За рижским поселком Гарупе на базе взлетели с гулом самолеты.
— Сегодня немного, — подумал Александр, залезая под одеяло после тяжелого трудового дня: доехать до Риги и обратно для него не составляло труда, а вот находиться в издательстве сутки — уже утомительно.
Рижский залив был спокоен, как никогда. Пустынный пляж с красными скамейками, хитро спрятанными за сухой осокой, золотыми колосками и маленькими елочками, растущими вдоль леса, был безлюден и пуст. Только следы собачьих лап и протекторов от велосипедов переливались перламутрово-голубым цветом под лучами полной белой луны.
С женой Анной он переехал сюда сравнительно недавно — год назад. Отбиваясь от назойливых журналистов днями и ночами, желавших узнать, откуда он берет столь захватывающие сюжеты для своих книг, проживая в старом городе, Александр задумал, что было бы неплохо удалиться от них подальше. Выбрав самый, по его мнению, уютный уголок на берегу Балтийского моря, сразу же перебрался поближе к воде. Только шум моря мог успокоить его в самые ненастные дни, когда небо хмурилось или серело, а огромные тучи нависали дымовыми клубами над заливом. Здесь Саше становилось гораздо легче. Пусть небольшая, но до назойливости шумная Рига не доставляла подобного удовольствия.
Жена часто спрашивала мужа, почему он не хочет рассказать журналистам правду о его успехе на писательском поприще. Мужчина же отмахивался от этих вопросов, как он мух, понимая, что если раскроет секрет, то ему или не поверят, или упекут в психиатрическую лечебницу. Тогда карьере и великой мечте о том, чтобы стать всемирно известным фантастом, придет конец. А возможность жить нормальной жизнью тем более исчезнет с горизонта его планов на будущее.
Александр полюбил Гарупе за тишину и спокойствие. Только старушки с деревянными палочками, больше похожими на ветки деревьев, бродили по лесу в поисках грибов осенью. Зимой же, когда он встречал одну такую на тропинке перед входом в лес, которая вела до моря сквозь высокие, качающиеся от сильного ветра ели, то мог разговориться с незнакомкой и послушать истории, как жили еще до его рождения. Как раз пару дней назад одна дама рассказала Александру про свою семью, в каких городах жила во время своей молодости. Рассказала и о внуках, которые не выпускают из рук телефоны, отказываясь пойти погулять или сыграть в футбол. Саша, искренне посмеявшись, написал очередную прозу — так, на будущее.
Из-за своего положения, мужчина не любил, когда ему задают лишние вопросы о жизни, поэтому предпочитал быть в тех местах, где его совершенно не знают. Именно таким местом стало для него Гарупе. Полюбил он его и за замерзших стрекоз, лежавших на песке и не сдуваемых сильными порывами ветра. С любопытством разглядывал Александр стеклянные глаза насекомых, хрустальные капли снега, застывшие на тонких омертвевших крыльях, делал заметки и зарисовки, продолжая жить жизнью обычного человека.
Взглянув последний раз перед сном на темное море, слизывающее черные водоросли с песчаного берега и утаскивающее их в пучину, мужчина опустился на подушку, подтянув теплое одеяло поближе к подбородку. Кошка, запрыгнув на кровать, прокралась мягко сначала по его ногам, потом по животу. Переминаясь с одной лапы на другую, выпуская острые когти, свернулась комочком, удобно устроившись около левого плеча хозяина. Недолго поерзав, сложила хвост дугой вокруг задних лап и засопела, издавая звук, похожий на похрапывание. Саша невольно улыбнулся.
Часы тикали в такт биению сердца. Мужчина ненавидел ночи, предпочитая им солнечное утро, когда просыпался с тяжестью на сердце. Бессонницы его мучили редко, а вот кошмары приходили постоянно. Еще в юношестве, до встречи с женой, понимающей его как никто другой, он пытался обращаться к психоаналитикам. Его мать, пока мальчик учился в школе, часто водила Сашу к психологам, но ни те, ни другие не смогли помочь ему справиться с накатывающими приливами ужаса после каждого пробуждения. Так, начав записывать свои сны, Александр медленно, но верно, встал на путь писательства. Каждый раз вспоминал он это перед сном, закрыв глаза. В томительном ожидании молился господу, чтобы сердце его не остановилось прямо посередине ночи. И только после молитвы, дыхание мужчины выравнивалось, и Саша мог спокойно уснуть. Или сделать вид, что засыпает, если жена еще только готовилась ко сну.
