Чем ближе мы подходили к площади, тем громче становились песни и хохот, а через толпу в бордово-золотых нарядах становилось сложнее пробираться. Некоторые пританцовывали на ходу, натыкаясь на людей, но те лишь добродушно смеялись в ответ. Ради таких дней стоило бороться и побеждать, чтобы люди жили в мире и достатке. Но за мир необходимо было заплатить высокую цену.
"Слишком высокую", – с горечью подумал я о родителях.
В толпе я часто усматривал дасков, примерно каждый пятый был пришельцем из Аурона. Видимо, даже побежденной стороне хотелось узнать с каким размахом будет отмечаться сей день. И на один вечер я решил сменить гнев на милость, но только на вечер.
Неожиданно c раздался шквал аплодисментов, а небо над домами вспыхнуло ярким огнем. Взбудораженные девушки ускорили шаг, выбегая на площадь. На помосте стоял по пояс голый мужчина лет сорока. Тело его казалось полностью высушенным, словно из него вытянули всю влагу, оставив лишь кости и толику мышц. В руках он держал два горящих факела. Видя одобрительную реакцию публики, он решил повторить номер к нашему счастью. Мужчина несколько раз прокрутил факелы в пуках, оставляя оранжевый след. Вздохнув полной грудью, он поднес пламенеющие снаряды ко рту и выдохнул в небо высокий столб густого огня, затрещавший на всю площадь, словно десятки костров разом. Но артист и не думал останавливаться. Пока, оставшиеся языки пламени исполняли в небе хаотичный танец, мужчина выхватил из-за пояса шарик и метнул в огонь. Над площадью словно вспыхнуло маленькое солнце, чуть не ослепившее зрителей. Когда все проморгались, толпа захлопала с еще большей силой. Рядом стоящий со мной рослый мужчина засвистел с таким усердием, что ухо заложило на пару минут. Мэри и Сильвия восторженно визжали, а Сэм лыбился во весь рот словно ребенок. Да чего уж там, я тоже улыбался от уха до уха.
Мужчину на помосте сменила группа музыкантов, хорошо известных в окрестных землях. Как только зазвучали первые ноты, опомнившиеся от пламенного представления люди, снова пустились в пляс.
Извинившись перед девушками, мы с Сэмом отправились на поиски свободного места за длинным столом.
– Танцы – это здорово, но мы ведь сюда пришли не ноги сбивать в труху, – подмигнул мне друг и засмеялся, и я подхватил его смех.
Увидев нас, несколько знакомых парней подозвали к себе, двигаясь и освобождая место. Перед лицом сразу появилась полная кружка ароматного эля. Алкоголь пробирал до мурашек, заставляя взбудоражиться всем телом, после чего оставлял приятное медовое послевкусие. Наши взгляды с Сэмом пересеклись, и мы удовлетворенно закивали друг другу.
– Вот это уже настоящий разговор, – удовлетворенно произнес я, чувствуя приятное тепло.
– Слышали что-нибудь о магессе из Собора? – осведомился у знакомых Сэм спустя какое-то время. Хмель уже хорошо ударил ему в голову, но он старался этого не демонстрировать. – Говорят она сегодня здесь.
– Как пить дать брешут! – отрезал светловолосый, что сидел напротив меня.
Несколько ауронцев, что сидели справа от нашей кампании, опасливо покосились в нашу сторону при упоминании магов.
Друг не оставил это без внимания, как и я:
– Чего смотрите? О магах никогда не слышали, что ли? Убивают одним взглядом, в жаб превращают и прочая ерунда.
Разъяснения Сэма никак не успокоили дасков, но пялиться на нас они перестали.
Когда музыка перестала играть, один из приятелей указал на сцену со словами:
– Сейчас староста говорить будет. Слышал, что он несколько дней готовил речь, волновался так, что жена побежала предупреждать соседей, мол в деревню страшная хворь пришла.
Дружно посмеявшись, мы обратили взгляды к помосту, на который вышел довольно грузный мужчина лет пятидесяти. Густая борода почти вся покрылась сединой, а приличный живот не давал застегнуться дублету. Староста был замечательным семьянином с кучей детей, и когда дело касалось деревни он справлялся ничуть не хуже, чем с производством потомства.
