«…Ни смерть, ни жизнь... ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина,
ни другая какая тварь не может отлучить нас…» (Рим. 8:38–39)
На днях в Межпланетной сети был выложен дневник пропавшего без вести члена экипажа пилотируемой экспедиции к Европе, спутнику Юпитера. Два года назад вся планета напряженно следила за ходом экспедиции, и многие помнят эту загадочную историю, после которой экипаж был срочно отозван к Земле. Тогда были опубликованы отрывки его дневника, а сегодня мы были бы рады сообщить, что имеем возможность опубликовать полную версию, проливающую свет на загадочное исчезновение 25-летнего астронавта. Если бы не одно «но». Рассказ, который мы представляем вниманию читателя, был недавно обнаружен в… полузабытой книге-прогнозе полувековой давности. В «древнем» тексте от первого лица излагаются недавние события, дается неожиданное разъяснение происшествия. Самое удивительное состоит в том, что авторский стиль в ранее опубликованных отрывках и в новом тексте совпадают! Ведущие эксперты подтверждают, что оба текста принадлежат одному человеку. Мистификация исключена.
Как такое может быть? Ведущие ученые Земли бьются над этой загадкой.
Администратор МС
28.XII.2057
Земля. Подмосковье. Весна (Дата не указана)
Кто-то лизнул меня по щеке. Я очнулся и открыл глаза.
– Ксантик!
Мой красавец-кот сидел у меня на груди. Его рыжая шерсть стояла дыбом.
– Ксан Ксаныч, где мы? – спросил я кота, медленно приходя в себя. Он встревожено мяукнул.
До меня не сразу дошло, что мы не в звездолете, а среди покрытых нежной зеленью деревьев. Захотелось вскочить, но ремни удержали в кресле.
Неужто Земля?! – Крик петуха был мне ответом.
Вскоре донеслись и человеческие голоса. Говорили по-русски.
Кое-как отстегнувшись, я поспешил на звук родной речи. Ксантос следовал за мной, пригибаясь, как на охоте. У меня сильно болела спина. Мутило.
Двое, видно, муж и жена, сажали картошку. «Странно, – пронеслось в голове, – как в старых фильмах. Они, что, вернулись к дедовскому промыслу? И одеты как-то ретро…»
Я поздоровался, представившись членом Отряда дальних миссий. Это произвело непонятное впечатление. Женщина уставилась на светящуюся эмблему куртки, а мужик зашел сбоку и выразительно покрутил пальцем у виска. Я ощутил опасность и решил не продолжать знакомство.
Вернувшись на поляну, я постарался собрать и прикопать остатки моего космического аппарата. Их было немного: фрагмент кресла, тумблер с оплавленным куском пульта, провода и еще несколько деталей, которые легко сойдут за промышленный мусор.
Затем я снял форменную куртку, чтобы не выделяться, и пошел искать дорогу, рассудив, что она выведет к жилью. По пути встретил двух подростков. Они с недоумением смотрели на мою легкую экипировку. Сообразив, что одет не по сезону, я легонько побежал, преодолевая боль в спине. Сойду за спортсмена.
Вскоре из валявшихся газет я уяснил, что нахожусь в России в 2008 году. Это был удар!
Земля. 7 июля 2054 года. Разговор с отцом
05.45 по Гринвичу. Я набрал отца по Кольцу и включил голографический режим. В этот час он пьет чай и просматривает почту. Я подгадал верно. Отец сидел за столом. Его тронутые сединой волосы приподнялись шапкой. Верный признак того, что гравитация выключена. Ксантос дрых рядом, вцепившись когтями в кресло.
– Максик! Привет, сынок! Как ты?
– Привет, па!
Я чуть придвинул его к себе вместе со столом. Отец был так близко, что захотелось обнять. Я сделал движение навстречу, но руки встретили пустоту.
Отец рассмеялся.
– Давно не виделись, милый, – сказал он, внимательно посмотрев на меня. – У тебя что-то случилось?
– Понимаешь… – я замялся. – Они хотят изменить наши тела. Ну, в общем… ты же представляешь климат на Европе.
– Радиация, низкие температуры, отсутствие магнитного поля… Так… Вас будут приспосабливать к местным условиям?
– Ну, да… – я не ожидал, что отец все поймет так быстро.
Папа откинулся в кресле и немного подвсплыл, выбрав всю слабину фиксатора. С досадой нажал на кнопку, и ремни мягко притянули его к спинке сиденья. Ксантос приоткрыл глаза, увидел мое изображение, зевнул, поурчал и снова зажмурился.
– Как вам об этом сказали?
В вопросе отца мне послышалась тревога.
– Прилетал дядька из Мирового совета. Бывший астронавт, председатель комиссии по биоэтике.
– Хенкс?
– Ты с ним знаком?
– Пересекались по работе. И что сказал?
– Что это очень почетно. Пока люди не будут отправлены к спутникам Юпитера и Сатурна, эти небесные тела не могут считаться освоенными и вовлеченными в орбиту человеческой цивилизации. Но полеты страшно далеки и дороги. Поэтому системы жизнеобеспечения, применяемые у Земли, становятся непозволительной роскошью. А раз так, то «ветхий человек» должен быть преодолен. Ему на смену должно прийти новое существо – более устойчивое к перепадам температур, отсутствию кислорода и высокой радиации, а заодно и способное впадать в анабиоз во время полета. Ну и всякое такое…
– А вы, значит, первые ласточки… – отец задумчиво поступал пальца- ми по сенсорной крышке стола, по ошибке включив жалюзи иллюмина- тора на открытие. За стеклом открылся завораживающий вид на Землю и кусок звездного неба. – Я читал об экспериментах с добровольцами. Они начались совсем недавно. К Марсу экспедиция летала без этих штучек. Просто хорошо тренированные ребята. Да ты их, кажется, видел.
– На Стыковом космодроме?
– Ну, да. Но вам лететь гораздо дальше. Может, это и заставляет Совет ускорить программу трансформации… Позвоню-ка я Хенксу по старой дружбе.
– Что посоветуешь, па?
Отец был серьезен.
– Ты космонавт в третьем поколении, сынок. Конечно, можешь и отказаться. Это риск. Программа сырая, нет статистики. И никто не скажет, какими качествами Космос может наградить вас там, у Юпитера. Какими вы вернетесь?
