И встретились дети - бандеровцев и шахтеров...

 
Мне так нравилась телевизионная передача «Кабачок 13 стульев», что я не пропускал ни одной трансляции. Смотрел ее и тогда, когда жил в Сибири, и тогда, когда оказался на Украине. Это были семидесятые годы прошлого века. В это время мы самозабвенно пели: «Мой адрес не дом и не улица. Мой адрес – Советский Союз!» Молодежи, живущей сейчас, во втором десятилетии двухтысячного года, кажется, что это было давно. А у нас, бывших тогда сравнительно молодыми, такое ощущение, что передачи эти мы смотрели вчера или позавчера. Отлично помню пана Вотрубу и пани Монику, пана Гималайского и других персонажей. У каждого свой характер, свои реплики.

Для молодежи и забывчивых поясню. «Кабачок «13 стульев» – это юмористическая телепередача Центрального телевидения СССР, выходившая в эфир с 1966 года. Местом действия программы было избрано якобы  польское  кафе  (кабачок). Роли завсегдатаев кабачка исполняли артисты Театра сатиры. За 15 лет в эфир вышло 133 выпуска. Съёмки были прекращены в октябре 1980 года после обострения политической обстановки в Польше.

 Я жил тогда на Украине. Заочно учился в вузе, на последнем курсе. Находился на экзаменационной сессии в Киеве. В общежитии со мной в комнате жили еще двое мужчин - из Донбасса. Заочно, как правило, учатся люди относительно взрослые, в основном семейные. Мы были не исключение.

 Телевизор на весь этаж один. Нам не до него, усиленно готовимся к экзаменам. Но ко времени телепередачи «Кабачок «13 стульев» я пришел, чтобы ее посмотреть. В просторной комнате, уставленной рядами сидений, находилось человек шесть мужчин моего возраста. Они включили украинскую программу, но не смотрели ее, а о чем-то оживленно разговаривали, причем, на русском языке. Я обратился к ним:

- Добрый вечер! А чего вы не смотрите «Кабачок «13 стульев»? Программа только что началась!

Они все повернулись ко мне, и один из них сказал:

- А что там интересного? Это же глупая передача.

- Ну, как же! В ней красиво поют, остроумно общаются. Много познавательного.

- Тупость свою показывают, больше ничего!

Всё это говорилось под одобрительный смех всей компании. Я не сдавался:

- Там много сатирического. Высмеиваются бездельники, которые много рассуждают, да мало делают.

- А почему в Польше? Почему не в России? Там еще смешнее можно найти.

- Но это же особый жанр! Сатириков у нас хватает. И Петросян, и Винокур, и Хазанов.

- Нам эта передача не интересна. Мы телевизор переключать не будем.

Разговаривать попусту мне было некогда. Я развернулся и ушел. Позднее я узнал, что все, кто находился тогда в комнате отдыха, были жителями Западной Украины. И мне не просто было их понять. Я ничего не знал о польско-украинских отношениях ни до войны, ни во время, ни после. Не представлял даже о сепаратистских течениях в республике.

Удивлял меня мой сокурсник Рома из Черновицкой области. Он знал, что я родился и вырос в Сибири и не полностью понимаю украинский язык. После очередной лекции, прочитанной на украинском языке, он подходил ко мне с очень широкой улыбкой и с издевкой говорил:

- Как ты будешь сдавать экзамены, если ты ничего не понимаешь?

Он буквально радовался тому, что хоть в чем-то имеет передо мною преимущество! Ему наука давалась с трудом. Я легко сдавал все экзамены.

- Разберусь! И сдам экзамен на пятерку. А ты сдашь на тройку с натяжкой.
 
Студенты из Донецкой области тоже испытывали затруднение в прослушивании лекций на украинском языке. Среди учащихся были и представители других республик, в частности – узбеки, молдаване. Однажды кто-то послал преподавателю записку с просьбой перейти на русский язык. Он прочел ее вслух и ответил:

- Мне приходится выступать на радио. Хочу, чтобы речь моя звучала правильно, без акцента. – И он продолжил лекцию, как ни в чем не бывало. Потом я видел и слышал многих дикторов на телевидении. Они отлично вещали как на русском, так и на украинском. И акцента от этого у них не прослушивалось. Просто у преподавателя была отговорка. Он всеми способами показывал, что мы – на Украине, а не в СССР.

В программе у нас значилось ознакомление с новейшими животноводческими комплексами. В назначенный срок к общежитию подогнали автобус, и мы, две группы студентов, отправились в Винницкую область. Для большинства тема животноводства была в новинку, поэтому многие студенты с интересом рассматривали кормушки для коров, поилки, доильные аппараты, систему навозоудаления. Общались с доярками, с зоотехниками. И всё говорили на русском языке. Видимо потому, что так звучали вопросы? Тактичный, воспитанный народ на фермах!

