Еще не поздно
Каждый день в жизни человека может быть последним. Мысль об этом как невидимая паутина колышется в сознании. Проявляется когда вздумается, наводя рябь на поверхности озера настроения. Мимолетное чувство легкой тревоги коснулось сознания Ксении,когда она собиралась на лыжную прогулку. Так было однажды в пещере. Сорвавшаяся с потолка летучая мышь чиркнула крылом ее щеку.
Ксения праздновала сороковой день рожденья, к тому же совпавший с началом отпуска, в кругу друзей. Необычно. Весело. Они весь день катались на лыжах под медленно падающим снегом, а вечером завалились в шале, устланном медвежьими шкурами и пили тут же приготовленный глинтвейн. Домой ее взялись подбросить
давние друзья.
Они были на середине пути, когда из- за поворота на большой скорости появился, как будто слетел с небес, джип с невключенными фарами. Казалось,лобовое столкновение неминуемо. Но что - то сработало в защиту их жизней. Может мастерство водителя, возможно фортуна обеспечила необходимое для жизни расстояние. Машина, перевернувшись на крышу, воткнулась в глубокий снег.
Никто не покалечился. Автомобиль вытащила дорожная служба. Вызванный милицейский патруль не нашел нарушителя, в этот поздний час все машины находились на стоянке под присмотром охранника. Дорога была тупиковая.
Остаток ночи они провели в отделении неврологии, где работала подруга Ксении. Ее коллеги по - шамански поколдовали над ними молоточками и заверили, что легко отделались. Практикантки набросились на ссадины и синяки с энтузиазмом подающих надежды садисток. И через час они могли узнать друга друга только с помощью ощупывания. Скорая развезла их по домам. Так у Ксении закончился первый день отпуска.
Ложась спать, она поставила рядом чай с рижским бальзамом. Взяла с собой пульт от телевизора. Устроилась удобно, уговаривая себя успокоиться. Задремала.
И вдруг резко проснулась от испуга. Ее разбудил звук,голос.С экрана, нивесть как включенного телевизора, на нее смотрело лицо восточной женщины. Взгляд держал Ксению словно на мушке.
"Жизнь, которую вы сейчас живете, это сон, глубокий сон. Мысль, играющая с материей. А это создает глубокие реальности. Они привязывают ваши эмоции к этому плану до тех пор, пока вы не проснетесь".
Рука машинально нажала "стоп". Женщина исчезла. Экран погас. Потрясенная Ксения трогала забинтованную голову, руки ... Жива! Она ощущала в себе небывалую легкость. Голова слегка кружилась от холодящей трезвости.
Она спрыгнула с кровати и начала ходить по комнате, по пути прибирая небрежно брошенные вещи. Кто - то рядом повторял ее движения.
-Вероятно, последствия аварии. Стресс, - сказала Ксения, не прекращая бессмысленного движения по комнатам. Накатывали все новые волны страха. Ксения хотела закричать, но только всхлипнула. Невыносимый напор ослабел. Она опустилась в кресло в углу. На ладонях выступил пот.
-Кто может навредить мне во мне самой?! Робко протиснула она вопрос в глубину своего существа.
- А кто радовался там, на горе, барханам сверкающего снега и смеялся без причины?! Все та же я. Она мысленно увидела свою компанию на спуске. Лыжники перекликались, сближаясь и разъезжаясь. Перекрывая свет солнечного гало, на гору планировал искрящийся снег. Он был счастьем. Осязаемым. Ощутимым.
Воспоминания расслабили тело. Исчез сковывающий страх. Прямо перед Ксенией, на ровном теле земли, лентой струилась река. Ее медленные воды манили ее. Не заметила, как вся оказалась объята текущей рекой. Она слышала разговор воды с землей и небом. И не удивлялась. Вспоминала, когда еще переживала такое состояние своей нужности, включенности во что - то всеобъемлющее и оберегающее ее.
Руки мамы, надежные и мягкие, отпускали малышку сделать несколько первых шагов по земле, руки смеющегося отца, мягко подхватывали ее в конце первого самостоятельного пути. Над скамейкой, вдоль которой она шагала, висел оранжевый шар полуденного солнца. Оно ей улыбалось.
Ей хотелось в этом месте проснуться и сохранить брызжущее счастье момента, но сновидение увлекло дальше. Прямо на нее шел муж с яркими крыльями бабочки. Ксения встала на его пути, раскинув руки, но не знала ни одного слова, чтобы обратиться. Тогда она схватила его за крыло. В руке оказался яркий шарф. Муж скользнул по ней невидящим взгядом и ...исчез во Вьетнаме.
