Умка ищет пищу

Виталий Борисович Иванов
Каждый раз, когда я возвращаюсь из Арктики, друзья и знакомые расспрашивают меня о многом. В том числе и о белых медведях. Рассказывая им о встречах с этим огромным, сильным и красивым животным, чаще всего ловлю себя на мысли, что слушатели представляют его либо медвежонком из мультфильма про Умку, либо тем веселым и игривым мишкой, которого можно увидеть в зоопарке. Ну, а когда разглядывают фотографии, то воспринимают его так же, как и рисунок на конфетах «Мишка на Севере».
Это далеко не так. Белый медведь – самое крупное животное Арктики. Простите за банальность, но его еще называют ее хозяином. Это страшный хищник. При весе в полтонны он способен бегать со скоростью до 30 километров час.
И он не та «лапочка», который «ищет друга». Белый медведь постоянно ищет пропитание. И интерес у него к человеку исключительно гастрономический. В моей памяти есть много случаев, связанных с этим животным. Участником некоторых был я сам, о чем-то рассказывали друзья. Постараюсь вспомнить и те, и другие.

Впервые я повстречался с белым медведем, что называется нос к носу, в середине 80-х годов. И было это недалеко от Диксона, на острове Медвежьем, где тогда работала радионавигационная станция (РНС) Гидрографического предприятия Министерства морского флота СССР. Название острова говорит само за себя. Медведи тут бывают очень и очень часто.
На РНС постоянно зимовало человек десять, не больше. Тут надо уточнить, что в буквальном смысле слово «зимовка» в данном случае не очень подходит – до Диксона всего несколько километров. Одиночество полярника тут не так ощутимо. Но все-таки зимовка.
В один из дней я приехал на Медвежку, как называли ее гидрографы, чтобы сделать материал о буднях полярников. Поговорил с начальником станции, прошел по помещениям и острову… После был приглашен в кают-компанию на обед.
И вот, когда трапеза уже подходила к компоту, кто-то сообщил, что на территорию вышел медведь, и всех попросили без оружия или сигнальных средств из помещений не выходить. А лучше вообще не выходить.
Допивая компот, я увидел медведя в окно. Огромный зверь прошел мимо камбуза и исчез из поля зрения.
- На обед пошел, - заметил кто-то.
- И далеко? – поинтересовался я.
- Да нет, метрах в тридцати стоит ящик для мусора. Туда…
И тут профессия взяла верх над моим разумом. Навернув на фотоаппарат «трехсотник» (объектив с 6-кратным увеличением) и воспользовавшись тем, что полярники отвлеклись на телевизор, я выбрался в тамбур и открыл дверь на улицу.
Медведя увидел сразу. Он действительно был рядом, у свалки, где увлеченно искал что-нибудь вкусненькое. Я навел резкость и начал снимать. В азарте не заметил, что уже более чем на пару метров выбрался из здания.
Медведь был красив: огромный, бело-желтый и совершенно не агрессивный. Я его не интересовал.
Резкий рывок сзади несколько отрезвил меня и прервал любование. Ухватив мою «каэшку» (костюм арктический экспедиционный, полярная куртка) за капюшон, начальник станции тащил меня обратно в дом. В правой его руке я увидел карабин.
- Какого хрена…, - пошел я в атаку. – Он же не видит меня…
- Тот не видит, - проревел начальник, тыча стволом в сторону помойки.- А этот?..
Перехватив его взгляд, я посмотрел в противоположную сторону, где метрах в пяти от здания стоял второй зверь. Все его внимание было полностью сосредоточено на нас…
Участником истории, о которой пойдет речь сейчас, я не был. Но знаю о ней со слов непосредственных участников.
Однажды в начале осени по Диксону разнесся слух, что в местную больницу привезли промысловика. Говорили, что он пострадал во время пожара в зимовье. К тому моменту врачи уже сделали все возможное, и жизнь человека была вне опасности. Воспользовавшись знакомством с главным врачом и гонимый профессиональным интересом, я отправился к охотнику в гости.
