Матрёна убыстрила шаг, услышав в очередной раз критику своего бывшего, спешащего рядом с ней в Дом Культуры. Она переключила внимание на улицу. Окружающая жизнь сразу захватила её внимание и помогла избежать мелкого расстройства.
Жизнь их после развода продолжалась в привычном ритме, с той лишь разницей, что теперь она стала для него во всём виноватой. А до развода, выходит, было наоборот! Жизнь как и раньше преподносила разнообразие, но теперь он, Иван, зачастую становился их причиной. Был после развода визит романтичной, доброй и хорошей незнакомой женщины в их деревенский дом, где с переменным счастьем протекала до этого жизнь семьи. Закончился этот визит на следующий же день с благодарными словами в адрес Матрёны, и исповеданием о том, что происходило между визитёршей и Иваном (а между ними ничего и не было!), когда остались они в деревне вдвоём (Матрёна тактично уехала в город.) Трое их взрослых детей, которые искренне продолжали любить и отца, и мать, разъехались, что было и неудивительно, потому что это соответствовало традициям непатриархального уклада советской семьи. Преодолевая штормы, подводные рифы и мели, постепенно расклеивалась утлая лодчонка их семейной жизни, спешно сколоченная когда-то в молодости. Да и как могло быть иначе? Молодёжи с юных лет вдалбливалась мысль о главном предназначении человека: построение коммунизма в нашей стране. О любви - только возвышенные слова и фильмы, где нежданное появление её в душах считалось каким-то грехопадением и отвлечением от главной цели: работать и созидать, творить и преумножать богатства родины. А о таком низком проявлении, как секс, вообще речи не было. Когда же потребности молодого цветущего тела всё-таки рано или поздно побеждали высокие цели строителей коммунизма, то тут уж как кому повезёт: или в ЗАГС, или в слёзы, или то и другое вместе.
Сейчас Иван, заметив такую реакцию Матрёны на его слова, поспешил за ней, как кот, которого заводит попытка мышонка сбежать от его цепких лапок. На хоре, что они с недавних пор с радостью посещали два раза в неделю, выстраивая по голосам старинные русские и казачьи песни, он был более оживлён, чем обычно, и более внимателен к реакциям своей бывшей. Разговаривал, обращаясь именно к ней. Подал, как обычно, пальто и шляпу, когда расходились по домам. Шли не вместе по причине, что проводить подругу стало для Матрёны традицией. Дома она, проходя мимо него к лестнице на полати, где ждала её перед сном встреча с очередной интересной книгой, не погладила привычно по спине Ивана, который сидел за компьютером, коротая время перед сном. Спали с момента развода отдельно.
Утром она уклонилась от его нежностей на кухне. Категорично отказалась подхватить его работу по окорке досок, привезённых недавно с пилорамы.
А в коробке в другой комнате уже с месяц как прописалась кошка с приплодом: тремя котятками. Это были маленькие молочные мешочки. Они были Матрёниным счастьем, её нежностью и её заботой. Иван же только издали смотрел на это "хозяйство", шуточно сокрушаясь порой, что с ними семья несёт большие убытки.
И вот утром, не получив ни в чём согласия от своей Матрёны, он вдруг спешно стал собираться в деревню. "Я возьму выдру (гвоздодёр, монтажка)," - предупредив на ходу, заспешил к машине. Она едва успела попросить, чтобы он оторвал выдрой одну доску на веранде, где шёл совместный ремонт. Он выполнил это. Был возбуждён и рассеян до той степени, что забыл в коридоре рюкзак и мобильник, не говоря уже о еде, которую она всегда ему собирала в деревню.
Она продолжала сидеть в кресле и рассматривать журнал. На душе было муторно. Состояние нелюбви было несвойственно её натуре и поэтому угнетало. Но она решила выдержать эту "холодную войну", спонтанно возникшую между ними со вчерашнего вечера, и гнула эту политику всё утро, покуда он, нарушив свои с вечера выстроенные планы, быстро не собрался и не уехал. Потом она пошла на кухню и почти машинально заварила кофе. Вдыхая аромат, она вынырнула из одолевающей её тоски-печали и даже порассуждала сама с собой о том, что вот если раньше Иван своё плохое настроение нет - нет да и вымещал на козе Розе или на коне Орлике, а после развода - на ней, Матрёне, придираясь и поучая, как жить, то теперь, когда она нашла, наконец, способ уйти от его нападок, кто же будет очередным "мальчиком для битья"?
