Сиквел. Начало -http://www.proza.ru/2016/12/26/2124
- А по-моему, лотосы растут в стоячей воде… - Феликс задумчиво смотрел на гуляющие по реке водовороты. Евгения всякий раз удивляла подобная «запоздалая реакция» шефа: стоячая вода его волнует! А то, что по розовой охапке привезли прошлый раз обалдевшие байдарочники здесь, в Нечерноземье – это как?
- Это для нас течение быстрым кажется… Мы же физики с тобой и знаем: время категория относительная…
Университетские сокурсники, они теперь редко общались вот так, с глазу на глаз. Нынче они встречали байдарочный заплыв менеджеров от заказчика по Ипути.
Что делать – заказчика надо любить и ублажать, поскольку Институту кристаллов необходимо увеличивать объемы производства. А такие пикники нынче стали хорошим «манком» для заказчика. Это и понятно: аномальный Лес у Института никого не мог оставить равнодушным. Правда, с Лесом шутки плохи, и бездумно рисковать никто не позволил бы: у всех еще в памяти новогодний корпоратив возле Института, когда добрая часть сотрудников едва не застряла в девятнадцатом веке. После громкого скандала изучением Леса занялись вплотную, был определен относительно безопасный участок, и итогом стало разрешение посещать заброшенный Дом рыбака на высоком берегу Ипути, в том числе и сплавом по реке.
- О как! – пошуршав оберткой, Феликс сунул за щеку карамельку. – К чему это ты такими категориями, Женька?
Говорил отчего-то медленно, делая паузы между словами. Высокий и худощавый, с выпуклым лбом и большим носом, он умел производить впечатление на собеседника. «Порода!» - глядя на него, вздыхала заведующая лабораторией Анна Ивановна. Только в последние дни Евгений видел какую-то незнакомую печаль в глазах шефа. Даже то, что Феликс стал брать Евгения на Дом рыбака, настораживало: с чего бы?
- А ты вспомни апрельский заплыв: ведь бородатыми приплыли все, хоть считанные часы находились в пути… - засопел носом Евгений. - Точнее – для нас считанные часы, а на реке…
В десятке километров от Института, на Ипановой горке, в лесу, Ипуть делала крутой поворот, образуя излучину, и здесь в прежние «тучные» годы Институт построил двухэтажный корпус профилактория, тут же нареченный народом Домом рыбака. Когда-то излюбленное место отдыха , Дом стал приходить в упадок, когда в Лес стали опасаться заходить, но после открытия безопасного вроде прохода снова началось паломничество, грозившее превратить уникальное место в проходной двор , и руководство свободный доступ ограничило.
- Специальную теорию относительности приплел… помнишь еще! – снова полез в карман за конфеткой Феликс. - Это кто же у нас теор.физику читал? Есельсон?
«Что это шефа на конфетки потянуло?» - прищурился Евгений и обмер вдруг от догадки: «Да он выпил! Алкогольный дух забивает! Отсюда и речь эта с паузами… С ума сошел! Знает ведь – нельзя в Лес выпивши! Что задумал?!..» Заметив растерянное лицо друга, Феликс ухмыльнулся и протянул конфету:
- Возьми. Помнишь, как в общаге вермут ирисками закусывали?
«Универ вспомнил, –механически жевал карамельку Евгений. – Раньше за ним не водилось…» Они стояли, опираясь на потемневшие перила навеса, сооруженного над обрывом. Слева вниз вели крутые ступеньки деревянной лесенки, прямиком к узкому песчаному пляжу и забытой кем-то удочке. Справа ввысь тянулись худосочные сосны, ничем не напоминающие пышных сестер на зеленой лужайке у здания. Евгений рассеянно слушал монолог шефа и все пытался вспомнить - соснами ли были эти деревья в их прошлый приезд. Лес пугал непосвященных своей изменчивостью: там где вчера была березовая роща, назавтра мог оказаться орешник. Это затрудняло ориентацию и к тому ж являлось дурной приметой.
- … напились на твоей свадьбе, - голос Феликса вернул к действительности. - Ты тогда торопился жениться на Светке, дружок: конкуренции боялся?
«Так и не простил мне, - с мрачным удовлетворением отметил Евгений. – что Светка тогда меня выбрала. А то, что предложение мы сделали практически одномоментно, я уже много позже узнал. Пожалела затем, наверное: столько раз попрекала меня низким социальным статусом!» Покосился на Феликса и снова отметил про себя его нездоровый желтушный цвет лица и обострившуюся худобу. Расспросить бы поделикатнее, что это значит.
… - и брат твой…м-м… Андрей приезжал тогда на свадьбу. Сколько ему было тогда?
- Десять было. А нынче десять лет уже, как женат… детей нет только.
Невесть откуда набежала туча, и тотчас повеяло ветром с реки, шевеля ветки. Похолодало и пропало желание искупаться. Глядя на потемневшую воду, встречающие уже тревожно всматривались в речной поворот – где же байдарочники? Пора бы появиться
- А твоей Сашке сколько уже? Двенадцать? Вот в кого она такая восточная красавица, Жень? Мне бы такую дочь!
Туча становилась все темнее, и где-то вдалеке уже глухо заворочался гром. Тревога разлилась в воздухе, заставляя тоскливо сжаться Женькино сердце: этот разговор здесь, да еще подшофе… Завидки непонятные: у самого молодая жена… третья, кажется. И любовницы, по слухам. Загранкомандировки на постоянной основе… Где ему знать: одолжиться бы у кого до зарплаты, и в Евпаторию раз в пять лет! Да только вряд ли Феликс имеет ввиду подобные мелочи: он-то видит лишь крепкую семью и примерную дочь . А чтобы росла примерной, надо все вечера с ней, и все приоритеты – семье. Между тем грохнуло уже где-то неподалеку, Евгений обернулся непроизвольно и охнул: сосенки на зеленой полянке стали вдруг голубыми елями, и будто даже знакомые искорки пробежали меж веток. « К сбыче мечт!.- пронзило. - Ох, не надо бы сейчас!»
- И вообще, - порыв ветра взъерошил седеющую шевелюру над выпуклым лбом Феликса. – Мне бы такую жизнь, как твоя…
Байдарочный заплыв тогда добрался только ближе к вечеру. Путешественники были вымучены - лодки им пришлось тащить волоком по льду, участок Ипути замерз до поворота. В июне. Это сколько же понадобилось энергии, чтобы исполнять желания? - невольно подумалось Евгению.
Феликс умер через полгода от цирроза печени. Говорили, что вирусного. Еще через полгода в семье у Андрея родился сын. По настоянию Евгения назвали Феликсом.