Отсюда поехали в город Казатин. Высадили нас у административного здания. У входа читаем вывеску, написанную красными буквами: «Казатинский районный комитет Компартии Украины». И справа то же на украинском языке. И вдруг слышу за спиной злобный полушепот: «Слева надо на украинском, а справа –перевод!» Я оглянулся. Это произнес тот же мужчина, который спорил со мной в комнате отдыха по поводу «кабачка». «Какая разница – что впереди, что после?» - подумалось мне. Не понимал я западных украинцев ни тогда, ни после.

 Мы прошли в зал заседаний. Предстояло прослушать выступление второго секретаря райкома партии, ведающего животноводством. Им оказался довольно молодой, интеллигентного вида мужчина в строгом костюме с галстуком. Не сомневаюсь, что он имел высшее образование. Встав за трибуну, он разложил на ней листы бумаги и стал читать. В зале послышалось перешептывание. Ему отправили записку. Он прочел ее и ответил примерно так:

- Мама меня вчила размовляты на ридной мове!

И продолжил читать приготовленный заранее текст. Узбеки, а также часть «шахтеров» демонстративно вышли из зала. Секретарь райкома лишь на секунду оторвался от записей, глянув им вслед. Я не сдвинулся с места, хоть и не всё понимал из речи оратора. Мне просто было интересно слушать малознакомую речь. А он, видно, разволновался. Бубнил все сорок минут без остановки. На губах у него появился белый налет, а на лбу – пот. Это было не выступление перед студентами, а какой-то вызов. Но кому? И зачем? Знаем мы, что находимся на Украине! Мы уедем, и говори ты у себя дома хоть на арабском или на японском! 

Когда на другой день мы вернулись в аудиторию, к нам пришел представитель ЦК Компартии Украины с лекцией о международном положении. Он поприветствовал нас и зачитал тему лекции. Естественно, на языке республики. Ему в ту же минуту поступила записка. Он попробовал прочесть ее, с трудом разбирая слова.

- На каком это языке? – обратился он к студентам.

- На молдавском, - послышалось из рядов.

- Вас понял. Долг вежливости обязывает меня перейти на русский язык.

 Лектор владел материалом. Слушать его было интересно. Он говорил о идеологической борьбе в период холодной войны, о лживых зарубежных СМИ, которые могут запустить любую «утку».

- Вот яркий пример. Английская газета «Таймс» опубликовала заметку о том, что в декабре в Киеве прошла демонстрация студентов, и они, якобы, выламывали на Крещатике булыжник, бросали его в милицию и в здание Верховного Совета. Разумеется, это была чистой воды ложь. Мы в следующем номере газеты «Правда Украины» пишем опровержение. Публикуем фотографию Крещатика с совершенно нетронутой мостовой. «Таймс» выдвигает идею, что это старый снимок. Дескать, он сделан еще тогда, когда на деревьях не опали листья. Мы вынуждены дать заметку о том, что вдоль «Крещатика» растут тополя, которые всю зиму не сбрасывают листьев.
- Видите, как легко запустить «утку» и как трудно бывает ее опровергнуть.

Он говорил о возрастающей экономической мощи СССР в целом и Украины в частности. А я слушал и думал как-то приземлено. Мысли мои были о том, что ни в своем городке, ни в Киеве не могу купить жене зимние сапожки. А у киевских бензоколонок видел километровые очереди автомобилей. Заправляют только машины «Скорой помощи» и грузовики, обслуживающие продуктовые магазины и столовые. Я сочинил записку и передал лектору. Он молча прочел ее и ответил уклончиво:

- Спрашивают, почему у бензоколонок очереди? Это временные перебои с горючим. И в снабжении еще бывают срывы. Мы работаем над устранением этих недостатков.

Через неделю я снова хотел посмотреть передачу «Кабачок «13 стульев», но украинцы снова пустились в рассуждения о вреде такой программы. Не скандалить же мне с ними из-за телепередачи? Хотелось понять, что им не нравится в польском кабачке? Что они такое знают, чего не знаем мы и о чем нам не говорят? Эти вопросы долго не давали мне покоя. Позднее я, конечно, все узнал и всё понял.

Выходцев с Западной Украины всё еще раздражала польская деятельность во время  Второй мировой войны.  Она обусловлена в основном сознанием украинского общества в духе вражды к полякам как таковым, которые были преградой для создания независимой Украины.

Когда началась Великая Отечественная война, мне шел шестой год. Столько же, может быть чуть меньше или чуть больше, было и тем студентам из Западной Украины. Что они могли помнить? Да всё, как и я. И как уходил на фронт отец. Как вернулся он израненный. Как голосили женщины по всей Сибири, получая похоронки.

