Следующий май.
Она нервно встряхивает волосами – ветра нет, но волнистая
каштановая прядь то и дело падает на лицо. Долгожданная встреча,
которую она многократно представляла в деталях, состоится здесь
и сейчас.
Плакать нельзя, зачем-то накрасила ресницы, знала ведь, что се-
годня лучше не красить. Странное место для подобного рода встре-
чи – ЦПКиО, неужели он не знает, что здесь кладбище? Ну, и что,
что парк! Для одних – парк, для других – последний приют.
Черёмуха цветёт. Аромат такой, что теряешься во времени и
пространстве. Вообще, это как-то по-городскому: потерять голову
во время цветения черёмухи… сирени, сакуры. В наших аларских
степях воздух легче, дышится глубже и невозможно словами опи-
сать умопомрачительное сочетание ароматов – донник, земляника,
клевер...
– Чего застыла?.. Иди, обниму хоть.
Он! Пришёл! Больше ни о чём не получается думать. Опоздал,
сколько уже прошло? Минута, пять, пятнадцать…
– Нуу, мы так не договаривались. Будешь плакать, уйду. Сколь-
ко, говоришь зим, сколько лет? Двадцать три года? Так это мелочи.
Люди и через пятьдесят лет встречаются…
– Тоже, плачут, наверное.
– Плачут, конечно, – он заметно волновался, – присядем или хо-
чешь прогуляться?
– Постоим. Не хочу гулять.
– Согласен… Ты чего такая грустная? Теперь так и будешь гру-
стить?
– Буду. Можно?
– Не хотелось бы. Дрожишь вся. Не переживай, всё пройдёт.
Она прижалась щекой к его плечу:
– Куртка пахнет теплом и кожей. Раньше нравилась песня «9-го
района» – «...да я ж не в коже, не блатной...», смешно... Почему ты
себя так странно вёл?
– Когда?
– Всегда. С тех пор, как мы «нашлись» в «Одноклассниках». Мы
тысячу раз могли встретиться, тогда мне было только двадцать семь.
– Вот, ничего себе! А я и не заметил, что столько лет... Но сейчас
тоже хорошо.
– Нет. Сейчас не так. За эти годы я столько глупостей тебе напи-
сала, столько… Стыдно. Прости.
– Простил.
– За всё?
– За что именно?
– За всё. Теперь и... тогда.
– Тогда мы были детьми. Не считается.
– Очень больно было?
– М-мм. Было… как-то.
– Если ты сможешь выслушать, я сейчас попытаюсь всё объяс-
нить.
Слёзы крупными каплями падали из её глаз, рукав его куртки
стал мокрым. Он прижимал её к себе, гладил по волосам. Ему хоте-
лось целовать её глаза, её капризные пухлые губы. Но сейчас он не
мог позволить себе этого.
– Не плачь, пожалуйста. Пойдём на скамейку.
– Ты не понимаешь меня! – она так светло и печально улыбну-
лась, во взгляде отразилось всё отчаяние и нежность. – Я любила.
С первого дня. Сразу. Всегда.Это моя ошибка… Лет было мало,
опыта совсем не было… Всё разрушила.
– Тише, ты обещала. Давай без слёз. Расскажи мне,что ты пом-
нишь?
– Всё помню.
***
На белом пыльном автобусе приехала группа ребят из Алари.
Пять девчонок и много мальчишек – человек двадцать, не меньше.
Вожатые скомандовали построиться, аккуратно сложить сумки и
пакеты с вещами, и дружно идти получать матрасы.
Через несколько минут на территорию лагеря молнией влетел
грузовик, который привёз новую партию пионеров. Это были ребя-
та из колхоза им.Ленина (с. Иваническое).
– Я тогда тебя увидела и тут же сообщила Светке, что самый вы-
сокий блондин в светлой футболке, который поглядывает в нашу
сторону, занят. Её это взбесило, поэтому она обозвала меня «дуроч-
кой из переулочка» и сказала, что никакая я после этого не подруга.
С тех пор мы со Светкой были «заклятыми подругами», а в старших
классах совсем разошлись.
Он задумался, с трудом вспоминая лето 92-го:
– Сколько нам тогда было? Лет десять…
– Шутишь. Мне двенадцать там исполнилось. Ты на год старше,
значит…
– Серьёзно?
– Ну, конечно, серьёзно! Ничего смешного!