– Мои дорогие друзья, – откашлявшись начал он. – Несколько лет назад нашу деревню постигла страшная беда, наше королевство постигла страшная беда. Имя ей – война. Простым пахарям, фермерам и торговцам, вроде нас с вами, пришлось столкнуться с ужасным кровопролитием. Но одно дело воевать на чужих землях и совсем другое защищать свой дом и своих родных. Благодаря жертвам той жуткой ночи, мы с вами снова стоим на этой площади, живем в своих домах и на своей земле. Предлагаю почтить тех храбрецов молчанием.
Над площадью повисла давящая тишина. Каждый из жителей сейчас вспоминал своих друзей и родных, что пали три года назад.
– Но вот мы здесь, пьем и празднуем день нашей с вами победы, – продолжил староста, утерев проступившие на глазах слезы. – Среди нас есть так же солдаты доблестной королевской армии. Большое вам спасибо. И я безусловно рад видеть среди нас тех, кто восстал против тирании своего народа. Я понимаю, что это был, возможно, самый сложный поступок в вашей жизни, но спасибо вам. Я уверен, что вы сделаете свой Аурон гораздо лучше. Большая честь для меня, что так много ваших сограждан присутствует здесь сегодня.
Осматривая толпу во время речи старосты, я с удивлением обнаружил, что почти все даски ушли с площади либо просто оттянулись за столы и наблюдали оттуда.
Вдруг раздался пронзительный крик женщины из первых рядов, стоявших перед помостом. Она с ужасом смотрела на старосту. Тот самый «огненный чародей», как прозвали мы его за столом, стоял позади главы деревни, пока тот медленно оседал на доски.
– Мы тоже очень признательны за ваш радушный прием, – произнес чародей. – Позвольте подарить вам наш подарок.
Оглушительный взрыв сотряс площадь. Волной воздуха нас опрокинуло со скамеек. Первые ряды бедняг, что оказались ближе всего к сцене, медленно опадали пеплом на землю. Воздух наполнился тошнотворным запахом горящей и тлеющей плоти. Вокруг уже метались селяне, вопя на все лады. В иной другой ситуации можно было подумать, что набрался хор нерадивых певцов. На моих глазах даск, обернутый в плащ с накинутым на голову капюшоном, одним движением всадил стилет, в спину девушки, имевшей неосторожность пробежать мимо него. Как я понял, что это был даск? Зверство творилось повсеместно.
Сэма рядом не оказалось, но я побоялся думать о худшем, иначе его труп уже истекал бы кровью рядом с моим. Вскочив на ноги, я ринулся куда глаза глядят, высматривая знакомые лица. Приходилось оглядываться и вертеть головой до боли в шее, чтобы попутно не наткнуться на подонков, что предали наше доверие. В голову не лезло одно: зачем? Ведь война закончилась, они были нашими союзниками. Мысли беспорядочно роились в голове, мешая трезво соображать. Пришлось остановиться и перевести дыхание. Я не мог поверить в происходящее вокруг. Неужели это наказание за мое отсутствие во время резни три года назад. Неужели я должен собственными глазами увидеть смерть своих знакомых и друзей. Нельзя было допустить повторения той ночи.
Я еще раз мысленно поблагодарил себя за идею взять кинжал в обход запрета. Выхватив оружие из ножен, я круто развернулся, и как раз вовремя: ко мне стремглав бежал противник. Лицо даска выражало нескрываемую ненависть, презрение и многое, что я не успел прочесть, так как было не до игр. В руке у него сверкал небольшой стилет, на лезвии плясали отблески пламени, охватившего уже весь помост с декорациями. Он явно надеялся зарезать меня со спины, но мой неуверенный взгляд еще больше разозлил ауронца. Напрягшись всем телом, я попытался предугадать удар и нанес свой, но кинжал рассек воздух. Силы покинули мое тело, ведь это могло означать только мою ошибку, а на еще одну попытку просто не было времени. Бросив последний взгляд на противника, увиденное поразило: тело даска словно окаменело, ни один мускул не шевелился, кроме его лица. Гримаса ужасной боли отразилась на нем, а из разинутого рта вырвался душераздирающий вопль. Глаза хаотично носились из стороны в сторону, постепенно наполняясь кровью. Еще секунду и она хлынула из всех щелей, окрасив землю цветом нашего герба. Ни в одном кошмаре я не видел более жуткого зрелища. Не обращая внимания на холодный пот, выступивший на лбу, я пятился назад, наблюдая как кости противника ломаются одна за другой, и обмякшее бесформенное тело оседает на землю. Я хватал ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Это могло продолжаться очень долго, пока меня кто-нибудь бы не прирезал, но, к счастью, вместо кинжала под ребра подарком была мощная оплеуха, что привела меня в чувства.
