Серега вломился ко мне поздним зимним вечером. Замерзший, но блаженно улыбающийся.
- Я только что с поезда… Был на областных соревнованиях… И вот, купил на командировочные, - сбрасывая куртку, он глазами показывал на плоскую коробку, пристроенную в углу.
- Что это? – подозрительно спросил я.
- Компьютер...
На дворе стоял декабрь 1990 года, и в те темные и непросвещенные времена компьютеры мне приходилось видеть разве что по телевизору. Но то, что габариты Сереговой коробки не соответствовали моему представлению о размерах этой чудо-техники, было совершенно очевидно.
Разогревая чайник, я робко рискнул возразить и даже высказал подозрение, что в его коробке поместится разве что… Правильного названия этой штуки я не знал и обозвал клавиатуру «панелькой с буквами».
- Да, - согласился он и снисходительно добавил: - Клавиатурой твоя «панелька» называется.
Он гордо извлек эту самую клавиатуру из коробки.
- Чай потом будем пить. Включай телевизор, посмотрим, как он работает.
- Нормально работает. Новый еще…
- Да я не про телик, компьютер будем пробовать! Я только часа через полтора домой доберусь… А посмотреть охота.
- Сережа, ты в своем уме? – спросил я. – У тебя только часть компьютера, а остальное где? Провода разные, железный ящик, экран?
- «Экран» между прочим, монитором называется, - пренебрежительно проворчал он, направляясь к телевизору. – Сейчас в антенное гнездо вставим…
Ломать дорогой телевизор не хотелось, и я бросился за Серегой. На мое счастье шнур от клавиатуры тащился по полу, я успел обратить внимание на штекер и успокоился. Он был необычной формы. Но не это главное, главное то, что ни к одному гнезду он не подходил! Хоть на задней панели телевизора, хоть на передней. Серега убедился в этом минут через десять, обследовав даже днище телевизора, и озадаченно почесал затылок.
- Да-а, - протянул он разочарованно. – Значит, с моим телевизором тоже ничего не выйдет… Придется искать переходник. Ладно, давай свой чай. Я клавиатуру у тебя пока оставлю, только Ленке ничего не говори.
Его жена Лена ко всем прожектам мужа относилась с философским спокойствием. Если они не наносили серьезного урона семейному бюджету. А поскольку Сергей работал грузчиком, подрабатывал тренером по гимнастике, то зарабатывал неплохо, находясь почти в свободном плаванье. Клавиатура, эта пока невостребованная деталь компьютера, была надежно припрятана, чтобы и моя жена не занервничала по поводу моего пошатнувшегося здоровья.
Бесхозная клавиатура пролежала без дела довольно долго, Сергей, казалось, о ней напрочь забыл. Да и обстановка в стране в целом и в отдельно взятом нашем городке накалялась. Страна катилась к распаду, Сергей ударился в политику и вступил в украинский Рух. Популярностью в наших краях это политическое движение не пользовалось, в городе руховцев даже в период расцвета самостийности насчитывалось не больше полутора десятков человек. Но народом они были разношерстным, гордастным и их остерегались. Дело доходило до анекдотов.
Например, накануне путча ГКЧП наш директор музея ушел в отпуск, и его занесло в далекий и уже становившийся «закордонным» Калининград. У нас ГКЧП банально «приняли к сведению» и городок продолжал жить своей жизнью. А когда путч был подавлен и по стране пошла волна демократических митингов, решили помитинговать и наши руховцы. Каким-то образом об этом узнал и наш директор музея, продолжавший в эти «судьбоносное» время отсиживаться в Калининграде. Накануне митинга поздно ночью он позвонил мне и дрожащим голосом попросил:
- Слушай, сходи сейчас в музей, вынь из витрин все оружие и спрячь под замок в фондохранилище…
- Уже полночь, - напомнил я.
- Я тебя прошу…
В нашем музейном «арсенале» на тот момент числилось: фитильное ружье XVIII века, пистолет того же времени, ржавая трехлинейка, искореженный ствол от пулемета «Максим» и обломок сабли времен гражданской войны. Ну, еще молотильные цепы и косы – излюбленное оружие крестьянских восстаний.
- З-зачем?! – я от возмущения даже заикаться начал.
- Ты что, не знаешь? Завтра руховцы митинг проводят. Как бы они за оружие не взялись…
- Кремневые ножи и наконечники стрел оружием считать? – осторожно спросил я, вспомнив, что этих артефактов у нас было предостаточно.
- Не дури. Через полчаса позвоню в музей…
Я почему-то вспомнил клавиатуру от компьютера, представил себе Серегу с фитильным ружьем за спиной и обломком сабли в руках во главе руховцев, размахивавших молотильными цепами и косами, и… пошел в музей прятать от греха подальше наш «арсенал».
