. Андрей прошел за дом, понаблюдать за окнами. Козырев подошел к двери. На двери висел замок, окна плотно зашторены. Было очевидно, что на даче никто не находился. Немного подождав, решили возвращаться, но у калитки увидели приближающуюся по улице “Волгу”. Козырев немного поспешил и вышел из калитки. Машина сразу же остановилась и стала сдавать задним ходом. Прозвучали выстрелы. Козырев успел спрятаться за калиткой. Сомов быстро скомандовал.
- Я огородами, попробую перехватить машину на выезде. Успею, а ты, Семен, за ними по улице и стреляй по колесам, только аккуратнее.
- И ты, старлей.
Сомов, как мог быстро, преодолевая кустарники, заборы, выбежал на дорогу, по которой только, что проехала “Волга” с предполагаемыми преступниками. Пришлось открыть огонь по удаляющейся машине, но один из ответных выстрелов ранил Андрея в ногу. Пуля прошла на вылет, но задела бедренную артерию. Быстро кровь остановить не удалось, нужна была помощь. Закружилась голова и Андрей, теряя сознание, успел сообщить подоспевшему Козыреву регистрационный номер автомобиля и отдать свой сотовый, чтобы Семен сообщил о случившемся Норкину…
Вокруг Андрея яркий свет. Он парит в переливающейся разными красками субстанции, не чувствуя тела, не понимая, что с ним и где он. Вдали появляются люди в белой одежде, один из которых приближается совсем близко. Почувствовалось нежное дыхание, сквозь дымку обозначился силуэт, то ли человека, то ли ангела. Белый, яркий, светящийся контур, с невероятно приятным излучением. Но вот он отдалился, но не далеко. Тело Андрея стало наполняться жизнью, теплом, негой. Невероятно приятные ощущения исчезают, пропадает белый свет, все заполняет темнота, мрак, безмолвие…
Сомов с трудом открыл глаза, сильно болела левая нога, раскалывалась голова, в горле пересохло, дышать удавалось с трудом. “Где я, что со мной, неужели я так перепил на юбилее…Нет, это, что-то другое, - вспоминал Андрей, - Да, конечно, я на работе, нет - какой-то дачный массив. По улице быстро уезжает “Волга”, из нее стреляют”. Андрея пронзает боль, кружится голова, все плывет, но сознание не уходит, сквозь мглу появляется силуэт человека в белом. Это мужчина, врач, за ним еще кто-то, все в белом…
- Ну с, молодой человек, слава богу, очнулись.
- Где я, что со мной, кто вы, - еле слышно прошептал Сомов.
- Вы, Андрей Павлович, в больнице, я главврач, Семченко Карл Львович. Вы были ранены, большая кровопотеря.
- Пить, - простонал Сомов.
- Наденька, солнышко, напои больного.
Глоток воды наполнил Андрея живительной влагой, а напоившая его, приблизившаяся медсестра показалась хорошо знакомой, какой-то родной. Ее дыхание, ее силуэт – он все это видел. Но где, когда?
Открыл глаза и внимательно рассмотрел девушку. Двадцать, не больше. Белокурая, огромные голубые глаза, вьющиеся кудрявые волосы. Розовые щечки с очаровательными ямочками и нежная, милая улыбка.
- Можно еще воды, - увереннее произнес Андрей.
- Надюша, еще несколько ложечек.
Ее рука совсем рядом, от нее тепло, нежность. Белые длинные, тонкие пальчики, излучающие жизнь, трепет, желание.
- Ну с, молодой человек, видно, пришли в себя. За свое спасение благодарите этого ангела, - доктор рукой показал на медсестру, - У вас одна группа крови и очень редкая. Надюша - ваш донор и она вовремя оказалась рядом.
- Спасибо, я не знаю, как вас благодарить.
- Ничего, не беспокойтесь, Андрей Павлович,- ее слова разливались вокруг Андрея и обволакивали теплом, негой, чистотой, спокойствием. - Вам надо отдыхать.
- Еще лучше, поспать. Вам сейчас Наденька сделает укольчик и вы поспите. Вечером пообщаемся и решим, что и как будем делать дальше. Отдыхайте.
