Ангелина Важинская. СОШ № 29 , 6а класс.
В картофельном погребе под сараем было холодно, но хотя бы не сыро. И почти не было картошки. Хоть уже и осень .
Инна с Валюшкой иногда вспоминали, какой же ароматной была отварная картошечка, со сметанкой, и с солеными грибочками, которые мамочка приносила из бочки. Из этого самого погреба. Но это было так давно... прошлой весной. Валюшка тогда училась уже во втором классе, а Инна ходила с мамочкой на работу, в совхозную больничку , и играла там во дворе с рыжим котом, пока мамочка всех лечила. А вечером папа даже катал их на тракторе... И тогда еще не было в деревне войны.
Высовываться из погреба мамочка строго- настрого запретила. Потому что в деревне были немцы. Они пожгли дворы, поубивали насмерть деда Степана и дядю Васю Ложкина, всех Волошиных, даже Надюшку малую, и еще много кого расстреляли, но мамочка об этом не рассказывает. Она думает, что Инна с Валюшкой еще малы и им не надо такого знать, не то плакать будут. .
А еще она не разрешает ни с кем говорить про папу. Он ушел на войну и теперь ездит на танке, а не на тракторе, как раньше. Хотя им в погребе- то, и разговаривать не с кем.
Инна , хоть и маленькая еще , но уже все понимает и не просится на улицу. Но иногда они с Валюшкой придумывают себе, как они выскочат из погреба, и по- быстрому сбегают в совхозный сад, за яблочками - ранетками, или на поле, свеклы сладенькой поискать. Так хочется самим полакомиться и мамочку порадовать- угостить..
А назавтра у Инны день рождения. Если бы не фашисты проклятые , то может и в школу бы пошла. А что, в 7 лет можно уже в школу ходить.. а мамочка бы блинчиков напекла... И поэтому ей так грустно и обидно, что слезки капают..
И тогда Валюшка , чтоб сестричку развеселить , предложила сгонять в сад, ранеток подмороженных насобирать. Главное успеть вернуться до мамочкиного прихода. Сказано- сделано. Натянули пальтишки, платки теплые на головенки повязали, не май же месяц- ноябрь . Выбрались из погреба , выглянули из сарайки - никого вроде на улице не увидели. И припустили , как зайцы, через кусты, чтоб немцы не заметили, через огороды, к совхозному саду.
И так вдруг весело и смешно бежать им стало! Наперегонки, не замечая, как ветки, голой сирени, по рукам хлещут ! Даже про немцев позабыли!! Быстро до сада домчались, и никого- никого не встретили ! Вот как повезло ! Только отдышались и глазки навострили, чтоб яблочки- ранетки искать, как наткнулись взглядами на что - то непонятное и до озноба страшное. На деревьях , как игрушки на елке в клубе, болтались за шеи подвешенные люди. Лица страшные, и не узнать сразу кто это . Человек десять, или двадцать , или даже больше. Инна- то, маленькая, не поняла ничего сразу , а у Валюшки крик в горле застрял , да так там и остался. И глаз отвести невозможно, и смотреть ужасно и двинуться не могут- остолбенели будто.
Яблони поскрипывают в тишине и мертвые человеки чуток на ветру качаются , а от этого яблони снова скрипят . И никаких звуков больше.
Тут Инна , она же несмышленная еще была и смелая поэтому, сорвалась вдруг с места и побежала к дальним деревьям. А Валюшка хотела крикнуть, чтоб сестра остановилась, но голоса не было. Пришлось вслед бежать. А Инна подбежала к яблоне, к которой была привязана раздетая совсем женщина , в крови и в грязи вся, а рядом, на земле, личиком в ямке , валялся ребеночек , лет четырех. Лица тети этой было не видно за волосами, да и голова совсем на грудь ей свалилась. Валюшка - то, на четвереньки встала, чтоб посмотреть с под низу на лицо. Но как увидела, так на попу и упала, и рот руками зажала и глаза зажмурила. так и сидела , и плакала беззвучно , пока Инна не начала за плечо ее трясти. Уже потом, дома, Валюшка на бумажке написала, что это учительница их была, Любовь Петровна. А Инна вдруг услышала звук какой - то , оглянулась и заметила, что ребенок, что рядом как не живой лежал, шевельнулся вроде. Потянула она Валюшку к малышу. Подошли они к нему на цыпочках, присели на корточки, а тронуть боятся - вдруг он тоже мертвяк? Но у мальчонки тут что - то хрипнуло- булькнуло внутри. Не сговариваясь схватили они его,- Валюшка подмышки, а Инна за ножки, и потащили к выходу из страшного сада.
