Название «Дом-2», имена, фамилии и псевдонимы участников, ставших прототипами этих героев, заменены. Это – не персонажи сегодняшнего дня, события, о которых идет речь, произошли давно. Приблизительно до 2009 года, когда я перестала смотреть передачу. Да и смотрела я ее не с самого начала, а ближе к концу первого сезона и старту второго. Но представление о том, что было, имею – канал ТНТ показывал нарезку старых кадров. Эти рассказы – сатирические фантазии на тему. Не более того.
1. Честь офицера
2. Подошва
3. Труп врага
4. Принципиальность
5. Пришла. Увидела. Победила.
6. Сила духа
7. История Елисеевой Василисы
8. Зейнаб, я жду тебя
9. Второе место
10. Женская солидарность
11. Журналистка
12. Героический поступок
Честь офицера
- Нам для реалити-шоу нужны герои – такие, ну понимаешь… как бы это точнее сказать… - продюсер задумался. – Ну, брутальные, этакие настоящие мачо, ты понимаешь? Как в сериале «Курсанты».
- Как я, что ли? – глаза крайне польщенного ВДВ-шника Кости радостно загорелись. Он мечтал стать актером, а самый короткий путь к славе – участие в шоу. Примелькаешься на экране месяц, другой, глядишь – будет громкое Имя.
- Посмотри на себя в зеркало – ты же герой девичьих грез. Но только вести себя грамотно надо: там нужно интригу придумать. Не просто так, мол, пришел, а с целью какой-то. Чтобы тайна была, загадка. Такой романтический ореол.
Костя об этом знал. И даже продумал детали. Шоу – скандальное, цель его – наибанальнейшая желтизна, эпатаж, хотя вывеска у него благопристойная «одинокие сердца мечтают найти друг друга». Его приятель Вадим давно уже там находился, он перед камерой изображал любовь к стервозной девушке Люсе, а она по сценарию издевалась над ним. Косте предстояло сыграть роль друга, который пришел открыть глаза несчастному влюбленному и наставить его на путь истинный.
Стоя перед зеркалом, он репетировал свою речь.
- Все наши ребята краснеют, глядя как ты ТУТ, на этом шоу, унижаешься перед этой… Она тебя ни во что ни ставит, она уничижительно отзывалась о нас, о твоих сослуживцах, о твоей матери, о твоей Родине. Да ты – офицер, ты военный, ты служил в Воздушно-десантных войсках! Где твои честь и достоинство, самолюбие, гордость? В кого же ты превратился, Вадим? Я твой друг и пришел сказать тебе правду. Если не я, то кто?
Длинновато, однако, у него как-то все получалось и чересчур опереточно. Стилистика этого реалити-шоу была несколько иной: более прямолинейной, менее пафосной. Но таков уж был Костя – и внешность его и характер напоминали классического Мистера Икса (Этьена Вердье из знаменитейшей оперетты). Никак не удавалось ему отделаться от налета салонности, но он на самом деле к этому и не стремился, считая себя натурой изысканной и утонченной. Получался же у него своеобразный коктейль из обличительной риторики советского кино и кокетливых ужимок мюзик-холла.
«Зрелый интересный мужчина», - думал Костя, любуясь своим отражением в зеркале. Он уже предвкушал миг славы, то, как фанатки начнут за ним бегать в ожидании автографа и хоть каких-нибудь знаков внимания. Но Люсю, подругу Вадима, предупредили о том, что ее ждет на реалити-шоу в ближайшее время, она смотрела на фотографии «лучшего друга» своего приятеля и сквозь зубы цедила: «Кызел».
