На следующий день Петя Утюг сам нашёл Митю, когда тот только пришёл на своё рабочее место.
– Ну что скажешь? – спросил художник, пожав ему руку.
– Да что тут сказать?! Поддельный он у тебя.
Митя не был разочарован ответом, заранее предвидя его, но почувствовал, что всё равно чем-то расстроен.
– Могу я оставить его себе? – спросил тот, нарушив недолгую паузу.
– Петь, понимаешь, он мне дорог как трофей. Я тебе за беспокойство что-нибудь должен?
– Да, – Утюг улыбнулся, – нарисуй меня как-нибудь. А то у Грека дорого рисоваться. Сможешь?
– Не хуже Грека сделаю. Не боись!
– Не сомневаюсь! А вообще ты прав – как трофей вещица интересная. Можно какую-нибудь историю придумать и расшить вокруг этой купюры. Счастливый доллар, неразменная валюта. За доллар – сотня. В общем, эдакую легенду для коллекционеров и любителей эксклюзива.
– Ну, ты и замахнулся! Не хило. Тебе советы и идеи только продавать!
– Примерно этим я и занимаюсь, – Петя засиял, – недаром же меня Утюгом прозвали! Что угодно разглажу и преподам в лучшем виде, – он достал сигарету и закурил. Вытянул ещё одну и протянул художнику.
– Я не курю, Петь. Забыл?
– Трофей это твой. Захочешь перепродать – дай знать, – он засунул освободившуюся руку в карман куртки и, выпустив за раз дюжину дымных колец, бросил бычок под ноги.
– Кстати, ты уже знаешь, что я подвальчик приобрёл?
– Уже? Всё-таки выкупил? Тот самый, под ресторан?
– Да, тот самый. Сейчас ремонт полным ходом. Можем глянуть, если время тебе позволяет.
– Буду только рад, – Митя ещё не успел развесить свои картины и без проблем мог отлучиться. – Ганс! Присмотришь? – обратился к своему соседу-художнику. Ганс молча кивнул в ответ.
– Отлично! Тогда не будем терять времени, – это была любимая фраза Утюга. Практически любую сделку и обычный разговор он заканчивал именно ею, меняя слова, но оставляя смысл. «Не будем терять ни минуты», «Время не ждёт», «Пока время на нашей стороне», «Отлично! За дело!». Этими репликами он будил всех, с кем общался, подхватывал людей на свою волну и заряжал положительной энергией. Митя почувствовал это ещё при знакомстве с ним. После разговора с Утюгом хотелось действовать, думать, двигаться, делать всё с полной отдачей и до конца, а любая авантюра и мысль казались осуществимыми. Через пять минут они уже были на месте.
– Прошу, – Петя указал на лестницу в подвал, пропуская Митю вперёд.
– Скажешь, сколько денег вложил? Это ж надо, ресторан на самом Арбате! Буду только у тебя обедать, если цены для своих сделаешь лучшими!
– Лучше – это выше. Потому что и еда для своих самая лучшая, да и товарища своего, наоборот, поддержать надо. Мне ещё долго предстоит окупать это помещеньице. Спустившись вниз, Митя открыл дверь, и первое, что бросилось ему в глаза – это огромное облако пыли, белое, объёмное. Казалось, что оно вот-вот расползётся, но оно продолжало стоять посреди комнаты, медленно поднимаясь и опускаясь. Ремонт действительно шёл полным ходом. Утюг подходил ко всему основательно, и сейчас, решив воплотить свою давнюю мечту – превратить когда-то жилой, коммунальный подвал в самый настоящий ресторан, он полностью отдался этому процессу.
– Они тут что – стены ломают? – спросил Митя Петю, когда тот вернулся к нему через несколько минут после растворения в белом облаке.