– Ты такая хорошая, когда улыбаешься.
– Не хочу улыбаться. Я Не-сме-я-на.
– Раньше весёлая была.
– Я же была настоящим холериком. Теперь, чёрт знает, что –
флегматик, меланхолик, дождливый чудик… А ты – грустный. Ми-
лый, добрый... и красивый.
– Мужчинам так обычно не говорят.
– Не важно. Принцы всегда красивые. Когда-то ты был моим прин-
цем.Её глаза снова наполнились слезами. А он внезапно почувство-
вал ту неистребимую боль, смешанную со щемящей досадой. Это
было похоже на чувство утраты и невозможности, но в то же время
неприятно щекотало ложной надеждой. Вот она – твоя мечта, про-
тягивай руку и бери. Но не возьмёшь, потому что это всего лишь
мираж. Сейчас они стояли рядом и были едины в этой невозмож-
ности. Ему хотелось кричать от того, что творилось внутри, но ещё
более невыносимо было видеть её слёзы и понимать, что она испы-
тывает нечто похожее.
– Э-э, подруга, так не пойдёт. Пусть сегодня будет просто весё-
лый вечер детских воспоминаний. Рассказывай, как там всё завер-
телось?
– Ничего не завертелось. Когда вы пришли к нам в «кубрик»,
кстати, почему «кубрик»?
– Не знаю. Наверно, потому что на озере.
Память мгновенно перенесла в прошлое: голубенькие домики
по периметру огромной поляны. С одной стороны бесконечная бе-
рёзовая роща, с другой такое же бесконечное озеро Аляты. Лагерь
«Орлёнок» (теперь уже «Мечта»). В то время ещё были настоящие
пионеры в пилотках, с алыми галстуками на шее. Это было послед-
нее поколение пионеров, отдыхавших в пионерском лагере.
– Так вот. В кубрик вы пришли, все такие уверенные, дерзкие…
Я решила быть сдержанной, лишнего не болтать и поначалу дер-
жаться от тебя подальше.
– Ха, помню я твоё «подальше». Сразу: «Привет. Проходите, при-
саживайтесь. А у меня как раз здесь свободно».
– Ну, нет. Не так было. Я подождала, когда все рассядутся. Увиде-
ла, что ты «пешком» и пригласила приземлиться на мою кровать…
В лагере всё было выкрашено в голубой цвет: большая ограда,
домики, столбики на спортивной площадке, скамейки. Столовая
тоже голубая. Даже машина, на которой приезжал завхоз, была го-
лубого цвета.
Стул в домике, где жили девочки, был всего один и выполнял
роль тумбочки – на нём аккуратненькой стопкой лежали Маринки-
ны вещи, потому что Маринке досталась одна тумбочка на двоих со
Светкой. Светка постоянно то ссорилась, то мирилась с соседками
и в часы «войны» начина делить всё, что можно. Марина решила не
связываться со скандалисткой и заняла стул.
– Ты вообще сколько раз в лагерях был?
– Страшно звучит «в лагерях»… Не помню, много.
– И каждый раз так?
– Как так?
– Ну, с такими же переживаниями?
– Нет, конечно! Это был первый раз… В смысле влюбился, все-
рьёз...
– Ну, да. Я тоже.
– А потом всё хорошо было. Каждый год ездил… Всё хорошо.
– А я только раз была. Не с чем сравнивать… Так и ждала тебя
пока школу не закончила, надеялась, что встретимся, может быть
в Кутулике на олимпиадах или ещё как-то.
– Странно. Почему мы не встречались? Один район, конкурсы,
соревнования.
– Да. Странно. Помнишь, с вами близнецы были?
– Угу. Были. Их больше нет.
Она вспомнила Сашу и Лёшу. Весёлые рыжие мальчишки – на-
дёжные, отзывчивые. Как-то в сон-час, один из них прокрался в де-
вичий домик и передал ей записку с предложением дружбы. Но
братья не сумели определиться, кто из них более достоин её вни-
мания, поэтому записка гласила: «...выбери сама. Если не сможешь
выбрать, предлагаем дружить все вместе и быть друзьями навсег-
да». Пришлось объяснять, что не выбрала, что сердце уже занято.
А через несколько дней, кому-то на ум пришло «брататься кровью».