В таких тяжёлых раздумьях она не заметила, как оказалась возле коробки с котятами. Коробка была с высокими бортами, и котятки ещё не могли преодолеть этот барьер. Лишь царапанье раздавалось изредка из комнаты, когда делались попытки вылезти из неё. Каково же было удивление Матрёны, когда их там не оказалось рядом с кошкой. Пушистая, она сейчас выглядела особенно большой копной. Съела котят! - подумала в ужасе Матрёна, вспомнив, что в еде она отдавала предпочтение сырым куриным головам. Она взяла кошку, приподняла, чтобы ощутить её вес. Нет, в ней не было котят. Матрёна стала в недоумении осмотриваться вокруг, заглядывать в углы, слушать, не скребутся ли где эти маленькие пушистики? Кругом было пусто и тихо. И её прошила страшная мысль: ОН! Он в отместку ей втихаря взял котят, выдру и поспешил вон, чтобы разделаться с ними где-нибудь по дороге, причинив тем самым душевную травму Матрёне. А заодно и сыну со снохой, которые вот-вот должны вернуться из Москвы, чтобы продолжить "поднимать сельское хозяйство". Как они отнесутся к пропаже котят, тем более, что сноха сама принимала роды у кошки!? Мир рушился в одночасье! Все планы перепутывались. Шок. Негодование. И вдруг - звонок! Из Москвы. Друг. Год не звонил, а сейчас, что-то почувствовав, вспомнил и вот - звонок. Как дела? Матрёна сказала ему, что всё нормально, но вот сию минуту она обнаружила пропажу котят и подозревает в этом мужа. "Выгони ты его! Спроси прямо: "Где котята?" Попроси его объяснить этот ужасный поступок. Ну, ладно, позвоню в понедельник, держись." Слёзы брызнули горьким потоком.
Потом она оделась по-рабочему и вышла на крыльцо. Как робот стала продолжать обшивать стены веранды вагонкой "в ёлочку". Далее по плану - мероприятие в библиотеке: встреча с писательницей, дочерью подруги. Натянув на себя маску благополучного человека, пошла Матрёна на встречу с друзьями. Другая подруга, которую она как обычно пошла проводить до дому, после обмена впечатлениями от встречи, заметила, что Матрёна какая - то вся погруженная в себя, смотрит внутрь. Невольно пришлось за чашкой чая выплеснуть ей своё горе. Стало немного легче. Грустная, побрела Матрёна домой. Для неё было бы великой радостью, чтобы дома всё было как 10 часов назад. Но мир повернулся круто на 180 градусов, и ещё одной потерей стало в её вселенной больше...
Огонёк в окнах квартиры не горел... Значит, Иван не вернулся. С трудом повернула ключ в новой двери. Вошла в тёмную прихожую. Щёлкнула выключателем и заметила у своих ног грациозно прохаживающуюся кошку. Мужнин рюкзак лежал на прежнем месте. Прошла в кухню, достала размороженную куриную голову, бросила кошке. Потом в грустном настроении зашла в комнату, зажгла там свет и привычно скользнула уже безнадёжным взглядом по коробке. Котята как прежде резвились в ней!???
Обескураженная Матрёна опустилась в кресло и потрясла головой, освобождаясь от наваждения. Не помогло – котята были на месте. А кошка в кухне невинно хрустела косточками, как будто была ни при чём.
До самого вечера Матрёна решала эту загадку. И хоть не было ей ответа, она чувствовала, что на душе становилось легче и радостней. Она то и дело поглядывала на часы, поджидая возвращения Ивана из деревни, а наткнувшись взглядом на хлебопечку, вдруг решила замесить тесто и испечь капустный пирог – такой, как пекла когда-то в молодости, на первом году семейной жизни.
Когда хлопнула входная дверь, он, уже готовенький, лежал на дарёном серебряном подносе и наполнял кухню пьянящим ароматом.