Сомов быстро пошел на поправку и прежде всего благодаря участию, искренней заботы Нади Соловьевой, медицинской сестры хирургического отделения областной больницы. Каждое появление девушки в палате становилось для Андрея праздником. Он ждал ее и под любым предлогом старался задержать, поговорить, попросить о чем-либо. Надя охотно отвечала на просьбы, с удовольствием разговаривала. А когда Сомов стал вставать, прыгать на костылях, они в свободное время гуляли по огромной территории областной больницы, сидели на лавочке в тенистой аллее за корпусом хирургического отделения и подолгу разговаривали. Посещавшие оперуполномоченного сослуживцы, обижались на коллегу, которого стало не возможно застать в палате.
- Андрюха, скажи дорогой друг, - высказался Норкин, - Ты на лечении или в санатории? И может нам вообще к тебе не приходить, не отвлекать от твоего постоянного общения с Надей?
- Старик, не обижайся. Мы просто прогулялись, немного поговорили, -улыбаясь, отвечал Андрей.
- Ну да, я понимаю, что прогулялись, но ты посмотри на себя, ты весь светишься от счастья. Ты, мой друг часом не влюбился в свою спасительницу?
Сомов никогда не оставался без женского внимания. Высокий брюнет, спортивного телосложения, веселый, отчаянный часто привлекал к себе взгляды и не только, прекрасной половины. Но, что-то серьезное в отношениях ни разу не посещало молодого человека. Девушки его интересовали как дополнительное развлечение в компании, поездках, путешествиях. Если что-то и “завязывалось”, то весьма не на долго. Надя перевернула его жизнь. Он не мог понять, что с ним происходит. Он постоянно стремился быть рядом, наслаждаться ее нежным голосом, заботой, красотой. За неделю нахождения в больнице она затмила все – мысли о работе, о домашних проблемах, друзьях. И слова товарища заставили не на долго задуматься, что может действительно он влюбился, что может это и есть любовь, то чувство, которое еще было не ведомо Андрею. Но проводив Бориса, Сомов на “автопилоте” мчался в процедурный кабинет и наблюдал за Надей, как она готовила капельницу, раскладывала медицинские аксессуары…
После выписки со стационара, на амбулаторном лечении дома не находил себе места. Надежды рядом не было, да и дома никого. Мама, встретив сына, и убедившись, что с ним все в порядке с работы уезжала на дачу, где затеялась с ремонтом. На службе было немного полегче, но начальство работой не загружало и настаивало на режиме, который прописали Сомову для продолжения лечения. И только время, свободное от дежурств и работы Нади в больнице, превращалось в праздник. Прогулки, посещение кинотеатров, кафе и чего угодно доставляли молодым людям истинное удовольствие. Все продолжалось и после возвращения старшего лейтенанта на службу, правда временем теперь были ограничены оба. Свидания все чаще проходили поздними вечерами и затягивались далеко за полночь, а когда мамы Андрея не было дома, продолжались до утра. Своих чувств молодые люди не скрывали и были безмерно счастливы.
В первый день августа Сомов принял решение сделать Наде предложение. В девять вечера девушка ждала любимого человека на остановке автобуса напротив областного управления МВД, откуда с минуты на минуту должен выйти Андрей. Шел сильный дождь, и крыша павильона остановки общественного транспорта спасала от него.
Надя увидела Андрея, вышедшего за КПП управления, помахала рукой. Ответил и молодой человек. В этот момент на большой скорости мимо Сомова промчался огромный черный “Хаммер”, через секунду сравнявшийся с остановкой, к которой подбегала женщина. Машина резко вильнула и на скользкой дороге ее занесло на павильон. В вечерней тишине Андрей отчетливо услышал удар, звон разбитого стекла и пронзительные крики человека. Когда Сомов подбегал к остановке, “Хаммер” скрывался за поворотом. Начальный фрагмент его регистрационного номера о 99 запомнился Андрею на всю жизнь. Надя, вся в крови, в осколках стекла, с закрытыми глазами лежала на спине. Рядом на коленях стояла женщина, кричащая от ужаса происшедшего на всю улицу…
Подавленный горем Сомов, немного отвлекался на работе и личным сыском по поиску виновника ДТП. Поздними вечерами Андрей посещал нейрохирургию областной больницы, где Надя, его любимая Надя, лежала в коме. Сколько разрешали – сидел рядом, говорил с ней, надеясь на выздоровление. На третьи сутки Андрей установил виновника. Им оказался сын мэра города, студент третьего курса юридического факультета университета, который на следующий день неожиданно уехал из города. Нашел Андрей и машину, которая после срочно проведенных кузовных работ стояла под покраску в одном из автосалонов города. Опросил мастеров, проводивших практически круглосуточно ремонтные работы за обещанное солидное вознаграждение. Выстроил два плана своих дальнейших действий. Первый решил реализовать на следующий день, обратившись непосредственно к своему руководителю, начальнику отдела. Однако, реализовать не успел. Утром, как только Сомов прибыл на работу его пригласил к себе начальник управления уголовного розыска.