– Успокойся, Гаррет! – услышал я властный крик своей спасительницы.
На меня смотрела, схватив за плечи незнакомая девушка. В ее взволнованных, но таких кристально чистых глазах я мог рассмотреть свое отупевшее лицо. Было ощущение, что все вокруг движется слишком медленно, все заторможено, но таковыми были только мои мысли. В глаза бил ярко-зеленый свет, исходящий из амулета висящего на шее девушки и имевшего форму головы оленя с зажатым между рогов камнем. Вид у нее был, мягко говоря, потрепанный: одежда в некоторых местах была порвана, ссадины на лице, которое показалось мне очень милым, растрепанные русые волосы, вся в пыли, или это был пепел.
– Что? Кто… – я снова посмотрел на бедолагу, лежавшего позади девушки, скорченного в неестественной позе, затем перевел взгляд на амулет. Остановившийся было в мозгу механизм, снова заработал, и я кивнул на труп. – Твоих рук дело?
– Моих, моих, но не это сейчас важно, – она понизила голос и стала выдавать инструкции, словно учитель туго соображающему ученику. – Гаррет, сейчас ты очень нужен мне. Ты должен прикрывать меня. Ты можешь это сделать, ты отличный стрелок, только вспомни это.
Она протянула лук и колчан со стрелами, лежавшие до этого рядом на земле будучи не замеченными мной. Я взял оружие не слушавшимися руками и снова уставился на нее:
– Но откуда ты меня знаешь?
Вместо ответа она лишь одарила взглядом полным жалости, который я так часто видел на лице Мэри. Слова непроизвольно сорвались с ее губ:
– Что же с тобой стало…
Дальше я не совсем понял, что произошло. Она нежно прикоснулась рукой к моему лбу и прошептала на ухо совершенно непонятную фразу, от которой по всему телу разлилось приятное тепло, прогонявшее оцепенение и освобождавшее мысли из когтей страха. Вместе с ясностью ума вернулись и все остальные чувства: ярко зазвучали звуки битвы и крики раненых, шум бьющихся стекол и ломающейся мебели. Я хотел узнать, что магичка сделала со мной, но она уже исчезла из поля зрения. Поблагодарив про себя девушку, закинул колчан на спину и крепко сжал лук. Быстро оглядевшись в поисках точки для ведения боя, я вломился в ближайший дом, со второго этажа которого был хороший обзор площади. Пришлось выбить оба окна, что выходили на улицу. Только сейчас я поразился насколько быстро в голову приходят решения возникающих проблем, насколько ясно чувствуется каждая мышца в теле. Я не помнил, чтобы ощущал себя когда-нибудь так хорошо и легко. Все дела я провернул буквально за минуту, ни на секунду не остановившись. Из окна было прекрасно видно, как толпа мужиков, выбежавших из таверны, с наскоро сделанным оружием, пытается лавиной задавить рассредоточенных по всей площади дасков. Воодушевленные их примером жители, что отсиживались в домах, осмеливались выйти из убежища с тесаками или другой утварью. И хоть противников был меньше раза в два, ауронцы знали свою цель – безжалостное истребление, против чего храбрившиеся жители деревни не могли ничего противопоставить.
Среди толпы из таверны я разглядел Сэма, вооруженного кочергой и большой крышкой от кастрюли в качестве щита. Рядом был и Дариус с отцовским мечом в руках: все-таки принес с собой на праздник подлюга. Но на глаза никак не попадались Сильвия с Мэри, и я решил, что после взрыва они благополучно спрятались в ближайшем доме.
Быстро выбрав цель, я натянул тетиву и выпустил первую стрелу. Со свистом рассекая воздух, она попала в шею ауронского лучника, что забрался на противоположную крышу. На моих глазах он схватился за шею в последних потугах спасти жизнь, но легкие уже были наполнены кровью. Меня поразило мое спокойствие, ведь я только что убил человека, отнял чужую жизнь, а внутри, даже на донышке души, ничего не всколыхнулось. Ведь мне никогда не доводилось убивать людей, или доводилось? Но было не до нравственных дилемм: даски прорвали строй селян. Ловко орудуя острыми как бритва стилетами, они буквально выкашивали людей. Руки и глаза сами находили цель, куда в следующий же момент летела смертоносная стрела. На втором десятке я перестал считать врагов. Промахов не было, но я все равно не успевал спасти всех.
