След был нечетким и для неопытного взгляда почти неразличим. Но не для нее. Тысячи запахов, переплетаясь друг с другом, образовывали затейливые комбинации. Терпкие полевые травы пытались скрыть едва уловимые нюансы. Опершись о лук рукой, Охотница встала на одно колено и осмотрелась. На примятой траве блестели бисеринки крови. Он легко ранен и ушел в сторону чащи, - решила она. Странно, что не пытался выбраться на дорогу. Впрочем, он напуган и, возможно, не ориентируется на местности.
Но Лес при любом раскладе для него - плохой вариант. Значит, молодой и неопытный. Это было почти не интересно. Все сводилось к простому преследованию и одному меткому выстрелу. Смущало еще то, что это была чужая добыча. Охотница, ранившая его, могла быть где-то поблизости.
"Если я подожду некоторое время - это будет честно. Появится преследовательница - уступлю дорогу. Если нет, это даст ему время забраться дальше в лес, и охота может обрести интерес и смысл".
Она прошла по следу дальше и остановилась перед стеной дремучего леса. Деревья стояли очень близко друг к другу. Вьющиеся растения опутывали могучие стволы. Можно было без труда определить место, куда ушла добыча. Охотница подняла глаза на сломанные ветки. Высокий, но рогов нет. Теперь определенно ясно, что молодой.
Вздохнув, она сломала несколько сухих веток и быстро соорудила костер. Достав из заплечного мешка шкуру, кусок вяленого мяса и флягу с вином, уселась рядом. Языки пламени завораживали своим хаотичным танцем, навевали дремоту. Покопавшись в мешке, Охотница достала оберег в форме паука и повесила себе на шею. Теперь можно и вздремнуть. В случае опасности тонкий свист разбудит ее. Лишняя предосторожность, она и так это почувствует, долгие годы тренировки не прошли даром. Но береженого и бог бережет.
«Видела я, как рыбы плыли по небу среди облаков. Слышала звуки погони и шепот трав. Смотрела сквозь пальцы, как тонет солнце в осенней листве. Большая Медведица сторожила россыпи звезд. Их клевали птицы, и они гасли одна за одной».
За секунду до того, как тревожно пискнул паук, она уже была на ногах. Готовая в любой миг сорваться, стрела угрожающе качнулась в сторону темного силуэта, очертания которого смутно проступали в вечерних сумерках рядом со стволом могучего дуба.
- Стой на месте! Не двигайся. Кто ты и что тебе нужно?
- Не стреляй, Охотница! Я мирный чело… Хм. Ну, короче, у меня нет ни оружия, ни дурных намерений. Дай, думаю, загляну, на огонек. Поболтаю с хорошим человеком о том о сем.
- Я, вроде, задала вопрос. И пока не услышала ответа.
- Я лесной дух. Зовут меня Той. Увы, у меня нет с собой рекомендательного письма. И представить меня, как принято в порядочном обществе, некому. Так что тебе придется поверить мне на слово.
- Подойди, только медленно и без глупостей.
- Тут придется напрячься! Ведь это именно то, чем я занимался с момента рождения!
Не опуская лук, Охотница поддела ногой сухую ветку и отправила ее в костер. Огонь вспыхнул ярче. От ствола дерева отделилась фигура и вошла в круг света.
Незнакомец повернулся, предоставляя возможность осмотреть себя со всех сторон.
Длинные до плеч волосы схвачены обручем, сплетенным, видимо, из ветвей вербы, большие насмешливые глаза, длинные мохнатые уши, курчавая борода. Рост чуть выше среднего. Одет, как человек, замысловатые узоры вились по просторной холщевой рубахе и штанам. Сумка через плечо, от которой шел явный запах чего-то съедобного, в руке тонкий узловатый посох. Босой.
