У Ивана заболел отец. Тяжело и безнадежно. Все к одному: развод с женой, болезнь отца… И поддержать некому: сын в армии, дочь вышла замуж и ждет первенца. Вот уже полгода жизнь Ивана – это сплошные испытания. Жить он стал с отцом, вся их однокомнатная квартира была наполнена болью и страданием. Мучения отца становились тяжелее день ото дня. Днем дежурила соседка, а с вечера и до утра - очередь Ивана.
Единственным спасением для него стала работа. Сварщик-монтажник он был первоклассный. От командировок, правда, пришлось отказаться, но объектов хватало и в городе. Да и бригада была что надо: один за всех и все за одного. Ребята знали его ситуацию и, как могли, поддерживали.
Как-то в обеденный перерыв все собрались, вытащили, кто что принес из домашних туесков. Иван в это время всегда уходил домой – проведать отца, благо строительный объект был недалеко от его дома. После обеда дружно закурили, и зашел разговор об Иване.
- Знаете, мужики, а я вот думаю, что в таких случаях нужна помощь в легкой смерти, - сказал бригадир Петр Петрович, и прикурил сигарету.
- Это ты, бригадир, пока так говоришь, а не дай Бог…. – не договорил Федор. Он был всегда рассудителен, ко всему подходил взвешенно.
- Да зачем же человеку такую муку невыносимую терпеть? – поддержал бригадира Мишка, самый молодой в бригаде. У него и прозвище было Чебурашка за его детский, простодушный вид.
- Ты не горячись, - успокаивал его Федор. - Вот если поразмыслить, то избавиться-то человек хочет не от жизни, а от страданий. Вы ему дайте лекарство от боли. А жить, жить завсегда охота. Моя бабка дожила до 97 лет, а и в такую пору к смерти была не готова, еще пожить мечтала. А сама уж и не слышала, и не видела, и чудить стала.
- Так-то оно так, - вступил в разговор Василий,- да только по твоей мысли, Петр Петрович, эту «легкую смерть», как ты говоришь, кто-то должен обеспечить. Вот смотри, моя жена – врач. Теперь представим, что ей или другому врачу ЭТО нужно сделать. По приказу или по просьбе больного или родных – неважно. За что же вы ее душу на погибель обрекаете? Как же она сможет дальше-то жить, после… Голос его сорвался. В бригаде все знали, как Василий дорожил семьей, как встретил любовь всей своей жизни еще в десятом классе и вот уже двадцать лет они вместе.
Все замолчали.
- А вы не думаете, что и у безнадежного может шанс появиться? Сколько случаев бывает, когда уже и руки опустились, а глядь – и чудо: полегчало человеку, - продолжил непростой разговор Василий.
- Да я ведь хотел сказать, что и родным-то тяжело. Они-то так мучаются в такой ситуации, - попытался объяснить Петр Петрович.
- Конечно, и больному, и родным тяжело. Им даже больше, - поддержал Федор. – Да только нужно принять эти трудности. Я вот вам расскажу одну историю. Помните, по осени лежал я в больнице – сердце прихватило. Было нас в палате трое: я, молодой парнишка и немощный старик. И вот на пятый день выписали моего юного соседа по палате, а на его место перевели мужика лет семидесяти из реанимации. Конечно, выглядел он не ахти как, но держался молодцом и все ждал вечера, когда придут родные навестить. Неделю их не видел, пока был в реанимации. Познакомились. Звали его Владимиром. Разговорились мы с ним, как-то сразу почувствовали расположение друг к другу. Я ему о своих болезнях и проблемах, он – о своих. А сам все на соседа-старичка посматривает. Стал и про него спрашивать. Я рассказал, что знал сам: тяжело болен, родных его не видел, приходила пожилая санитарка навестить, продукты приносила. Да, жаль его, больной, наверное, одинокий.
Помолчали мы с ним немного, а потом о родителях разговор зашел. Выяснилось, что и у того, и у другого они уже в другом мире. Мои от инфаркта умерли, сначала мать, а потом и отец. У Володи отец погиб на фронте в сорок втором, а мать умерла от рака. Вспоминать стали их, Володя и рассказал, как тяжело мама болела, какие боли страшные испытывала, как ухаживал он за ней – так сложились семейные обстоятельства. Слушал я его и поражался: не каждый любящий сын способен на такое. За разговором не заметили, как закончился тихий час. Чувствую, устал он, слаб еще после реанимации. Лежим, отдыхаем от нахлынувших воспоминаний.
Вдруг смотрю – он приподнялся, на пороге палаты его родные: жена, дочь и внучка. Радость их встречи и не описать. Целуют его, обнимают. Я отвернулся к окну, чтобы не мешать им, а сам все примечаю. Чудно мне, что они на людях так радуются. В нашей семье как-то не принято было целоваться прилюдно. Невольно слушаю их разговор. О хозяйстве, об учебе, а самое главное – о Володином скорейшем выздоровлении. Наговориться не могут. И все счастливы, только их пристальные взгляды выдают тревогу. Не выдержал, и уже в открытую смотрю на них, но они меня будто и не замечают. Для них никого вокруг нет, только он. А Володя на седьмом небе от счастья. Время встречи пролетело быстро, нужно прощаться, а они расстаться не могут. Опять его целуют, обнимают, И столько в них любви, что и мне стало как-то тепло на душе.
После ужина мы легли отдыхать. Чувствую, что устал он. Не лезу с разговорами, хотя о многом хочется спросить. Вот уже и полночь. И вдруг мне стало как-то тревожно, прислушиваюсь к дыханию соседа, не выдержал, встал, включил свет, подошел к его кровати, а Володя…. Умер. Как потом выяснилось, тромб оторвался. Вот так. Горько, конечно, но с другой стороны, такая смерть - это награда. Думаю за те испытания, которые он смог пройти. И последняя встреча с родными – это подарок и им, и ему. Такое бывает далеко не у каждого. Страдания подчас очищают нас и ведут к спасению души. Тайна жизни кроется и в смерти человека. И нужно пройти свой жизненный путь до конца, как бы тяжело нам не было.
Федор внимательно посмотрел на всех, ободряюще улыбнулся и стал надевать спецовку. Обед закончился.