И вот что он мне рассказал. Весь световой день он был в тундре. К вечеру вернулся в зимовье, растопил печь и начал готовить ужин. В какой-то момент он увидел, что за окнами, рядом с избой, появился медведь. Что его привлекло, сейчас сказать сложно. Быть может, запах жилья или пищи. А возможно, он видел, что человек вернулся в дом. Словом, мишка начал накручивать круги вокруг зимовья.
Понимая опасность такого соседства, промысловик придвинул оружие поближе и продолжил заниматься своими делами. Неожиданно в зимовье ввалился медведь. Как? Очень просто: двери в тундровых избах открываются вовнутрь. Это избавляет хозяев от необходимости зимой регулярно откапывать вход. Этим и воспользовался повзрослевший Умка. Охотнику хватило одной секунды, чтобы оценить произошедшее, и вот он уже на улице. А медведь и карабин в избе, куда дверь открывается исключительно внутрь.
Итак, человек на улице, а медведь внутри. Ситуация более чем странная, особенно для косолапого. Он это понял достаточно быстро и вышел на волю… через окно. Мужик вновь проявил смекалку и мгновенно взобрался на крышу избы. Благо была ранняя осень, и снега еще намело немного. Не вровень с крышей.
Помните выражение про слона в посудной лавке? Это же можно сказать и про медведя в зимовье, когда он в поисках спасения случайно задел печь. Задел и несколько повредил ее.
Дальнейшее мне рассказал пилот вертолета, летевшего в Диксон с мыса Стерлегова. Еще издали летчики увидели дым. Причем, в том месте, где его в принципе быть не должно. Подвернули, подлетели и увидели человека, сидящего на крыше горящего зимовья, рядом с которым лежал в ожидании огромный белый медведь.
Звук вертолета, естественно, спугнул зверя. И Ми-8 доставил погорельца в Диксонскую районную больницу.
История третья.
Случилась она на мысе Челюскине. В один из дней мне захотелось сфотографировать гурий, который Руал Амундсен соорудил здесь в далеком 1913 году. Сопроводить меня в этом путешествии вызвались два пограничника. Так и пошли: я с фотоаппаратурой, а они со своими автоматами.
Идти было недалеко, метров 100. Добравшись до гурия, приступили каждый к своему: я – к съемке, стражи рубежей – к перекуру. В какой-то момент я вышел на лед. В поисках лучшей точки съемки бродил туда-сюда и вдруг почувствовал на себе взгляд. Обернулся и увидел, как из торосов выходит медведь. Выходит и движется в мою сторону.
Не знаю почему, но тут мгновенно вспомнились все читанные ранее инструкции, и не глядя в глаза животному, я начал медленно отходить назад. Главное, не бежать. Разбираться, отчего мои телохранители не телоохраняют, было некогда. И вдруг лед под ногами начал уходить. В доли секунды кофр с аппаратурой был сброшен, а я провалился в трещину. Благо, не рухнул вниз, а повис на локтях. Но ноги, выше колен, погрузились в студеную воду пролива Вилькицкого.
И в этот миг началось. Два ствола одновременно открыли огонь в сторону медведя. Стреляли не в зверя, а перед ним. Это и отпугнуло хозяина Арктики. Еще мгновение, и он скрылся среди льдов. Должен сказать, что это достаточно неприятно, когда над твоей головой летят пули. Но иного выхода не было.
К слову, медведя сфотографировать в тот раз я не смог. Не до того было. Но, к сожалению, встречи с ними не всегда заканчиваются благополучно.
В середине 80-х годов на одной из полярных станций случилась трагедия – медведь напал на полярника в тот момент, когда человек открывал бочку с соляркой. Тихо подойдя сзади, мишка ударом лапы оглушил его и набросился на свою жертву. Причем, случилось это рядом с дизельной. Зверя не отпугнул даже резкий звук работающих механизмов.