А Украину и Польшу оккупировали немцы. Там обстановка была совсем другой. Украинцы и поляки, лояльные немцам, занялись выяснением отношений. Уже в 1942 году были зафиксированы случаи взаимного уничтожения поляков и украинцев. Весной 1943 года Волынский краевой провод ОУН принял решение об изгнании с Волыни местных поляков. Нынешние студенты наверняка знали, что их предки считали поляков врагами.

Так всё и началось. Первоначально действия украинских вооружённых отрядов были направлены против поляков — служащих немецкой администрации. Поляки  в ответ уничтожили 103 жителей села Красный Сад. Они  заготовили «расстрельные списки» для уничтожения других  украинцев - в сёлах Княже, Квасов, Охлопов, потому что считали эту землю своей. В отместку  украинцы  ополчились на поляков, проживающих в сельской местности. Сначала нападали на прибывших в межвоенный период, а затем и на всех подряд.

Своего пика события достигли в июле 1943 года, отмечается в документах. Одновременно было атаковано более 150 польских населённых пунктов. Поляки оборонялись. В течение 1943 года на территории Волыни было создано до 100 польских баз самообороны. Но большая часть из них была уничтожена отрядами УПА. К осени уцелевшие отряды стали нападать на базы УПА с целью отомстить. Кроме того, проводились рейды на соседние украинские сёла для пополнения продовольственных запасов, при этом нередко случались убийства местных жителей, а несколько украинских сёл было сожжено частично или полностью.

Может быть, об этом и вспоминали мои сокурсники, когда транслировалась передача «Кабачок «13 стульев»?  Полякам тоже передача не понравилась из-за прошлых событий. Взаимопониманию мешали обоюдные претензии.

В уничтожении поляков участвовала часть гражданского населения украинских сёл, а в уничтожении украинцев — укомплектованные поляками отряды вспомогательной полиции и жандармерии, подчинявшиеся немцам. Отдельные отряды Армии Крайовой, вопреки приказам своего командования, переходили к «слепым» акциям возмездия.

В ходе проведённого в Польше исследования «Карта» было установлено, что в результате действий УПА-ОУН,  местного украинского населения и отрядов украинских националистов других течений, число погибших на Волыни поляков составило около 37000 человек. В целом историки солидарны в том, что жертвами резни только на Волыни стало не менее 30-40 тысяч поляков.

На Украине подобные подсчёты не проводились. Число погибших с украинской стороны оценивается в несколько тысяч человек. Историки пишут, что в 1943—1944 годах непосредственно от  польских вооружённых формирований погибло не менее 2 тысяч гражданских украинцев.

После окончания Второй мировой войны в СССР эти события не имели широкой огласки, лишь в Польской Народной Республике вышло несколько работ, посвящённых данной тематике. Вновь к событиям 1943—1945 годов историки и политики обратились после распада СССР. Тогда и нам стали доступны эти сведения. 

Седьмого июля 2016 года верхняя палата польского парламента Сенат приняла постановление «по вопросу увековечения памяти жертв ГЕНОЦИДА, совершенного украинскими националистами в отношении граждан II Речи Посполитой в 1939—1945 годах». В нем утверждается, что «на июль 2016 года приходится 73 годовщина апогея волны злодеяний, которые на  Восточных кресах  II Речи Посполитой  совершили Организация украинских националистов (ОУН) и Украинская повстанческая армия (УПА), а также подразделение СС „Galizien“ и украинские коллаборационистские подразделения.

В результате геноцида в 1939—1945 годах были убиты свыше ста тысяч граждан II Речи Посполитой. Точное их количество по сей день неизвестно, а многие из них до настоящего времени не были достойно погребены, и их память не была почтена. В резнях помимо поляков гибли также евреи, армяне, чехи, представители других национальных меньшинств, а также украинцы, которые пытались помочь жертвам.

Украинцы убивали поляков - вот что я понял впоследствии из документов! Это были отцы и деды моих сокурсников. А мне, видите ли, подавай смотреть «Кабачок «13 стульев» в польском кафе!

Когда на Майдане скакали украинцы под речитатив «Кто не скачет, тот москаль», у бывших студентов, моих сокурсников, уже были взрослые дети. Это они там скакали! Их так воспитали – в духе национализма. Агрессивность их развернули на сто восемьдесят градусов – теперь не против поляков, а против русских, против России! Поляки их тоже направляли – подальше от своих границ! И с надеждой вернуть свои земли, когда Украина разорится окончательно.

   Ирина Фарион — одна из авторов гражданской войны на Украине. Об этом она заявила в эфире Радио Свобода, как бывший депутат Верховной Рады и член националистической ВО «Свобода». Мало украинцам геноцида поляков, им нужно уничтожить русских на Украине!

На востоке Украины их встретили другие дети -  дети моих сокурсников, дети шахтеров. Оружие возмездия – в их крепких руках!