Никого не предупредив, небо озарила ослепительная вспышка молнии, заставившая отвернуться. А последующий раскат грома буквально заложил уши. Пара секунд потребовалась, чтобы успокоить цветастый хаос, творившийся в глазах. На месте кучки врагов, что не удачно собрались вместе для единовременного прорыва сопротивления, теперь красовалась выжженная яма с вывороченными комьями земли. Я сразу понял, что в бой вступила моя спасительница.
Тем временем в гуще сражения оказался Сэм, неуклюже защищавшийся крышкой от атак противника. В какой-то момент, неудачно отведя кинжал, тот соскользнул и впился в плечо друга. Секунда, и даск уже лежал с простреленной головой, чем воспользовался раненый, бросившись обратно в таверну. За ним последовали все оставшиеся в живых. Видимо, увидев, что на площади остались одни противники, магия полностью пошла в ход. Разряд за разрядом били молнии, разя врага и вырывая землю. Даски бросились врассыпную, явно чувствуя угрозу провала миссии.
Пока стихия бушевала за окном, я воспользовался минуткой чтобы передохнуть. Все тело ныло от напряжения, протестуя против моих насильственных действий. Глаза предательски закрылись, стоило привалиться к стене под окном. И неважно, как сильно выросли мои физические показатели, инстинкты подвели меня. Скрип пола заставил распахнуть глаза. Видимо это имелось в виду под прикрытием девушки. Создав угрозу противнику, я выманил засадный отряд на себя. Все, что удалось сделать это встать на одно колено и заблокировать луком рубящий удар врага. Оттолкнувшись от стены, я откинул даска к его людям. Десять озлобленных пар глаз впились в меня, торжествуя: в такой маленькой комнате я ничего не мог с ними поделать. Не дожидаясь, когда враги ринутся на меня с воздетыми кинжалами, я перемахнул через пустой оконный проем на улицу, не замечая, что осколок стекла, оставшийся в раме, глубоко впился в ладонь.
Под окном естественно не было ни кровати, ни хотя бы мягкой подушки. Земля встретила каждую мою косточку мощным ударом, выбившем весь дух из легких. Пока я пытался обрести равновесие, над головой прогремел взрыв, решивший продлить мое свидание с землей. Беспокоиться теперь было не о чем: догадка, что это была работа магии, подтвердилась, когда я перевернулся на спину. На месте окна красовалась дыра в человеческий рост, а сам дом натужно застонал, оскорбленный подобным отношением.
Бой был окончен, и вновь тишина окутала площадь. Лишь догоравшая сцена успокаивающе потрескивала.
Последние крохи сознания покидали меня, напоследок предупредив, что я что-то сломал.
Мэри бережно пыталась наложить повязку на руку, не взирая на мои протесты. Я был счастлив, узнав что она цела и невредима, а стоявшие рядом Сэм и Сильвия, чуть не заставили меня разрыдаться. Осознание недавно произошедшей бойни тяжелым обухом ударило по нервам и требовалась немалая сила воли для сдерживания рвавшегося отчаяния.
Я пообещал сестре, что со мной все будет в порядке, отпуская ее помогать другим раненым. О себе давали знать только пара сломанных ребер, остальное тело молчало, наслаждаясь покоем.
– Ты отлично справился, – нежный ветерок вновь коснулся моего лица, заставив поднять голову. Было видно, что девушка тоже истощена. Приземлившись на ящики рядом со мной, она, уставшая, прильнула к моему плечу. Кристалл амулета больше не сиял зеленым светом, превратившись в самый обыкновенный амулет, разве что очень красивый.
– Только благодаря тебе, – и вспомнив догадку, что промелькнула во время битвы, я решился ее озвучить. – Ты ведь здесь не случайно?
Она покачала головой:
– Рада, что ты понял. Королевский совет отозвал всех магов с границы, рассредоточив по населенным пунктам. Для нас нападение не было неожиданностью. Никто не верил в мир, достигнутый так просто.
– Запустить якобы предателей в наши ряды и ждать целый год. Слишком сложный план, многое могло пойти не так.
