Б.Б. Родоман
НЕЗАВЕРШЁННЫЕ ТЕМЫ И ТОЧКИ РОСТА
В МОИХ НАУЧНЫХ РАБОТАХ
Наверное, каждый учёный, заканчивая свой жизненный путь, сожалеет о не сделанном. Наука бесконечна, и любая задача, считающаяся решённой, вызывает подозрение, что речь идёт не о науке. Для меня наука – это бесконечное возведение Вавилонской башни, постоянно перестраиваемой от фундамента до верхнего (на сегодня) этажа. В автобиографиях и анкетах, которые приходится заполнять при частых поступлениях на службу, я указываю, что моя фактическая профессия – теоретическая география и экология человека. Случилось так, что, начав ещё в детстве с раскрашивания карт, я перешёл от районистики к позиционной теоретической географии и, подыскивая примеры в любимых мною прикладных сферах (рекреация, туризм, пассажирский транспорт, культурный ландшафт), написал в конечном счёте то, что написал. Несмотря на внешнее разнообразие, мои темы соседствуют, так как выросли из одного корня – из представления о примитивной сетке районов. Отмечу крайние ветви в разросшейся кроне, которые могли бы ещё расти.
1. Взаимоотношение классификации и районирования осталось неясным: является ли второе частным случаем первой (а может быть наоборот) или это всё-таки не сводимые одно к другому виды деления; в самом ли деле возможно прямое отношение объёма и содержания понятий, т.е. в действительности ли Ю.А. Шрейдер [6] под влиянием идей моих и В.Л. Каганского поколебал логику Аристотеля. Ещё в первой публикации 1956 г. [1] я остановился на вопросе: в каком отношении находятся, например, роды, виды районов к родам, видам подрайонов? Желающих заняться этой головоломкой не нашлось.
2. Районирование как форма территориального поведения. Во взаимоотношения особей, семей, популяций выявляются настолько сложные и интересные формы районирования, что существующее политико-административное деление кажется лишь примитивным образцом из этого многообразия. Так не поучиться ли нам различным формам районирования у животных и у первобытных, традиционных, доиндустриальных, бесписьменных культур? Их опыт пригодился бы при раздирающих наше общество проблемах территориального размежевания. Не будем забывать, что возможны кондоминиумы, сезонно-изменчивое и многослойно-плюральное административное деление и землепользование.
3. Позиционный принцип: в какой мере этим понятием совершенствуется учение о географическом положении? Специфична ли для географии позиционная редукция или она в ней лишь больше всего порождается? Можно ли в самом деле считать физические, функциональные и позиционные свойства дополнительными и можно ли один род свойств заменить сочетанием двух остальных? В самом ли деле уникальность географического положение вносит что-то новое в понимание абстракции отождествления? Всё вылившееся на бумагу однажды в порыве случайного вдохновения [4] так и застыло навсегда в виде вопросов, не получивших ответа. Несмотря на многократные перепевы этой темы в последующих статьях и докладах, я больше не внёс в неё ничего нового.
4. Поляризованная биосфера – этот теоретический проект территориального симбиоза природы и человечества был разработан применительно к Центральной России и зиждился на господстве общественного транспорта и государственной собственности на землю, когда самым надёжным средством охраны природы была относительная труднодоступность тех или иных мест для посещения. Потуги «догнать Америку» по автомобилизации и субурбанизации в значительной мере размывают мою концепцию. Или надо сначала превратить большой регион в пустыню и мусорную свалку, а потом вспомнить забытые экологические рецепты? Градостроители пользуются «поляризованным ландшафтом» односторонне (для оправдания строительной экспансии) и без упоминания автора, как «заимствованным из-за границы, как и все прочие идеи». Среди географов были только положительные отзывы, но не было конструктивной критики. Пришлось мне самому чуть-чуть усомниться в своей концепции [5].
5. Изохронный псевдолист [2] как чистый пример идеального объекта, единственная в моих работах точная модель растущих поселений, при подстановке других параметров даёт целый ботанический сад, обширную плантацию форм (городов, листьев, перьев, организмов, тканей, кристаллов), обильную пищу для бионики, но всё это оказалось если не незамеченным, то явно никем не продолженным, хотя компьютеры дают возможность строить такие объекты в огромных количествах.
6. Компьютеры и мультфильмы для разработки, трансформации и демонстрации картоидов [3]. Всего лишь несколько десятков картоидов пришлось мне начертить за 40 лет научной деятельности; из них главный, «сетевой поляризованный ландшафт», был изобретён мгновенно в феврале 1970 г., но совершенствовался (весьма сдержанно), обдумывался и разносторонне использовался несколько десятилетий. А ведь компьютеры позволили бы поставить производство и трансформацию такого рода моделей «на поток». Пока что мне не довелось научить хотя бы одного человека составлению картоидов по придуманным, точнее, подсознательно возникшим у меня правилам. Вероятно, что мой жанр картоидного искусства умрёт вместе со мной, а картоидами станут называть нечто иное, отчего я бы отшатнулся.
