(Опыт торгового откровения)
– Сейчас я, братья и сёстры, расскажу Вам немножко о своей судьбе, которая сначала была печальной, а потом стала прекрасной и даже чудесной (поёт, слегка вращая бёдрами и покачивая протянутыми вперёд слегка трясущимися руками):
– От печали до радости реки и горы…
Останавливается. Говорит, обращаясь к залу:
– Дружно подпеваем и ничего не стесняемся.
Поёт дальше. В зале некоторые начинают неуверенно и сбивчиво ему подпевать:
– Но не стало преграды и нет расстоянья
Наша встреча награда ты рядом опять
От печали до радости всего лишь дыханье
От печали до радости рукою подать
От печали до радости всего лишь дыханье
От печали до радости рукою подать.
– Как видите, при правильном осознании ситуации расстояния, первоначально измеряемые в тысячах километров, превращаются, как это поётся в прогностической этой песне, в то, чем они на самом деле являются: в «рукою подать». Что это, как не преображение, которое является истинным смыслом процессов, происходящих в настоящий момент с Планетой, с нашей Общей Жизнью и с нашими с вами общими Финансовыми Возможностями! И практически сразу, так как они всегда недалеко от тебя, находятся люди, которые её, эту руку, подают! Именно благодаря этим возвышенным людям и нашему с ними Кругу Общения, мои нервы так крепки, кожа так блестяща и свежа, руки не трясутся, а мой бихейвор производит на людей положительное впечатление. Именно поэтому я иной раз провожу лето на Багамах, а если того захочу – отправляюсь в круиз по Европе с её традициями, которые уважаю. Но вспомните, что, возлюбленные братья и сёстры, было вначале: и не об этом ли спел вам в первой, печальной строке хорошей своей песни Ю. Антонов? Ибо был вне Круга Доверия, коий образуем. А то, что случилось со мною потом, – это я недвусмысленно спел вам в следующих строках его отличной песни, которые её и заключают подобно тому, как и все желающие из сидящих в этом зале заключают друг друга в символические объятия. Равно как их близкие и друзья. Те также могут быть заключены в этот надёжный Круг, основанный на беспрекословном доверии, на трасте – и ко всему прочему исторгающий невысказанные потребности во славу Высшего Существа, над нами Сущего.
А если уж говорить так, как доподлинно случилось со мной, то в свои 33 года я при весе в 65 килограммов был совершенно опустившимся и существующим без определённой жизненной цели индивидуумом. Но затем со мной произошёл один случай, который тогда я счёл удивительным, но удивительным он не был. Он был, как я уже упоминал, прекрасным, или же чудесным!
Поёт:
– От печали до радости рукою подать!
– Поведаю Вам, как я встретил человека и организацию людей, которую определю как группу заинтересованных лиц!
В тот день я сидел на парапете набережной, находясь в так называемом каменном мешке великого города, чьего истинного предназначения в тот миг осознать не мог. В руках у меня покоилась бутылка спиртного, коего более не употребляю. Как помню, то была бутылка с остатками виски «Баллонтайн» – но никаких тайн в том баллоне, да будет мне позволено пошутить, вовсе не было: был один грех! Бутылку эту ранним утром выкрал я у своей случайной любовницы, на тот момент находящейся в состоянии сна, отношения с которой, как говорится, желали бы много лучшего, если бы отношения те были долгосрочными; а так они простирались не долее семи часов, в течение которых я далеко не полностью и, как я теперь понимаю, не совсем с той стороны познавал и познал её. Выкрал – и вышел с нею в дверь, защёлкнув за собой замок, который с глухим звоном сработал ав-то-ма-тически!
Таким образом, я оказался на укромной лестничной площадке и здесь воспользовался лифтом. Успешно вышел я непосредственно в вестибюль красивого здания, в котором обитала моя случайная подруга, а затем без затруднений попал на улицу. Дом был красив, он был строен – и тем не менее то был дом с антисоциальными явлениями. Печально!
