В самом начале девяностых годов прошлого века в том общем безобразии, что происходило на просторах СНГ, эта история могла произойти где угодно и с кем угодно, тем более, накануне Новогодних праздников. Но случилась она в нашем районном музее и с нами, тогда еще его молодыми сотрудниками.
Не знаю, как это происходило в других городах и весях, но у нас в то время проблема дефицита даже на денежные знаки решалась за счет жидкой валюты. Благо в городе был свой ликероводочный завод, и он в отличие от других предприятий не только работал, но и перевыполнял план. Видя бедственное положение горожан, отцы города приняли решение расплачиваться с бюджетниками продукцией этого завода.
Не знаю, было ли это решение мудрым, но в то время многие бытовые проблемы решались с помощью водки, и городские бюджетники брали ее трехлитровыми банками. Негласной нормой была одна банка в руки. Тот, кто брал больше, в интеллигентной среде бюджетных работников рисковал прослыть алкашом.
Вот и тридцатого декабря одного из девяностых народ помимо зарплаты получил заветные трехлитровки. Накануне Нового года дегустация продукта на предмет качества и свежести состоялась прямо на рабочем месте – в конторе музея. Непьющий директор буркнул: «Не увлекайтесь!», забрал свою банку с водкой, а заодно и женский персонал конторы, хлопнул дверью и ушел. А мы вчетвером остались. Поскольку из закуски были только кусок хлеба и хвост жареной рыбы, самый младший из нас, Иван, через полчаса мирно уснул на антикварном диванчике, а мы решили, что год проведен удачно и пора расходиться по домам.
Свою банку я загрузил в сумку, а у Толика сумки не было, и Петька согласился поставить его водку в свою сумку и донести до автобусной остановки. А заодно и водку Ивана, чтобы передать жене почивающего на диване товарища. Пока мы с Толиком возились с замками на дверях конторы, пока прощались с музейным сторожем стариком Степанычем, который тоже успел весьма основательно продегустировать свою порцию, Петька вместе с тремя банками бесследно исчез.
- Ничего, завтра объявится, а пока пошли ко мне, разделим мою водку, - успокоил я Толика.
Идем. Десять вечера, на пустынных заснеженных улицах ни души. Только в центре сиротливо стоит УАЗик ППС. Мы патрульным чем-то не понравились.
- Откуда, куда? – пожилой прапорщик грозно преградил нам путь.
- Из музея - домой.
- Понятно. И это в десять часов вечера… На экскурсию ходили?
Пришлось показывать служебные удостоверения.
- А в сумке что? – мент начал подозрительно принюхиваться.
Ну, ведь не золотая же маска Тутанхамона была у меня в сумке.
- Водка, - смело сознался я.
- О! – еще больше заинтересовался пэпээсник.
На этот раз пришлось более подробно объяснять ситуацию. Она, ситуация, в те годы была обычной, водки было много, настроение хорошее и я предложил:
- Давай стакан, налью.
Мент с напарником опрокинули по стакану и отпустили нас с миром.
Придя ко мне, мы с Толиком начали дележ оставшейся водки, но тут неожиданно позвонил директор музея.
- Послушай, тут Степаныч звонил… Говорит, из конторы пар валит, наверное, отопление лопнуло. Найди Толика, сходите, посмотрите, что случилось. Хомуты для ремонта в подвале.
Какое-то время Толик артачился, но в отсутствие рабочего по зданию все мелкие ремонтные работы выполняли мы, поэтому идти все же пришлось.
Идем. На центральной площади тот же патруль.
- Ага, теперь, наверное, обратно в музей путь держим? – ехидно спросил пэпээсник. Мы согласились. – В одиннадцать часов ночи… А почему не в библиотеку?
Пришлось опять вводить прапора в курс дела.
- Ну-ну, - недоверчиво протянул мент, выслушав драматическую историю про регулярно случающиеся потопы в нашей конторе. – Бог в помощь… Водки нет?
Водки не было, и мы отправились дальше.
Из конторы со всех щелей белыми клубами валил жаркий пар.