– Даски славятся своей рисковой душой, – усмехнулась девушка.
– А тот мужик, что метал огонь?
– Их маг.
– Но ведь столько людей погибло разом! Почему ты не убила его сразу? – неожиданно вспылил я. – Стольких можно было спасти.
– Он должен был израсходовать свою магическую силу, иначе все могло обернуться гораздо хуже, – с горечью ответила магесса. – И не думай, что мне не тяжко на душе.
С губ сорвался самый простой вопрос:
– Как тебя все-таки зовут?
– Ты не вспомнил, – она отвела взгляд.
Снова я услышал, как она рассуждает о моей памяти. Но ведь я даже не знаю ее, или должен был знать. Меня словно подбросило вверх. Я уставился на нее, не замечая на ноющую боль от сломанных костей.
– Что ты знаешь о моей памяти? – на повышенных тонах продолжил допрос.
Девушка виновато посмотрела мне в глаза и вновь отвернулась, оправдываясь:
– Ты говорил, что за год память сама восстановится. Я поверила тебе, ведь ты никогда не ошибался.
– Что значит я говорил? – ком подступил к горлу. – Мы знакомы?
– Прошу, Гаррет, не заставляй меня, – она поднялась на ноги и попятилась. На прекрасных глазах блестели слезы, причину которых я не мог понять.
И вновь я стоял на краю бездонного провала и смотрел в пустоту. И казалось будто дно стало еле различимым, но видимым, а другой край не таким уж и дальним. Снизу доносился шум битвы, в центре которой словно вихрь крутился неизвестный герой, рушивший надежды вражеских военачальников. Разгадка почти была у меня в руках. Словно обезумевший, я двинулся на девушку, голос дрожал и срывался.
– Не заставлять что? – она молчала. – Говори! Ты причастна к тому, что я потерял память? К тому, что каждый второй человек в этой деревне ненавидит меня? К тому что моя сестра смотрит на меня как на душевнобольного?
Я встретил лишь умоляющий взгляд полный сожаления и сострадания. Слезы текли по щекам двумя тоненькими ручейками. Этот вид отрезвил меня, заставил остановиться.
– Прошу, – настала моя очередь умолять. – Если ответ «да», то верни все обратно. Пустота внутри выжигает все хорошее, что когда-то было во мне. Я не знаю что со мной произошло за эти годы, но не думаю, что стоит терять себя лишь бы их не помнить.
Вытерев тыльной стороной ладони слезы, она подошла ко мне. На лице остались грязевые разводы. В неожиданном для себя порыве я аккуратно протер их пальцем. Неведомая сила приковала наши взгляды друг к другу.
– Ты должен был вспомнить сам и принять, – шепотом произнесла девушка. – Сейчас слишком рано.
– Прошу, – вновь тихо взмолился я
Вместо ответа, девушка прильнула своими губами к моим, даря поцелуй. Я ощутил в ней неимоверной силы тоску, что наконец вырвалась. Вплетаясь между нами, она проникала в мое тело, заставляя его слабеть. Ясно пришло осознание, что поцелуй был прощальным. Снова теплый ветерок ее шепота на ухо, теплые руки прикасаются ко лбу. Резкая боль пронзила все мое естество, заставив осесть на землю. Перед внутренним взором, словно солнце вспыхивали слова заклинания, рушащего стены, что были до этого невидимы для меня. Доступ был получен, и сразу реки воспоминаний хлынули в иссушенную жаждой пропасть. Кровь и смерть были повсюду. Образы сменялись один за другим, бросая все больше тел в бордово-золотых доспехах мне под ноги. Словно прорвав плотину и сломав силу воли, слезы хлынули из глаз, стекая на землю. С ужасом я увидел среди поверженных солдат лица своих родителей. Еще больший ужас одолевал от осознания, что смерть пришла к ним от моей руки. Правота жителей деревни оглушила меня, забирая рассудок куда-то далеко, где мне уже не дотянуться до него. Невидящим взглядом я смотрел в звездное небо, распластавшись на земле.
Оленна, так звали любовь моей жизни, не оборачиваясь покинула деревню.
И снова перед взором был распаханный луг и первая охота в новом году. В лесу вновь промелькнула незнакомая тень и я стремглав ринулся в темную чащу. Блуждая по лабиринтам памяти, мне предстояло пережить весь этот ужас снова.