Для обряда тщательно было выбрано тайное место, специально
был сочинён текст клятвы и даже нашлись свидетели. Туповатым
ножичком мальчишки извлекали кровь из больших пальцев левой
руки. А девочка... Ох, уж эти девочки. Нет, она не струсила – нож
был тупой, а клятва так хороша и проникновенна, что все сошлись
на мнении: «с девочки достаточно будет клятвы». С тех пор близ-
нецы стали её друзьями и «братьями». Но жизнь непредсказуема и,
порою несправедлива – мальчишки навсегда остались в памяти…
– Слышала. Жалко очень, не пожили совсем... Мы с ними часто
встречались, я просила их передавать приветы, что-то наскоро пи-
сала…
– Как? Мы ведь были в хороших отношениях. Мне никто, ни разу…
– Да, ладно. Теперь это не важно. Пусть всё случилось, как случи-
лось. Семья, дети. Твоему сколько?
– Двенадцать.
– Уже! Как мне тогда. Моей семнадцать. Школу заканчивает, по-
ступать будет.
– А муж? Где он учился? Кажется, мы встречались.
– Возможно. Город маленький. Живём почти в центре. Не слож-
но встретиться. Он в другом университете учился. Может быть, не
по учёбе встречались.
– Ты права. Город маленький.
***
Майский вечер не желал становиться прохладным, почти зримая
розоватая духота окутывала дремлющие фонари, пустые скамейки,
пышные кустарники. В парке появились шумные молодые компа-
нии. Но двое уже не замечали происходящего вокруг. Они видели и
слышали только друг друга.
– Прости меня, – настойчиво говорила она.
– Опять?
– Пожалуйста, прости. Если бы не я.
– Плохо помню детали. Можешь подробно рассказать, как мы
жили?
– Мы почти всё время проводили вместе: гуляли, сидели на бере-
гу, ракушки из озера доставали. Юные и беспечные.
– Ты тогда стихи писать начала?
– Ага, начала. Помнишь, нашу вожатую, Ингу?
– Инга – это молоденькая?
– Молоденькая. Любовь с вашим физруком крутила.
– Тогда все крутили.
– Она читала мне свои стихи. Я была от неё без ума – рядом жи-
вая настоящая поэтесса. Тут и у меня желание рифмовать пробуди-
лось. Смешные стихи были, детские.
– Честно, совсем не помню.
– Как же ты мог забыть?
– Ты говоришь, что помнишь всё до мелочей, а я только тебя пом-
ню… твоё лицо. Когда в «одноклассниках» увидел фотографии...
– Изменилась сильно?
– Д-да, не то, что изменилась с одной стороны, вижу, что ты. Но
иногда кажется, будто, совсем не ты… другой человек.
– Почему?
– Почему… не могу объяснить.
Фотографии в одноклассниках напоминали о том, что прошло
больше двадцати лет, но он не хотел принимать перемены. И здесь,
в этом мрачном парке он надеялся встретить её – маленькую, хруп-
кую, улыбчивую. Но рядом с ним оказалась женщина, уютная, ми-
ловидная женщина. Может ли она быть той самой девочкой? Его
девочкой. Его неповторимой первой любовью…
– Я решила написать повесть, о нас.
– То есть, о себе?
– Скорее, о тебе. О том, как случилось.
– Ну и как, получается?
– Пока пишу.
– Чистую правду или, что-то приходится выдумывать? Как это
у писателей происходит?
– И выдумывать тоже... Например, правда: с Костей познако-
мились, который теперь чемпион по борьбе, он меня плавать учил,
был моим старшим другом. Секреты ему доверяла. Костя и вожатая
Инга от меня знали о каждом нашем шаге. Я Инге по секрету раз-
болтала, что мы целовались.
– А она?
– Она ответила, что это со всеми случается. Что первый поце-
луй самый чистый и прекрасный. Что на всю жизнь этот миг останется
в памяти самым ценным, но при одном условии…
– Условии? Каком?
– Если всё останется так, как есть.
– В смысле?
– Не будет продолжения… Теперь я понимаю, что она пережива-
ла за нас, в 90-е годы подростки не отличались целомудрием, к тому
же Сашка с Ленкой…
– Так им побольше, чем нам было.
– Ну, да. Ей четырнадцать, ему пятнадцать – великовозрастные!
Понятно, что вожатые видели наши отношения, а проблемы им ни
к чему.
– Блин, ну, почему ты так хорошо помнишь, а я…
– Жаль, что я так помню. Особенно тот день.
