Путешествие с юга на север

Станислав Климов
- Поедешь со мной к Илье и бабушке в гости? – спросил я Никиту, придя домой с работы по магазину поздно вечером.
- Конечно! – обрадовался младший сын, соскучившийся не меньше меня по брату, никак не желая становиться взрослым и старшим ребенком в семье.
- Тогда заканчивай хорошо первую четверть, и поедем через бабушку к Илье.
- А как это хорошо? – насторожился ребенок, не особо отличающийся пятерками, особенно по точным наукам.
- Так и понимай, как можно лучше заканчивай четверть, что бы перед бабушкой Надей и крестной не позориться. Когда ты у меня будешь становиться умнее и старше, как брат твой, ума не приложу? – шутливо спросил я, а он насупился, как бычок. – Ладно, шучу, но все равно, исправляй по возможности тройки и вперед, на осенние каникулы поедем вместе по гостям…

Начало ноября в нашей южной полосе Поволжья выдалось не слишком холодным, а скорее солнечным и нежным бархатным временем еще не успевшей умчаться восвояси золотистой красавицы осени. По улицам и переулкам прохладный ветерок слегка перекатывал пожухлые выцветшие листья, беспокоя засыпающие оголяющиеся деревья и кустарники, выхолащивая блеклые травы и срывая последние лепесточки с поздних цветов. Мы с сыном садились в дневной автобус сообщением на Нижний Новгород, заранее позвонив племяннику Дениске, что бы встретил нас ранним утром на Канавинском автовокзале. Марина и Людмилка остались дома, охранять домашний очаг да ожидать своим мужчин, скучать и заниматься магазином, отдыхать на каникулах и помогать убирать остатки урожая в огороде. Нам предстояло проехать по моим близким родственникам, посетив и нашего курсанта военного училища…

Отдохнув парочку дней у мамы, повидав родню и друзей, кого смогли, мы на машине все с тем же Дениской втроем отправились в Кострому. В верховьях главной русской реки, в северной части средней полосе России уже преобладали холодные ветра с побережья беспокойного Ледовитого океана, утренние заморозки вовсю хороводили лужи и мелкие болотца, сковывая хрустящим инеем некогда зеленые насаждения густых лесов и скошенных лугов. Крупная рябь на поверхности Волги смотрелась зябко и неуютно, навевая грусть по ушедшему лету и убегающей осени, оставляя честной народ один на один с суровой снежной зимой и гололедом асфальтированных дорог. Денис, умелый виртуоз-водитель, гнал свою машину, в полном смысле слова свою, поскольку была она собрана его собственными руками из нескольких гор рухляди в достаточно приличный разрисованный по бортам гоночный экземпляр, только отдаленно напоминающий старенькую «шестерку». Тусклый ноябрьский рассвет, сквозь стаи ватноподобных облаков пробивающееся солнце, откуда-то с северных широт набегающие серые тучки – пейзаж, преследовавший нас поочередно на всем протяжении трехсот километров пути. Через пять часов мы прибыли все к тем же металлическим массивным автоматическим воротам училища, за которыми скрылся с моих глаз Илья всего-то, а может, уже долгие четыре месяца назад. За окном на ветвях голых деревьев вальяжно расположилось холодное субботнее утро, слегка подморозив кончики тонких веточек и опоясав белой ледовой коркой лужи по краям дороги. Нам оставалось только ждать нашего курсанта, ждать его увольнения на выходные, которые ему за хорошую учебу и примерное поведение предоставили к нашему приезду…

Ушастый высокий парень в широкополой зеленовато-серой шинели, перепоясанной ремнем, с блестящей начищенной бляхой и в зимней шапке-ушанке вышел через пропускной пункт и направлялся к нам строевым широким шагом, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба. Никитка издалека увидел брата, выскочил из машины, побежал навстречу курсанту, повис на нем, обнимая со всей своей силы и не смог удержать горькие слезы счастья. У меня внутри все перевернулось, наблюдая эту картину и понимая, как они скучают друг по другу, мои пацаны. Мои взрослеющие и все-таки еще маленькие дети. Жаль, что наша Оля этого никогда не увидит, жаль, хотя, оттуда, с небес, ей все, наверное, видно и она счастлива, что у нас растут такие дружные дети.
- Илюха, вымахал-то как! – воскликнул Денис, увидев бравого курсанта, которого военная форма делала еще выше стройнее, симпатичнее и взрослее.
- Да ладно, всего на три сантиметра вырос, а ты – вымахал! – громко и задорно отшучивался Илья, обнимая двоюродного брата.
- Папа, как я скучал по вам! Ты, даже, не представляешь себе! - дошла и до меня очередь обниматься с крепким воякой, молодым и сильным моим сыном, одетым в казенное обмундирование.
- Вот это хватка у тебя стала! – искренне подивился я.
- Да, знаешь, какие здесь физические нагрузки! Хо-хо! – восторженно заголосил он и мне стало понятно, что нынешнее его положение приходится сыну по душе и по давней его школьной мечте…

