В полдень на улице Ломоносова у серебристой «десятки», припаркованной возле красного «хруща», сработала противоугонная сигнализация, всполошив сидящих на крышах и тополях ворон.
Время шло и под несмолкаемый ор птиц и визг сигнализации начали одна за другой открываться железные двери подъездов, выпуская, как из склепа, на божий свет угрюмых, пожелтевших от старости и болезней, людей. На ветхих балкончиках, завешенных застиранным до дыр тряпьем, тоже стали появляться фигуры, облаченные в «дореволюционные» одежды. Кое-где, за мутными стеклами, обозначились, как приведения, серые лица-маски.
Потоптавшись на морозе, пенсионеры собрались в большой круг неподалеку от «взбесившегося» автомобиля и начали совещаться.
– У меня давление второй день скачет, – жаловалась старушка в пальто с порыжевшим от времени воротником.
– Моему скорую ночью вызывали, – негодовала сухенькая бабулька в сером пуховом платке.
– В милицию надо звонить, – предложил, почесав бороду, смахивающий на колхозного сторожа дед и, выставив перед собой деревянную палку с отполированной резной ручкой, крепко на нее оперся обеими руками.
Скорым шагом, часто дыша, словно после стометрового забега, подскочила крупная баба в свалявшейся искусственной шубе и, долго не думая, врезала ладонью по капоту.
– Молодец, Марковна! – крякнул дед.
– Фь-ю…Фь-ю… – снова вопила машина.
– Бум, бум, бум, – отчаянно колотила, ерзая животом по скользкому металлу, Марковна.
– Пи-у…пи-у…пи-п! Пи-п!..– возмущался автомобиль.
– Вот паразиты, – грозно тряхнул палкой дед. – Милицию нужно вызывать.
И тут, словно на зов старика, из подъезда вышли два милиционера.
Марковна, тяжело дыша, отошла в сторону.
Размеренным пружинистым шагом подошли блюстители порядка к машине и, не обращая внимания на собрание, забрались в салон.
«Десятка» поехала. Народ начал молча расходиться по домам, а вороны рассаживаться по местам.
(Смоленск 11.2008)