- Заходи, Андрей Павлович, присаживайся, - пригласил за приставной столик Сомова полковник Храмов, - Как ты себя чувствуешь после ранения?
- Спасибо, все давно прошло, - быстро ответил старший лейтенант, понимая, что начальник угрозыска пригласил его не для этого.
- Как твоя девушка?
Андрей не успел ничего ответить, полковник продолжил.
- Ты, Андрей Павлович, офицер Российской милиции и все должен делать по уставу, по приказам, по должностным инструкциям. Самодеятельность у нас не допускается. Уголовное дело возбуждено. Есть следователь, оперуполномоченный районного отдела, сотрудники занимаются и не надо им мешать.
- Я не мешаю, товарищ полковник. Я просто был на месте, когда сбили Надю и почему - то меня до сих пор никто не опросил. А мне известны, и водитель “Хаммера”, и где он и его машина находятся.
- Товарищ старший лейтенант, не бери на себя много. Ничего тебе не известно. Есть кому заниматься и без тебя, а ты будешь только мешать. Тебе своей работы недостаточно?
- Никак нет, товарищ полковник, работы много.
- Наверное, не очень много. Тут команда из Главка на участие в инспекторской проверке МВД соседнего региона. Поедешь вместе со своим начальником отдела. Командировочные на десять дней зайдешь и получишь в канцелярии.
- Товарищ полковник, какой из меня проверяющий? И Надя в тяжелом состоянии, в коме.
- Чем ты поможешь ей? А проверяющими не рождаются. Иди Сомов, приказ о твоем откомандировании генерал сегодня подпишет и без глупостей.
Андрей прекрасно понял ситуацию и не стал накалять обстановку, осознавая, что с учетом личности виновника ДТП, его план под номером один вряд ли сработал бы. Перед командировкой, вечером, в кафе, за ужином, все рассказал Норкину.
- Да, Андрей, ситуация, - внимательно выслушав товарища, произнес Борис,- Даже не знаю, что посоветовать. Храмов, уверен, разговаривал с тобой не по собственной инициативе. Это команда свыше, а значит “там” все известно и сделают все, чтобы не запятнать репутацию мэра.
- Я не оставлю сынулю мэра без наказания. Я сделаю паузу, поеду на эту проверку, а потом выслежу этого гада и оторву ему я…
- Андрюх, не горячись. Правильно, езжай в командировку, а я потихоньку узнаю в райотделе ситуацию. Какие у них команды и прочее. Приедешь, решим. Ты, скажи, как Надя?
- Плохо, в коме. Никто не дает никаких гарантий. Со слов врачей – надо ждать и надеется.
- Понятно, в коме человек может находится сколько угодно. И шансы, в лучшем случае – пятьдесят на пятьдесят.
Десять дней Андрей провел в ожидании возвращения, занимаясь несвойственной работой. Из дома позвонил Борису.
- Привет, Боря, я приехал, сейчас в больницу, потом к тебе.
- Привет, хорошо, наберешь, как освободишься и пересечемся. У меня для тебя кое-что есть.
- Отлично, по сынку?
- И по нему, он сейчас на даче у своего дяди, тот где-то в Африке, в длительной командировке. Мы были с отделом в рейде там прошлой осенью. Искали поджигателей, которые спалили хозяйственные постройки на этой даче. Ты должен помнить место.
- Понял, спасибо, конечно помню. Дачка не хилая. Позвоню.
В нейрохирургии Андрея встретил врач, с которым Сомов неоднократно общался, и сообщил, что Надя без изменений и разрешил молодому человеку посетить пациентку.
В палате все без изменений. Мерно звучал многофункциональный прикроватный монитор, показывающий на экране почти прямые линии, отражающие состояние Нади. Девушка лежала неподвижно, бледная, но как всегда красивая. Андрей присел у кровати.