Растерянная бродила она в кромешной тишине среди чужих снов.Пока ей не встретилась знакомая собачка.
- Ты не знаешь,Кутя, как мне снять тяжелый рюкзак. Как хорошо, что вспомнила имя!
- У тебя горб верблюда. Сейчас его не снимешь.Здесь все заняты делом.
А ты как пустая кость путаешься под ногами. Иди домой. Потом.
Лай собачки за окном разбудил Ксению. Она выбралась из кресла. Все еще
путаясь со сном и явью, подошла к окну. Внизу стояла собачка и громко лаяла.
- Спасибо! Спасибо! Ксения приветливо помахала рукой.
Она вернулась в кресло и попыталась запомнить все, что видела во
сне. С удивлением поняла - все картины четко запечатлелись в памяти.
- Вот чудные дела. Сны говорящие, надо бы с ними разобраться. Может потому и приснились, что пора навести порядок в своем маленьком опустевшем мире.
Порядка не было давно. Сколько себя помнит. Она его изображала: находилась в улье с такими же детьми - училась, потом ходила на работу, вышла замуж, ложилась с мужем в постель... Жила как все, как будто в настоящем нет смысла, одно переживание и очень много всякой женской работы. Работа сама выстраивалась, чтобы Ксения ее делала и не думала больше ни о чем.
Ох, уж эта работа! Только ее и хранит память. Будто автомат: встать, убирать за мужем и детьми, наводить порядок. Готовить, кормить, помнить множество дел, которые надо вместить в день. А на службе выдать то, что должна. И ждать оценки. Волноваться. Переживать. Здороваясь с сотрудниками утром, вступать на минное поле. Неизвестно, не ты ли его очередная жертва.
- Ксения Ильинична, босс сказал, что вы уличили Копейкина в плагиате.
- Я?!!!
И через все это нагромождение просверкивало, проблескивало обещание будущего счастья... Оно успокаивало и манило, и давало силы каждое утро притворяться энергичной, желающей, любящей. Одиночество угрожающе надвигалось, но Ксения
напрягалась снова и снова, чтобы отодвинуть его, не дать сдавить.
Время шло. Дети, воспитанные в постоянной заботе о еде, чистоте и обучении,улетели из дома. Муж нашел способ раствориться в других людях. Вьетнам дал ему работу и новый интерес к жизни. Хлопоты Ксении в доме съежились до маленькой заботы о себе. Свободное место сразу заполнилось тревожными мыслями, как жить дальше.
Лай собачки не давал покоя. Он нес щемящую память из далекого детства. Ксюха тянула Жучку за поводок, та упиралась и лаяла возмущенно.
- Отпусти меня, отпусти! Дорогу на реку, где рыбачит соседский мальчик, преграждали заросли высоких трав. В них прятались лесные существа, оберегая от нее свой покой. Пролетавшие сойки истошно кричали:
- Уходи! Тебе сюда нельзя. Ксюха отстегнула поводок и Жучка скрылась в тайном мире зелени.
Здесь воспоминания обрывались. Наступала темнота забвения. Сегодняший шум существования заполнял место в солнечном сплетении, вызывая там сумбур, от которого все сжималось в горький комок. Так было много раз, и сейчас наступил этот момент. Что - там в детстве случилось, что - то пошло не так так. Надо было разгадать - что.
План действий явился как топографическая карта. На местности были обозначены: некий городок, который огибала голубая тоненькая полоска реки и зеленые кружочки
деревьев. С одной стороны к городу вела узкая красная линия железной дороги. Игрушечный поезд застыл на середине пути.
На другой день после аварии Ксения Ильинична отменила отпуск, перенеся его на конец мая. Каждый день она устремлялась домой, чтобы наскоро перекусив, открыть интернет и оказаться в виртуальной среде провинциального городка, где прошло ее детство и юность. Даже просто знакомые фамилии и скудная информация о сегодняшнем дне сонного местечка вторгались в ее существование как обещание узнать важное.
Забытое, застланное утренними туманами, оно улыбалось ей с оживающих черточек на карте: его несли воды ленивой реки, трепещущие листья осин нежно шептали о нем, румяные ранетки вяжущей кислинкой приманивали на свидание, дерзкие свистки мотрисы, разрезающие соленый воздух, утверждали приоритет технического прогресса в толще времен, спрессованных на вечных морских берегах.