- Я пришел с объявлением войны. Да, самой настоящей войны, - Костя постарался обаятельно улыбнуться, осознавая свое преимущество: он здесь красивее всех, и язык у него подвешен как ни у кого другого. Участники шоу молчали, ожидая продолжения. Ведущие были в курсе игры. – Мой лучший друг несчастлив. Я вижу, как ему плохо. И с этой целью я здесь. Я пришел сюда не за пиаром, не за дешевой славой, меня привела Дружба. Я понимаю, как это старомодно, сейчас многие разуверились в том, что настоящие друзья есть, что они существуют…
- И ты пришел, чтобы всем доказать, что это не так? – уточнила ведущая, ядовито сверкая глазками. Люся слегка напряглась. Но она была готова к тому, что последует дальше. Свою роль она хорошо знала – некрасивая вздорная девушка, которая отравляет жизнь миловидному и хорошему парню. На самом деле внешние данные Люси были вполне стандартны, но она, чтобы выделиться (чего ради пиара не сделаешь), согласилась на роль Дурнушки. Ее подобрали прическу, которая категорически ей не шла, а макияж подчеркнул все ее недостатки и даже утрировал их. По характеру она была довольно капризной, но не такой уж сверхсклочной, опять же – Ее Величество Роль. Надо было все время чем-то «цеплять» телезрителей – кому интересно смотреть на неконфликтного человека? Скандал – это рейтинг.
- Вадим ей совершенно не нужен, это же очевидно. Она просто пользуется его доверчивостью, наивностью и простотой.
- Ты костюмчик гусарский откуда взял? На прокат в Мосфильме дают? – попыталась съязвить Люся, в то время как Вадим по сценарию должен был изображать смущение и раскаяние: его бывший коллега и командир недоволен его поведением, его упрекнули в недостатке воинской доблести и отваги, и вот-вот произнесут страшное и наипозорнейшее… он, офицер, подкаблучник!
Костя вызывающе смотрел на Люсю, считая, что какая-то там сопля – ему не противник, он с легкостью разобьет эту пару.
- Ты его не уважаешь и ни во что ни ставишь. В кого он рядом с тобой превратился? На твои мелкие выпады я не отвечаю – это военному человеку совсем ни к лицу… с женщиной ссориться, - презрительно изрек парень.
- А, честь мундира, понятно, - фыркнула девушка. Все вдруг рассмеялись. Костя, почувствовав, что его роль начинают комкать какие-то совершенно ненужные реплики, разволновался.
- Мой друг достоин того, чтобы к нему относились так, как подобает. Ты сюда пришла ради славы. Это же очевидно.
Люся пописывала стихи на досуге, время от времени набираясь смелости и читая их вслух перед всеми. Насчет последнего своего цикла она была не уверена – как назвать: то ли «Родник девичьих слез», то ли «Кладбище воспоминаний». Один известный поэт употреблял эти выражения, говоря о женской поэзии, в каком контексте, Люся не поняла, но ей такие словосочетания показались красивыми, она их запомнила. Ни то, ни другое название не казалось ей достаточно значительным на данный момент. Но поэзия – это так, хобби, привлекало ее, как и Костю, актерство. И тут она была даже опытнее, год пребывания на известнейшем телепроекте не прошел даром.
- Посмотрим еще, чья возьмет, - усмехнулась она.
Люся знала, что зрители ее терпеть не могут, но выносливость у нее была не слабая, она готова была предстать в невыигрышном амплуа, смирилась с ним и научилась спокойно читать нелестные отзывы о себе в интернете. (Стихи ее, правда, почему-то не обсуждали, все больше сбиваясь на макияж и прическу, но Люсю это даже радовало – пусть Творчество живет в укромном уголке ее души, пока как творец она еще не окрепла и не созрела.) Костя же был избалован комплиментами и жить без них не мог, даже самая невинная насмешка выводила его из состояния равновесия, он мог сорваться на крик и даже полезть в драку, что и продемонстрировал всего пару дней спустя.