- Привет, Наденька, как ты? Ты меня извини за отсутствие, был в командировке. Вернулся и сразу к тебе, соскучился.
Сомов поцеловал девушку в еле теплую щечку, погладил по голове. Ему показалось, что веки Нади дернулись. Присел, внимательно пригляделся. Движения повторились, секунду спустя Надя пошевелила пальчиками правой руки. Что – то, не то, как обычно, стали показывать медицинские приборы. Андрей нажал кнопку вызова медицинского персонала. Минуту спустя, пришел врач, Надя пошевелила губами, отчетливо дернулись веки.
- Так, Андрей, попрошу вас пока побыть в коридоре. И найдите сестер, чтобы быстро сюда пришли. Нам надо разобраться. Идите.
Андрей выбежал из палаты и прямо по коридору увидел медицинских сестер, которые быстро вошли в палату и закрыли дверь. Сомову оставалось ждать и еще сильнее, чем прежде надеется. Он не находил себе место, путались мысли, было очень тревожно.
Через пять минут вышел доктор.
- Андрей, не знаю, пока, что и сказать, но Надя пришла в себя. Мне нужно с профессором переговорить, может он приедет. Вы можете пройти, побыть с ней, но пять минут не больше. Девочки будут в палате, нам нельзя пациентку оставлять одну.
- Хорошо, я все понял. Спасибо.
Андрей вошел в палату. Надя открыла глаза и одна из медсестер поила пациентку из ложечки. Губы девушки зашевелились и Сомов еле услышал.
- Андрюша, привет.
- Привет, родная, любимая моя.
Он придвинул стул поближе, присел, взял руки Нади в свои. Она еле заметно улыбнулась.
- Ну вот, моя ненаглядная, теперь все будет хорошо. Я, солнышко, нисколько в этом не сомневался.
- Да, конечно, но ты, пожалуйста, не спеши. Верь мне, мы обязательно будем вместе.
Андрей присел на колени и стал целовать девушке руки, в щеку. Неожиданно рука девушки сильно дернулась, пронзительно зазвучали медицинские датчики, показатели жизнедеятельности стали резко меняться. Одна из медсестер отстранила Андрея, он отошел. Другая медсестра, не произнеся не слова, выбежала в коридор. Линии на мониторе стали выпрямляться. Андрей в ужасе и оцепенении наблюдал за происходящим. Вбежал врач и громко прокричал.
- Андрей, выйдите немедленно. Девочки, быстро дефибриллятор…
Через десять минут врач приносил Андрею соболезнования. Надя скончалась.
- Мы сделали все возможное.
- Но она только, что пришла в себя. Я говорил с ней.
- Да, молодой человек, очень сожалею, но так бывает. Мужайтесь.
Все остальное происходило практически молниеносно. Сомов действовал на “автомате”. Выбежал из больницы. Остановил легковую машину, представился сотрудником уголовного розыска. Через сорок минут, в девять вечера, был на даче, где со слов Норкина находился сын мэра. Буквально вышиб калитку. Два парня и две девушки сидели на лужайке у костра. Под навесом правее от компании стоял “Хаммер”, госномер которого о 999 сс Сомову был хорошо известен.
- Санек, смотри, к тебе гости, - произнесла одна из девушек.
Александр поднялся, сделал несколько шагов на встречу.
- Послушай, ты откуда здесь…
Андрей вложил в этот удар всю накопившуюся злость, ненависть, боль утраты, отчаяния. Парень, фотографию которого Сомов хорошо знал и мог опознать в толпе, ночью, где и когда угодно, от удара в челюсть отлетел на полметра и упал, ударившись затылком о мраморный массивный бордюр садовой дорожки. Сомов остался на месте, смотрел на своего лежащего навзничь, с раскинутыми руками обидчика, под неподвижной головой которого образовалась лужица крови. Услышал громкие крики, возгласы и подбежавшие сотрудники охраны скрутили Андрея без какого-либо сопротивления…
*****
- Гражданин начальник, осужденный по статье 107 УК Сомов прибыл.
- А, Сомов, заходи, присаживайся, - пригласил Андрея к столу начальник отряда Потапов, - Плохие у меня новости для тебя.
- Понятно, гражданин начальник, отказали?
