Хмурым весенним утром восемьдесят девятого года прошлого века Максим Кузнецов в гордом одиночестве прогуливался по торговым рядам рынка в городе Витебске. Просто так, по случаю зашёл. Тут-то и подвернулась ему старушка деревенского вида с куринной семьёй в корзине и предложением:
— Купи, малец, курочку на бульон. Задёшево отдам.
Малец — это первый признак белорусского языка, при обращении к мужчинам не старше девяноста лет, второй признак — это неповторимая буква «Ч». Остальной язык пребывал в телепрограммах. На свою беду сугубо городской житель Макс, ещё недавно в Афганистане видевший, как из совершенно живых баранов готовятся чудесные блюда, поддался искушению. Тем паче, что в магазине куры в то время не водились. Здраво поразмыслив, он выбрал себе на бульон крупного пёстрого петуха и, доплатив за мешок, двинул к выходу. Старушка молча, но неоднократно перекрестила его гордо воспрянувшую спину.
Жена, узнав, что птицу нужно положить в суп, несказанно удивилась:
— Так он же грязный, воняет, и перья в бульон попадут!
— Перьям нужно произвести экстракцию, — сказал Макс. Он был полковым стоматологом и в деле выщипывания зубов был величайшим экстрактором. Супруга ошалело взглянула на него и резко дернула кочета за ближайшее перо. Петух заорал благим матом, взвился ввысь из рук нового хозяина и пребольно ударил обидчицу когтистой ногой.. После поимки супостата и прослушивания краткой лекции о своём месте в этой жизни Максим привязал петуха на лоджии и покормил хлебными крошками.
На кухне благоверная демонстрировала обронённую на стол птицей в пылу боя какашку, на что пришлось ответить, будто это и есть первое в доме блюдо из живой курицы. Юмор, однако, был встречен общественностью в штыки. После бурной, хотя и непродолжительной перепалки решили, что утро вечера мудренее.
На разводе в родном полку Макс стал выпытывать у признанных в части эрудитов технологические секреты подготовки пернатого злодея к бульонированию и был несказанно удивлён как сложностью самого процесса, так и повышенным интересом офицеров к своей персоне. Дело в том, что полковые компактно проживали в стоящих друг от друга на расстоянии плевка среднего американца девятиэтажках и поутру слышали мечущийся по каменным джунглям крик петуха.
Некоторые должностные лица, стоявшие на плацу, всё утро к чему-то прислушивались и планировали тайный поход к психиатру - наркологу, после известия о живом петухе стали беспричинно улыбаться. Радуются, подумал Максим, оставлю-ка пока Петьку в качестве живого уголка.
Настало лето. Петуху приходилось спать днём, чтобы успеть спеть с рассветом который начинался сразу, как только небосвод полностью остывал от вечерней зари. Выспавшийся кочет вдохновенно крушил тишину победной песнью. Я не проспа-а-ал!!! Из открытых по случаю жары окон его вскоре поддерживали младенцы, во множестве водившиеся в офицерских домах. Петька, насколько получалось, старался организовывать хор, однако строю порой мешали посторонние звуки немузыкального толка.
В полку Максу в подробностях объяснили весь процесс забоя, пообещали вскоре показать его на нем самом, а зампотех третьего батальона дал на время паяльную лампу для осмаливания тушки после ощипывания. Не откладывая дел в долгий ящик, пользуясь субботним сокращённым днем, Максим, выставив перед собой короткий, но толстый ствол паяльной лампы, пошёл на дело. Дома его уже ждала жена в старом халате, таз горячей воды, топор, купленный для такого случая, и сучковатое полено — эшафот. Всё готово! Жена ушла в комнату, палач взял в правую руку топор, а в левую корявые Петрухины лапы.
— Всё уже?— зайдя в лоджию через полчаса, тихонько спросила супруга, на что мокрый и красный Макс доступно и на весь городок объяснил ей, кто она такая и что эта чертова её скотина не хочет класть шею на полено. Пристыженная жена безропотно согласилась подержать жертву за ноги, а хозяин, взяв тупую птицу за гребень, одним точным ударом напрочь отсёк голову от тела. Брызнула кровь, зашлась в крике супруга, и обезглавленная тушка , взмахнув крыльями, исчезла за бетонным ограждением лоджии. Взглянув на зажатую в руке голову, Макс с удивлением заметил, что она становится розовой, протёр глаза и уставился на свою окровавленную ладонь. Потом перегнулся через перила – птицы на земле не было. Убежала? И он галопом помчался вниз. Беглеца нигде не было, равно как и следов падения, не было и кровавой дорожки от улетающей по воздуху тушки.
Стены дома тоже были девственно чисты. Для проверки внезапно возникшей мысли он вновь вознесся к себе, выполз по пояс за перила он изучил лоджию соседа снизу- пусто. Неоднократно он трезвонил тому в дверь с однозначно нулевым результатом. Решили, что птаху уволочила пробегающая псина.
В среду соседи снизу вернулись из отпуска и в доступных выражениях объяснили куда девался злосчастный петух. Он влетел в открытую форточку, красно - бурым оживил пастель новеньких обоев и нагло протух на диване в гостиной. Задёшево так петушок вышел. А про бульон…