7. Неопубликованные статьи и монографии. Из серьёзных статей по теоретической географии остались неопубликованными две, доложенные в Географическом обществе ещё в 1975 – 1976 гг.: 1) Сетевая поляризация территории и тканевое геопространство; 2) Эволюция моноцентрических транспортных сетей. Первая статья была отвергнута Ю.Г. Саушкиным и послана в Эстонию, а там затерялась после отмирания научных связей; вторую я всё ещё не могу представить в «Изв. РАН, сер. геогр.» из-за трудностей изготовления чертежей. За прошедшие годы вырос как учёный С.А. Тархов, и после его работ мои транспортные схемы могут показаться вторичными. Я писал все мои статьи как главы и параграфы для моих всё еще не опубликованных книг: 1) Формы районирования; 2) Территориальные ареалы и сети (очерки теоретической географии; 3) Поляризованная биосфера; 4) Основные понятия и термины теоретической географии (краткий иллюстрированный словарь); 5) Турист и окружающая среда: 6) Пейзаж России (проблемы сохранения красоты ландшафта). Временами та или иная рукопись становится совсем готовой, подаётся в издательство или на чтение коллегам, потом отклоняется, возвращается, устаревает, снова обновляется при ожившей надежде на публикацию, и так продолжается по сей день. Между тем, понятие публикации стало менее определённым с тех пор, как частные лица получили бесцензурный доступ к множительным аппаратам, а библиотеки перестали получать обязательные экземпляры; соответственно уменьшилось и моё огорчение от неопубликованности. Целенаправленному распространению моих сочинений мешают технические причины: недостаток времени и средств, отсутствие помощников для размножения текстов и чертежей. Подавляющее число моих научных идей опубликовано, и притом не раз, но они слишком разрозненны, их связь и система известна одному мне. По-видимому, только два человека прочитали большинство моих опубликованных работ: В.Л. Каганский и В.А. Шупер. Поэтому монографии, при всей их неуклюжести, искусственности, устареваемости и запоздалости, остаются желательными, и никакие конспекты курса лекций не могут их заменить. После меня останется и будет сдан в макулатуру научный архив – около 200 папок с моими сочинениями.
Со второй половины 70-х годов я не генерировал фундаментальных идей, а интерпретировал, подновлял и шлифовал прежние концепции (в научных и научно-популярных статьях, докладах, лекциях, учебных пособиях, записках для учреждений). Создаётся впечатление, что, найдя 40 лет назад в науке свою площадку, я стрелял с неё во все стороны, ни во что (и ни в кого) не целясь. Разбросанные мною стрелы остаются лежать там, где упали, никем не подобранные. Узкий круг географов ими любуется, остальные не замечают. Моим коллегам со стороны виднее, и пусть они решают, в какой мере моё научное направление ещё течёт в русле современной науки, а в какой мере оно выброшено на берег и засохло там как невоспроизводимая наскальная живопись одинокого художника, как курьёзный факт личной биографии, которую никто за меня не может продолжить.
Литература
1. Родоман Б.Б. Способы индивидуального и типологического районирования и их изображение на карте // Физико-географическое районирование. – Вопр. географии, сб. 39. – М.: Географгиз, 1956, с. 28 – 69.
2. Родоман Б.Б. Деформация растущих моноцентрических ареалов // Теоретические проблемы географии. – Рига: ЛГУ, 1976, с. 78 – 89.
3. Родоман Б.Б. Географические картоиды // Теория и методика экономико-географических исследований. – М: МФГО, 1977, с. 15 – 34.
4. Родоман Б.Б. Позиционный принцип и давление места // Вест. Моск. ун-та, геогр., 1979, № 4, с. 14 – 20.
5. Родоман Б.Б. Похороненная утопия или оправдавшийся прогноз? // Знание – сила, 1992, № 5-7, с. 8 – 14.
6. Шрейдер Ю.А. Районирование с логико-методологической точки зрения // Изв. ВГО, 1986, № 5, с 439 – 444.
Опубликовано: // Географическое пространство: соотношение знания и незнания. / Первые сократические чтения по географии. Отв. ред. Г.А. Приваловская. – М., изд. Российского открытого ун-та, 1993, с. 15 – 17; 1000 экз.
Подготовлено для "Проза.ру" 22 апреля 2017 г.