Его лицо омрачилось. Глаза приобрели глубокий ледяной отте-
нок:
– …тот день.
***
Она не хотела вспоминать. Всё, что угодно: как они ходили
в поход, как он собирал для неё землянику, как на самодельном
станке из катушки и гвоздиков она сплела для него серебряную
(из люрекса) «фенечку», которую он обещал носить всю жизнь.
Даже то, что она не хотела ходить на зарядку и засыпала во время
приседаний – вспоминать весело. Но только не самый злополучный
день, который хотелось переиначить, перекроить, выветрить из
памяти.
– Слушай, а хочешь, расскажу тебе сказку, и тогда ты всё пой-
мёшь?
– Расскажи. Только, что я пойму?
– Всё. Почему так, почему я тогда… Слушай... В одном малень-
ком детском царстве-королевстве жили дети, жили они там без
родительского надзора. Были у них воспитатели, повара, физру-
ки…
– Ну, точно! Физруки всегда живут в королевствах.
– Именно! Это были почти взрослые дети, но не все ещё знали,
что они взрослые. Девочка Лена дружила с мальчиком Сашей, Ма-
рине нравился Коля, а прекрасный принц с первого взгляда влю-
бился в маленькую капризную идиотку.
– В сказках не бывает идиотов.
– Ошибаешься, в сказках им самое место. Но проблема не в том,
что девочка была идиоткой, а в том, что детей в королевство по-
селили на время. Через месяц-полтора они окончательно повзрос-
леют, навсегда покинут это место и, возможно, больше никогда не
встретятся.
– В чём суть?
– В том, что у них останется в память об этом времени: драгоцен-
ный фолиант или чёрная пустота.
– Что у тебя осталось?
– Не сейчас… Жили они жили, строили замок из песка на бере-
гу озера. По ночам тайком ходили друг к другу в гости. Мальчиков
было много, они прибыли из разных королевств, жили группами
примерно, по десять человек. А девочек было пять из одного цар-
ства и одна из другого (землячка принца) поэтому она многое о нём
знала, конечно, поведала обо всём любопытной подружке.
Девичий кубрик засыпал, обычно, на рассвете. После ухода
мальчишек начинались бурные обсуждения – юные прелестницы
делились секретами, с замиранием сердца мечтали о предстоящем.
– Тайны, значит, выпытывала?
– А у тебя были тайны? Ну, ну… поговорим об этом…
В детском обществе тайны живут недолго. Уже на второй день
они знали друг о друге всё.
– Поговорим. Что было дальше?
– Дальше… была в королевстве фея-вожатая. Её принёс Пегас
(он же её и унёс в неведомые края). И сказала как-то фея глупень-
кой девочке: «Любовь… Первая любовь – прекрасна, как самое
удивительное приключение. Но у этого чувства есть одна большая
опасность, способная испортить всю жизнь». «Какая она – эта опас-
ность?» – спросила девочка. «Загвоздка в том, что она не страшна
на вид и даже может быть восхитительной, когда своевременна, но
ужасна – если придёт раньше срока. И главное её оружие – внезап-
ность. Ты не знаешь о ней, не ждёшь, а она р-раз… и случается» –
сказала фея. «И со мной случится?» – расстроилась девочка. «Ты
же предупреждена. И если будешь осторожна, если сумеешь её рас-
познать и не дашь ей завладеть тобою, то легко сумеешь победить».
«Победителям ведь полагается приз?» «Конечно. Этот приз, точнее,
награда будет с тобой каждый день, каждую минуту. В любой мо-
мент ты сможешь полюбоваться им». «Хорошо. Я буду осторож-
на» – пообещала девочка и умчалась на репетицию.
– У вас постоянно были какие-то репетиции.
– Потому что мы развлекали вас. Ламбаду танцевали, попсу какую-
то пели – сплошное веселье… И вот настал день, когда дети должны
были проститься с вожатыми, со своими домиками, с лагерем-коро-
левством. День этот именовался «закрытием». Целую неделю подго-
товка к празднику. Сценки, костюмы, декорации – лагерь напоминал
разноцветный цирк «Шапито».
Вожатые сообщили, что на закрытие приедут важные гости.
Для важных гостей нужно организовать «лучший в мире концерт».