Ксения день за днем проходила через природные изменения, отмечая только признаки приближающегося лета. Каждый проклюнувшийся листок приводил в умиление - лето идет! Расцветшая на глиняных обочинах дорог мать- и - мачеха сигналила желтыми фонариками: ты нас ждала? Собирайся в дорогу!
- Неужели настанет день ее свидания с оставленной жизнью?! Она вглядывалась вдаль, желанием своим приближая время.
И вот Ксения сидит в покачивающейся на узкой колее мотрисе - самоходном маленьком вагончике, люльке из ее прошлого, цепким взглядом провожая мелькающие примечательности. Вагончик скачет по рельсам вдоль берега моря, поминутно заявляя о себе сигналом, похожим на крик капризного ребенка. Все в ней дрожит, воспринимая может быть оставшиеся когда - то здесь флюиды. Прежде чем показалось кладбище, Ксения замерла, дыхание ее остановилось от почтения перед местом упокоения родителей.
Она думала о них как о живых ТАМ и была довольна, что отмучались на Земле. Про отца точно можно так сказать. Каждый день душа его страдала за себя и других людей, живущих дурно, неправильно. Даже может не живущих, а только жующих, и пьющих, и спящих. Чтобы не повредиться в уме от такого страдания, он нагружал себя работой, а после работы обязательно пил "беленькую". Машины, которые он ремонтировал, слышали как от безысходности в нем рождались стихи:
Горечь. Табак. Одиночество.
Цепь мертвых, пасмурных дней.
Мы ли - " фамилии с отчеством"?
Что - то в нас есть от людей?
Мать была замкнутой и суровой - так требовало ее военное начальство. Она работала поварихой в колонии строгого режима. Там был особый порядок - молчать обо всем, что видишь, подчиняться дисциплине.Маленькая Ксюха без конца лепетала от радости. Разные картины мира теснились перед ней, чтобы войти в сознание, стать богатством. Ксения прибегала к матери поделиться радостью, приласкаться, но повариха потеряла способность души любить и нежить дитя.
Теперь их тела с истраченными душами становились землей. Упокоились. Мотриса, отсвистев прибытие, замерла на маленьком вокзальчике. Ксения ступила на землю и сделала первые шаги. Соприкосновение со старыми , просмоленными, разогретыми солнцем шпалами, вспомнили ступни, запах разбудил сознание.
Мир детства засиял со всеми глянцевыми подробностями. Перед ней склонились деревья, облепленные белым цветом - ранетки. Маленькие прутики детства несли нынче неисчислимые плоды служения природе. Они почти скрыли станционное строение. Оно, такое огромное в детстве, сейчас потеряло свое впечатление, стояло как солнечная тень над умалившимся домиком, высунувшим свой нос из буйства жужжащего цвета.
Ксения устремилась к своему дому. Она летела, чувствуя детскими ногами радость встречи. Гнездо, вобравшее труд матери и отца, посылало узнавание мелодией пионерского горна. Он висел в сенцах на видном месте. Механик где - то раздобыл его и тешился вместе с дочкой, призывая свое улетевшее время. Дом был выставлен владельцами - родственниками на продажу. Ключи с готовностью открыли все двери и ставни. В окна хлынул свет.
Сам собой возник день, когда десятилетняя Ксения распушив перед зеркалом волосы и надев самый лучший сарафан, сделавшись красавицей, ощущая себя прекрасным цветком, отправилась на первое в своей жизни свидание. Соседский мальчик позвал ее на рыбалку и указал место, где будет ждать. Непросто пробираться через высокие шуршащие травы и заросли шиповника.
Может какой зверь выйдет напугать. Жучка сбежала. Было страшно.
Место открылось в просвет деревьев. Там стоял ее Витя с удочкой. Красная
футболка с фотографией Виктора Цоя была совсем новенькой. Услышав шорох, он установил наклонно удочку и пошел ей навстречу. Он, робея, взял ее за руку, крепко сжал ее, как будто боялся, что она исчезнет, и повел на берег. Ленивая река, едва подрагивая от своей внутренней жизни, непонятно как непрерывно несла свои воды в ложе земли.
Они сели рядом и долго смотрели на воду и думали друг о друге. Как им хорошо вместе. И держались за руки. И через их руки проходило такое же, как в реке, струение.
- Мы совсем взрослые, - думала Ксения, - можем быть вместе. Витя погладил
ее чуть тронутую загаром руку. Это вызвало настоящую бурю внутри. Все сладко встрепенулось и отозвалось толчком благодарности и ответным порывом. Отрезвляющий голос матери вмешался и все нарушил:
- Убери лапы, пьяная скотина - так она отзывалась на ласки вернувшегося с работы отца, хлебнувшего "беленькой".
