Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 711. Калининград. Дивизион-экипаж БПК «Свирепый». Рабочий День ВМФ. 30 июля 1972.
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет: Калининград. ПСЗ «Янтарь». Современный вид на эллинг с новостроящимися кораблями и достроечная набережная, у которой на месте современного СКР пр.11356 в марте-июле 1972 года был пришвартован БПК «Свирепый». На этом месте и в акватории завода «Янтарь» прошли швартовные и заводские испытания нашего корабля, а также размагничивание на заводском рейде СБР (стенд безобмоточного размагничивания). 29.07-12.08.1972 года.
В предыдущем:
Итак, 19 июля 1972 года я стал формально-неформальным комсоргом БПК «Свирепый» и для меня это было потрясающее событие. Вот почему 29 июня 1972 года для «осенних ДМБовских годков призыва второй половины 1969 года» был особенный день – 60 дней до Приказа о ДМБ, поэтому, возможно, командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров решил объявить праздничный приказ сегодня, то есть не в день ВМФ в воскресенье 30 июля 1972 года.
В это время БПК «Свирепый», который стоял у заводского достроечного причала калининградского ПССЗ «Янтарь», представлял собой всё ещё новостроящийся корабль, на котором полным ходом велись монтажные, пуско-наладочные и отделочные работы, причём в этих работах весь личный состав экипажа корабля принимал самое активное, живое, непосредственное, заинтересованное и ответственное участие.
На корабль вернулись все командированные на стажировку на другие корабли Балтийского флота – на БПК «Бдительный», БПК «Бодрый», на эсминцы и сторожевые корабли, на катера 24-й бригады ракетных катеров Балтийского флота, дислоцированные в польском городе Свиноустье (бывший город Свинемюнде), в ВМБ Лиепая (Либава) и в других местах. Кроме них экипаж пополнялся новыми офицерами, мичманами, старшинами и матросами, которые направлялись на БПК «Свирепый» из военных и морских училищ.
Те, кто был на стажировке, чувствовали себя настоящими «морскими волками», потому что им довелось побывать в море, например, как Юрию Казённову и Александру Червякову (радиотелеграфисты БЧ-4), которые были в советской ВМБ в Свиноустье (Польша) или Ване Крючкову (сигнальщик БЧ-4), который героически выдержал жёсткую «командировку» на тральщиках ОВР в Лиепае в компании мобилизованных на переподготовку из запаса «партизан».
БПК «Свирепый» во время постройки корабля в заводе имел заводской порядковый номер «153», но с 23 марта 1972 года кораблю был присвоен уже учётный военный номер «520», который впоследствии неоднократно менялся. К празднику «День ВМФ 1972» года боцмана на беседках обновили наш бортовой номер, опять возник вопрос: «Почему не разрешают иметь название корабля на бортах?». Например, «годки», да и «молодые» тоже, все хотели бы иметь на своих ленточках бескозырок гордую надпись золотыми буквами «СВИРЕПЫЙ»…
Встречать праздник на корабле, который стоит в заводе и находится в процессе достройки, наладки, отладки и косметического ремонта не очень весело и комфортно, потому что везде ещё было неуютно, голо, интерьеры внутри помещений корабля были ещё «производственные», к тому же с остатками следов «производства» и разных «работ». Поэтому, конечно, экипаж праздновал праздник День ВМФ СССР, слушая радио, поедая праздничный обед, который отличался от обеда в дивизионе только количеством борща, тушёного мяса и макарон, а также смотря старые советские кинофильмы…
Примечательно, что в дневниковых записях и в письмах автора не осталось никаких следов о содержании этого Дня ВМФ в воскресенье 30 июля 1972 года. Однако, я хорошо помню, что в этот день я лично был дежурным рулевым в штурманской рубке и в который раз с щёткой, с мылом и содой, без понукания и приказания, а по собственной инициативе драил линолеум палубы в рубке и на ходовом мостике, смывал следы грязных масляных пальцев с переборок и со стоек компаса (моё заведование), с тумбы авторулевого «Альбатрос 22-11», с перил и со стоек ограждения рабочего места рулевого.
Когда на ходовой мостик корабля пришёл с обходом дежурный по кораблю и старпом, они застали меня в позе букв «зю», смывающим с палубы потоки мыльной пены. С закатанными до колен штанами и до локтей рукавами робы я доложил командирам о том, что делаю и старпом строго спросил меня: «Кто вам в праздник дал наряд вне очереди?».
- Никто мне никакого наряда вне очереди не давал, - ответил я капитан-лейтенанту А.А. Сальникову. – Это я сам решил праздник встретить в чистоте и порядке.
Офицеры ушли, а после обеда то там, то здесь на корабле начались то ли спонтанные, то ли по инициативе командиров боевых частей весёлые праздничные приборки, которые проводились не как наказание, а как исполнение общего желания быстрее наладить на корабле нормальный быт и порядок.
В штурманской рубке порядок был блестящий, поэтому мы вечерние поверки провели на штурманском жёстком диване, обмениваясь разными морскими байками и жизненными историями с той, прошлой гражданской жизни…
Пришедший проверить качество праздничной комсомольской воскресной приборки штурман, командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров не поленился, взгромоздился на своё штурманское кресло и белым офицерским платочком провёл по верхним граням навигационных приборов и кабельных жгутов – платочек остался чистым.
Как всегда, гнусавя носом и подёргивая верхней губой, Геннадий Фёдорович поздравил наше отделение рулевых и отделение штурманских электриков с праздником День ВМФ, объявил нам всем благодарность и отпустил нас до самого отбоя на «все четыре стороны», но «без схода с корабля».
Мы с Толей Телешевым, с которым после переселения на корабль очень сдружились, вспоминая нашу службу на БПК «Бодрый», сели писать письма родным. Остальные ребята, например, как Толя Мартынов, убежали к своим друзьям, а наш командир отделения рулевых «ДМБовский годок» Сашка Кузнецов пошёл к своим корешам-годкам – они устроили на камбузе корабля тайную «вечерю» с «шилом», которым решили «пригвоздить 60 дней до Приказа»…
В этот праздничный воскресный вечер 30 июля 1972 года на новостроящемся БПК «Свирепый», стоящим у заводской стенки в калининградском ПССЗ «Янтарь», практически не было абсолютно трезвых моряков, но при этом все мы были удивительно трезвомыслящими, особенно я, потому что, почему-то, спирт меня не «брал»…
Может быть потому, что мне мало наливали? Не помню…