– Зденек боится, что его девушка сбежит, если он станет киборгом.
– Киборгом… – отец улыбнулся. – Так говорили во времена моего дет- ства. Ими вы, конечно, не станете. Не думаю, что надо бояться изменений, которые вы получите во время подготовки. Скорее всего, они обратимы.
– Па, ты сам говорил, что космонавтов меняют полеты. Я с детства это знаю. Сегодня тысячи людей одновременно находятся в космосе
– Вот ты и ответил на свои сомнения.
– Мне хочется забраться дальше зоны-миллион!
– Понимаю. Ты с детства мечтал посетить дальние миры. Дерзай, пока нет семьи! А я буду завидовать…
– Тебе, па, грех жаловаться на судьбу. Одни полеты к астероидам чего стоят!
– Не они стали прорывом. Запоминаются этапные миссии – полет Га- гарина, высадки на Луне и Марсе. Участники экспедиции на Европу ста- нут героями. Еще бы – спутник Юпитера! Ради этого не жаль и жизнь от- дать...
Отец помолчал.
– Знаешь, я радуюсь тому, что вижу. Когда я был в твоем возрасте, пи- лотируемая космонавтика пребывала в тупике. Жаль, дед не дожил до это- го дня. Он мечтал о том времени, когда ты станешь летать… Ладно, сынок, мне пора. Мы с мамой скоро прилетим к тебе, и еще поговорим. Вам дали время подумать?
– Неделю.
– Будем у тебя дня через три. Позвони маме, милый!
Я выключил видеофон и задумался. Но погрузиться в размышления не удалось: в стену уже барабанил Зденек. А, кросс по пересеченной мест- ности!
8 июля 2054 года. Немного спецподготовки
Были стратосферные прыжки. Это традиционный вид спецподготовки астронавта. Инструктор Сергей много говорил о ее волшебной обучающей силе: развиваются стрессоустойчивость, операторские качества и умение владеть телом в полете.
Гравилёт доставляет на 70-мильную высоту за четыре минуты. В цвет- ных скафандреттах с крылышками мы похожи на попугаев. Летчик и врач сидят в герметичной кабине, а мы с инструкторами – в негерметичной, почти в условиях космоса. Горизонт уже искривлен, небо темно-синее, со звездами. И отсюда – прыгать?! У меня пульс под двести, успокаиваюсь самовнушением.
…Прыгнул вслед за Тияки. Она выскользнула как змейка и летит впере- ди, немного подрабатывая двигателем. За мной еще пятеро. Мы должны пролететь две сотни миль и приводниться в заданном районе у береговой линии. Веду репортаж. Прикольно. Волнения уже нет. В зоне прыжков от- менены полеты всех аппаратов, но надо наблюдать за воздухом – вдруг сюда заберется частный гравилёт или шальной спортсмен в персональном летательном костюме. Пока чисто.
Двигателем пользуюсь экономно. В зачет идет и расход рабочего тела. На восьмимильной высоте меняю геометрию крыла и отрабатываю
глиссаду. Зденек вырвался вперед, идет с треугольным профилем на высо- кой скорости. Проскочит, торопыга!
На высоте в две мили получаю вводную: прямо по курсу – стая акул, надо выбирать резервный район приводнения. Отрабатываю команду и открываю небольшой парашют. Он хорошо движется «по горизонту» и гасит скорость падения. Группа идет плотно. Торможусь перед поверхно- стью воды. На высотомере – три метра. Отцепляюсь и свечкой вхожу в воду. Ох, попадет мне за этот кульбит! Зато сэкономил секунды четыре. Но Тияки приводнилась раньше. Вот шустрая японочка!
Включаю вибрационный режим и, подрабатывая ластами, иду в точку сбора, осматриваясь на случай появления шальной акулы.
Вечером был разбор полетов. У меня третий результат, зачет. Прошел дистанцию чисто, но прокололся с точностью приводнения. Завтра пере- сдавать теорию.
Настроение после прыжка – петь хочется! Какие-то странные строчки бьются в мозгу, надо записать:
Я раскрываюсь по лучу
И влажно, трепетно лечу…
– Стой, шалый!
Два парашюта за версту,
Два синих ветра – в пустоту…
– Не балуй!
Хм, хм… Сор, конечно. Может, вырастет стихотворение.
9 июля 2054 года, вечер. Явление биологической медицины
Поспал немного после тренировки. Надо все записать, пока не забы- лись детали.
Итак, позавчера нас собрали в Белом зале и подробно рассказали о программе трансформации.
Событие было важным. Пришли Шеф и Яр (то есть, начальник Центра подготовки и Главный психолог). Шеф представил нам господина Хенкса, представителя Мирового Совета. Энергичный пожилой джентльмен, по виду лет восьмидесяти, но выглядит и держится бодрячком. Лет трид- цать назад он возглавлял первую экспедицию на астероид, а потом опу- бликовал широко известное исследование о механизмах трансформации человеческого тела.
Странные люди американцы! Берут то, что давно предложено другими и кричат об «откровении» на весь мир. Лет семьдесят назад русский фан- таст Сергей Павлов писал о том, что освоение космоса может привести к изменению человеческой природы. В его «Лунной радуге» космонавты обрели феноменальные способности и стали чужаками («экзотами») для
«нормальных» землян. Да что Павлов! Еще старик Циолковский предска- зывал наступление эры «лучистого человечества»!
Я взял да и спросил у Хенкса:
– Мировой совет хочет сделать нас экзотами?
– Ну, зачем же так сразу, – мгновенно отреагировал бодрячок. – Вы не переселенцы. Ваша работа у Европы займет два месяца. Мы планиру- ем подготовить вас ко встрече с неблагоприятными факторами местного климата. Некоторые из них мы знаем. Другие неизвестны. То есть, неиз- вестно, как на них отреагирует человеческий организм.
– У нас есть выбор? – спросил Зденек.
– Вы можете отказаться. Но те, кто не пройдет биомедицинской под- готовки, не могут претендовать на участие в экспедиции. И еще – измене- ния, которым подвергнется ваше тело, обратимы посредством обычного трехмесячного отпуска на Земле.
Закончив отвечать на вопросы, бодрячок передал слово специалистам. Их было трое – высокий майор медицинской службы лет и двое штатских, мужчина и женщина. Вот что они рассказали.