Вышедший из домика начальник станции увидел жуткую картину. В стремлении остановить медведя он сделал в него несколько выстрелов. Бросив тело, «хозяин Арктики» двинулся к обидчику. Их разделяло два десятка метров. Отступая, полярник продолжал стрелять, как говорится, на поражение. Но медведь продолжал идти.
Отступая, человек уперся спиной в стену дома. Последний выстрел был сделан, когда до открытой пасти зверя оставалось не более метра. Он и успокоил хищника.
К слову, нападения медведей на полярников случаются достаточно регулярно. И здесь надо добавить, что несколько лет назад некий «мудрец» принял решение изъять у зимовщиков карабины, объяснив это необходимостью прохождения разрешительных процедур и ужесточением мер по хранению оружия. Воистину позаботились о сохранении жизней людей, работающих в высоких широтах.
Еще случай. Капитан атомохода попросил меня сфотографировать ледокол в красивых торосах. Было это посреди Карского моря.
Для обеспечения безопасности на палубах стояли моряки и внимательно наблюдали за горизонтом, а вместе со мной на дрейфующий лед спустились трое сопровождающих. Кто-то нес радиостанцию и фальшфейеры, у кого-то были веревка и ракетницы.
Дойдя до точки съемки, я расставил штатив, прикрепил на него камеру и приступил к работе. Проходит 20, 30, 40 минут. Съемка закончена, и мы возвращаемся на судно. Подходя к трапику, спущенному с кормы, замечаем на льду движение. Замираем и просим штурмана глянуть с ходового мостика, что там происходит.
А там медведица с двумя медвежатами. Подошли к атомоходу и ждут угощения. Медведи давно привыкли, что с ледоколов и других судов им регулярно кидают пряники, сгущенку и прочую вкуснятину. А к халяве, как известно, привыкают быстро, и не только люди.
Итак, путь к возвращению блокирован. Обойти ледокол и подняться с другого борта возможности нет – перед атомоходом ледовая «каша», которую нам просто не перейти. И тут с мостика нам сообщают, что в нашу сторону движется еще один медведь.
Представляю, что в этот момент происходило на борту. Говорить о своих ощущениях не стану, может быть стыдно. А так, вроде бы и храбрец…
Ледокол взревел тифоном. Но судовой гудок не отпугнул животных. Хотя специалисты утверждают, что белые медведи боятся резких звуков. Первые продолжали сидеть у трапа. Второй приближался к нам.
Оружия на гражданских судах нет. С ледокола нам постоянно сообщали о местонахождении животных, что оптимизма не добавляло. Ужасное состояние, когда понимаешь степень опасности и осознаешь, что ничего сделать не можешь. Одна надежда на случайность.
И она оправдалась… В какой-то момент из радиостанции донеслось, что медведи от трапа ушли… Прыгнули в воду и уплыли.
Я никогда так не бегал, как в тот раз. Да еще по торошенному льду… Несколько минут, и мы были у трапа. Еще мгновение – и на борту атомохода. Отдышавшись, глянули на лед… У трапа стояла медведица с двумя пестунами. Перед мамашей лежала разодранная тушка нерпы, которая, в сущности, спасла нам жизнь.
Случай, о котором я расскажу сейчас, поведали мне в якутском поселке Тикси. Он чем-то похож на историю с охотником и зимовьем, только тут был подъезд многоквартирного жилого дома, куда рано утром ввалился этакий Умка килограммов в 700 весом. Что его занесло в подъезд? Никто не знает, но факт остается фактом. Выйти на улицу он уже не смог.
И теперь представьте: утром дети выходят в школу, их родители - на службу, а тут… И конфетками его на улицу не выманить. Пока зверь сыт, он не проявляет особой активности. А что будет, когда он проголодается?
У подъезда собрались сотрудники милиции и военные. Пуль со снотворным тогда, да, думаю, и сейчас, в Тикси никто не видел. Было принято решение: открыть входную дверь, пройти через крышу из соседнего подъезда в блокированный медведем, и попытаться выгнать его на волю.
