Первый раз я столкнулся с этой бедой, работая на заводе. В нашей бригаде был некий Лешка. Лет на пять старше основной массы, он был маленький, худощавый, жилистый и работящий. Не было такой работы, от которой он бы отказался. Но была у Лешки одна слабость – он пил. В то время, даже в краткий период андроповского гонения на пьющих, этот факт его биографии к недостаткам никто не относил. Тем более в заводском коллективе. Там пили практически все - от директора до грузчиков и при этом с пониманием относились друг к другу. Директор, например, в конце рабочего дня любил пообщаться с трудящимся народом именно в состоянии подпития. Немного поговорив «за жизнь» на одном участке, начальство, пошатываясь, перемещалось на следующий, а рабочие, перемигиваясь, говорили друг другу: «Ишь ты, как его развезло… Тяжелый видать, у Савельича сегодня выдался день…» Прогулы по пьяному делу воспринимались руководством с сочувствием, а в бригаде и прогулами не считались, если прогульщик бросал в бригадный общак рублей пятнадцать - стоимость трех бутылок водки, и за товарища по бригаде работали, выполняя его норму…
Но Лешка не просто пил, получая от этого удовольствие, он пил уже запоями. Запивал обычно на пару недель. Пил дома - тихо, мирно, ни с кем не скандаля, под слезы жены и дочери, которые его очень любили, особенно дочка. Естественно, семейный бюджет ежедневных «пятнашек на бригаду» не выдерживал, да и в бригаде начинали бунтовать: «Или пусть пьет как все – часто, но понемногу, или увольняйте его! Даром за него работать не будем». К Лешке посылали парламентариев, и через пару дней он выходил из запоя. Когда это случалось, жена за шиворот приводила его к начальнику цеха, и тот, для острастки постучав кулаком по столу, отправлял Лешку на рабочее место. Месяца через полтора-два история повторялась.
А потом Лешка исчез. Отсутствие работника руководство цеха всем любопытным объясняло тем, что отправило его в отпуск. Какой отпуск среди зимы? Но начальству виднее, в отпуск, значит, в отпуск. Появился он также неожиданно. «Лечился. Пить теперь не буду», - коротко пояснил он ошалевшей бригаде. Народ сочувственно хмыкнул и оставил Лешку в покое.
После работы нам было по пути, тут-то Лешка и рассказал о своем способе лечения.
- Понимаешь - надоело, - просто пояснил он. - Зарабатываю прилично, а денег в семье нет. И здоровья уже тоже. Да и кроме водки много чего интересного в жизни есть. Опять же, дочка подрастает… Не успеешь оглянуться - пора замуж выдавать. А кто из порядочных парней возьмет дочку алкоголика? Вот и я о том же. Короче, поехал я в эту лечебницу. Не для того, чтобы лечиться - пить я и так решил бросить, - а чтобы посмотреть на таких как я алкашей. Посмотрел… Какие там типы были! Их только к стенке ставить и стрелять, а – нет, лечат. Ну, а что касается моего лечения, так это запросто. Капельницу мне не ставили - я приехал трезвый как младенец, поэтому просто отказался. Отказался и от кодировки. Ну, а остальное… Дают, например, таблетку - я ее под язык, а потом выплевываю, приходит сестричка делать укол – я ей шоколадку. Она делает вид, что колет меня, я - притворяюсь, что мне больно. Так и жили месяц – в полном согласии… Вот и все, - коротко подытожил свой рассказ Лешка.
- А не сорвешься? - спросил я.
- Что, тоже сомневаешься? – обиделся Лешка и, не прощаясь, пошел к дому.
Жил он в заводском общежитии, хотя давно мог бы получить квартиру, но как только подходила его очередь на получение жилья, руководство неожиданно трезвело и вспоминало о количестве водки, которое Лешка успел выпить за свою, в общем-то, недолгую жизнь и отодвигало его в очереди. Завидовало, наверное.
Он, действительно, не сорвался. Нет, застолий он не избегал, заменив для себя водку крепким чаем экзотических сортов. Он даже взял на себя роль виночерпия за общим столом – сила воли у него оказалась, и правда, железной. Чтобы заполнить свободное время, Лешка нашел себе массу интересных занятий. Несколько раз съездил в Крым – с женой и дочкой. Начал серьезно рыбачить, таская за собой дочку. Купил хороший магнитофон и быстренько собрал массу записей, естественно, вместе с дочкой. Завел стаю попугаев, которые встречали всех входящих в дом воплями на разные голоса: «Папа - хор-р-роший! Папа - не пьет!» Автором текста была все та же дочка. По-моему, именно любимая дочка сыграла главную роль в его борьбе с Зеленым Змием. Ради нее он и боролся с ним, как змееборец Георгий ради царевны Олексафии. Такой вот современный вариант «Чуда Георгия о Змии». И чудо, действительно, свершилось.