Не обнаружив ничего подозрительного, Охотница неторопливо села, отложила в сторону лук, жестом показав, что дух, или кто он есть на самом деле, может расположиться напротив. Подобных существ она раньше не видела, но мало ли, кого можно встретить в Лесу и его окрестностях.
- Не представишься? – спросил он, усаживаясь. - Мне было бы приятнее обращаться к тебе по имени! Дай, предположу: не Диана, случайно?
- Можешь звать меня так! Ты правда считаешь, что я стану открывать свое имя первому попавшемуся духу?
- И в мыслях не было, сударыня! Я был бы рад любому! А то от Диан уже, простите, оскомина во рту. Всех тех охотниц, которых я встречал до этого, звали исключительно так. Одна правда назвалась Скади, это заставило меня поверить, что не все так безнадежно в вашей среде. Позволь полюбопытствовать, откуда такая страсть к богиням?
- Ты не забыл, что сам назвал меня так, а я лишь позволила? Откуда и куда путь держишь, Тооой? - насмешливо протянула она.
- Все мы игрушки в руках судьбы, и я отнюдь не исключение! Иногда дороги сходятся, а бывает, не пересекаются никогда. Вот, шел с вечеринки, как сейчас принято говорить. Одна старая знакомая отмечала именины. Веселье на любителя, конечно. Главное, сразу не питать иллюзий. Понятно, что если сама Кикимора, то и подруги у тебя по большей части кикиморы. Да и друзья недалеко ушли в развитии. Один Леший со своими анекдотами чего стоит. А вкусы? Хоть бы гусляра какого завалящего пригласили, менестреля выписали! Выпивка вообще отдельная тема. Настойка – болотная вода на мухоморах. Амброзия! Выдержка три года. В смысле, если глотнул и выжил, то несколько лет подряд потом будешь воздерживаться от подобных экспериментов.
Он посмотрел на флягу, лежащую рядом с Охотницей.
- Тебе, наверное, и не доводилось пить подобной гадости?
Усмехнувшись, она перебросила ему флягу. Той поймал ее на лету.
- Вот это я понимаю - вино! – он причмокнул губами, - Антарское? Впрочем, что я спрашиваю. Этот вкус ни с чем не спутаешь. Позволишь?
Она махнула рукой. Дух сделал еще два больших глотка и с сожалением на лице вернул напиток.
- Ты, я вижу, знаток! Что же ходишь по гостям, где наливают мерзкое пойло?
- Исключительно для поддержания добрососедских отношений. Дань уважения, все такое! Всегда лучше иметь в запасе парочку друзей или просто хороших знакомых, тогда есть надежда, что в один прекрасный день не получишь стрелу между лопаток, или в другое место, в то самое время, когда ты беззаботно склонился, чтобы сорвать ягоду с куста.
Той достал из сумки краюху хлеба и, отломив половину, протянул охотнице. Она с сомнением взяла угощение, подержала в руках, поднесла к губам, но не торопилась есть. Аромат свежего хлеба приятно щекотал ноздри. Дух, усмехнувшись, откусил от своей половины.
- Напрасно беспокоишься. - Продолжил он, – Толстого Тука знаешь? Пекаря из Кривого Лога? У него всегда хорошая выпечка. Пальчики оближешь! А вот братец его недавно женился. Теперь свою пекарню держит. Так у него ничего брать не советую, сплошное разочарование и заворот кишок. Вроде, девушку взял хорошую, работящую: малость двери в доме расширили, чтобы прошла, а так никаких неудобств. А вот не задается у них. Тесто такое – зуб сломаешь, весь двор зубами покрыт, словно галькой. Идешь, к примеру, за булкой, а они под ногами шуршат: коренные, молочные, даже зубы мудрости попадаются.
- Мастер ты заливать! - Рассмеялась Охотница и жадно откусила кусок. - Ммм, Вкусно!
- Подкрепись, подкрепись! Путь долгий. Его что ли преследуешь? - Он махнул рукой в сторону Леса.
Охотница неопределенно пожала плечами.