Потом была встреча на квартире у бабушки Илюшиного друга, которая в сентябре приютила на несколько ночей Марину, приезжавшую на присягу, и теперь согласилась дать нам четверым комнату для ночевки. После приятного ужина с хозяином и хозяйкой, некоторого знакомства и экскурса в наше непростое и оттого незабываемое прошлое, мы с детьми вповалку улеглись на диване, раскладушке и полу в одной комнате. Разговоры между тремя братьями не утихали почти до самого рассвета, масса самых разных впечатлений от курсантской жизни переплеталась с расспросами о Никиткиной учебе и моей работе, о жизни там, в Пятиморске и здесь, в тихом уютном старинном городке на берегу Великой русской реки. Мы и смеялись от веселых курсантских приколов, и тихо грустили о прошлых днях, и строили планы на далекое будущее, и ближайшие месяцы уходящего года. Я снова ощутил себя счастливым отцом, сумевшим вместе с Мариной воспитать таких детей, которые Любят нас и друг друга. В темноте большой уютной комнаты никто из парней и не заметил, как по моим щекам катились мужские слезы счастья и Любви, обиды и гордости…

Утром мы все вместе катались по городу, рассматривали исторические достопримечательности его центра и новоявленные вкрапления строений окраин, осматривали белокаменные Церкви и Соборы, коих в городе располагалось достаточное множество. Живет же Русь такими провинциальными городами, хранителями отечественных ценностей прошлых веков, делений и воссоединений большой страны, ее великих побед и унизительных поражений. Русь, сжигаемая дотла варварами и гордо поднимавшая заново свои башни, Храмы и стены руками горожан. Славится своими сынами, стойко защищавшими ее каменные стены от набегов татар и шведов, немцев и половцев, умиравшими на полях боев, но не сдававшими врагу эти самые города…
А потом было горькое, но неизбежное прощание с красивым тихим городом, его каменными мостовыми и одноэтажными кварталами и, конечно же, с нашим Ильей, обосновавшимся здесь. Никита висел на его шее, обнимался и плакал детскими слезами, понимая, что ему придется снова быть одному, взрослеть и брать на свои хрупкие юношеские плечи заботы того, кто из дома уже ушел на «вольные хлеба».
- Да не переживай ты так, к новому году приедет твой Илья, - успокаивал я, как мог, младшего сына, - скоро приедет, только вторая четверть закончится и он будет дома.
- Кстати, пап, нам сказали, что в первый отпуск по домам нас не отпустят без сопровождения родителей, - вспомнил Илья, обращаясь ко мне.
- А в чем проблема? – удивился я.
- Нам еще многим нет восемнадцати, а в училище действует приказ, по которому нас не имеют права отпускать далеко одних, - пояснил курсант.
- Значит, приеду за тобой сюда, что поделаешь.
На том и расстались, собравшись в дорогу до бабушки в вечерних сумерках, как раз к ужину хотели успеть. В моей записной книжке к тому времени хранились номера телефонов командира роты Ильи, его заместителей и начальника специальности, на тот случай, если возникнут какие-то проблемы или вопросы по сыну. Хотя, я был почти на сто процентов уверен, что сын в порядке, на хорошем счету у отцов-командиров, хорошо учится и неприятные крайности нас не коснутся. Командирами взводов с первого курса просто так никого не ставят, если ты не служил до этого в армии и не пришел готовым младшим офицером. Да и сержантов в первый месяц учебы тоже просто так вчерашним выпускникам обычных школ не присваивают. Стало быть, наш ребенок на правильном пути в выбранном им самим военном поприще…

У моей мамы мы с сыном погостили еще несколько дней, пообщались и отдохнули от дел насущных, повидались с тетями и дядями, крестными и друзьями, но надо было и честь знать…

Раннее темное утро середины ноября подсвечивалось яркими бело-голубыми огнями проспекта и находящегося на расстоянии вытянутой руки железнодорожного вокзала, а большой областной город начинал свой извечный разбег нового рабочего дня. Снежок припорошил дороги и тротуары, одел в пушистые саваны деревья и кусты, добавил хлопот коммунальным службам и жителям Нижнего Новгорода, а мы с Никитой стояли на перроне автовокзала и смотрели на подходящий автобус с табличкой знакомого нам города. Через пару минут автоматическая дверь распахнулась, и мы с тоской в глазах уселись в его теплый комфортабельный салон, вглядываясь в знакомую темноту привокзальной площади.
- Опять на юг, опять к своим девчонкам, - чуть громко сказал я, пытаясь приободрить совсем загрустившего ребенка.
- Да, знаешь, как без Ильи плохо, - чуть не плача произнес сын.
Я прижал его к себе, погладил по голове и ничего не смог ответить своему маленькому-маленькому сыну, мне самому было тяжело на душе от того, что дети растут и уходят из дома, что бы начать самостоятельную взрослую жизнь.
Несколько быстрых лет пройдет и этот тринадцатилетний ребенок, рыдающий сейчас в моих объятиях, так же уйдет в свободное плавание по городам и весям и никуда от этого не деться, ни-ку-да, такова жизнь…