- Ты мне завидуешь! Я только-только попал на шоу, а уже зрители мне сто эс-эм-эсок прислали. А ты здесь сидишь уже три месяца, и тебя даже на официальном сайте почти не обсуждают, - запальчиво кричал Костя на девушку Катю, которая довела его до белого каления, заступаясь за свою подругу Люсю. – Ты даже фиктивную пару не создала! Не той ориентации, небось? Сама на Люську запала, а делаешь вид, что подруга? Все с тобой ясно!
«Послушай меня, дураком-то не будь, ругайся с кем хочешь – с любым мужиком на проекте, но с бабой не надо, - посоветовал ему продюсер, - про тебя сразу же скажут, что ты – базарная баба, не ставь себя с ними на одну доску, пусть они между собой брешутся, ищи себе равного противника, ты же воин». Костя растерялся. Он понимал, что поставил себя в невыигрышное положение.
- А как же Люська? Ну, у меня же цель – ее победить.
- Зрители тебя в этом поддержат. Они уже эс-эм-эски шлют. Но с остальными девками лучше дружи, так умнее будет. Они, кстати, Люську не любят.
Это Костя и сам заметил. Но и его девушки тоже по непонятной ему причине невзлюбили. То хихикали, то шептались по углам – про него говорили, он это чувствовал. Когда он пришел, многие участницы-одиночки были очень довольны – он произвел на них впечатление своим красивым лицом, театральными манерами и краснобайством. Но как-то на удивление быстро они потеряли к нему интерес. А те, которые все же продолжали строить ему глазки, не интересовали его самого. «Серые мышки, - презрительно думал он, - я гусар, я, как это… ну раньше в фильмах была этакая «белая кость»… я выделяться должен на фоне этого быдла, и подруга мне нужна соответствующая».
У него довольно быстро появилась армия фанаток в интернете. «Костя – это что-то невероятное! Не то, что все остальные – хмыри недоделанные, чурбаны необразованные. Он – сплошной хороший тон. А девчонки там просто его недостойны!» - писала одна из поклонниц, наиболее экзальтированная. Эти послания согревали его самолюбие, позволяли более комфортно чувствовать себя в далеко не щадящей атмосфере реалити-шоу, где каждый боролся за попадание в кадр, количество произнесенных слов, только так там и выживали, иначе на очередном еженедельном голосовании участника, называемого «неярким», отправляли домой. А домой Косте вернуться хотелось героем, звездой экрана, как впрочем, и всем остальным. Вадим, его друг, с точки зрения Кости, да и многих телезрителей куда менее интересный участник, звездой уже стал, да и Люська была распиарена дальше некуда. «Несправедливо, - думал он, - если такого, как я, ототрут».
А Люся между тем обрабатывала внушаемого и легковерного Вадима.
- Да с ним тут строить отношения никто не хочет, кто он по сравнению с тобой? Называет себя другом, а сам пришел за твой счет пропиариться. Да кто бы вообще его обсуждал, если бы он не выступал против меня и против тебя, да еще Катьку цеплял? Он никому и интересен бы не был. Друг, тоже мне! Змею пригрел, ехидну какую-то… от таких вот друзей – уноси ноги.
Вадим задумался. Он Костей привык искренне восхищаться и даже его побаивался – такой взгляд на проблему переворачивал его мировоззрение. «Неужели же ОН может мне завидовать… неужели я в чем-то лучше него?» - размышлял Вадим. Слова Люси так возвысили его в собственных глазах, что это вскружило ему голову.
И он согласился на предложение продюсера – разыграть эпатажный сюжет с участием актрисы, называющей себя транссексуалом. Ее внешность позволяла предположить смену пола – было в ней что-то и вызывающе соблазнительное и грубоватое.
- Меня зовут Оля, но раньше я Колей была… - заявила демоническая красавица с роскошной шевелюрой. – Я не боюсь признать, что я сделала операцию. Есть ли здесь смелые люди, которые не боятся общественного мнения и готовы принять меня такой, какая я есть?