- Видел я твою добычу. Встретились на узкой дорожке. Поболтали. Сначала шарахнулся от меня, как лань, а потом ничего - успокоился. Совсем плохие, видать, настали времена, если благородная Охотница решила преследовать скальда? - Поинтересовался он.
- Кого? – кусок выпал у нее из рук, - Повтори, что ты сказал! Я шла по следу, его ранила другая Охотница. Я видела кровь! Никто не охотится на скальдов! Кому они нужны?! Эти блаженные ходят по всей округе, и никто их не трогает.
- Никто его не ранил. Молодой просто очень. Сам головой долбанулся об ветку, нос разбил, отсюда и кровь. Еще до того, как ты пошла по следу. Правильно ты сказала: кто на такое позарится? Прямо камень с души. А то я на тебя смотрю, и у меня полное несоответствие образа. Опытная Охотница, - он кивнул на шнурок на ее шее с дюжиной медных бляшек, каждая из которых означала удачный выстрел, - И, судя по символам на них, хоть я и плохо в этом разбираюсь,- добыча все крупная и редкая? Ну, думаю, решила позабавиться, напугать парнишку, или хитрый трюк какой, с запутыванием следа. А ты, правда, не знала? Ой! Ну, что ты? – Той ловко уклонился от брошенной в него узловатой ветки.
- Я тебе уши вырву, еще одно слово! - Сверкая глазами, зло бросила Охотница, - Скажи, что ты это все только что придумал! Чего молчишь?!
- Увы, благородная Диана, мне дороги мои уши, да и другие части тела. Я к ним как-то привязался. Что ж делать, обстоятельства складываются иногда совсем не так, как нам бы хотелось. Но я могу предъявить весомое доказательство. Позволишь?
Той потянулся к сумке и достал небольшую книжку в кожаном переплете.
- Эту вещь он обронил в спешке, уходя от погони. Я подобрал ее с единственной целью – вернуть при повторной встрече с наилучшими пожеланиями.
Охотница молча взяла книгу и открыла ее на вложенной в середину закладке, роль которой выполнял золотистый локон. Передернув плечами от отвращения, она смахнула его в огонь, затем поднесла книгу ближе к костру, чтобы разглядеть текст:
Бледен я-де ликом —
Платья иве в диво.
Кровью красной рдея,
Раны нас не красят.
Стрел пурга тугая
Губит многих, люба.
Вострый вихрь вонзился,
Верно, прямо в сердце.
Она опустила руку с книгой и, закрыв глаза, мысленно три раза прочитала отводящий беду заговор.
- Только, не отправляй ее вслед за локоном, достойная Диана, - попросил Дух. - Книга старая и редкая, если хозяин не найдется, а учитывая, куда он пошел, я бы на это не очень рассчитывал, то впоследствии Книгочей из Брошенной Пустоши, думаю, может дать за нее пару золотых монет.
- Напрасно ты так переживаешь, - продолжил он. - Ну, Скальд. Подумаешь! В прежние времена, говорят, так их очень ценили, возьми хоть Эгиля, сына Грима Лысого: «О, перси скал..» Да и сейчас девки по хуторам очень любят, если забредет какой. Чего они видят? Местные парни к романтике равнодушны. Фантазией тоже в большинстве не блещут. А тут придет такой: лик одухотворенный, цитатами сыпет да все о делах великих, о любви неземной. Ну, девы и тают, как лед на солнце. Молочком напоят, рубашку подлатают. Потому что жалко его. А от жалости до любви путь невелик, сама знаешь! Ну, толку-то с него, конечно …
- Если я молчу, - перебила его Охотница, открывая глаза, - то это не значит, что ты можешь нести всякий бред! Вот, держи книгу, спрячь подальше. Сходи-ка лучше за дровами. Охота окончена. Я буду спать, а ты волен делать, что хочешь. Но прежде я советую тебе забыть, при каких обстоятельствах мы встретились. Все это исключительно связано с заботой о твоем здоровье.
