Тони за всю ночь не сомкнул глаз. Дикая кусачая боль выворачивала его наизнанку, отдаваясь в такие мышцы, о существовании которых он и не подозревал. С новым спазмом перед закрытыми глазами начинали расходиться цветные, но совсем не веселые круги. В темную палату пробирались первые светлые лучи с предутреннего неба. Еще сонные и серые. Тони повернул голову на влажной подушке к этому тусклому свечению. Свет должен сулить надежду, но навевал только тоску. У Тони больше не было сил, болезнь съедала его изнутри, и бороться больше не хотелось. Только сдаться. Парень застонал. Над ним равнодушно отмеряла часы капельница - единственная еда, которую он теперь поглощал. Это должен быть последний его день. Даже врачи разводили руками и просили родителей Тони крепиться - парню и впрямь оставалось недолго. С этим Тони смирился за все те бесконечные часы, дни, недели и месяцы, проведенные в агонии.
Тишину нарушили шаги. Там, в коридоре кто-то тихонько то ли крался, то ли ковылял к палате. Тони напрягся. Ему не хотелось сейчас видеть сочувственный взгляд медсестры, который, к сожалению, ему не поможет. Хотелось только посмотреть, как сквозь крыши многоэтажек пробивается рассвет. По крайней мере, одно удовольствие еще оставалось в его замученной жизни. И он себе в этом не отказывал. С восходом солнца мир будто приоткрывал свое жгучее бессмертное сердце, а Тони раз за разом сохранял его в памяти. От неизменно яркого вида просыпающегося неба становилось как-то легче, и будто боль утихала. А цветные пятна перед глазами превращались в продолжение праздничного красно-желтого рождения солнца, но не боли, как это бывает в остальное время.
Послышался скрип двери. Этот тихий некто всё же дошел до палаты. На пороге стояла девочка лет восьми в вязаной шапочке. Это Тони не удивило, здесь, в отделении, было мало детей, у которых еще остались волосы. Только странно, что она вот так решила зайти к нему в палату, ведь раньше они не встречались.
- Я слышала, как тебе больно, - начала она, заглядывая Тони прямо в глаза, - потому и пришла, мне кажется тебе станет легче, если я побуду тут.
- Какая смелая, - прошептал Тони, корчась от очередного приступа.
Сам того не ожидая, он даже отвлекся от рассвета. Казалось, девочка и правда может как-то ему помочь.
- Нет, вовсе я не смелая! Я просто хочу стать няней, вот и стараюсь помогать.
- Я раза в два старше тебя. Скорее я буду тебе няней, а не ты мне.
- А вот и нет! Ты хоть и большой, но тоже плачешь, я слышала. А я хоть и маленькая, но умею и успокаивать, и заботиться, - она принялась загибать пальцы, - и играть, и петь, и даже кашу сварить могу. Хочешь каши или поиграть?
- Эй! Ничего я не плачу. И каши не хочу. Точнее не могу. Да и времени уже нет у меня. Ты же наверняка слышала, что говорят доктора обо мне?
Солнце еще не пробралось в комнату, еще не успело осветить как следует лицо девочки. Но даже так стало заметно, как она опустила черные глаза и кивнула.
- Но я правда могу сделать что-нибудь! Скажи, ведь не могут люди вот так просто умереть, если о них заботятся, ведь правда? - протестовала она.
Почему-то она вместе со своим наивным упрямством жутко понравилась Тони. Хоть и говорила слишком прямо, совсем не тактично, как он привык слышать от врачей. Ему захотелось её порадовать хотя бы самую малость. Ту, на которую он способен, пока пульсирующий болевой монстр не поглотил его.
- Слушай, я могу сделать тебя настоящей няней.
- Правда, - оживилась девочка, - и как же? Мне ухаживать за тобой?
- Нет. Боюсь за мной ухаживать поздно, да и ни к чему. Только зря силы потратишь. У меня дома в аквариуме живут рыбки. Я их кстати очень люблю. А вот родители мои, боюсь пустят их на корм дворовым котам, если некому будет за ними присмотреть. Так что я хочу поручить это тебе. Станешь няней для аквариумных рыбок?
Девочка посмотрела на Тони с недоверием.
- Ты не шутишь? Правда рыбы? Мне их отдадут?
- Да, я серьезно. Как тебя зовут? Напиши на листочке, а я передам записку маме с папой. Ну или врачу, если не увижу родителей до того, как... - Тони не смог продолжить.
- Я буду няней для рыбок до тех пор, пока ты не поправишься, обещаю, - сказала она.
Девочка взяла листок и ручку с прикроватного столика и нацарапала там "М. Джинни. Няня для рыб".
Неделю спустя, когда Джинни раскладывала кукол, сидя в своей палате, к ней зашел суровый на вид мужчина с опухшими красными глазами. Он молча окинул девочку взглядом. Потом втащил из коридора небольшой круглый аквариум с тремя золотыми рыбками. Джинни молча наблюдала. Мужчина остановился в дверях.
- Спасибо, - бросил он, пряча взгляд.
Больше Джинни его не видела.