Я застрял в своём сиротстве, как в ловушке. Застрял где-то в глубоком детстве, словно под завалинами дома. Застрял между младенчеством и своим теперешним возрастом, который обгоняю сам же - так, словно в лифте между этажами: и ни туда, и ни сюда... Одна моя часть бежит изо всех сил вперёд, обгоняя меня, а вторая - стоит на месте, где-то далеко сзади, и кричит мне вслед: "Не бросай меня!"... И я получаюсь всё время посреди, и разрываюсь на части.
Я пытаюсь найти выход. Уже много лет пытаюсь найти выход... Хочу, чтобы тот ребёнок позади меня - меня догнал, взял меня за руку, и пошёл вместе со мной: догонять меня... Иногда я так сильно хочу этого, что готов взять меня на ручки, и побежать меня догонять. Чтобы вместе прийти туда, куда я хочу. Вместе мы придём быстрее, вместе мы будем втроём - значит, втрое сильнее... А сейчас я только треть во мне, треть впереди меня, и треть позади меня... Словно в лифте между этажами.
Это неправильно. Дети не должны взрослеть преждевременно, они не должны обгонять самих себя. И с каждым годом я это понимаю всё яснее, всё отчётливее: чем сильнее развивается дистанция между мной брошенным и между мной обгоняемым собой... Тогда я начинаю понимать, что чувствуют дети-вундеркинды, которыми так гордятся родители... Дети, которые изо всех сил обогнали себя, сумели, смогли, победа!... Но часть их навсегда застряла в глубоком детстве... Поэтому они, повзрослев, так и не выросли... Хотя, возможно, стали гениями. Но так ни в кого и не превратились...
Нет, нет, дети не должны быть праздными, не должны совсем уж беззаботно: они должны успеть всему научиться, научиться выживать, если нужно, если придётся, но... Не по-спартански же ведь.
Я скучаю за папкой. Пишу сейчас, а у меня текут слёзы. Потому что я скучаю по нему. По тому самому, которого я видел тогда. С которым мы баловались на кровати, которому я рисовал спичкой рисунки на спине, а он отгадывал. Который катал меня по полу, и был моей "лошадкой". С которым мы были вместе в гараже, и он показывал мне устройство мотора мотоцикла... "Иж Юпитер-4", голубой. Он разбирал его на запчасти, раскладывал их на рядне, протирал, смазывал, и собирал заново. Это был его любимый конструктор...
Мы даже не поговорили с ним по душам ни разу. Хотя он часто смотрел на меня с душой: и его взгляда мне было достаточно, чтобы мне понимать, что он меня любит, и никогда не обидит, никогда...
Но я помню, как он меня предал, всего один раз, первый и последний, когда я впервые в жизни нуждался в его защите, а он не защитил... Я не знал тогда, что вижу его практически в последний раз... Это я только потом понял, почему он не заступился за меня тогда.
Я до сих пор не хочу верить, что он болел. Я его потом ждал, годами... Ждал здорового. домой. Часто мечтал: вот, иду я по улице, и тут он вдруг из-за угла, идёт, смотрит себе под ноги, как обычно, и ничего вокруг не замечает. А я кричу: "Папка!..." - и кидаюсь ему навстречу.
Не могу писать дальше, публикую как есть.
02:15, 22.04.2017
Карьяш