- Оля, я лично благодарю тебя за гражданское мужество. Ты совершила героический поступок, придя сюда и сказав правду зрителям и участникам, - подыграла актрисе ведущая с самым серьезным выражением лица.
- Транс – он и в Африке транс, - ухмыльнулся один из записных скандалистов реалити-шоу. Зрители любили его за такую вот «прямоту». И он добросовестно отрабатывал деньги, которые получал за свою клоунаду.
- Я выражаю свое восхищение этой девушкой и хочу подарить ей букет цветов, - Вадим подошел к Оле, театрально опустился на одно колено и протянул ей три розы, которые привезли организаторы шоу. Люся испытывала смешанные чувства: новый сюжетный ход – новый пиар для нее и Вадима, но чем это обернется? В последнее время парень перестал быть таким покладистым, стал даже характер показывать, чего раньше за ним не водилось.
Костя задумался: как ему быть? А что если сыграть наоборот – вот сейчас как раз поддержать Люсю? Ведь это – сюжет! Он разочаровался в своем лучшем друге. И благородно решил помириться с девчонкой.
Он позвонил своему бывшему командиру, заранее попросив подыграть ему. Знал, что разговор покажут по телевизору.
- Товарищ командир, как мне быть? Вадим связал свою жизнь с девушкой, недостойной его, я пытался открыть ему на это глаза, но все бесполезно. Я принял свое поражение, я же воин. Смирился. Нашел в себе силы суметь проиграть. Все, как вы учили.
- Да-да, ты, конечно же, прав. Нелегко тебе пришлось в твоей битве, сынок.
- Но как быть сейчас, я не знаю. Вы старше меня, вы умнее, скажите же!
- Что же тебя беспокоит? Не бойся, ведь я друг семьи, я тебе как отец, - в голосе командира зазвучали теплые нотки.
- Есть ли вещи, ради которых можно забыть о чести и совести? Я всегда думал, что нет… но оказалось, что для Вадима пиар важнее. Он сделал свой выбор. И я хочу сделать свой. Порвать с таким другом. Быть может, это заставит его о чем-то задуматься. Переоценить те приоритеты, которые…
- Да, понимаю. Но что же конкретно случилось?
- Он согласился на скандальную раскрутку с девушкой-транссексуалом… Олей какой-то… То ли Колей, то ли Олей…
- Да что ты… он, офицер!?
- Вот именно. Как вы к этому относитесь? Вас это не возмущает?
- Сынок, ты правильно думаешь, правильно чувствуешь и все правильно говоришь, - отчеканил его командир. – А Вадиму скажи – это стыд и позор. Парень служил в Воздушно-десантных войсках! Да все его бывшие сослуживцы, товарищи, даже смотреть теперь на него не захотят. Если бы это был мой сын, плюнул бы я ему в лицо, вот что.
- Я с вами согласен – это потеря лица, ума, чести и совести. Так я ему и скажу. И Люсю мне теперь жаль.
- Еще бы не пожалеть девушку, оказавшуюся в такой ситуации… ей, наверное, нелегко. Но ты воин и должен защищать слабых. Даже если слабый – твой бывший враг. Надо уметь проявить великодушие.
Костя вошел во вкус. Ему очень понравилась новая тактика. Люся оценила преимущества этой игры – их союз с Костей против Вадима и Оли обещал стать предметом пересудов в интернете, они становились героями скандальной хроники. Вокруг их персон велись жаркие многостраничные споры фанатов и антифанатов на множестве форумов. Это окрыляло, позволяло почувствовать свою значимость.
«Люся, зачем тебе этот Вадик, ведь Костя куда красившее?» - писала одна из фанаток. «Люська, может, на красоту хуже, чем эта Оля, но она зато натуральная!» - вторила ей другая. «Но готовить она ни фига не умеет и не любит, она для Вадима ни разу даже чай не сделала, мымра этакая!» - возмущалась третья. «Мне его тоже жалко, он бедненький, а Оля ему уже борщ сварила, ты видела? Кастрюля такая большая, и все из нее ели», - радовалась четвертая.