А ребенок молчит, глазки не открывает, может и помер опять, - не понятно... Но нельзя же учителкиного сыночка там, среди соседей убитых, на холоде бросать...
Так и тащили.. За руки, за ноги. Остановятся, упадут на землю,полежат, отдохнут, и снова тянут. А как к селу - то , к домам и улицам подошли, так прятаться надо. Это вам не бежать наперегонки с ветром. . Взвалили мальчика на плечо Валюшке, а Инна позади, ковыляла, за голову его поддерживала. Через огороды, под деревьями, по над заборами, крались . Как услышат мотоцикл немецкий или голоса чьи-то, так сразу в кусты падают. Лежали не дышали, пока все не стихнет.. Потом опять бредут. Мальчонка- то совсем не легкий оказался. Или Валюшка была слишком худая и слабенькая. Падала она с ним раз пять. Хорошо Инна рядом была., на нее и валились , зато не поубивались. Ведь в ноябре за Россошью холодно, а в огородах земля стылая, как камень ледянной, и вся в рытвинах. Это вам не город Воронеж, где все улицы в асфальте ровном.
Уже стемнело, а они все плелись и прятались. Промерзли до косточек, аж пальцы на ножках свело от холода. Слезы у обеих текут, сопли соленые в рот лезут, вытереть ,невозможно, потому как руки заняты да и онемели совсем от тяжести и холода. Так, молча и тащили они свою неподвижную тяжеленную ношу.
И вдруг, счастье- то какое! Мамочку на темной дороге разглядели! Бежала она по улице, руки как крылья у курицы в стороны раскинуты, платок с головы свалился, волосы растрепались, глаза вытаращеные.. такая смешная, такая красивая! Инна закричать хотела, но у ней только хриплый «мявк» получился. А мамочка все равно услышала, замерла, оглядываться стала.
То-ли прятались сестры плохо, то- ли мамочка всегда своих деток чувствует, но осторожно, к яме, где девчонки прятались, подошла она, и на колени рядом с ними упала. . Прижала обеих расцеловала и глазки зареванные, и щечки чумазые, и ручки грязнючие и обмороженные .. А у малыша сбоку шейку пальцами потрогала, нахмурилась. Подняла его на руки, а головка его, так и упала к ней на плечо, как у голубя мертвого. Молча дочек вперед себя подтолкнула , чтоб домой быстрей бежали.
Каким же родным и уютным им погреб показался! И мамочка любименькая, самая добрая во всем свете, вовсе не ругалась, а только плакала и обнимала , целовала и плакала. И смеялась и плакала. Но недолго совсем. Ведь надо было и учительского сыночка оживлять. Мамочка - то их , Ульяна Васильевна , была фельдшером и всех в совхозе полечить могла.
Пока сестренки на примусе, целых 8 замечательных картошечек « в мундирах» варили, мамочка мальчика того слушала, растирала, что- то там еще с ним делала. Он постепнно потеплел, порозовел. Но проснулся он только через пару дней. Так потом и остался жить у них.
А Валюшка аж до следующего лета разговаривать не могла . Даже когда через несколько месяцев, зимой, пришла Красная Армия и наши войска освободили совхоз «Октябрьский» от фашистов , Валюшка только улыбаться во весь рот могла, а «Ура !» кричать не получалось. Звука в ней не было..
Зато тогда и Инна, и немая Валюшка, и Коля, и мамочка Уля, из погреба в дом жить вернулись. Им повезло, их дом немцы не спалили. А летом у Валюшки голос прорезался. И все этому очень радовались.
А потом пришла похоронка на их папу Ваню. Он сгорел в танке, когда освобождал от фашистов Белгород. И мамочка сидела на полу, раскачивалась из стороны в сторону, тихо по- собачьи, скулила , смотрела куда- то перед собой, и обнимала, и целовала в головки, всех своих троих деток.
Вот такая история... Она про моих бабушек - Инну, Валю, деда Колю, прабабушку Ульяну, и про прадеда Ивана ... И когда я вырасту, то расскажу её своим детям. Чтобы знали. И помнили.