Нежный весенний ветерок овевал мои щёки; в отдалении показался милиционер, помахивающий резиновой дубинкой. «Хорошо ли ему жить?» – начал было думать я, но он свернул в ближайший переулок, где и затерялся меж укрывших его стен; мысль моя временно оборвалась…
Долго гулял я по городу; вечерело.
Следующее, что я смутно помню, относится скорее к феномену веры, чем личной жизни.
И вот почему. Оказавшись на парапете, обрамлявшем набережную реки, окаймлявшей этот великий город, я ещё раз приложился к бутылке с остатками виски, но, сделав глоток, внезапно отметил, что уровень жидкости в ней значительно повысился. Конечно, я мог её чем-нибудь основательно долить, что и делал уже не раз на протяжение своей жизни – но такое происходило в основном в стенах какого-либо здания и только в том случае, если бутылка была уже пуста, а я, в свою очередь, не мог в то мгновение встать с ложа, на котором либо возле которого возлежал, а мог только дотянуться до неё своею рукой. Так что я отмёл эту мысль как несостоятельную и помыслил о чудесном. Да и тот глоток, что был сделан мною из бутылки, убедил меня в том, что виски в ней ничем не разбавлено, даже, простите за правду, тем самым.
Я встал пошатываясь и пошёл по направлению к дому, откуда вышел утром, дабы возгласить подруге, называемой Вероникой, эту весть, которую, покамест бессознательно, счёл благой.
Вдруг впереди себя я увидел боковым зрением иное здание, блиставшее при вечернем освещении.
Я приблизился к нему, и затем вошёл; ибо Тайный Голос так велел.
На эстраде – назову её возвышением – стоял Он, глаголя собравшемуся народу. Завидя меня, Он обратил Своё внимание на мою персону, которую как будто бы предвосхитил; и именно в сей непростой момент Своего диалога с народом воспользовался мной, как фигурой речи, не более, необходимой для продолжения речи Своей.
– Допей из сей бутылки! – громовым голосом возвестил Он.
Я не стал отнекиваться и залпом допил.
– Отдай её мне! – возвестил Он не менее авторитарно.
Я отдал. В тот же момент я почувствовал, как в одном из далёких, полузабытых карманов моего пиджака как бы набухает что-то упругое и продолговатое. Но то было не то, что Вы могли подумать! Это оказалось аккуратно запечатанной тоненькой пачечкой банкнот казначейства США достоинством по 10 долларов. Я собрался было возблагодарить за сей Дар, но Председательствующий, уловив моё скороспелое намерение, сказал: «Не благодари». – «Отчего же?» – удивился я. – «Ты покамест не достоин того», – ответствовал тот. Я почувствовал, что несказанно опечален; у меня из глаз полились слёзы. Невозможно описать словами того чувства отстранённости, отделённости от Вечного, которое я испытал. Вслед за чувством брошенности пришло сначала лёгкое прояснение, затем умиление, а затем катарсис. В состоянии катарсиса я, тем не менее, ощутил, что правая рука моя вновь сжимает бутылку «Баллантайн» – и увидел, что она вновь полна. «Пригуби из неё!» – повелел Председательствующий. Я подчинился.
Сначала я ничего не почувствовал; но затем услыхал иной, тихий Голос, который неторопливо стал объяснять мне, что так и надобно, сказав: ибо пьёшь ты покамест новое вино из ветхой бутылки. Разбей её – и станешь новым! И снова я подчинился Голосу.
И вот и сейчас, подчиняясь Голосу Нашему, хотя Тихому, но Убедительному, и проникнувшись Качествами Его, я стою тут перед вами, открытый Дуновениям Жизни и рекомендую вам настоятельно присоединиться всею душой своей к распространению товаров, рекомендованным Голосом Нашим, список которых я сейчас вам зачитаю.