Партизанский заяц. Воронеж. Ангелина Важинская

 

Соседская бабушка Тоня померла 24 декабря 1942 года.
-  "Слава Богу, отмучалась "- вздохнула мамочка  и пошла собирать БаТоню  в последний путь.
Инна, немая Валюшка и Коля остались прятаться в подвале одни. И, как обычно, стали мечтать о еде.  Инна,  хоть  и  до войны была «доходяжкой»  -  тонкой и мелкой,  а сейчас и  вовсе, смотреть страшно,  но  оказалась она   выносливей  всех. Она еще могла ходить. А вот  Валюшка и Коля  лежали уже дней десять.  Животы у них опухли, а личики сморщились.. Мамочка старалась не плакать при них,  но  и Инна,   и Валя понимали, что еды нет, в  совхозе немцы , и их тоже скоро убьют или они сами от голода и холода помрут.

А в деревне стреляли и пели.  Даже в погребе им были слышны крики пьяных фашистов и беспорядочная стрельба. А еще доносились  одуряющие ароматы жаренного мяса - фашисты праздновали Рождество. И ребята , зажимая распухшие животы костлявыми ручками, представляли, сколько же там еды... Так и уснули, не дождавшись мамочку.
Утром мамочка разбудила Инну и сказала одеваться теплее. На улице трещал мороз  и выпало много снега.  Хлебнув горячей водички, и так толком и не проснувшись, Инна терпеливо стояла , пока мамочка напяливала на нее пальтецо ,  повязывала на голову и накрест  - через животик на спину-  большой бабулин платок.  А потом они вылезли во двор  и Инна аж зажмурилась от такой праздничной  белизны! Снег искрился на солнышке, а от мороза сразу защипало в носу!
У порога их сарайчика стояли санки.  А на них лежала, закутанная в старое- престарое  одеяло какая- то  толстая  мертвая Батоня.   Праздничное настроение сразу пропало.
-- Доченька, надо Батоню до кладбища увезти. Ты уж помоги  мне..-  попросила мамочка.  А Инна и рада, - только бы в погребке  не сидеть!
Впряглась мама  в салазки  и потянула по новому снегу.  А Инна сбоку топала, следила, чтоб санки с Батоней на бок  не опрокинулись,  да подталкивала, когда в снегу застревали. 
На улицах никого не было. Деревенских- то поубивали почти  всех, а кто жив-  на улицу лишний раз не показывались. А немцы, похоже, спали после своих рождественских пьянок- гулянок.
    Но избежать с ними встречи  все-таки не удалось. Дважды их окликали лающей германской речью. Мама с дочкой останавливались  , и  замирали, глядя в землю.  Немцы подходили,  брезгливо тыкали  ногами или автоматами  в Батоню, что - то гаркали маме. А она , прижимая руки  к груди , кивала , словно извиняясь за смерть ,  сбивчиво и униженно  объясняла - вот, померла Батоня, везем до кладбища.. Не оставлять же в доме.. Грех это .. Да и зараза по селу пойти может.. Господин начальник, разрешите, Христа ради, Рождества в честь...     Офицер громко рыгнул  и махнул рукой - Проходите, шнелья!
    И Инна с мамочкой, быстрей потащили труп,   не оглядываясь,  молясь про себя,  чтоб не окликнули... И такая мамочка серьезная и странная была, что Инна тоже голоса не подавала, только дышала натужно, и старалась не отставать, да следить, чтоб Батоня с санок не перевернулась.
   Не быстро ,  но добрались они  до кладбища. Аж спина  от такой дороги взмокла. Инна - то  на погосте только летом была. А сейчас такое все вокруг белое да черное  ,  что на картинку, черным  углем на  белой печке нарисованную похоже .
Шли куда- то они , шли. Инна совсем  запыхалась, и счет крестам да поворотам потеряла. Как вдруг, словно из-под земли, выросла маленькая часовенка.  Мамочка заволновалась,  по сторонам заоглядывалась.  Остановилась перед часовенкой, перекрестилась,  поклонилась и в дверь  осторожно постучала.  Неожиданно дверца приоткрылась  и мамочка, заглянув внутрь,   обернулась  и сказала Инне : - « Ты стой тут, смотри, услышишь или заметишь что -  сразу тихонечко  сюда заходи. Будь внимательной, доченька»   Так сказала мамочка, поцеловала Инну в лобик, перекрестилась и потянула санки с Батоней в церквушку.
Стоять на морозе - это не топать за санками по снегу. Инна  замерзать скоро стала, да и любопытство одолело.  Подошла к дверям, нашла щелку и подсматривать пристроилась.  А как увидела- что там,  чуть от удивления  не вскрикнула , и  ладошками рот быстренько зажала.
       Мамочка  и дядя Дима агроном, тот, которого еще осенью в лесу волки задрали (  да так и не нашли его  ,  одни куски и одежду) Батоню размотали, кофту на ней расстегнули.  А там,  прямо под рубашкой нательной , чего только нет!  И бинты из тряпок-  ( ясно теперь,  куда простыни подевались) ,  и таблетки - порошки какие- то, и еще что- то в газеты старые завернутое,  и носки вязанные , и штаны , и рубахи  , и много - много  всего!   Вот почему Батоня Инне  такой  толстой  показалась.!
      Отошла тихонечко  от двери Инна, поняла , какое важное дело ей мамочка доверила . Вся в слух и зрение превратилась. Но , слава Богу, никого  постороннего на кладбище не появилось.  А вскоре   и мамочка  с санками вышла. Обняла Инну и  заспешили они домой.   И Боженька их хранил, потому как немцы их не  останавливали, и за час добрались они до своего  двора.
     А как в погреб спустились , и мамочка ватник  драный расстегнула, так и настал праздник!  К мамочкиному поясу примотана была тушка заячья,  а в карманах нашлись  тряпицы с клюквой мороженой   и грибы сухие- гостинец  от партизан!!! И ели помаленьку  они того  зайца  почти два месяца,  пока наши не пришли  и фашистов из совхоза не выбили.
   Вот так мертвая Батоня  и партизанский заяц  спасли  фельдшера Ульяну Васильевну   и троих ее деток от голодной смерти.