Старшая воспитательница для такого случая даже съездила в рай-
онный центр, в ДК, привезла разных нарядов и музыку. Всех «арти-
стов» освободили от тренировок, мытья посуды и чистки картошки.
«Chorando se foi Quem um dia s; me fez chorar» – задавала ритм
экзотическая певица Каома.
– Это днём. А ночью... Ночи были такие короткие. Мы держались
за руки. Хотелось так провести всю жизнь. Я страшно волновался,
каждое прикосновение, как удар током. Но каждый раз боялся от-
пустить твою руку. Казалось, отпущу – и всё закончится.
– У меня тоже было такое чувство... Но, всё-таки, отпустила...
А Светка, ты помнишь, как она смеялась над нами? И Ленка пыта-
лась всех подряд научить «серьёзным отношениям».
Ленка – девочка опытная, не по годам. Она встречалась с самым стар-
шим мальчиком из спортивного отряда. Иногда парочка уединялась.
Но даже при «свидетелях» не отличалась скромностью.
Руки кавалера
бесстыдно обследовали худенькое тело «избранницы». Смеясь, она по-
зволяла ему любые вольности. Остальные ребята смущённо краснели,
стыдливо наблюдая, как сверстники осваивают недетские игры.
Годы перестройки нещадно рушили идеалы. Геройство пришло
на смену героизму. Вольность и доступность стали синонимами
общительности и популярности. Дети без сожаления расставались
с детством, примеряя взрослые задачи и проблемы.
– Помню, учила. Но мы, как-то без её советов обошлись.
– Да, уж… В тот день всё было по плану: зарядка, завтрак, отдых,
обед, концерт и конкурс «Королева лагеря»… Странно, правда – Коро-
лева лагеря… Королева королевства, куда логичней. Но мы ведь жили
в лагере-королевстве, поэтому без претензий. Участницами конкур-
са были все девочки. У каждой – группа поддержки. У меня… м-мм,
у той, которая идиотка… в группе поддержки был надёжный друг Ко-
стя. В финале конкурса – белый танец. «Суть белого танца, – веща-
ла старшая (не фея) вожатая, – в том, что дамы-девочки приглашают
мальчиков-кавалеров». Этот танец репетировали дольше других номе-
ров… Помнишь? Ты извини, ты ужасно смешно танцевал вначале.
– Ха-ха… смешно. Можно, подумать, все тринадцатилетние
мальчишки офигенные танцоры.
– Не обижайся. Это только сперва смешно было. Потом мы па-
рили по сцене. Представляешь, вот сейчас ощутила то чувство по-
лёта... и нежность. Какая это восхитительная воздушная нежность.
Как же это было трогательно. Всё. Я реву…
– Не реви. Мне уже дальше интересно. Начинаю вспоминать, но
не совсем так…
Он увидел её: она доверчиво смотрит ему в глаза. Он значи-
тельно выше. Она тянет вверх подборок, держит спинку и ос-
лепительно улыбается. «Раз-два-три, раз-два-три…» – звучат
команды Инги. «Раз-два-три, раз…» – вторит гулкое эхо:это их
сердца бьются в унисон. «Ты её должен вести», – утверждает
Инга. «Я не могу, чтобы он вёл, мне лучше самой…» – спорит
девочка.
– Как-то иначе? Может быть, я дофантазировала?
– ...или я вижу с другого ракурса.
– Хорошо. Мы и твою версию рассмотрим.
– Продолжай.
– Девочка эта…
– Давай, будем называть её принцессой. Если уж она принца
в себя влюбила, значит, девочка не простая.
– Тогда она больше была похожа на Золушку, но, как скажешь…
– Какая ты стала сговорчивая… Значит, белый танец?
– Дальше ты всё помнишь…
– Ты интересно рассказываешь.
– Принцесса, по некоторым причинам самая глупая на свете, вы-
играла этот дурацкий конкурс. Лучше бы не она. Поэтому ей выпала
честь первой пригласить своего кавалера… Сцена показалась огром-
ной. Мальчики стояли бесконечным строем. Шаг, ещё шаг… ноги
ватные, сердце забилось беспомощной птичкой и упорхнуло. Музы-
ка вдруг затихла. Исчезли все звуки. Много-много шагов… Я видела
только тебя. Вокруг ничего, никого.
– Я ждал целую вечность.
– Время остановилось… Твои глаза. Твоя рука мне навстречу…
До тебя один последний шаг. Шаг… два…
– Почему Костя?