Ксения вздрогнула и отодвинулась. Витя, одинокий и растерянный, не понимал, что случилось. Он встал и направился к своему рюкзаку. Пошуршав там немного, вытащил пакет, красиво перевязанный ленточкой.
- Мать снарядила, сказала, угости Ксюху. Девочка подвинулась на прежнее место и они стали есть бутерброды с колбасой.
Ее заливала благодарность к этому мальчику и еще какое - то важное чувство. Как только оно разгоралось внутри, Ксюха переставала быть бесправным ребенком. Девочкой с косичками. Просто большой куклой, с которой никто не считался, лишь играли с ней, если хотели. И только мысли о Вите, его появление, вызывали жар внутри вибрирующий и поющий.
Ксения - Ах! превращалась в красивый цветок!
- Наверно это любовь? - думала она со смущением. И жуя бутерброды тоже так думала.
- Почему ты ушла? - спросил Витя, - и не услышал ответа.
- Голова моя думает о тебе все время. Даже во сне я вижу, как ты смеешься.
По всему выходит- я очень тебя люблю.
- Неужели ты думаешь, что такие... дети могут любить, как взрослые.
- Не знаю. У меня это так.
Зардевшаяся Ксюша быстро обтерла губы обратной стороной сарафана, пока Витя смотрел на прыгающий поплавок, и отчаянно поцеловала его в щеку.
Он повернулся к ней, засмеялся, крикнул :
- И ты - тоже ! И помчался по берегу как угорелый. За ним вдогонку устремилась Ксюха.
- Вить! - Мы поженимся?!
- Даааааааа! Бежал и кричал он.
Синяя лента реки стала шкатулкой для самого прекрасного дня на Земле, посланного
Вите и Ксюше.
...То место - скрадок в траве и деревьях был, конечно, больше утоптан людьми.
Но природа пощадила его от надругательства. Место было чистым.
- Вот здесь еще все шло правильно и надо было идти этой дорогой.
- Выходит, есть сила, которая наказывает человека за предательство любви.
Воды реки изредка взбулькивали - там резвились от избытка радости жизни рыбы. У которых всегда все правильно, за них думает природа. Вот ее и надо было спросить, когда Витя на каникулах приехал к ней в общежитие и сказал:
- Жить вдали от тебя больше нет сил. Мне нужно еще много учиться , а у меня в мыслях только ты. Вот здесь и произошла катастрофа.
Воды реки открыли ей экран той злополучной минуты. В миг когда его руки обвились вокруг нее, а губы горячо шептали самое сокровенное, подлая мысль как змея, извиваясь и прячась, проникла в самое нутро.
- А вдруг явится Тот Самый! Вдруг он Единственный - Другой?!
Что тогда делать?
- Витя, мне надо подумать...
Здесь можно поставить точку, как крест на могиле, где истлела ее любовь.
Все опустело внутри, но Ксения продолжила томиться в обычном людском потоке. Она вышла замуж за хорошего специалиста нефтяника. Вместе шли они в общем круге трудов, приобретений, мелких ссор, обид и примирений. Все было замершим и безжизненным, как у других. Дети росли в сытости и не видели влечения родителей друг к другу. Соблюдать порядок в семье и покой - это они усвоили.
Виктор вернулся в свой городок врачом. Женился. И так же, без всякого осмысления, родил сына. Отвергнутая любовь надломила его у самого основания. Жить не
хотелось. Однажды он пришел с дежурства, жена за что - то отругала его, что слушать было невыносимо, от чего он спрятался в своей машине, в занесенном снегом гараже. Там растворилась его любовь и его жизнь.
...Теперь она знала, где замерло сияние души. Стыд за лишенную красоты жизнь совершенно лишил ее сил. Ей хотелось забыть все и начать сначала. Но воды реки текли через ее сознание и неумолимо несли правду о цепочке превращений, вызванных ею в судьбах близких: родились не те дети, какие должны быть, вступили на свой путь недоласканными сиротами. Чужой муж отправился во Вьетнам искать свою настоящую историю.
Ей, Ксении, предстояла большая и трудная работа по возвращению души. Может быть
придется пережить немало горя и бедствий. Но, слава Богу, что прекратился никчемный пустой сон и не надо прятаться в повседневные бесконечные дела и коллективное отупение.
Красота жизни - вечна. Служить ей - единственный шанс, беспроигрышный.