Все, кто выходит за пределы Околоземелья (дальше 1 миллиона кило- метров или «зоны-миллион»), теперь в обязательном порядке будут под- вергаться трансформации – а) общей и б) специальной. Общая транс- формация преследует целью лучше приспособить астронавтов к условиям перелета – жесткому излучению, воздействию перепада температур, не- хватке кислорода. Все это позволит облегчить и упростить систему жиз- необеспечения корабля. Специальная трансформация готовит к пребыва- нию на конкретном объекте. На Калипсо существует магнитосфера, а на Европе ее нет.
– Задача прогресса, – бубнил майор, – в том, чтобы ускорить эволю- цию землян, приспособив их для пребывания в космосе. Повторяем – пребывания, а не постоянной жизни. Это следующий шаг эволюции.
– Вы поместите нас в искусственную биосферу? – спросила Тияки.
– В европосферу, – поправил майор. – Мы создаем на Земле анкла- вы разных сред, в том числе, моделирующий условия на Европе. Через пару недель вам предстоит ознакомительный выезд. А пока посмотрите фильм.
В зале повисла тишина. Зазвучала музыка, и мы очутились вблизи большого стеклянного здания – как бы нескольких куполов, поставленных рядом. Еще секунда – и мы уже внутри…
– Не волнуйтесь, мы дадим вам время все обдумать, – вступил в разго- вор Яр, когда фильм кончился. – Дальние миссии – дело добровольное. И заметьте, ваши тела будут подвергнуты незначительным изменениям. На Европе вы все-таки будете в скафандрах, правда, облегченных.
– Некоторые из вас выросли в семьях астронавтов, появились на свет после того как родители побывали в космосе, – заговорил Шеф. – Воз- можно, вы на примере своих родителей, да и на себе почувствовали от- личие от других людей. Продолжительная жизнь в космосе нас меняет – иным становится мышление, скорость биологических процессов, сопро- тивляемость радиации. До сих пор эти изменения у космонавтов-землян были невелики, а потому незаметны для врачей. Потребовались десяти- летия, накопление статистики… Практическая космобиология появилась как следствие наблюдения за людьми, подолгу бывшими в космосе. Таки- ми как я…
Раздались жидкие аплодисменты. Шеф нахмурился. Мы зааплодиро- вали дружнее.
– Не спешите принимать решение, – произнес бодрячок Хенкс. – Обдумайте все хорошенько. И не забывайте, какую честь оказывает вам родная планета, направляя к самому дальнему из достигнутых на сегодня пилотируемых рубежей.
Мы расходились со смешанными чувствами. «Тоже мне, школа кибор- гов», – бурчал темпераментный Зденек.
Что-то мне тревожно. Снова хочу посоветоваться с отцом. Жду не до- ждусь, когда они с мамой прилетят.
10 июля 2054 года, вечер
Исполнился год нашей подготовке в Отряде. В группе тринадцать че- ловек, из них три девушки, и все не новички в космических полетах. Я с родителями провел три года на астероиде, Зденек успел поработать на Лу- не, другие бывали в Околоземном пространстве. Поэтому мы пропускаем Нижний курс (раньше он назывался Общекосмической подготовкой) и сразу проходим Специальный, нацеленный на задачи экспедиции. Поле- тят шестеро.
Тренируемся раздельно, соответственно задачам в экспедиции. «Пред- метники», включая меня, стажируются в исследовательских центрах. Мы со Зденеком изучаем европологию и европофизику и обзорно – всю пла- нетную системы Юпитера. День за днем поглощаем огромный массив исследовательских данных, знакомимся с доставленными образцами гор- ных пород, читаем историю автоматических миссий к Ио, Ганимеду, Каллисто. Учимся работать с зондами, измерительной аппаратурой, лазерной установкой.
Осваиваю энергоустановку как смежную профессию. В нашей семье к газофазным ядерным реакторам особое отношение. Еще дед участвовал в их разработке, на стадии модельных исследований. А друг отца испыты- вал реактор на гексафториде урана и облучился при попытке отремонти- ровать его на орбите.
Немного завидую бортинженерам Марку и Саймону. Они отвечают за малую субмарину. Сначала ее опустят в океан в беспилотном режиме, а если пойдет удачно, они погрузятся в ней сами. Этого вне Земли ещё не делал никто!
Пора спать. Завтра с утра я на квартальном медобследовании.
11 июля 2054 года
Звонила мама. Родители через час будут здесь!
Мама, конечно, спросит, звонил ли я Линде. Ей хочется нянчить вну- ков, а я стремлюсь в дальнюю даль. В свои двадцать три я уже закоренелый космический волк.
С Линдой мы познакомились на Золотых песках. Удивительно, как этот курорт уцелел. Мы катались ночью по заливу и старались держать лодку на лунной дорожке. Прошло три года, Линда занимается психоло- гией где-то в Китае, а я готовлюсь улететь намного дальше Луны. Стран- ные у нас отношения. Вместе бываем урывками. Виной тому работа и мой темперамент. В отпуске не могу усидеть на месте. Подвижностью я вышел в деда.
…Шесть лет назад на Земле закончилась война. Помню, мы с родите- лями сидели на карантине в пересадочной орбитальной станции. Я торчал у иллюминатора и видел разрушения войны. Выжженные и затопленные равнины, разрушенные города, дымы, радужные пятна нефти на морях… Мне не забыть этого ужаса.
Потом Землю чуть не накрыла глобальная экологическая катастрофа. Удивляюсь, как еще планета удержала равновесие и не смела с поверхно- сти свое неразумное человечество…
По возвращении с астероида отец устроился в небольшую частную компанию, которая занимается снабжением Околоземелья. Компания развозит грузы на частные и государственные космические станции, опу- тавшие планету на высоких и низких орбитах.
Отец проектирует системы логистики и отвечает за инновации. В глу- бокий космос его не пускают врачи, но он не теряет надежды вернуться к научной работе где-нибудь дальше поясов Ван Алена.
Мама посвятила свою жизнь мне и ушла из космической службы. Ей было сорок пять лет, когда я поступил в университет. Когда я сказал, что хочу окончить Школу космических геологов, родители не возражали. Они сами учили меня тому, что самое почетное – работать на будущее Земли в космосе. Хотя устранять последствия страшной войны на пла- нете – не менее трудная работа. Космическая экспансия человечества началась, факт. Великие мыслители прошлого считали, что люди снача- ла должны вырасти морально и объединиться, а потом выходить в Кос- мос. Но людей по-прежнему толкают вперед противоречия и борьба за ресурсы.