Как и следовало ожидать, мы с директором, мягко говоря, перестраховались. Митинг прошел чинно, Серега малочисленных зрителей к топору не призывал, и наше оружие осталось невостребованным. В Рухе Сергей задержался недолго. Собственно говоря, ему и выпала честь «похоронить» городскую организацию. Когда активисты движения начали делить между собой посты, ему, человеку со средним образованием, портфеля не досталось. Серега обиделся и принес в редакцию нашего краеведческого журнала статью «Из истории местного Руха». В ней он, человек, не лишенный юмора и литераторского таланта, дал уничижительную характеристику каждому из своих «партай-геноссе». Те в свою очередь тоже обиделись. Сначала на него, потом друг на друга, переругались и разбежались по разным партиям.
А Серега начал вынашивать идею создания общеславянского государства, для чего серьезно занялся историей Киевской Руси. Когда возможности моей библиотеки были исчерпаны, он перелопатил библиотеку городскую, а затем и областную. Там он наткнулся на первые книги одиозного историка Фоменко, в которых тот только-только начинал полностью пересматривать хронологию мировой истории, а заодно и переосмысливать саму историю. Серега был страшно возмущен. Он никак не мог понять, почему это вдруг Христос, согласно Фоменко, жил не в I веке, а в X? Или как это так: Великий Новгород – вымысел, вместо одного Ивана Грозного было три царя, а Московское государство уже на заре своей истории простиралось до Тихого океана и включало в себя и Китай, и Монголию, а может и Японию?
- Скажи, неужели до него только идиоты историей занимались? – донимал он меня. – Неужели такую ересь можно печатать такими тиражами и продавать за такие деньги?
- Ты же ратовал за свободу? – поддевал я его и вспоминал украинскую поговорку: «Бачылы очи, що купувалы – йижтэ, докы нэ повылазытэ (Видели глаза, что покупали – ешьте, пока не повылазите)».
Но, несмотря на весь свой авантюризм, Сергей оказался консерватором, и на какое-то время борьба с «фоменковщиной» стала для него смыслом жизни.
Он начал писать ученому письма, в которых клеймил его позором и нехорошими словами. Фоменко не отвечал, никак не реагировал на праведный гнев Сереги и продолжал штамповать свои научные труды. Тут-то из небытия опять всплыл компьютер: Серега решил добраться до Фоменко с помощью Интернета. Или найти активных единомышленников. Поскольку я отказался принимать участие в его боевых действиях против необычной теории ученого, он обиделся.
- Отдай «панельку с буквами», - потребовал он. – Я компьютер куплю.
После этого он выпал из моей жизни примерно на полгода. Не приходил, не звонил, в гости не приглашал. Его Елена, иногда забегавшая к нам, на мои вопросы отмалчивалась, но по ее печальным огромным глазищам было видно, что в рейтинге приоритетов ее мужа она, жена, скатилась на последнее место. Первое место твердо заняло «это железное чудовище».
Наконец, «наш Билл Гейтц» решил вернуться к обычной жизни, и мы с женой сподобились приглашения в гости. Но Сергей не просто решил пообщаться со мной, «чайником», он торжествовал, он светился гордостью.
Его комната была завалена всевозможной компьютерной литературой. Она была на диване и под диваном, на подоконнике и просто на полу. Книги громоздились везде. Только стол был свободным от них. На нем гордо возвышался белоснежный красавец-компьютер. Но обилие книг было только цветочками, ягодки ожидали меня впереди, когда Сергей включил компьютер. У него, оказывается, уже был личный сайт, который он создал собственными руками и мозгами. Сайт несложный, но довольно элегантный. На нем он продолжал громить ненавистного Фоменко, а на форуме принимал отзывы и советы от единомышленников. Противники у Сереги тоже были, но в явном меньшинстве. Он раздобыл адрес электронной почты академика и несколько раз отправлял ему гневные послания… Но надменный оппонент невозмутимо хранил гордое молчание.
- Достал он меня, - пожаловался Серега на Фоменко. – Встречу, физиономию набью.
А потом махнул рукой и тут же попытался научить меня работать в фотошопе и пейджмейкере. Для меня и сейчас эти программы остаются тайной за семью печатями, а тогда, много лет назад, на заре компьютерной эры, я скорее выучил бы древнеегипетский язык, чем взялся за укрощение «железного чудовища». Сергей быстро оценил мои умственные способности и остался ими крайне недоволен.
- Это же так просто, - с сожалением глядя на меня, сказал он.
Когда дряхленький сородич Серегиного «монстра» (подарок одного из меценатов) появился и в нашем музее, Сергей здорово помог нам в обучении музейного персонала элементарному обращению и работе с «современной оргтехникой». К этому времени он уже верстал несколько корпоративных газет и занимался разработкой сайтов. Уже не за горами было время всеобщей компьютеризации, и его увлечение оказалось востребованным.
То ли мозги у Сергея были устроены по-другому, то ли он и компьютерная техника оказались просто созданными друг для друга, то ли он, действительно, нашел дело по душе – не знаю. Но то, что он стал в нашем городке одним из лучших – уверен. К тому времени ему пришлось сменить несколько компьютеров. С каждым разом он покупал все более сложную модель, но со своей первой «панелькой с буквами», клавиатурой, и своим первым «компьютером», он до сих пор не расстался.