Попытались. Зверь оставался на месте.
Так продолжалось часа три. Судьба медведя была решена. Но и после этого отстрелить его не так просто – «хозяин Арктики» занесен в международную «Красную книгу». Проведя все юридические согласования, в подъезд, через ту же крышу, вошел снайпер. Почему именно он? Можно было впустить туда людей с автоматическим оружием. Но после его применения подъезд имел бы жуткий вид.
Как утверждает человек, рассказавший мне эту историю, снайпер сделал все профессионально.
И снова Диксон. Но прежде необходимые пояснения.
Во-первых, эта история появилась в моем блокноте сразу после описываемых событий. А посему я решил ее не адаптировать к современности.
И, во-вторых, вообще-то Диксона два: островной и материковый. На первом расположены аэропорт и гидрометеоцентр, на материковом - гидрографическая база, морской порт и органы власти.
Летом между поселком и островом ходит катер, а зимой прокладывают по льду автомобильную дорогу. В межсезонье перевозки осуществляет вертолет. Естественно, при наличии погоды и пассажиров.
В ноябре 1986 года районную комсомольскую организацию возглавил авиационный инженер Андрей Стародубов. В тот момент он жил на острове, а конференция проходила в материковом Доме культуры. Я тоже тогда остановился на острове, в гостинице аэропорта.
На улице дуло. Вертолет не летал. Ночевать нам было негде. Двое суток мы спали на диванах актового зала, ну а потом наше терпение кончилось. Ждать вертолет было бессмысленно. Хотя погода и улучшилась, но к перелету были готовы только двое: Андрей и я. Ради нас Ми-8 подымать не станут. Тем более что утром наверняка будет рейсовый перелет. Но ночевать в райкоме нам уже не хотелось. Было принято решение идти на остров пешком. Там всего-то пара километров.
И мы пошли. Скажу сразу, за интересным разговором время бежит совершенно незаметно, да и расстояние кажется короче…
В середине бухты есть небольшой островок, именуемый Конусом. Некогда здесь была угольная бункеровочная база. Это место, где пароходы, идущие по трассе Северного морского пути, пополняли запасы топлива. С появлением теплоходов, работающих на дизельном топливе, потребность в базе отпала.
Так вот, с южной стороны Конуса мы повстречали начальника морского порта, который шел с острова на материк. Постояли, перекурили, поговорили… Уже прощаясь, он спросил нас о наличии оружия.
- У меня вспышка от фотоаппарата есть,- отшутился я.
Гофман дал нам пару фальшфейеров и ракетницу. На том и расстались.
Едва мы прошли сотню метров, как со стороны океана, с северо-востока, над нами пролетел вертолет. Развернулся и вновь пролетел, но уже ниже. Потом еще и еще раз. Так было раз пять или шесть. Короче, покружился, покружился и ушел в сторону аэропорта. Мы же продолжали свой путь.
Уже на острове, в поселке авиаторов, мы встретили знакомого командира вертолета:
- Мужики, представляете,- поделился он, - сейчас летим с Челюскина, и уже здесь, у Конуса, видим - идут два му… чудака, а с противоположной стороны острова прогуливается медведица с медвежонком. Причем, идут эти две группы параллельными курсами, но навстречу друг другу. Мы сделали несколько кругов со снижением и вроде спугнули… Надо бы узнать, все ли там нормально?
У Стародубова аж желваки заходили:
- А подсесть не могли?
- Куда? На лед в 20 сантиметров?
И то правда, лед был тонким, и веса Ми-8 он бы просто не выдержал. Экипаж сделал все возможное.
Уже позже, когда Андрей рассказал пилоту о том, что это были мы, и все закончилось благополучно, мы долго хохотали над случившимся. Хотя, конечно, понимали, что вертолет своим появлением просто уберег нас от беды.

Виталий Иванов
2017