17 июля 2054 года. О психологии и меняющейся этике
Психологи с нами возятся. Моделирующие игры, лекции, тесты, со- провождение спецтренировок. Какие-то секреты, ведение персональных дел… Ребята их побаиваются. Я – тоже.
На прошлой неделе начался курс-практикум по космическому мышлению. Читают лекции по биоэтике Эпохи освоения Солнечной системы.
С этикой мне не все понятно. Лет 100 назад считалось, что нравствен- ные эталоны вечны и неизменны. Но потом стройное здание этики ста- ло трещать по швам. Появилась Живая Этика – чудное предвидение для людей космической эры. То есть, появилась она гораздо раньше, но за- говорили в полный голос о ней только с приходом космонавтики в жизнь землян.
Потом эта жизнь стала меняться с огромной скоростью, и этика – то- же. В начале века во главе лютеранской церкви встала женщина – немыслимо! Церковный догмат не допускал до такого кощунства.
Хорошо поработала фантастика. В какие только ситуации она не ставила людей! Каких только существ, какие цивилизации – и дружественные, и враждебные, она не вызывала к жизни!
А потом пришли научно-технические революции, кризисы, затем Первая космическая война, вместе с ней – передел политической карты мира, создание основ для возникновения единого человечества, новый рывок в космос. Где тут старой этике устоять?
Мне кажется, что когда возникнут прочные поселения на других пла- нетах, это приведет к возникновению новых этических проблем. А об этике «дальнего Внеземелья» (термин фантаста Павлова) и говорить не приходится. Мы даже не можем ее представить.
…У нас начались занятия по психотехникам. Учат умению управлять собой и через это – окружающим живым, тренируют интуицию (Яр говорит «чувствознание») и психическую энергию. Некоторые тренировки очень забавны.
18 июля 2054 года. Спецзадание на случай Контакта
Встречался с Яром. (Вообще-то он Ярослав Станиславович Тржевский, начальник психологической лаборатории или просто Главный психолог Центра подготовки). Он бывший астронавт, психолог-исследователь и офицер Боевого патруля. Избороздил Околоземное пространство и написал фундаментальный труд по космическим сновидениям. Теперь это явление известно каждому школьнику. Но именно Яр собрал обширную фактическую базу, систематизировал и раскрыл механизм этих необыч- ных, ярких и внезапных снов, которые часто словно предупреждали кос- монавта о будущем.
Теперь стало понятно, что так действует физическое поле Земли – оно живое и умное, хоть и неорганическое по своей основе. Яр полагает, что поле других небесных тел может действовать похожим образом.
Он сидел в своем уютном кожаном кресле – крепко сбитый, лысый, с неизменной трубкой во рту. Встретил меня улыбкой:
– А, Максим! Садись!
Я сел. Яр внимательно посмотрел мне в глаза. Я постарался не отвести взгляда.
– Интересуешься воздействием физического поля?
– Влиянием космоса на сознание. Я читал вашу книгу.
– Там сказано не всё. Участники экспедиции к Фобосу столкнулись как бы с коллективной галлюцинацией – они словно бы видели огненный смерч на Марсе. Но приборы наблюдения ничего подобного не регистри- ровали.
– Мыслящий океан, Солярис?
– Читал Лема? – Яр одобрительно взмахнул руками. Его руки весьма выразительно сопровождают его речь. – Почему же нет? Мы не имеем права отвергать любую возможность контакта. Если бы я был профессо- ром, а ты аспирантом в университете, тогда нам следовало бы оглядывать- ся на мнение научного сообщества, точнее, его консервативной части. Но мы практики. Что нас может ожидать в космосе?
Яр, похоже, и сам не прочь полететь с нами, но ему 86 лет – средний возраст по обычным меркам, но почти предельный для активных космонавтов, и то в Околоземном пространстве. В дальнюю миссию ему путь уже заказан. Проклятые годы!
– Ярослав Станиславович, – сказал я осторожно, – Вы думаете, что когда мы вскроем лед…
– Ничего нельзя отвергать! – энергичный взмах руки, – ничего! И потом приборы – это одно, а внутренние сенсоры – совсем другое.
– Исследование чувствознанием? – спросил я. – Дед рассказывал мне, как тренировали офицеров береговой охраны обнаруживать подводные лодки противника с помощью собственных чувств, без приборов. Я к этому всегда относился с интересом.
– А почему нет? – Яр не на шутку раззадорился, это было заметно по блеску его зеленых глаз. Я только сейчас увидел, какие у него зеле- ные глаза. – Слушай меня хорошенько, Максим. Ты знаешь инструкцию Т-111. Если экипаж подвергся воздействию психической атаки, каково бы ни было ее происхождение, все немедленно должны уйти в анабиоз и передать управление бортовому компьютеру, который даст команду на увод корабля из зоны воздействия. Внимаешь? Последним засыпает командир корабля. Его задача – спасение комплекса и экипажа. Но кому-то должна быть поручена и исследовательская функция. Она не совсем обычна… Писательская, что ли… точнее, чувственно-описательная задача. И для этой роли лучше всего подходят люди с тонкой, художественной организацией психики – поэты, музыканты. Им дано чувствовать острее и тоньше других, и они могут точно описать свои впечатления. При психическом контакте это то, что нужно! Чувствуешь, куда клоню?
– Вы хотите сказать, что я…
– Ну, да, да. Я изучал твое личное дело. Читал стихи – их легко найти в Сети. Ты потомственный космонавт, а это люди особенные, восприимчивые, да и литература – для тебя дело семейное, наследственное. Ты должен, если что, не спать до последнего. И постараться всё описать. Наговаривай на транслятор. Говори с пулеметной скоростью, как во время прыжков.
Он так и сказал – «с пулеметной скоростью». В речи Яра полно всяких архаизмов.
Тут он смолк, посуровел и устало произнес:
– Ну, всё. Иди. Не зазнавайся. Не думай, что уже в экипаже. О нашем разговоре – ни слова. Можешь записать в свой дневник. Обдумай и покажи мне запись. Пока.
Вот такой разговор. Чем-то Яр меня зацепил. Ни о чем другом пока не могу думать.