Через пару лет руководство завода, умиленное и восхищенное Лешкиным перевоплощением, все же дало ему квартиру. Добившись жилья, он не запил с радости, на что тайно рассчитывало злорадное заводское руководство, а просто ушел с завода в какую-то фирму, одну из тех, новых, где хозяева ценили трезвых работников. Потом свозил дочку на свою родину в Астраханскую область, потом еще раз, и дочка, успевшая подрасти, быстро нашла себе там жениха, а через год и свадьбу сыграли.
- Ну что, дочка устроена, пить не начнешь? - как-то спросил я Лешку, сидя у него в гостях за чашкой крепчайшего неповторимо ароматного чая.
- Да я уже и вкус водки забыл, - махнул он рукой и сменил едва обозначенную тему.
Вскоре в Астраханской области у него родился внук, и Лешка уговорил жену вернуться на ПМЖ на свою родину. Долго ее уговаривать не пришлось. А еще лет через восемь он приехал в наш город навестить родственников и позвонил мне. Мы встретились. Лешку было не узнать. Его зять из просто хорошего парня вырос в хорошего бизнесмена, и тесть работал у него в службе охраны. То, что он не пьет, было видно невооруженным взглядом: моложавый, подтянутый - он никак не выглядел на свои пятьдесят.
- Двадцать лет не пью, - пояснил он, потягивая чай, и повторил некогда высказанную мысль, ставшую девизом его жизни: - В жизни и без водки есть много интересного...
… Ситуация второго моего приятеля, Ивана, человека пьющего крепко, но без фанатизма могла бы послужить иллюстрацией поговорке «Нет худа без добра». А правило, что водка развязывает язык - это тем более про него. Иногда, оказывается, это свойство алкоголя приносит и пользу. Правда, в малых дозах.
В нашем музее снимался цикл телевизионных краеведческих передач, и Ивану определили отдельную тему. На первой же съемке возникла проблема: Ванька, человек словоохотливый и без комплексов, увидев, что камера включилась, неожиданно ушел в себя. Ушел глубоко, настолько глубоко, что кроме слов «Здравствуйте, уважаемые…» ничего больше произнести не смог. Даже слова «телезрители». Он впал в ступор и печально обводил нас глазами. Камера выключилась, и Иван, моментально обретя дар речи и былую живость, начал извиняться. Вторая попытка, третья… десятая - результат тот же. Камера включена - Ванька молчит, камера выключена - Иван извиняется и требует продолжения съемок. Когда оператор начал багроветь и покрываться потом, кому-то в голову пришла спасительная мысль - Ивану налили сто грамм. Он выпил, занюхал рукавом, перекурил и смело направился к мрачному оператору:
- Давай, братан!
Как же Ванька говорил, как заливался соловьем! Выйдя за рамки сценария, он даже пару исторических анекдотов в тему рассказал. Директор музея был поражен его перевоплощением, а когда узнал секрет ораторского искусства новой телезвезды, сто грамм водки перед съемками для Ивана стали своеобразными фронтовыми ста граммами перед атакой.
Потом он перешел на работу в газету, поскольку после тех передач почувствовал тягу к журналистике, да и писал неплохо. Вот тут с ним и случилось то самое «худо», без которого нет «добра». Послали его как-то на машине в пионерский лагерь – писать репортаж о том, как детишек хорошо кормят, как им прекрасно отдыхается, ну и так далее. Иван походил, побеседовал с детворой и воспитателями, а потом, перед возвращением, его начали кормить. И, разумеется, поить. Когда пришло время возвращаться, Иван обнаружил, что его водитель куда-то исчез вместе с машиной. До трассы, где можно поймать попутку, было километров пять. Для журналиста, который, как известно, ради нескольких строчек в газете готов «трое суток не спать, трое суток шагать», это - не расстояние, и Ванька двинулся в путь.
День был жарким, время - полуденным, и на подступах к трассе его окончательно развезло. Внешний вид Ивана соответствовал состоянию его души, и никто из проезжавших мимо водителей даже не притормозил рядом с ним. Ванюша обиделся и побрел в сторону города. Через километр за поворотом на обочине он увидел одинокий пустой «пазик». Иван не знал, что водитель автобуса отошел в кусты, да, скорее всего, в том состоянии и не думал об этом. Главное – вот оно, транспортное средство, чтобы добраться до родной редакции. И ключ на месте. Машину он водить умел, поэтому, не раздумывая, сел за баранку. До города было километров двадцать, но уже на десятом его ждала милиция. Водители дружно сигнализировали гаишникам о «пьяном автобусе» на довольно оживленной трассе. Но Ванька не был бы Ванькой, если бы не попытался уйти от милиции проселочными дорогами. Но его заблокировали, выволокли из автобуса, а Ванька… Ванька представился главным редактором конкурирующей газеты. Гаишники не удивились – чего на свете не бывает? И не такие люди в глупые ситуации попадали.
Короче, когда на следующий день Иван проспался и появился на работе в шоковом состоянии, он узнал, что больше в той газете не работает. Что же касается главного редактора газеты-конкурента, то перед ним Ваньке пришлось публично извиняться. Дело замяли, но скандал получился громким, и ему пришлось месяца три шататься без работы. Потом его все же взял к себе тот главный редактор конкурентов. Иван не пьет и по сей день. Такая вот шоковая терапия…