Косте надо было принять решение. Люся ему не нравилась, он ей – тоже. Но как им быть? Изображать друзей, сыграть в фиктивную пару? Поверят ли? Косте было важно, чтобы его считали искренним, а не «шоуменом», как думали о других, матерых игроках этого реалити. Вспомнив свой любимый персонаж, сыгранный Василием Лановым в патриотическом фильме, он решил продолжить романтизировать свой и так уже опоэтизированный дальше некуда образ.
- Костя, скажи честно, тебе нравится Люся? Я понимаю, она – девушка друга, а дружба для тебя – это святое, - ведущая невольно сама задала нужный тон.
- В этом все дело, - он старательно зажмурился, заморгал, вспомнил азы системы Станиславского – авось поможет сыграть убедительно.
- Значит, у тебя есть к ней какие-то чувства… ну не стесняйся, скажи, - продолжала публичный допрос ведущая. – Но вообще меня это удивляет – что за дар у вас, у ВДВ-шников, находить себе таких женщин? Ты критиковал своего друга за это, а теперь сам… Она же – не милая и покладистая домашняя кошечка, у нее коготки, понимаешь…
- С вашего позволения, я не ВДВ-шник! – вспылил вдруг Костя, его уже достало, что в интернете антифанаты и его и Вадима даже по именам не называют: все ВДВ, да ВДВ. – У меня имя есть, попрошу учесть!
- Да успокойся, - ведущая развеселилась, она была опытным провокатором. – Ладно, так что ты нам хочешь сказать, о чем поведать?
Но Костя уже остыл. Он даже решил попробовать посмеяться над самим собой – не любил, но скрепя сердце делал это, потому что такое качество нравится некоторым фанаткам.
- А если даже и ВДВ-шник, так что же? – вскричал он с гамлетовской интонацией. – У ВДВ-шника нет сердца? У ВДВ-шника нет души?
Все потрясенно молчали. Никто не знал, что можно тут возразить.
- Да, у меня есть чувства к Люсе… и я это признаю, хотя нелегко бывает признать такое. Но вместе с ней нам не быть никогда. Есть вещь, которая для меня значит еще больше, чем даже былая дружба…
- И что же это? – не на шутку растерялась ведущая.
- Честь офицера.
Костя сделал долгую паузу – ничего, пусть осмыслят глубокую суть того, что он только что произнес. Сценарный ход показался ему уместным, вызывал ностальгические ассоциации с любимыми зрителями старшего поколения советскими фильмами. Но тему надо еще развить, разработать, раскрыть… но это потом, это завтра.
Да и как бы там ни было, завтра всегда можно будет все переиграть.
Подошва
Бывший военнослужащий, Костя, мечтал стать актером. Тот факт, что он раньше был офицером, был предметом его нешуточной гордости. Красота, ум и подвешенный язык – это одно, а вот наличием офицерской чести похвастаться могут немногие из числа публичных телеперсон. «Белая кость», - думал он, восхищенно разглядывая фотографии белогвардейцев. Пусть проиграли красным, но честь отстояли, потому и остались – в истории и в веках. И именно этим – честью – Костя не пренебрегал. Собираясь сразить наповал всех поклонниц, он появился на телеэкране в военной форме. В формат реалити-шоу «Построй отношения» он прекрасно вписался – а почему бы и нет? Надо было все время играть «на камеру», любуясь собой, а лучше Кости, по его мнению, никто не мог этого сделать.
Он долгое время пытался «спасти» своего лучшего друга от девушки, которая была недостойна человека, который служил в Воздушно-Десантных войсках. Все были уверены – Костя подобный выбор сделать не может. Он честь не уронит. Не «замарается», связавшись с особой, не ценящей статус жены офицера. То, что многие девушки почему-то не стремились в объятия ВДВ-шника, Костю расстраивало, но телезрительниц утешало одно: не стремятся – это значит только одно. Не достойны. А Константин может сделать только достойный выбор.