1 сентября 2054 года. Полигон
Уже две недели торчим на полигоне. Стеклянное сооружение – пару миль в диаметре, наполовину утопленное в грунт и обнесенное высоким рвом. Есть небольшая жилая и служебная зоны, где мы адаптируемся и проходим курс инъекций. Остальное пространство занимают ледовые поля, «океан», небольшая скальная область, возвышающаяся надо льдом. Гравитация – как на Луне, в шесть раз меньше земной. Интересно, как инженеры этого добиваются?
Лед живет своей жизнью, происходят разломы и выбросы воды. Нам запланировали и небольшие «вулканические» извержения. Слабая кисло- родная атмосфера, сильная радиация… и туда после адаптации будем вы- ходить в облегченных скафандрах. Б-р-р.
…Почему-то вспомнил жизнь на астероиде. В космосе войну пере- жидали несколько колоний. На одной из них вырос и я. Это была небольшая научная база на астероиде А-3124, вращающемся на солнечно- синхронной орбите. В свое время его выбрали за относительную близость к Земле, установили там небольшую ядерную установку, а на базе создали искусственную гравитацию. На базе было 18 человек. В тот год впервые разрешили вылет сменного персонала семьями, я был взят родителями мальчишкой 15-ти лет. Я представлял, что это осколок планеты Фаэтон. Я помогал родителям в изучении состава минералов на астероиде, и даже участвовал в анализе наблюдений, которые экипаж колонии вел, следя за кометой, пролетавшей в тот год всего в 40 тысячах километров от астероида и недалеко от Земли. Многие тогда связывали ее появление с над- вигающейся войной.
На астероиде я провел три года. Хорошо, что действовал Околоземный патруль, который снабжал небольшие колонии всем необходимым, иначе пришлось бы возвращаться на Землю, где в хаосе войны космические ко- рабли могли быть сбиты одной из противоборствующих сторон.
Родители не хотели возвращаться на Землю. Только забота о моем об- разовании заставила их вернуться. Школьный курс я прослушал дистанционно, но учеба в университете показала, что мои знания даже шире и глубже, чем у сверстников. На астероиде не на что отвлекаться, а жизнь на фоне звезд научила мечтать о более стоящих вещах, чем компьютерные игры. Преподаватели называли меня «пареньком из космической глубин- ки» и ставили в пример.
18 сентября 2054 года. Еще немного из недавнего прошлого
Наши тела меняются. От инъекций, от облучений в прозрачной капсуле, от специального питания и погружений в специальную жидкость, где мы почему-то можем дышать. Кожа становится грубее и приобретает красноватый оттенок. Глаза воспринимают оттенки цвета острее, глубже – врачи говорят, что скоро мы сможем видеть в инфракрасном диапазоне. Слух обостряется – хотя, что можно услышать в крайне разреженной атмосфере Европы?
У нас много свободного времени: после процедур нам дают возможность восстановиться.
Вспоминается преддипломная практика на Луне. Все оказалось немного иначе, чем я себе представлял. Сколько здесь оттенков серого! Реголит в разное время суток выглядит совершенно по-разному. Поверхность вокруг лунной базы живет своей жизнью, играет и сверкает розоватым свечением на восходе Солнца и фиолетовым – на закате, завораживает длинными тенями перед тем как светило спрячется перед длинной ночью. Селена живая. Теперь, когда люди построили на ней свои жилища и про- мышленные здания, она живет еще полнее.
Кто-то из первых космонавтов сказал: Там будет все иначе. Мой личный опыт это подтверждает. Уверен, в окрестностях могучего Юпитера все тоже будет не совсем так, как на нашем полигоне…
10 марта 2055 года
Полным ходом идут тренажерные занятия. Наши пилоты где-то «летают». А мы, европологи и подводники, уже три месяца мерзнем на льду. Впрочем, мы стали холоднокровными, как рептилии. Низкая температура уже не страшит. Интересно, с какой скоростью я теперь мыслю? Надо задать вопрос Яру. Он обещал разработать инструкции на случай оперативных ситуаций. Для нашей экспедиции многое приходится разрабатывать заново.
В свободное время мы оживленно переписываемся со знакомыми. Нам звонят отовсюду. При этом мы видим звонящих, а они нас – нет. Таков запрет. Вместо живой картинки у них на экране висит фото астронавта.
Со мной «тренируется» старинный друг – котяра Ксантос. Уговорил я руководство! А что? Он потомственный космокот, родом с астероида! Только там его не запихивали в скафандр, а здесь – приходится. Скафандр пошили по спецзаказу. После долгих дрессировок он научился выходить со мной на связь, и я беру его на «внекорабельные» прогулки.
Переписываюсь с одной очаровательной особой. Стесняюсь отправлять ей свои сегодняшние фотки. Предрассудки, наверное.
В глазах людей мы герои. Отец был прав. По Сети 8-Q получаем много писем от школьников и студентов.
Просмотрели старый голографический фильм, поставленный по книге Бориса Чертока. Тогда, после Второй мировой, тоже кипели научно-технические страсти. Прогресс двигали политические и военные интересы. Позже, в мирное время, по окончании Лунной гонки, новые межпланетные миссии утонули в бесконечных спорах. А теперь все снова двинулось вперед. Странные мы все-таки создания, люди...
Еще заметил у Чертока – у них там многое шилось на живую нитку. Сейчас то же самое! Наверное, в плановом порядке великие дела не делаются.
Просмотрел хронику решений Мирового совета. В руках Совета власть
и ресурсы для решения общих проблем человечества.
Мировой совет принял программу освоения Солнечной системы, увидев в этом решение множества проблем человеческой цивилизации. По его заданию мы и готовимся лететь к Юпитеру. В программе – промышленное освоение Луны, мероприятия по поддержке космических добро- вольцев, заселяющих семьями астероиды, орбиты и точки Лагранжа, намеренных жить, растить детей и умирать в космосе.
Яр рассказал, что лучшие умы, собранные под эгидой Совета, разрабатывают программу формирования духовного единства космического человечества. Когда появятся колонии на разных планетах, возникнет очень большое различие в биологической природе людей – условия-то везде разные! Чтобы мы не воевали, нужна единая духовная культура.
18 июня 2055 года. Кое-что о схеме перелета
Перечитываю Стругацких. Сколько там всего!.. Родители меня назвали в честь Максима Каммерера. Я мак сим, и этим многое сказано!