- Да, Андрей, отказали тебе на УДО. Суд затягивали, затягивали и не понятно, чем руководствовался судья. Но ты, не отчаивайся. Осталось десять месяцев, а через пару – снова направим. Только, ты Андрей, будь осторожен. Общался я сегодня с начальником ОРО, Алексей Николаевич, того же мнения. Только, между нами, договорились.
- Конечно, Сергей. Мы друг друга знаем со школьной скамьи. Говори.
- Переводят к нам с севера одного человечка, очень нехорошего. Перевод ни в одни рамки не лезет, а у Николаича есть информация, что под тебе его сюда бросают. Для чего точно, не знают, но догадаться можно.
- Спасибо, понял. Сергей, но я не из трусливых и год с лишним время даром не терял. Все эти переводы мне фиолетовы. Если даже и под меня, то нас…. мне на это, разберусь. А след в суде и по этому переводу один и тот же – мэрский. Это однозначно. Мечтает меня сгноить, но мечтать не вредно. Спасибо, я пойду.
Андрей, пользуясь поддержкой администрации, после отбоя по долгу засиживался в библиотеке. Увлекся хиромантией, прочими оккультными науками. Пытался найти то, что нет, ту, которая ушла из жизни полтора года назад или хотя бы подходы к ней. Познакомился с библиотекарем, которого слушал часами о связях с потусторонним миром, о реинкарнации, о бессмертии души. Костян, мотал здесь второй десяток и успел впитать в себе весь библиотечный запас оккультизма.
В этот вечер, на следующий после общения с Потаповым, за Костяна, который заболел, работал кто –то из вновь прибывших в колонию. Хотя это было и странно, но Андрей, помня о предупреждении начальника отряда, даже не предполагал, что библиотека может стать местом реализации чьих то умыслов. Он увлекся одной из новинок, недавно полученных на зоне, чем воспользовался, находящийся в зале “новичок”. Удары по голове и шее наносились молотком…
Резкая, невыносимая боль, кромешная тьма неожиданно сменились легкостью, светом в белой плотной дымке, которая по мере стремительного подъема Андрея ввысь исчезала, наполняя все вокруг ярким светом. Подъем ввысь сменился парением где-то высоко над поверхностью земли, но было тепло, невероятно комфортно, уютно. Спустя некоторое время появилась зеленая поляна и Андрей встал на нее, огляделся. Он не в спецовке исправительно-трудового учреждения, а в какой-то светлой, прозрачной одежде, на босу ногу. Впереди появились силуэты людей, одетых примерно также, как и Андрей. Они проплывали мимо, улыбаясь.
- Я умер? – спрашивал он у них. В ответ только улыбки и плавные движения руками, смысл которых уловить Андрей не смог, да и не хотел. После того, что ему пришлось пережить за последние полтора года все происходящее было настоящим блаженством. Он мог идти, прыгать, взлетать, парить.
Один из силуэтов, проплывающих мимо, явно устремился к нему. Андрей прекратил движение. Что-то в этом силуэте показалось знакомым. Это была молодая девушка, приобретающая все более знакомые очертания. ”Да, это Наденька, моя Наденька,”- осознал Андрей.
Надя приблизилась, взяла Андрея за руку. Они вместе, обнимаясь, взметнулись ввысь, удаляясь от зеленой поляны. Они кружились в каком-то плавном танце, были рядом.
- Надя, я так счастлив тебя видеть, - улыбаясь, произносил Андрей. В ответ еле слышные, но разбираемые слова:” Я тоже.”
- Скажи, любимая, я встретил тебя, потому что умер?
В ответ не было слов, но по киванию головы, движениям рук Андрей понял, что ее жесты означали отрицательный ответ.
- Так, почему же ты рядом? В ответ – обворожительная улыбка и стремительный взлет вверх, держась за руки.
- Да какая разница где я, я с тобой и я счастлив, - прокричал Андрей, - Я Хочу быть с тобой всегда.
Надя высвободила руку Андрея, улыбка ушла с ее лица, которое стало мрачным. Она беспокойно закрутила головой, руками и ее жесты означали: ”нет’.
- Но почему? И в этот момент Надя быстро стала удаляться, а Андрей почувствовал падение, какую - то тяжесть. Свет стал меркнуть. Сомов закрутился в вихревой воронке, продолжая стремительное падение. И вновь темнота, тяжесть, пронзительная боль…
Сомов открыл глаза. Больничная палата. Он на койке, рядом женщина, медсестра, готовит капельницу. Страшно раскалывается голова, невыносимая боль в шее, спине, ноги не чувствуются. С большим трудом пошевелил пальцами рук и простонал:” пить.”
