Г. Антюфеев.
Хороший человек был дед Николай
Рассказ
С утра в доме царила суета: одни женщины что-то жарили и парили на кухне, другие убирали в комнатах и накрывали на стол. При этом отчего-то говорили полушёпотом.
На стене, прямо на узорчатом ковре, была прикреплена фотография худощавого старика при наградах, смотревшего весело и несколько лукаво. Под снимком висели те самые награды, что украшали грудь деда, среди которых выделялись медаль « За отвагу» и орден Славы. Из-за него, из-за деда Коли, и собирался сегодня народ. Год прошёл с тех пор, как он тихо перебрался в мир, пугающий неизбежностью большинство живущих.
Ближе к обеду стал подходить люд: многочисленная родня и близкие соседи. Негромко здоровались, раздевались. Вешалка распухла от курток и пальто, и вновь прибывшие сваливали верхнюю одежду на кресла и диван. Объединившись по несколько человек, вели разговоры обо всём, избегая упоминания об усопшем…
Вскоре хозяева пригласили за столы, где стояли бутылки с водкой и напитками, тарелки и всё необходимое для поминок. Народ не спеша рассаживался по стульям и скамейкам, покашливал, обменивался репликами. Сын покойного, мощный мужчина с грубоватыми чертами лица, низким голосом произнёс: «Дорогие гости, спасибо, что пришли почтить моего батьку. Выпьем за помин его души и царство небесное». Поминатели подняли наполненные рюмки, крякая и морщась, выпили и принялись за еду… Тишину нарушали стук ложек о посуду, бульканье напитков, вздохи…
Налили по второй.
Хозяйка, миловидная женщина с выразительными глазами, вместе с одной из родственниц подавала тарелки с парящим содержимым.
– Кому лапшички? Кому щей?
Присутствующие раскраснелись от выпитого, от духоты, стали расстёгивать пиджаки, обмахиваться платочками, вытирать пот. Хмель потихоньку ударял в голову, развязывая языки, и разговоры становились громче и громче.
Мужчины потянулись на улицу. Смолили сигареты и глубоко вдыхали осенний, настоянный на прелых листьях, воздух…
После перекура все уселись за столами, выпили ещё по одной и… Полился трёп, начал проскальзывать смешок. Чей-то голос попытался урезонить развеселившихся: «Будет вам – не на вечеринке же…» Ему ответил младший сын деда Коли: « Да ничё страшного. Если бы я умер и так вот собрались меня помянуть – я бы рад даже был. Мы ж того… мы ж ничего такого… Вот если бы не собрались… А так – чё ж?… так даже хорошо…»
– И то верно.
– Ага.
Это послужило сигналом, и заговорили наперебой, почти не слушая друг друга…
– Ехали на машине из города. А там, под горочкой, мостик… ну, как подъезжаешь к этому… фу ты… ну, как оно?
– Да неважно.
– Ну летим, значит, километров 140… Говорю: «Тормози – мост!» – « Поздно», – отвечает братан…
– Пригласили нас в школу. Прихожу, а там не школа, а стриптиз-бар какой-то. Толя, представь: подоконник, сидит девка. Юбка – выше махра. В куртке, а у куртки шнурки висят прямо между…
– А у тебя сердце-то молодое, хоть ты для неё уже и старый, взыграло, небось?… Вот взглянуть бы… А? Вечерком…
– Да уж… Головы нет, зато всё остальное имеется. Чё там вечерком – днём бы глянуть. В глаза. Да хворостиной перетянуть, чтобы не смущали мужиков…
– Свои же украли, туды их в качель! ...
– Поехали через озеро…
– А то, думаешь, чужие что ли…
– Лужи кругом…
– Иду, значит, говорю: «И не стыдно?»
– У Алевтины нынче день рождения. Давай поздравим.
– Ага, щас! Ещё, может, и песни споём?
– Алевтина, пошли домой…
– Ты чё? Перестань! Давай подругу твою поздравим…
– Делать нечего! Прямо как пацаны…
– Пошли…
– Нашёл пацанов! А ну сядь – и не вякай. Ишь, обидчивый какой!
– У меня дома такой же виноград есть и вино…
– А ты трахни его…
– Не его, а её…
– Да пошёл ты!
– Ладно-ладно, не обижайся…
– У меня чой-то бок болит…
– Приходи, девясилу дам.
– Ну, спаси Христос.
– Ага…
– Пойдём мы, Миколавна. Дед уже в шляпе…
– Тарелочки, тарелочки возьмите.
– Дед, положи в карман.
– Это что же за карман такой, что туда тарелки влезают?
– Ну, пошли мы, спасибо.
– И вам спасибо, что пришли помянуть.
– Ну уж к тебе и не прийти… К кому – к кому, а к тебе… Дай поцелую… Вот молодец.
– Толя, воткни мне…
– Чаво?
– Платок за воротник, видишь – закрутился…
– Пошли мы…
– Ага…
– Спасибо.
– И вам спасибо.
– До свидания.
– Заходите в гости, наведывайтесь.
– Да зайдём как-нибудь.
… Опустела вешалка, опустели кресла и диван. На кухне сидела уставшая хозяйка, рассеянно слушала болтовню одного из задержавшегося родственника… Ей хотелось, чтобы он поскорее ушёл, потому что ждали гора грязной посуды и затоптанные полы…
День клонился к вечеру…
С портрета по-прежнему весело и лукаво смотрел дед Николай.
Хороший был человек.
Царство ему небесное.
Из книги "Первый блин..."