Тиканье часов ушло в никуда. Александр провалился в темноту, дернув левой ногой из-за спазма. Кошка, приоткрыв левый глаз, навострила уши. В черноте мужчина видел лишь море, бьющееся о скалы, и пологий спуск в обратную сторону, покрытый травой, где по всей поверхности были разбросаны перепелиные гнезда. Единственное, что он понимал — война. Слишком мрачно, слишком нервно напряженно, и все вокруг полыхает огнем, не достающим до берега, но надвигающимся стремительно — вот-вот и его заденет. Оставив после себя лишь следы на влажном песке, он вспышкой появился на сухой жженой траве, прятавшей гнезда от глаз. Не успев даже осмотреться, мужчина услышал позади неизвестный грубый голос, смутно напоминавший женский:
— Их нужно собрать.
«Иначе умрем от голода», — подумал Александр про себя.
Он начал доставать перепелиные яйца из гнезд: хрупкие пятнистые скорлупки, зажатые между его большими пальцами, щелкали, ломаясь, и желтки, брызгавшие на ладонь, стекали в какую-то подставленную мисочку справа от него, словно парящую в воздухе.
Какой-то маленький мальчик, спустившись по склону, пропал в пещере скалы, и волна, накатившая на камни, захлестнула отверстие шумящей пеной, утопив ребенка внутри. Сердце Александра застучало в бешеном ритме, сбивая ощущения. Продолжая собирать разбросанные вокруг него гнезда и ломать перепелиные яйца, он наступал на длинные синие хвосты странных птичек — слишком маленьких и неторопливых для настоящих перепелок. Шурша лапками по траве, они вспыхивали, не успев скрыться из виду, и сгорали, превращаясь в серый пепел.
Выкинув последнее гнездо подальше, Александр уже был готов разбить в миску яйцо и отдать ее неизвестному, но скорлупка треснула — что-то мелкое и черное, покрытое слизью, выскользнуло комком прямо ему в руку. Обернувшись и не обнаружив миски, морщась от неприятного прикосновения, Саша внимательнее присмотрелся к существу. Длинный чешуйчатый хвостик, скрывавший его обладателя, развернулся, показав маленькую мерзкую мордочку с заплывшими глазками. На ладони лежал задыхающийся крокодильчик, ерзавший из стороны в сторону. От нахлынувшего чувства отвращения, мужчина сбросил тушку с руки, и пресмыкающееся, ударившись о сухие ветки травы, тявкнуло один раз. Раскрывшиеся на секунду красные глазки потухли.
Опущенная рука вдруг потяжелела, и мужчина вновь поднес ее к лицу. Перед носом оказался целлофановый пакет, плотно завязанный на четыре узла. Сквозь полиэтилен на Александра смотрели пять пар мелких, налитых кровью, глаз, а чешуйчатые морды, упиравшиеся в пакет, жадно хватали отсутствующий воздух в упаковке.
Сердце сжалось от страха. Разжав пальцы от неожиданности увиденного, Александр отшатнулся назад, и мелкие твари, прорвавшие дно пакета острыми когтями, рассыпались по траве, увеличиваясь в размерах. Потерявшись на одну секунду, мужчина развернулся и побежал в сторону обрыва, облизываемого высокими волнами. За спиной Саша слышал, как выросшие крокодилы, ревели от боли — острые крылья раздвигали чешую в разные стороны. Опомнившись, твари двинулись на запах человечины, передвигая своими короткими, но проворными лапами, цепляясь длинными когтями за влажную землю и рыхля ее.
— Господи, господи, господи, — застыв перед краем, — думал Александр, пока не почувствовал как что-то, будто посадив на крюк, подцепило его за шиворот и подняло вверх над морем. Сердце билось, почти выпрыгивая груди.
Барахтаясь в темноте, болтая ногами, мужчина слышал, как скрипит накрахмаленная рубашка.
— Это всего лишь сон, это сон, — твердил он про себя, чувствуя, как дорывается ткань.
Резкий удар о ледяную воду — лампа упала с ночника. Кошка, виновато посмотрев в испуганные глаза Саши, спрыгнула на пол. Торшер лежал на полу в осколках. Пот щипал ранки на коже, стекая по лбу. Бежал по шее, кончиком тонкой струйки цепляясь за каждый позвонок. Что-то било в закрытую грудную клетку изнутри.
Пытаясь отдышаться, Александр долго сидел под лучами полной луны, заглядывавшей с окно маленького домика. Собравшись с силами, он вылез из-под одеяла и, тихо прокравшись на кухню, зажег свечу, всегда стоявшую на столике. Красные пары глаз, застывших в памяти вместе с клацающими челюстями, не давали покоя сознанию.
— Пора сказать правду хотя бы читателям, — подумал Александр, и, открыв ноутбук трясущимися руками, создал на рабочем столе новый документ под названием «Сны».
Текст прислан на конкурс «Художественное слово» 20.04.2017 г.
http://olegchuvakin.ru/vremya.html