- Если я чего и знал, то уже забыл! - Поднимаясь, сказал Той, - Память сейчас не такая хорошая, как раньше. Леший меня задери! - Вдруг воскликнул он и оцепенело уставился в сторону Леса. - Это … Ээээ...
Охотница мгновенно отреагировала, вскочила и скосила глаза на оберег. Тот хранил гробовое молчание.
Через минуту к ним подошел изможденный, бледный даже при свете костра, юноша. Длинные, местами заплетенные в косички, давно не мытые волосы хвостами свисали до плеч. Их украшали бусы и разноцветные ленточки. Одежда порвана, сквозь прорехи виднелось худое исцарапанное тело. Припухший нос, на лбу и щеках ссадины.
- Вещь мою прошу вернуть мне, - сказал он простуженным голосом, указывая на книгу, которую Той еще не успел спрятать. - Некто Херальд Мечегромец взять чужое раз замыслил…
- Или ты сейчас будешь говорить, как нормальный человек, – прервала его Охотница, - или я за себя не ручаюсь.
- Да уж, парень, не перегибай, - поддержал ее Той - меня что ли за вора держишь? Ты когда, по простоте душевной, в болото стопы свои направил сразу после нашей трогательной встречи, хоть я тебе и показывал другое направление, книжицу эту на полянке оставил. Вот возьми, и не надо благодарить!
Скальд жадно схватил книгу и начал лихорадочно перелистывать страницы.
– Хельги верной локон дивный, ложе льна суровой дланью… - он оборвал себя на середине фразы и с изумлением уставился на стрелу, пригвоздившую к земле его левую штанину.
- Почти новые штаны, - пожаловался он, - Ингрид слезы лила - шила, Гуннар храбрый, Ярл великий, смело бился… Умер он, короче, вот она мне их и отдала. – Быстро закончил он, видя, что Охотница целит ему в колено.
- Ну, пара свежих дырок твой костюм уже явно не испортят – усмехнулся Той. - Ты себя видел?
- Получил книгу и проваливай! – зло бросила Охотница
- О! Прекрасная воительница! Слово славно Скальд здесь скажет! Не гони меня прочь в ночь! Слышишь: страшны ликом звери точат когти мерзко. Гарм ужасный … Эээ.. Позволь нам остаться у твоего очага. Залечить раны, утолить голод. Мне и Расмусу.
- Кому?! Ты не один? – она бросила быстрый взгляд на Лес.
- Друг любезный, игрец славный… Всего лишь маленький сурок, госпожа!
Он снял расшитый бисером плечевой мешок и достал из него перепуганного зверька.
- Занятная зверюга! – отметил Той, - Ну-ка друг, сходи за веточками. Видишь, костер догорает, а ночь длинная. Далеко не заходи, вон они – на опушке валяются.
Скальд засунул сурка обратно в мешок, туда же положил книгу и нетвердой походкой пошел к Лесу.
- Не кажется ли тебе, дух, что ты не по праву здесь распоряжаешься?
- Благородная Диана! А какие есть предложения? Если его сожрут дикие звери, завтра все узнают, что Охотница загнала Скальда. И поверь, не от меня! Твой взор остр, но духи видят больше, а Лес их стихия. Смири свой гнев, понимаю, ты расстроена. Но ты ведь и не ждала хорошей добычи? Да и тебе уходить сейчас незачем, ночь не самое лучшее время даже для такой опытной охотницы. Если ты погибнешь, представляешь, какую песнь завтра сложит мальчик? Пусть поест, отдохнет, а после идет своей дорогой, слагая хвалебные висы о храброй и великодушной охотнице, на которую злая Мара навела морок своим дыханием и помутила ей разум! Но она справилась! И вышла победительницей, как всегда!
- Да пошли вы все! - Устало сказала Охотница, опять усаживаясь на шкуру.