– Так и есть. В общем, решил немного расширить вверенную мне территорию. Хочется здесь банкеты проводить, музыкальные вечера, и чтобы человек сто помещалось. Ну и чтобы не сидели они тут как сельди в бочке. Вот и подумал, что можно стеночку передвинуть. Митя только собрался что-то сказать, как вдруг на фоне кратковременных всхлипов пилящей болгарки из комнаты слева повалили разрастающиеся клубы строительной пыли, мгновенно заполонив всё пространство, словно всепроникающий газ. Он закрыл глаза и направился к выходу, выставив вперёд руки.
– Подожди, Мить, сейчас рассеется, – донёсся до него голос Пети из самой гущи строительного взрыва.
– Когда рассеется? Через двадцать минут? – Митя нащупал входную дверь и открыл её настежь.
– Минут через пять. Подожди, я хочу тебе кое-что показать.
– Ты уже показал. Без обид, правда, но мне надо килограмм пыли из глаз вытащить. Утюг вышел на улицу вслед за Митей и оставил дверь открытой.
– Картины здесь твои развесим. Пусть это будет и не люксовый ресторан, но наполненный духом Арбата. А то, что я хотел показать, – моя спонтанная задумка, которая, я ещё не уверен, выстрелит или нет. Сегодня только обнаружил.
– Обнаружил что? – Митя закрыл глаза, поднёс ладони к лицу и начал давить пальцами на веки.
– Как я тебе уже говорил, я просто решил расширить подвал. Но сегодня, когда рабочие, которых я нанял, пробивали стену, случилось невероятное. Оказалось, что за этой стеной расположен тоннель. К нашему с тобой приходу они пропилили её до конца, и теперь мы можем посмотреть, как это выглядит. В общем, за этой стеной проходит ветка метро, – Петя сделал паузу, – Арбатская.
– Арбатская?
– Если я правильно всё понимаю, то это линия в сторону Кунцева. Она изначально полностью была подземной и проходила недалеко от ближней дачи Сталина. Это два параллельных участка линий – мелкой Арбатско-Филёвской и глубокой Арбатско-Покровской.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу воздвигнуть на месте пропиленной стены стеклянную. Представь, что это будет за вещь! Люди в моём ресторане смогут наблюдать, как мимо них проносятся поезда. А это особая энергетика. Движение – жизнь. Сам приход в мой ресторан будет особым священнодействием, философским наполнением жизни – и телесным, и духовным. Плюс твои картины, Мить. Как насчёт того, чтобы написать Арбат внешний и внутренний? Можно так и изобразить – на земле и под землёй. Наверху будут люди с размеренными прогулками, здания, фонари, а внизу – динамика проносящихся вагонов, музыка, ресторанная жизнь.
Митя смотрел на Петю, пытаясь понять, серьёзно он говорит или шутит. Но Утюг замер в ожидании ответа и развёл руками.
– Так что скажешь? Попробуешь?
– Мысль, конечно, интересная. Может, что и получится, – без особого энтузиазма сказал художник, – попробовать я могу, вот только что из этого получится – не обещаю.
– Хорош прибедняться, Мить! Я знаю, ты профессионал своего дела. Пока я тебе рассказываю, ты уже можешь целое полотно расписать. Тут уж только желание и кисть. Руки у тебя сами пишут что надо.
«Не отвертишься», – подумал Митя и засмеялся.
– Ну, Утюг, знаешь, куда давить! Хорошо, постараюсь.
– Вот и договорились! Время, как говорится, не ждёт. Так что вперёд! Там только великие дела!
Митя вернулся на рабочее место, отказавшись спускаться в подвал во второй раз, чтобы посмотреть окно в тоннель. Он уже наглотался пыли и пообещал Пете прийти посмотреть на помещение, когда стена будет застеклена. «Хороший парень, – думал он, – голова соображает, связи есть. Но коммерческая червоточина…» Тут художник вспомнил о студентах, которых Утюг нанимал для продажи матрёшек иностранцам. Каждые десять дней он увольнял их, набирая новых. И никому из них ничего не платил.