Галя

Виктор Постников
Сегодня умерла Галя.  Веселое доброе существо с голубыми глазами.
Галя старше меня ровно на 10 лет, родилась в 39-м, в Ленинграде,  когда немцы уже как две недели оккупировали Польшу.   Ее отец Иван Яковлев, сразу пошел на фронт в 1941-м и погиб в первые же месяцы. Мать Александра, родная сестра моего папы, заболела и умерла вслед за ним.  Папа взял Галю к себе.   Когда началась блокада,  Галю  в двухлетнем возрасте отправили в детский дом.   После блокады мой отец долго разыскивал ее, и в конце концов нашел и вернулся с ней в Ленинград.  Они стали  неразлучными друзьями.   Наверное пережитые вместе  блокадные дни  сближают людей сильнее, чем родственные связи.

Потом родился я, в совершенно другом мире, не знающий ни войны, ни блокады, ни голода, ни холода, окруженный любящими родителями.

После переезда в Киев,  мы жили все вместе.  Папа преподавал  в Политехническом, занимался наукой, мама училась в университете на биофаке, Галя ходила в школу,  со мной нянчилась украинская девушка Домця.  Первая наша квартира  на территории института мне плохо запомнилась, но я любил сад вокруг дома,  своих друзей, и прежде всего Вову Горделадзе. С ним мы часто дрались и он  мог меня иногда побить, но когда  мама приходила на помощь, я его защищал  и говорил: «Ты не можешь его ругать. Он – мой друг». Через много лет я узнал, что его отец, Шалва Георгиевич, известный математик и астроном, заведовал кафедрой математической физики в Политехническом.

Галя часто убегала к подругам,  чтобы поиграть в мяч, и оставляла меня одного.  Мне было обидно, но ей не хотелось играть с малышом.  Мама  ее за это ругала.

Этот период жизни на территории института, впрочем, был самый короткий, и скоро закончился  с нашим переездом в новый дом по ул. Никольско-Ботанической угол Паньковской.  (Никольско-Ботаническая – одна из самых старых улиц в Киеве, около ботанического сада)

Новый дом был большой и красивый. Это был дом для университетской профессуры.  По слухам его строили пленные немцы, и он был построен так, чтобы прикрыть дом украинского националиста Грушевского.  Мы, конечно, ничего об этом не знали.
 
Квартира нам нравилась, четыре больших комнаты, коридор и три комнаты соседей.   Папа и мама занимают дальнюю комнату, я, Галя и бабушка занимаем еще одну.  Две самые красивые комнаты – папин кабинет и столовая – с прекрасным видом на  город и Ботанический сад.

У Гали стол, а в нем полно карандашей, марок и красивых оберток от конфет.  Галя мне запрещает лазить к ней в стол, но я иногда его открываю. Карандаши подточены. Обертки разглажены. Марки наклеены. 

Галя очень аккуратна.  Иногда я украдкой смотрю в ее учебники, на первой обложке всех учебников всегда один и тот же человек. Позже узнаю, что это Великий вождь всех народов.

Но вот школа закончена.  Галя поступает в Политехнический (папа ее готовит к экзаменам), а я поступаю в школу. Начинается новый период в нашей жизни. Портреты Сталина больше не печатают на первых страницах учебников, Галя все время чертит что-то на своем кульмане.  Я хожу в 45-ю школу по улице Владимирской. Рано утром мама заходит к нам в комнату и включает на полную громкость  радиоточку, из которой несется «Пионерская зорька».    Тут уж не до сна.

Галя и мама часто ссорятся. Я слишком мал, чтобы участвовать в спорах.  Мама контролирует всех,  и мы слегка ее побаиваемся.  Даже папа.  Но папа всегда на стороне Гали.

Мама не разрешает нам с Галей ходить вместе в кино. Почему?  Возможно ревнует. Или боится, что Галя будет «плохо на меня влиять». Мама боится потерять контроль над нами.

Наконец, Галя в слезах просит папу переселить ее в общежитие.  После этого, я редко вижу Галю у нас дома. Только по праздникам.  По-существу, мама выгнала ее из дому.

Галя очень спортивная и симпатичная девушка.   У нее большие голубые глаза и красивая мальчишеская прическа.  Почему у нее не было парней?   Не знаю.  Это загадка. Может быть она была слишком требовательной?  Или слишком застенчивой? Строгой? Может быть из-за перенесенных в раннем детстве психологических травм в детском доме?

Не помню, чтобы она с кем-то гуляла.   Надо понимать, что в тот период (конец 50-х, начало 60-х) , нравы были строгие,  знакомиться было негде, общественная мораль и партийный контроль  не позволяли молодым людям открыто проявлять свои чувства.  Требования к студентам были достаточно высокими, студенты просиживали часами в библиотеке, чтобы подготовится к очередной лекции или экзамену.  Я, еще застал этот период, хотя учился на десять лет позже. Послабление и более легкомысленное отношение к учебе стало заметным лишь в 70-х.