- Да-а, - сказал Толик, - Скорее всего одним хомутом дело не обойдется…
Очередная проблема заключалась в том, что дверь в подвал под зданием музея, где хранились хомуты, был закрыт на висячий замок, ключ от него находился у Степаныча, а тот, выполнив свой служебный долг – доложив начальству обстановку, приступил к основным обязанностям – лег спать и на стук в музейные двери не отвечал. Пришлось замок на подвальной двери сбивать.
Минут через десять, выйдя из подвала с хомутами, мы приятно удивились оперативности работы городских служб быстрого реагирования. В музейном дворе стояли пожарная машина, «скорая» и… УАЗик с «нашими» пэпээсниками. Как потом пояснил Степаныч, он, проснувшись от шума, которым сопровождалось наш взлом в подвал, решил, что музей грабят, и позвонил сразу во все службы. «Скорую» вызвал для себя.
- А может, думаю, не грабят, а война началась, - смущенно завершил он свою исповедь.
- В таком случае нужно было в военкомат звонить, - съязвил Толик.
- Зачем? – удивился Степаныч.
- Добровольцем на фронт записываться.
Степаныч обиделся и с месяц Толика в упор не замечал.
Первыми сориентировались пожарные. Они демонстративно развернулись и уехали. Медики, измерив сторожу давление и накапав валерьянки, сказали, что в его возрасте нужно меньше пить, и тоже уехали. Менты остались. Они сопроводили нас до конторы, проследили, как мы открыли дверь, порекомендовали не включать свет, чтобы не ударило током, отшатнулись от клубов горячего пара и, наконец, тоже отбыли.
- Как там Ванька? Может, уже сварился? – спросил Толик, и мы первым делом отправились на поиски коллеги.
Иван не сварился, трубы порвало в соседнем кабинете, поэтому коллега блаженно развалился на диване и похрапывал. Соседний кабинет служил библиотекой, поэтому Толик в срочном порядке принялся ставить хомуты, а я - спасать от потопа книги. Но первым делом мы с ним разделись до плавок, потому что работать в одежде под струями горячей воды, а потом выходить на мороз было бы безумием.
- Перед каждым Новым годом мы с друзьями ходим в баню… Помнишь «Иронию судьбы»? – спросил я.
- Если то, чем мы сейчас занимаемся, - ирония судьбы, то страшно подумать, какие у нее могут быть превратности, – философски заметил Толик, постанывая под струей горячей воды.
В это время на пороге библиотеки появился проснувшийся Иван. Увидев нас мечущимися голяком в клубах пара, он, вероятно, подумал, что стал нечаянным свидетелем какой-то дикой оргии, глупо хихикнул и снова отправился спать.
Минут через сорок мы победили. Собрали с пола воду, сели с Толиком на крыльце, закурили. Из конторы выплывали последние клочья пара, а из-за угла музея во двор тихо вполз все тот же УАЗик пэпээсников.
- Господи, они от нас когда-нибудь отстанут? – спросил Толик.
- Мужики, вы что?! – рявкнул на нас прапорщик. – Зайдите в помещение, воспаление легких схватите!
Он деловито осмотрел нашу работу, похвалил, но посоветовал завтра вызвать сантехников - для надежности.
- Давай его сюда! – вдруг крикнул прапор напарнику, и из машины вылез наш без вести пропавший Петька с полной сумкой водки. – Ваш приятель? На остановке спал… Проверили сумку, а там водка, ну, думаем, наверное, из вашей компании… Спрашиваем: «Ты из музея?» Сознался… Василий, тащи закусь! Парням после такой бани самое время по сто граммов принять.
Под сто граммов и под ментовские пирожки с ливером Петька рассказал, как ждал нас на остановке, но не на той, куда мы собирались идти, как уснул, а потом его разбудили менты. Тут опять нарисовался Иван. Увидев нас с Вовиком все в той же форме, то есть в одних плавках, но уже в компании ментов, понял, что ночной кошмар продолжается, но уже в расширенном составе. А может быть, нас уже повязали за аморалку… Он собрался вернуться на свой диван, но прапор решил прекратить затянувшееся предновогоднее застолье.
- Так, хватит. Нам еще до утра работать. Одевайтесь, мы вашу компанию по домам развезем. А то одни промокли, другие лыка не вяжут. Да и мало ли что… Водку будет жалко.