- Эта охота мне запомнится надолго…
Скальд с охапкой хвороста приближался к ним. Веток он набрал много, поэтому шел неуверенно - они заслоняли ему дорогу. Едва он подошел, оберег предостерегающе пискнул. Охотница бросила на него удивленный взгляд. В ту же минуту Скальд потерял равновесие, зацепившись ногой за какой-то корень, и полетел головой вперед, рассыпая ветки. Часть попала в костер, другая обрушилась на то место, где секундой ранее сидела Охотница.
- Чувствую, что не все доживут до утра, - задумчиво произнесла она. - Так что ты говоришь, Той? Ночь полна опасностей?
Дух усмехнулся и подошел к Скальду, баюкавшему обожженную руку.
- Горе! Огня море. Драккар полон боли. О скалу разбился. Тролли жаждут крови.Сольвейг очи долу, плакать будет долго. Любы слезы девы!
- Держи, - сказал Лесной Дух, протягивая ему хлеб. - Тебе и твоему сурку. А Диана сейчас еще и превосходным вином угостит. Ты такого и не пробовал! Правда?
- Да, конечно, - с недоброй улыбкой на лице ответила Охотница, кидая флягу Тою. - Пусть пьет, вдруг ему повезет и он сегодня не захлебнется. Флягу возвращать не надо. У меня еще есть, а ему может пригодиться для сбора соплей и слез. Грызуна не пришиб часом? Повезло. Ладно, я ложусь спать.
Она улеглась спиной к костру, плотно завернувшись в шкуру.
- Желаю, чтобы Мара на грудь не села, и не навеяла дурных снов, благородная Диана!
- Испей с богами вина забвенья! Лучи ресниц, что глаз коснулись…
Охотница глухо застонала и накрылась с головой.
- Пусть ночь твоя спокойной будет! - Испуганно добавил Скальд, прервав себя на полуслове.
Резкий вибрирующий звук мобильника неожиданно разбудил ее. Открыв глаза, она некоторое время лежала неподвижно, пытаясь удержать в памяти обрывки сна. Образы меркли и растворялись, подобно легким облакам. Потом протянула руку, взяла телефон и, не взглянув на дисплей, отключила. За окошком было уже темно.
- Доброй, охоты! - Произнесла она вслух, затем, накрывшись пледом, погасила настольную лампу.
"Видела я, как ветер играет морской волной и парусами кораблей, уходящих вдаль.
Пыталась отыскать звезды, упавшие с небес, набирала в ладони песок, и он вместе со временем утекал сквозь пальцы".
- Уснула, – негромко произнес Той и прикрыл дверь кухни, - теперь уж не проснется до утра.
Он подошел к плите и взял в руки чайник.
- Как обычно, - согласился Скальд и подставил кружку. - Напитку славну, воздам хвалу я. И чайка чая, как неба, жаждет…
- Да помолчи ты! Чайка, – передразнил его дух. - А кто на пару с Расмусом вчера весь сахар слопал? Теперь будем так пить. И печенье закончилось.
Дух кинул тоскливый взгляд на стол. Сурок сидел возле пустой сахарницы и, торопливо жуя, доедал остатки сдобы.
- Скорбно сердцу Скальда, скорбно, - пробормотал поэт и, неловко повернувшись, задел рукой блюдце.
Той поймал его у самого пола.
- Горе мне с тобой! - В сердцах сказал он. - Давай, хоть штаны зашью – смотреть на тебя больно.
- Тлен одежды бренной песне не помеха. Не дрожу от стужи. Слово душу греет.
- Завел свою шарманку, - пробурчал Той, роясь в своей сумке в поисках иголки с ниткой.
Скальд, зябко ежась, обхватил себя за плечи, подошел к окну и прижался лбом к стеклу.
- Тьма стоит на страже. Снег и град ей служат в ниве жал беснуясь. Медом Игга полно, ждет рассвета солнце...