– …
– Почему он?
– Тогда я не знала ответа на этот вопрос. Теперь понимаю. Подойти
к тебе я не смогла. Из остальных он был самым надёжным. Ты не
представляешь, как я тогда растерялась, потеряла опору. Костя вы-
тянул этот чёртов танец. Он, практически, держал меня на руках…
Постепенно вернулась музыка, лица… много удивлённых глаз. Я ви-
дела, как ты сорвался в сторону озера.
– Сидел там, как дурак!
– Единственное, чего я тогда хотела – это, чтобы все исчезли.
Чтобы всё началось заново. Я хотела бежать к тебе, но делала всё
наоборот. Потом подвернулся этот смешной Саша…
Не Ленкин, другой Саша. Маленький, худющий, похожий на бе-
сёнка. До этого он был почти Светкиным. Почти, потому что Светка
ко многим пристраивалась, но мальчишки не баловали вниманием
пошловатую ехидную девчонку. Она была полной и неуклюжей, но
хуже всего было не это, а её бесконечно-длинный и глупый язык.
Даже большие глаза и густые изогнутые ресницы не могли испра-
вить ситуацию. Сашка иногда в шутку обнимал её за шею. Слу-
чалось, что ночами (когда все собирались у девочек в домике) он
размещал свою косматую коричневую голову у неё на коленях. Но
большой симпатии и привязанности между ними не было.
– ...не потому что он мне нравился, а только потому, что в нём
не было опасности. Мы катались на лодке с Сашкой, Светкой и
моим одноклассником Генкой. Я напоказ хохотала, Генка развлекал
Светку. Потом мальчишки нырнули и уплыли. Грести мы не умели,
плавать тоже. Светка утопила весло и свалилась за борт, раскачав
лодку. В лодке появилась вода. Я всегда боялась воды. Толпа на бе-
регу кричала, что мы утонем. Ты сидел и смотрел на это холодным
равнодушным взглядом.
– Угу. Сидел. Остальное не помню.
Помнил, но не хотел вспоминать, эта память была с горьковатым
привкусом. Сверху ребята кричали: «Спасай, ты же умеешь пла-
вать, тебе ближе всех!» Но он слышал звуки, не различая слов. Мир
окрасился в чёрное и серое. Серая вода, трава, небо, чёрные люди,
деревья, лодки вдоль берега. Непреодолимое жжение в груди и ди-
кая ломоту везде: в пальцах, в голове… Ему было всё равно. Только
боль, тоска и безразличие...
– Приплыл Костя… Не приплыл, пошутил, что плывёт. В том ме-
сте оказалось по колено. Снова он герой. В каждой сказке бывают
герои, но не всегда они – принцы.
– Как ты могла!? Как?
– Прости!
– Давай дальше.
– Увы... Наступил вечер. В лагерь… забыла, в королевство при-
ехали новые люди.
– Которые в погонах?
– Вроде, да. Или не совсем… Вообще-то, милые люди. Они устро-
или нам прощальный костёр. Забыла детали, но было, что-то хоро-
шее. Мой принц тосковал. Принцесса, получившая корону, но по-
терявшая нечто большее тусовалась со всеми подряд, не забывая
наигранно кокетничать с Сашкой.
– Назло мне?
– Возможно. Мне так хотелось, чтобы ты вырвал меня из этого…
заблуждения.
– У меня было несколько неадекватных желаний: убить тебя, убить
себя, убить всех... Или оказаться с тобой на необитаемом острове, где
ты только моя. Но, что я мог в реальности сделать?
– Вот, мужчины всегда так «что я мог». Не я же должна за тебя
решать! Ты – принц. Смекалка, находчивость, мужество – всем этим
обладают принцы.
– Говоришь, что у тебя не было опыта. А у меня ему откуда взять-
ся? Всего лишь первый раз, в смысле – влюбился.
– Согласна. А если бы вернуть сейчас? Если бы можно было?
– Как вернуть? Бросила принцесса своего принца… И уплыл
принц далеко-далеко.
Он заметно занервничал. Носком ботинка попытался поддеть
небольшой круглый камешек. Влажная весенняя почва мягкая и
пластичная, как пластилин, крепко держала камень, отчего он толь-
ко прокручивался, но никак не желал целиком выходить на поверх-
ность. Тщетные попытки раздражали.