Офицеру совсем не зазорно быть одному, если он себя уважает. А в этом никто из людей, окружающих Костю, не сомневался. Герой Василия Ланового из кинофильма всю жизнь прожил, тайно любя жену друга, но не унизил себя и товарища, а главное, статус военнослужащего, поступками, порочащими порядочного человека. «Вот это – я понимаю – любить красиво!» - думал Костя, в глубине души жалея о том, что его любимый персонаж, хоть и выглядел очень эффектно и выигрышно, но это ему ничего не дало.
Он сделал неплохой выбор – Света казалась одной из самых симпатичных новых участниц. И то, что он, офицер, «положил глаз» на нее, как казалось, ценила вполне. Но притяжения не было. Вроде и недостатков особых он в ней не находил, как и она в нем, но сосуществовать эти двое могли только как полуфиктивная пара – ради проекта, игры. Костя скучал, но менять ничего не собирался. Другие девушки нравились ему еще меньше. Да и не чувствовал он, что они его уважают и ценят. А легкомысленные особы не вызывали у Константина желания тратить на них свое драгоценное время.
Офицер тяжело пережил свое поражение. Но постарался отнестись к нему философски: ну что ж, девица слишком юная и незрелая, чтобы понять его и оценить, надо с этим смириться. А имидж страдающего героя его украшал – чувствовалась не одна только поза, а доля искренности, и сердца зрителей обратились к нему. Пафос быстро простили, хотя болезнь это неизлечимая, и пожалели несчастного. Костя быстро смекнул, что надо этим воспользоваться. И время от времени, пренебрегая ненужными и не ценящими его девушками, он ронял: «Видел недавно Оксану… и что-то дрогнуло… но она отвернулась».
Никто в точности не знал, что происходило за периметром телегородка, рассказывать можно было все что угодно. По словам Кости, Оксана только и делала, что меняла парней «как перчатки», а его, преданного офицера, водила за нос. Проверить его версию событий никто не мог. Но друзья бывшего военнослужащего были оскорблены тем, как какая-то малолетка обращается с человеком, который старше, опытнее и умнее, и мог повлиять на нее наилучшим образом – воспитать так, как надо. Но Оксана, по словам Константина, учиться тому, как надо правильно жить, совсем не хотела, от рук отбивалась, тянулась к другим «учителям». Авторитет бывшего офицера для нее мало что значил. Такое в его голове не укладывалось.
Закончив школу и поступив в институт, Оксана достигла совершеннолетия, и теперь по закону она уже не являлась девчонкой. И, вытянувшись и похорошев, теперь внешне ничем не уступала своей старшей сестре, Светлане, некогда преданной офицером ради нее. Константин был горд тем, как эта девушка изменилась – возможно, сказалось его благотворное влияние. И моральный облик ее теперь представлялся ему более зрелым. Все-таки можно воспитать из малолетки достойную женщину – было бы желание.
Но Оксана в чем-то оказалась верна себе – не успев попасть в городок, она тут же обратила внимание на другого парня. Поверить в это Костя не мог – второе предательство! Неужели она в него не влюбилась? И это, вопреки его благородному постоянству? «Иуда!» - вопило сердце, но разум заставлял сохранять видимость внешнего спокойствия. Честь офицера обязывала ко многому – в том числе и к достойному поведению.
Но Костя был отмщен – новый парень явно был меньше увлечен девушкой, чем она – им. Оксана казалась теперь потерпевшей. Тот даже ей изменял, но она прощала. К изменам Оксана могла относиться философски, как многие женщины. Она воспринимала это не как публичный позор и предательство, будучи не до такой степени самовлюбленной, а как досадное событие, глупость, недоразумение, недопонимание. И даже особо не жаловалась ведущим, устраивая представление из своих страданий. Костю это несколько обескураживало. Он был уверен в том, что Оксана – особа непостоянная и легкомысленная, оказалось, что не совсем так, она просто его не любила, и потому ее все раздражало. Если же ей кто-то нравился, девушка становилась другой.