Изучаем схему перелета к Европе. Полет пойдет по циклоиде в плоскости, перпендикулярной плоскости эклиптики. Это новое достижение космонавигации. Пока было лишь несколько беспилотных перелетов и два испытательных с людьми. Наш полет будет вестись с постоянным ускорением, сначала положительным, затем отрицательным с тем, чтобы в корабле была земная сила тяжести или, по новой терминологии, весомость, равная весомости на Европе. Только с отработкой надежных ядерных дви- гателей появилась возможность реализовать эту схему. Ведь такой полет требует непрерывной работы двигателей в течение недель и месяцев.
Нам объяснили, что достоинством «поперечной» траектории является пустота пространства. Вне плоскости эклиптики плотное вещество почти не встречается. А на огромных скоростях корабль очень уязвим.
Мы уже занимались в Кабине управления комплексом. Интерфейс простой и понятный. Специалистам миссии отвели всего по 60 часов тренажера. А пилоты – Майкл, Тияки и Норберто потеют в ежедневном режиме.
8 августа 2055 года
...Наша двухлетняя подготовка подходит к концу. В конце месяца – правительственный экзамен. Будет представительная комиссия. Готовимся и волнуемся.
Межпланетный экспедиционный комплекс (МЭК)собран на орбите Луны. Основой энергоустановки является газофазный ядерный реактор на металлическом уране. Температура в активной зоне – свыше ста тысяч кельвинов! Система управления реактором – произведение искусства. На кинетику реакции деления накладывается магнитогидродинамика деля- щейся плазмы урана и газовой завесы. Человечество почти сто лет разра- батывало этот реактор.
Комплекс мне понравился. Здесь есть все для жизни и исследований. Просторно и комфортно. За счет спецподготовки наших тел система жизнеобеспечения облегчена. Нет необходимости жестко парировать перепад температур из-за смены освещенности за бортом, а, значит, конструкторы сэкономили на жидкостных контурах, отвечающих за теплообмен с окружающей средой. Облегчена радиационная защита, зато комплекс воору- жен магнитным полем и мощным лучевым оружием на предмет встречи с метеоритами. Ядерный реактор окружен мощной броней.
Еда производится в биореакторах. Еды и питья нам требуется немного: космобиологии так «поправили» наш метаболизм, что в обменные процессы включена прямая «подзарядка» от солнечного света. Дед рассказывал мне, что на такое были способны только йоги в горных районах Азии. А теперь добралась и наука!
18 октября 2055 года. Проводы на орбиту Луны
Подготовка к экспедиции сопровождалась большой шумихой. Нам, впрочем, некогда за всем этим следить, да и психологи не советуют.
На космодроме нас провожали только родные и близкие. Мировой совет решил исключить нежелательные контакты из-за особенностей нашего состояния – мы, словно люди-амфибии, уже погружены в неземную среду. Да еще из-за опасения теракта. Слишком многое вложено в нашу подготовку.
На разговор «через стекло» пришли мама, отец, бабушка и Линда.
Эти проводы я никогда не забуду. Родные вглядывались в наши лица, которые издалека казались обветренными и похудевшими. Больше ничего необычного. Визажисты постарались.
А мы видели неяркое свечение их аур. Бабуля у меня молодец, аура человека среднего возраста. А ведь через два года ей стукнет девяносто. Не предел, конечно, но все-таки…
У них земные тела, а у нас… Я чувствую себя акванавтом, прожившим год на большой глубине или разведчиком, подвергнутым пластической операции. Впрочем, «пластика», пересадка органов давно стали рутиной. Но в наших телах «пластике» подверглась каждая клетка организма…
Сильно изменился тембр голоса, и это скрыть невозможно. Мама заплакала, а Линда как-то странно, без нежности посмотрела на меня. Я понял – не дождется. Может, оно и к лучшему. Эх, Линда, Линда! Знала б ты, как я хочу детей!..
Мое сердце сжалось от незнакомой тоски. Я ощутил дистанцию, отделяющую меня от близких людей. И понял, что эта дистанция может увеличиться.
Тияки почувствовала мое настроение и тронула за локоть:
– Не переживай, Максим! Переменились только наши тела! Души все те же. Мы – земляне, наши родные нас любят и будут поддерживать во время полета. Они гордятся нами.
До свидания, родные! Постараемся вас не подвести!
6 ноября 2055 года. На подлете
Кажется, проснулись! И сразу к иллюминатору! Однако, здесь заметно темнее, чем на орбите Земли, а рисунок звезд иной, незнакомый. Макс, соберись, ты же сдавал зачет по этой части неба! Вот Полярная звезда! А вот и пояс Ориона!
А где же Земля? – Да вот она, яркая звездочка. А прямо по курсу мерцает величественный шар Юпитера, окруженный кольцом спутников. Крупные спутники уже видны невооруженным глазом. Калипсо, ребята! Скоро, на противофазе, мы увидим и Европу!
Если бы не инфракрасное зрение, в местных сумерках нужны были бы оптические приборы.
В корабле прохладно – минусовая температура. Привычно.
В течение перелета мы были в анабиозе. В это время система управления корабля сама вела нас по навигационной кривой, плавно разворачивала комплекс, взаимодействовала со спутниками слежения, висящими здесь для того, чтобы наблюдать за нежелательными камнями- странниками и уводить нас из зоны столкновения.
Просмотрел на Кристалле дневник русского космонавта Юрия Усачева, написанный в космосе полвека назад. «Наши полеты – это не те полеты, – писал он. – Картина звездного неба на орбите Земли, при первой космической, не меняется…» Другое дело сегодняшний полет. Двигаясь с постоянным ускорением, мы на пике достигли немыслимых скоростей. На видеозаписи видно, что звездное небо за иллюминатором заметно менялось!
…Тра-та-та, тра-та та, мы везем с собой кота… Ксантик, бродяга, ты опять у аквариума? С нами летят неизменные земноводные тритоны. Они нам нужны для научных целей, да и просто веселее.
Волнуюсь. Вдруг нас на Европе ожидает контакт? Что мы можем натворить здесь нашими исследованиями? Не последует ли ответ от планеты (а Европу иначе как планетой, живым существом, я не воспринимаю)?
В кают-компании висит репродукция картины художника-футуриста. На ней изображена субмарина, путешествующая в водах Европы в поисках жизни. Уже состоялись две попытки запусков автоматических субмарин, но ни одна из них не вернулась на поверхность и не дала сигналов. Почему? Непонятно.