Может быть, именно  учеба не давала  Гале необходимую свободу ?
После института Галя поступила на военный завод («почтовый ящик») с драконовской системой пропусков, и до конца жизни рассчитывала, проектировала  и испытывала устройства для космоса. Как она могла выдерживать такой режим?  Не понимаю.  И что в итоге?  Пенсия, на которую трудно прожить  и куча болезней?      
Читаю ее дневник.

16.12.07
Насте на день рождения – 50 грн + сережки
Кошке – сухарики
Собаке -  банка
Лене – кофе в зернах Exclusive  (чибо)
Вите – чай с шипшиной
Ване – крем для бритья

Моя личная жизнь, первый брак, привязанность к дочке,  второй брак, рождение сына, и далее  работа на кафедре и – особенно увлеченность наукой,  не позволили мне сблизиться с Галей, узнать о ней больше.  У Гали, в свою очередь, была своя личная жизнь, о которой я не имел представления.   Она была очень активна  на работе,  путешествовала  по Союзу,  собирала книги. Но  я был глух ко всему,  что было связано с ней, о чем сейчас  сожалею и виню себя за это.

И как она пережила 90-е, когда  у нас пропали все сбережения и мы еле выживали?  Мне стыдно признаться, но я ничего не помню. В конце 90-х мне удалось устроиться на японскую фирму переводчиком. И мы воспрянули духом. И хотя  я работал только два года, мы значительно поправили свое положение.  Но к этому время у Гали случился инсульт,  и ей сделали сложную операцию на головном мозге по удалению гематомы. Слава Богу, операция была успешной и Галя  вернулась к нормальной жизни. Мы были все очень рады. Даже мама. Мне казалось, что мама стала относиться к Гале лучше после операции. После смерти мамы была идея эмигрировать в Канаду, но как  оставить Галю?

Мы стали чаще видеть Галю, и я чувствовал, что  нам надо держаться вместе. 
Ситуация стала ухудшаться после ухода Гали на пенсию. Она с трудом сводила концы с концами. Но никогда ни о чем не просила.  После удаления щитовидной  железы,  ее здоровье еще больше пошатнулось.

Самое страшное началось позже.
Ее стали терроризировать по телефону негодяи под видом «врачей» и предлагать ей лекарства, которые должны  якобы «спасти ее от неминуемой смерти».   Каким-то образом они узнавали о том, что  у нее есть проблемы со здоровьем и что она проживает одна.  Возможно, что у них был доступ к материалам поликлиники, куда Галя постоянно обращалась.  Или же после т.н. «компьютерной диагностики»,  на которую ее постоянно приглашали различные «центры». «Лекарства» стоили баснословно, и оказывались  обычными пищевыми добавками.  Как правило курьер приносил лекарство на дом, после чего «врачи» звонили и требовали оплату.  Если Галя отказывалась, они грозили обратиться в суд и забрать у нее квартиру. Это был подлый шантаж. Мы сначала ничего не подозревали, потому что Галя скрывала от нас, но потом, через знакомых узнали о мошенничестве.   Я обратился к следователю, написал заявление с подробным описанием мошенничества, но со мной так никто не связался.  Мы убедили Галю в том, что ее обманывают и  посоветовали  ей не  пользоваться домашним телефоном, а только мобильным. 

Последние месяцы у Гали начались проблемы с ориентацией, например, она могла забыть номер нашего дома и парадное. Нас это напугало, но потом у нее начали отказывать ноги. Она буквально падала.  После МРТ- сканирования, сомнений не оставалось: у нее кальцинируются нервные клетки мозга.

Оставлять ее нельзя было одну.  Мы запретили ей выходить на улицу.  Но  пока мы думали, как положить  ее в больницу (это очень непросто, врач в ее поликлинике оказался просто идиотом, отчитывал ее за то, что она говорит по-русски, выписывал витамины, вместо того, чтобы дать направление в больницу),  у нее случился инсульт дома. Она упала в ванной и потеряла сознание. В таком положении она пролежала почти сутки. 

Мы  выбили дверь с милицией,  она лежала в ванной, раздетая, с большой ссадиной в районе виска, без сознания. Я не думаю, что здесь было насилие, т.к  дверь была закрыта изнутри. 

После  этого, мы вызвали скорую. Она пролежала в реанимации около двух недель. Сначала казалось, она приходит в себя, но потом ей стало хуже.  Врачи практически ей не занимались, на мои просьбы не реагировали.  Было видно как она страдает от катетеров. Я просил дать ей опиумные препараты, чтобы она не мучилась, чтобы скорее  закончились мучения.

Она не заслуживала такой смерти.  Отдав все этой стране, молодость, знания, энергию, она еле сводила концы с концами и умерла в мучениях.

Что же это за страна такая?