– Не бросила, не говори так. Не бросила. На прощальном костре
был шанс. Ну, вспомни, когда мы сидели на брёвнышках так близко,
что чувствовали тепло друг друга, я тогда не отодвинулась, не ушла.
А потом, когда на рассвете все расходились спать. Мы плелись по-
следними, были совсем рядом… и ничего.
– Бывает.
– Больно, да? Знаешь, как мне больно!.. Жили в одном районе.
Расстояние меньше сотни километров. Общих знакомых до чёрта…
Я всегда думала о тебе. Ошиблась. Совершила глупость, но осозна-
ла. Понимаю, как тебе было обидно.
– Не понимаешь.
– А ты, ты понимаешь?! После встречи в «одноклассниках» я ис-
кренне полагала, что теперь всё изменится. Мы ведь могли быть
друзьями. Я верю в такую дружбу. Я могу быть хорошим другом!
– Ты уверена?
– Нет.
– Вот и я …
Она зарегистрировалась в одноклассниках в 2008-м. Раза два
в месяц, вбивая в поиске его имя надеялась, что встреча онлайн обя-
зательно случится. Случилась. Она зашла на его страницу ночью:
«Привет». Он ответил приветом. До утра она думала, вспоминала,
мечтала. «Как у тебя сложилось?», «Жена красавица, сын, работа»,
«Рада за тебя. У меня муж, дочь, работа». А дальше нужно о чём-
то говорить? И в семье всё хорошо: взаимопонимание, любовь. Но
память детства неумолима. «У тебя бывает ностальгия?», «Угу», «Ты
сможешь меня простить?... Не молчи… Я тебе всё объясню». Она
понимала, что ничего не вернуть. Она молилась о забвении… моли-
лась о встрече. Она ругалась с мужем, мирилась, убеждала себя, что
нужно всё оставить как есть. Он добавил свою фотографию. Она
потеряла покой.
– Когда до отъезда оставались считанные часы, я уже сожалела.
Когда обменивались адресами, диктовала громко, надеялась, что ты
запомнишь. Старалась не терять тебя из виду, подавала нелепые,
мне одной понятные знаки. В последнюю ночь Сашка плюхнулся
рядом со мной, кстати, на твою кровать… Мы ведь были у вас. Ты
просто пересел на другую. Светка ликовала. Назло мне, ты уделял
ей внимание.
– Дети, что с них взять. Так какая страшная беда могла случить-
ся, о которой тебе Инга наговорила?
– Сейчас объясню. Накануне вечером (перед «закрытием») я ушла
на берег, одна. Любовалась закатом, наблюдала, как разливается лун-
ная дорожка, как волшебным образом озеро меняет цвет, превраща-
ется из серо-синего в зеркально-серебряное. Видела, как в воде одна
за другой вспыхивают звёзды. Приходила Инга, читала своё новое
стихотворение, интересовалась моим мнением, посоветовала долго
не задерживаться и убежала к своему воздыхателю. Я немного зави-
довала им, потому что в их возрасте ничего не страшно, всё можно.
Приходил Костя, спрашивал всё ли у нас всерьёз и стоит ли ему на-
деяться, что это скоро закончится. Убеждал, что даже если у меня
к нему ничего, он готов быть моим защитником, наставником, дру-
гом…
– Хитрый лис – этот твой друг.
– Он был хорошим другом, но дружба закончилась, как только
мы разъехались по домам.
– Приходила Инга, приходил Костя, кто ещё там был?
– Ещё… Я закрыла глаза. Мне хотелось запечатлеть это лето вну-
три себя – в душе, в сердце… «Как пахнут твои волосы – ягодами
и цветами», – шепнул мой принц. Он осторожно подошёл сзади и
нежно обнял меня. Лёгким движением он убрал с моего лица вол-
нистую прядь. Его тёплые мягкие губы скользили по шее. Нежное
дыхание проникало в меня, раздувая огромный пожар. Мне стало
страшно, но я повернулась к нему лицом…
– О-о! Мне всё больше нравится.
– Мне тоже тогда понравилось. Долгий упоительно-юный, опья-
няющий поцелуй, смелость сдерживаемая страхом, новые, совер-
шенно новые ощущения. Беда была совсем рядом, я вовремя рас-
познала её.