7 ноября 2055 года. Зона Юпитера
Осталось пара дней пути. За счет торможения в корабле поддерживается все та же весомость, что на Европе. Мы с Марком первыми отправимся к поверхности. Остальные четверо остаются на орбите для несения дежурства и управления экспериментом. На орбите Европы нас поджидают два многоцелевых исследовательских спутника.
Времени на размышления и записи почти не остается. Начинаю наговаривать – транслятор запишет. Идет напряженная подготовка к спуску. Через полчаса – сеанс связи с ЦУПом и с родными…
9 ноября 2055 года. Мы на орбите Европы!
Навигационная задача решена штатно. Мы – на орбите Европы и вместе с ней медленно вращаемся вокруг Юпитера. Зрелище – фантастическое!
Радиофизические приборы сигналят об опасности. Наш комплекс попал в мощное радиационное поле. Мы к этому были готовы. Но звон… звон в ушах… у всех. Странное беспокойство. Близость Юпитера? Неизвестное науке поле? На коротком совещании принято решение включить защиту корабля и применить персональную психотехнику. Нас этому обучали. «Силой духа покорять пространство и покорять живое». Яр как в воду смотрел.
Медитирую во время работы. Немного полегчало. Кстати, во время перелета СНОВИДЕНИЙ НЕ БЫЛО. Не было и все тут! Может, причиной тому анабиоз. А может, в пустоте межгалактического пространства некому наводить на людей сны. Посмотрим, что покажет красавица Европа!
Повторяем циклограмму спуска. Моя задача – вскрыть лед с помощью лазерной установки, а Марк должен опустить в воду субмарину с помощью манипулятора. Потом, если останется время, надо исследовать небольшое скальное возвышение.
17 ноября 2055 года. Спуск к ледовой поверхности океана
(Записано бортовым транслятором с голоса астронавта):
– Спуск с орбиты занял 15 минут. Летим над ледовым панцирем. Лед довольно чистый. Выбрали симпатичную трещину. Зависаем над выбранной точкой. Здесь, в разломе, он должен быть не более полутора метров. Вспарываю лучом толщу льда… Лед испаряется, но не спешит поддаваться... Наконец, мне удается пробить воронку. Циклопическое зрелище! А это что?! Вроде газовый гейзер! Пытаюсь отключить лазер. Надо улетать! Гейзер движется за нами, вроде изогнутого смерча! Уходим, уходим, уходим!!!
Москва. 1 января 2009 года
Назвавшись гастарбайтером из Молдовы, я устроился на стройке и полулегализовался в новом (или – старом?) времени. Меня принимают за южанина из-за красноватого цвета кожи. Начальство ко мне хорошо относится: работаю без перекуров, мороза не боюсь. Мастер доверяет дежурство в праздники: всё равно у меня никого нет. Сегодня мы Ксантиком одни в бытовке. Так и встретили Новый год…
Врачи были правы – трансформация тела оказалась обратима. Я не испытал затруднений с дыханием, оказавшись в насыщенной кислородом атмосфере Земли. Зрение тоже постепенно адаптировалось к земным условиям, но при этом сохранило расширенный диапазон воспринимаемых длин волн. Однажды я предотвратил пожар, увидев тепловое излуче- ние из комнаты. Оказалось, строители забыли выключить электрическую плитку.
Самое тяжелое – душевные страдания. Что стало с Марком? Он был рядом в капсуле. А с товарищами, оставшимися на орбите? Как восприняли родители весть о моем исчезновении?
И тут меня осенило. Почему бы не найти деда и бабушку с детьми – моим отцом и дядей? Они ведь жили (то есть, живут!) в Москве. А ведь это идея! Раскрыться им – дело бесполезное: все равно не поверят. Но хоть глазком на них посмотреть…
…Долго анализируя ситуацию, я пришел к гипотезе, которая хоть как- то объясняла случившееся со мной.
Когда там, у поверхности льда, я работал с лазером, кожей почувство- вал что-то неладное. В лазере использовалась коническая оптика. Она дает возможность формирования сверхдлинных лазерно-плазменных каналов. Видимо, так и случилось, хотя и ненамеренно: происходило после- довательное «схлопывание» лазерного пучка на его оси. В таких случаях длина области «схлопывания» определяется только диаметром пучка на коническом зеркале и углом конуса. В отличие от сферической оптики, плазменный фронт движется в направлении лазерного луча, то есть, от поверхности фокусирующего зеркала вовне. При этом различные пространственные области в сечении лазерного пучка формируют различные участки плазменного канала.
Проще говоря, каждый импульс лазерного излучения, «собранный» затем фокусирующей системой, создает в области фокуса некоторую протяженную область плазмы, которая распространяется на относительно небольшой отрезок пространства в траектории перемещения фокусирующей системы. Если импульсы излучения от лазера будут следовать с малой частотой, то при некоторых скоростях перемещения фокусирующей системы эти области будут представлять собой нечто похожее на пунктирную линию. При частоте же более 10 кГц и опти- мальных для среды скоростях перемещения эти области ионизации уже не будут иметь разрывов, и формируемый проводящий канал будет сплошным.
В вакууме, казалось бы, нет среды, которая обеспечивала бы формирование такого канала. Однако, если там обнаруживается легкоионизируе- мое вещество, возгоняющееся под воздействием лазерного излучения, а в возгоняющемся веществе находятся наночастицы металлов, то возникает лазерно-плазменный канал произвольно сложной геометрии.
Вблизи моего космического аппарата лазер, очевидно, вскрыл одну из
так называемых «кротовых нор», связывающих между собой весьма отдаленные точки пространства. Вообще говоря, согласно теории, «кротовые норы» должны очень быстро схлопываться. Но экспериментов по вскрытию их с помощью лазерно-плазменного канала никто никогда не ставил. Видимо, именно этот канал и обеспечил стабильность «норы» на целые секунды, если не на минуты.
Почему выход из «норы» оказался в Подмосковье, тоже понятно. Именно оттуда, из Центра управления, с помощью виртуальной модели Европы, осуществлялась общая координация нашими работами. Канал связи с космическим аппаратом и определил конечную точку моего странного переноса.
