Утро в парке выдалось ядрёным. Март с морозцем и плещущим через край ультрафиолетом заставил меня сесть на скамейку. Сквозь солнечные очки мир казался ещё ярче. Я подставила лицо лучам и закрыла глаза.
Прошло несколько минут, послышался лай. Со мной поравнялась дама, рядом с которой бежал белый мопс.
- Простите, здесь выгул запрещён, - сказала я. Это была заповедная зона.
Худощавая женщина лет шестидесяти остановилась.
- Это твой парк?
То, что она обратилась ко мне на ты, не предвещало ничего хорошего.
- Посмотри на себя, какая дешёвая щапка!
Конечно, я купила шапку не в салоне, но…
- И пальто. Ты же вся дешёвка!
В лес я одевалась просто, но одежда на мне была добротная. Я поняла, что женщина мстит мне, но нега и покой улетучились.
- Нищенка! Одежду купить не на что?
Она была одета не лучше меня, но смотрела издевательски.
- Я работаю, - ответила я с достоинством, - и получаю больше, чем Вы думаете.
- Работаешь?! А что же детки, на старости не кормят?
Это было слишком! Я попыталась улыбнуться, и ответила колкостью на колкость:
- Я моложе Вас, и намного.
Она побледнела, из-под платка выбилась рыжая прядь волос:
- Но всё равно же, работаешь, значит, жить не на что!
- А может быть, моя работа – призвание, - ответила я с улыбкой. Ко мне возвратилось спокойствие. Казалось, неприятный разговор вот-вот закончится, и мы разойдёмся, как в море корабли.
Глаза дамочки тем временем сделались змеиными, и, окинув меня взглядом с ног до головы, она, словно ядовитая гюрза, выплюнула новую порцию яда:
- Очки у тебя – дрянь…
Я решила молчать.
- …и сапоги.
Это было смешно. Конечно, я была не на шпильках, но уги из натуральной кожи стоили немало.
- Мне в них удобно, - ответила я благодушно. – В чём удобно, в том и хожу.
Она не слушала меня:
- А детей ты плохо воспитала…Не могут купить нормальную обувь. – Я – врач, и понимаю!
Впервые я взглянула на неё с интересом. Уважение к людям благородной профессии у меня в крови, и я готова была простить ей и собаку, и хамский тон, но эскулап продолжал препарировать меня с сосредоточением хирурга. Покончив с внешним видом, она перешла на походку.
- Посмотри, как ты ходишь, - фальцетом кричала вошедшая в раж кликуша. Она раскрылетилась, как курица, угнулась вперёд, и, оттопырив руки, прошла по дороге, словно раненая ворона.
Я молчала. Крупные слёзы стояли в моих глазах и готовы были политься в любую минуту. Она подошла ко мне вплотную и, нагнувшись надо мной, прошептала:
- У меня в кармане электрошокер. Сейчас от твоего личика не останется и следа.
Краем глаза я видела, что вокруг никого, и звать на помощь бесполезно. Приготовившись к худшему, я решила встретить опасность лицом к лицу и откинулась на спинку скамейки:
- Что я Вам сделала? Я Вас оскорбила?
Она разглядывала меня, будто прицеливаясь, куда ударить. Рука её замерла в кармане. Внезапно взгляд её изменился:
- Да ты крашеная!
- Подите, - простонала я.
В это время мопс, совершая туалет, изогнулся в характерной позе. Дамочка переключилась на собаку, и я, воспользовавшись моментом, отошла от них подальше.
- Куда же ты? Я ещё не всё сказала, - услышала я вдруг. – У меня нашли…(она выкрикнула страшную онкологическую болезнь). Я желаю, чтобы и ты заболела!
У меня подкосились ноги. В воздухе разливался звон колоколов местного храма. Я вспомнила, что несколько лет назад уже слышала подобное, и признала и женщину, и собаку, и проклятие.
Дама держала мопса на руках и, целуя в морду, приговаривала:
- Доченька, милая…
Я повернулась, чтобы уйти прочь.
- Если ещё хоть раз… - прокричала она мне в спину.
Я ускорила шаг.
Март 2016