- Ну, слава богу, очнулся, двое суток без сознания. Сейчас милок, напою, - услышал Андрей медсестру.
- Что со мной, где я?
- В больнице, милок, в больнице. Тяжелый ты, перевезли тебя из тюремной больницы к нам. Охранник твой, на кушетке, за дверью спит.
- Я не могу пошевелить головой, ногами.
- Знаю, досталось тебе. Негодяй, живого человека молотком изувечил. Долго придется лечиться, сильные травмы позвоночника. Двигаться, тебе милок нельзя, да и говорить много тоже. Попей водички и поспи, я капельницу поставлю, немного полегчает. А завтра утром будет обход, тебе все скажут.
Вердикт врачей оказался страшнее, чем Сомов мог предположить. Неподвижность, инвалидность, шансы подняться и ходить очень маленькие. А последующее известие о смерти матери, не пережившей горе с сыном, окончательно деморализовало Андрея. Появилось желание расстаться с жизнью. С жизнью, где не осталось любимых людей, с жизнью которая может продолжаться в инвалидной коляске:” Зачем мне здесь находиться, там Наденька, я ее видел, мы общались, там так хорошо. Там и мама.” Андрей несколько раз пытался покончить с собой, но уйти из жизни оказалось не под силу.
Через месяц перевели в больницу ИТУ, особого лечения теперь не требовалось, главное – покой. Рядом с кроватью в палате Андрея часто стал появляться Костян. Сомов поведал ему свои мысли и попросил помощи.
- Неа, Андрюха, здесь я тебе не помощник. Грех на душу брать не буду и тебе не советую. Я к тебе приходить буду и книги приносить. Сам бог велит тебе продолжить изучение оккультных наук, в них есть ответы на многие вопросы. И ты сильный человек, обязательно выкарабкаешься, только верь в это и думай об этом, а не о смерти, - Костян взял правую руку Андрея и после минуты молчания продолжил. Не пришел твой час, далеко тебе до него. Это на твоей руке написано, я ее не первый раз смотрю. Нет там места смерти, знаю точно и тебе советую во всем разобраться самому. Будет у тебя счастье, вернется к тебе и твоя любовь, правда не скоро.
- Костян, моя любовь не вернется, она ушла из этой жизни полтора года назад, я ее видел там. И я хочу к ней. Мама тоже там.
- Да встретишься ты с мамой там, придет время. А вот любовь твоя будет рядом здесь, на этом свете. И за это тебе нужно бороться с самым страшным врагом- самим собой. А справишься, награда будет – жизнь и не хилая, и с любимым человеком.
- Прости, Костян. Это как? Что - то тебя понесло не туда, но за поддержку спасибо. И книги принеси.
- Принесу. А как ты будешь счастлив, с кем и когда узнаешь только ты…
*****
Семилетие Маши и пятидесятилетие Сомова, с разницей в три календарных дня, отмечали в субботу, в один день. Большой компанией отдыхали на реке, но погода не удалась, пошел сильный дождь и пришлось перебираться домой. Но для Андрея это был самый счастливый день за последние четверть века. Маша уснула в детской в начале девятого, а папа остался с гостями, которые к одиннадцати разошлись.
Сомов, прибравшись, уснул на диване в зале. Ему приснился прекрасный сон. Он на солнечной зеленой поляне и рядом – Надя.
- Андрюша, вот мы и вместе. Я тебе говорила, что это произойдет.
Надя совсем рядом, она обнимает, гладит по руке, по голове. Рука нежная, ласковая. Но неожиданно Надя исчезает и на ее месте появляется маленькая, теперь очень знакомая, родная девочка. Все становится на свои места и Сомов понимает, что ему даровано истинное чудо, невероятное счастье.
- Андрюша, мой Андрюша… рюша…ша…а…па…папа, папа.
Андрей открыл глаза, перед ним на диване сидела Маша и нежно гладила по руке и голове.
- Папа, ты уснул? Я тоже поспала, но проснулась и пришла к тебе. Что-то страшно одной. Можно я с тобой полежу.
- Иди сюда, мое солнышко.
Сомов обнял любимую дочку, накрыл пледом. Маша быстро уснула.