– Но ты ведь не ушла тогда, мы вместе поднялись на территорию
лагеря, вместе пришли в ваш домик…
– Мы были рядом всю ночь. Волнение, смятение и страх запол-
нили всё пространство вокруг. Но, когда ты впервые сказал: «Лю-
блю», я успокоилась. Стало легко и комфортно...
– Девочкам проще. Если бы ты знала, какие трудности я испы-
тывал.
– Что поделать, мальчикам-подросткам сложней.
– Я не о том.
– Да, ладно! Ещё как о том.
– И вот из-за этой мелочи?
– Это не мелочь. Сейчас понимаю, что всё можно было объяс-
нить. Но в двенадцать лет! Наши родители забитые советскими
порядками, закомплексованные до крайности, естественно, избега-
ли подобных тем. Влюбиться считалось стыдно, сказать об этом –
смертный грех. Где научиться отношениям? Я «Ромео и Джульетта»
только через полгода прочитала.
– Поздняя девушка.
– Шутник… Я ведь тебе всё это уже в сети говорила. Там у нас
сложился затяжной монолог «шизофренички», какую поискать.
– Не люблю я эту писанину. Надо было сразу позвонить.
– У тебя был мой номер, но ты не звонил. Ты постоянно меня иг-
норировал, но при этом не блокировал, не делал резких движений.
– Позвонил же.
– Только, когда я начала писать повесть.
– Работа. Занят. После шести телефон совсем отключаю.
– Понимаю. Дом, дела, заботы.
– Вы с мужем сколько уже?
– Двенадцать.
– Двенадцать... и у нас двенадцать – совпадение… Сейчас всё хо-
рошо?
Зажглись фонари. Внезапно похолодало. Её тоненький бежевый
свитшот не согревал. Страсти, кипевшие внутри, моментально уле-
глись. Внезапно исчезли компании, ранее наполнявшие парк весё-
лым шумом. Тихо. Всё ровно. Всё понятно: конец весны, цветёт че-
рёмуха, дома заждались. И всё непонятно. Абсурд.
– Да. Я пойду? Спасибо за встречу. Спасибо за вечер откровений.
– Так сразу?
– Лучше так. И не обнимай меня.
– Нет уж, так не пойдёт. Обнять не запретишь.
***
Через двадцать три года после разлуки они стояли рядом. Он –
всё ещё любимый голубоглазый принц. У неё те же длинные кашта-
новые волосы. Только в её глазах больше нет озорных звёздочек, а
в его взгляде появилось что-то новое… точно – холодная надмен-
ность. Между ними было только одно лето. Только одно признание
и долгие годы исключительной нежности. Как «победитель» она об-
рела «ценный приз» сохранив перед ним чистоту и невинность. Оба
получили «драгоценный фолиант», а что он хранит, знают только
двое.
– …
– Девочка моя. Глупенькая принцесса.
– Женя, а что теперь?
– …Евгений Александрович…
– Не смешно, Евгений Александрович… Что теперь будет?
– …ничего.
– …ничего?
Она удалилась. Он видел, как она вышла на освещённую оста-
новку, села в такси… «Как же я забыл, что здесь кладбище», – раз-
дражённо подумал он и поспешил прочь.
Два дня спустя:
– Алло!
– Привет! Звоню хотя бы сказать «привет».
Её голос ответил сухо и неприветливо:
– Евгений, зачем?
Но его это совершенно не смутило:
– Принцы обладают такими качествами, как мужество, реши-
тельность, героизм.
– Довольно шуток. У меня уже есть принц.
– Есть и это совсем не плохо. Или ты намекаешь на то, чтобы
остаться друзьями? Не важно, в какой роли, лишь бы навсегда?
– Не намекаю.
– Как твоя повесть?
– Уменьшилась до рассказа.
– Прочитают твой рассказ люди, узнают эту историю…
– Не только узнают историю. Молодые читатели узнают, что не
нужно торопиться и ещё, надеюсь, поймут, что чистые отношения
многократно ценнее, потому что как бы они не развивались, память
о них будет в удовольствие. А читатели постарше, возможно, узна-
ют себя или подумают о чём-то хорошем из прошлого.
– Ты помнишь моё письмо, которое я написал Светке, где-то, че-
рез месяц после лагеря?
– Помню: «У меня всё хорошо. Началась учёба. Если хочешь, мо-
жешь мне иногда писать. Только не жди ничего. Ты ведь знаешь,
кого я люблю. Я буду любить только её одну. Всегда»… Зачем я это
помню?