Теперь осталось только понять, как же я оказался в прошлом. Воронка входа в «кротовую дыру» закрутилась с большой скоростью и захватила наш корабль. (Вторичную, материальную воронку от нее я и видел в последний момент на Европе.) Соответствующее искривление пространства, согласно теории относительности, изменило поле тяготения. В движущейся системе время потекло медленнее. То есть, для нас с Ксантосом (он как раз прыгнул мне на колени) в корабле произошел сдвиг во времени. На этот сдвиг мы и переместились в прошлое.
…вспомнились стихотворные строчки, записанные после прыжков:
«Я раскрываюсь по лучу». Стоп! «Я – раз! Скрываюсь по лучу».
Короче говоря, скрываюсь. От современников. Вот в чём смысл строчек! Недаром дед предупреждал: будь со стихами осторожнее. Они – мистическая штука. Что из-под пера выскочит, то и сбудется.
Вот я и скрылся. В прошлом.
Москва. 8 марта 2009 года
Мысли о случившемся нейдут из головы.
Проснулся в четыре утра и подумал: а может, это был ответ, сохранное движение живой Европы, не пожелавшей допустить нас в свое лоно? Слишком уж самоуверенным оказался человек, пришедший в другой мир, столь отличный от мира Земли. Притащил железки, начал палить огнем, точно оккупант. Вот и отлучили.
Отлучение! Я даже похолодел. Сколько смыслов! Европа отлучила меня и от луча (то есть, с помощью луча) моей установки отправила в «кротовую нору» и – дальше: на Землю, в прошлое.
Возникло чувство, что меня вернули для усвоения урока. Чтобы поправил что-то в своем мышлении. Оно должно стать космическим, а не земным, иначе не следует соваться во Внеземелье. Но что есть космическое мышление? Это и нужно понять. Буду теперь жить с этой задачей, будучи моложе деда, но старше своего отца...
Москва. 15 сентября 2009 года
Надежды вернуться в «моё» будущее, похоже, нет. Разве что естественным путем…
Надо осваиваться в нынешней жизни. Слава богу, подготовка середины 21-го века помогла мне, успешно пройдя через олимпиаду, поступить в Бауманку. Меня приняли как армейца, ветерана локального конфликта. Еще хорошо, что не «тяну» на школьника, не знаю, как бы выкручивался с этим дурацким ЕГЭ!
Самое трудное для меня – скрывать свои знания, соотносясь с тем уровнем понимания, который нахожу у преподавателей и товарищей-студентов. Меня зовут «контуженный» – за красноватость кожи и непонятные для ребят откровения. Девчонки, едва познакомившись, попросили предсказать будущее. Я отшутился, а они обиделись. Надо быть осторожнее!
Как я окончательно легализовался? Небольшое внушение, и в паспортном столе, а потом в военкомате мне выписали необходимые документы. Яр кое-чему научил меня, я ему за это благодарен…
Решено: буду заниматься космической техникой, постараюсь прорваться в космонавты. Когда я окажусь в космосе, то хотя бы на время вернусь в привычную среду и к своей профессии. Это, наверное, будет самое правильное. Параллельно стану заниматься лазерно-плазменными каналами – последней искоркой надежды возвратиться в свою эпоху.
…Все свободное время провожу в библиотеке, ищу смыслы. Мы – космические существа, дети Космоса, и Солнечная система – наш дом. Мы здесь уже бывали, только забыли. Долгая жизнь на Земле многому научила нас, но выветрила из головы что-то первоначальное. Это надо вспомнить, вспомнить… Когда вспомним – Европа, да и другие уголки Внеземелья примут нас как родных.
Москва. 28 сентября 2009 года
На днях я видел деда, бабушку и отца. Я знал, что папа как раз в 2009 году поступил в школу «Интеллектуал». Ничего такой парнишка, я его сразу узнал – он с ребятами гонял мяч на переменке. А потом приехали и дедушка с бабушкой. Молодые и узнаваемые, совсем как на семейных фото начала века!
Я пришел в школу под видом родителя, который хочет отдать сюда свое чадо. Чаду, правда, всего год. «Похвальная предусмотрительность», – сказала мне завуч школы. А моя молодая бабушка, проходя мимо, как-то внимательно посмотрела на меня, а потом что-то сказала деду и указала на меня глазами. Почуяла родную кровь? Я поспешил уйти…
Как же мне сообщить родным и коллегам в 2056-й год о том, что со мной случилось? Я долго думал и придумал. Если опубликую под настоящим именем рассказ, есть шанс, что публикация доживет до моих времен. Правда, произведение должно быть достаточно талантливым. Готов ты, Макс, на годы тяжкого труда?
…вычитал в послании Апостола Павла к римлянам:
"Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем".
Разве не заложена в этих огненных словах космическая весть? Явятся избранники, люди будущего, полные любви и веры, светлые и вместившие в себя Вселенную, разрешившие внутри себя противоречия – плод незрелого сознания. Им и разрешено будет идти в Космос. Их нельзя будет отлучить от Отца, потому что они – плоть от плоти Его.
Но будущее не надо ждать пассивно. Его надо приближать. В том числе, трудом своей жизни, развитием своей личности. В этом – пафос научно-технического и философско-мировоззренческого творчества. Где вы, Учителя? Как хочется с вами побеседовать!
Москва. 15 октября 2009 года
Ура! В Бауманке я узнал, что легендарный академик Борис Евсеевич
Черток готовит книгу «Космонавтика XXI века. Прогноз развития до 2101
года». Такая книга, будет стоять на полках библиотек, как минимум, до конца века. Потому что каждому будет лестно сказать: «Видите, даже сам Черток ошибся!» Теперь я знаю, что делать!
Я восстановил свой дневник по памяти, перепечатал его на древнем компьютере, положил в пакет и отправил в издательство «РТСофт», надеясь на хороший литературный вкус редактора, а больше – на удачу!..
…А интересно, как он выглядит, эпический зам Королёва? Пойду к нему на лекцию, которую он собирается прочесть в январе на Королёвских чтениях…
Постскриптум
Автор благодарит за обсуждение и высказанные идеи членов Московского космического клуба Сергея Владимировича Кричевского, Андрея Геннадьевича Ионина, Ивана Михайловича Моисеева, а также летчика-космонавта России Юрия Михайловича Батурина, который подарил сюжет завязки и развязки рассказа и заставил думать над названием, которое – ключ к повествованию.