Поняв, каково это – любить безответно, повзрослевшая Оксана стала сочувствовать Косте. Подумала: может, опять сойтись, ради пиара? Тем более что он без конца твердил о том, какое у него отношение к ней – на руках носить будет, не то, что другой! Если девушка умная, то она сделает правильный выбор. И, движимая раскаянием и проснувшимся чувством вины перед офицером и даже всей армией, Оксана решилась. Наслушавшись советов родных и подруг, она сама предложила Косте соединить их сердца. Офицер с усталой улыбкой снизошел до примирения – честь его, наконец-то, казалась признанной всеми и восстановленной в своих высших правах.
Метод кнута и пряника – вот как с НЕЙ надо. Почему же раньше он не додумался? Главное – найти правильный метод, и тогда результат будет соответствующий поставленной цели. Константин решил продемонстрировать всем, какой из него воспитатель. Жена офицера – это не шутки, нужно еще заслужить право так называться, стать достойной его, а на это нужно время. Прямолинейная Оксана с недоумением наблюдала за попытками Кости вести двойную игру: перед камерой изображать высокомерное равнодушие и барское пренебрежение, а наедине – бросаться к ней, как и прежде. Друзья офицера всей душой одобряли его поведение. Оксана присматривалась к «изменнику» – он казался искренне опечаленным ее отсутствием. Конечно, ему и покидать периметр не хотелось, но теперь она уже думала, что разлука пошла им на пользу, и тот, возможно, думает не только о шоу, а и о ней – в большей мере, чем девушке представлялось прежде.
Третье предательство? Такого Костя не ожидал! И сколько еще по счету – таких же – придется ему пережить, если он не выбросит из головы эту девушку, недостойную того, чтобы вообще таковой называться. Обычно красноречивый, на этот раз Костя не знал, что сказать. Собрала вещи! Ушла! К изменнику! Что же это творится! Позор ему! Офицеру! Всем военнослужащим перед гражданскими! И на всю страну!
- Как я к этому отношусь? – дрожащим голосом начал было он длинный и пространный, как было вообще ему свойственно, монолог, но не выдержал – в конце концов, сколько можно терпеть?! - Для меня ее нет… Оксана… это не девушка… а подошва!
Труп врага
- У меня сюрприз для вас, дорогие участники, и для телезрителей. Сейчас ворота откроются, и войдет… кто, как вы думаете? – ведущая реалити-шоу была удовлетворена достигнутым эффектом: лица у присутствующих вытянулись. Увы, они догадывались, о ком идет речь. Когда-то Мурат Ибрагимов уже был здесь и отличился своими изощренными издевательствами над каждым из них, чем очень понравился зрителям. К сожалению, часть аудитории недолюбливала старожилов проекта («старичков», как они сами себя называли). И эта часть, судя по опросам и всплеску активности в интернете, была вовсе не маленькой. Неужели тот давний кошмар, о котором «старички» и думать забыли, снова возобновится? Ведь явно Мурата зовут сюда не на короткий срок, у него теперь будет другой статус – его хотят противопоставить лагерю «стареньких» как возмутителя спокойствия, чуть ли не революционера. И зрители могут на это «купиться». А Мурат Ибрагимов – хитрейший манипулятор.
На его лице сияла приторная улыбка, взгляд был как у азартного игрока в предвкушении нового испытания. Когда зрители впервые его увидели, год назад, Мурат показался им симпатичным спокойным надежным и немногословным, но вдумчивым, новеньким. Может, кому-то его роковая красота показалась слегка сладковатой для джигита, но никаких далеко идущих выводов люди не сделали. Тем сенсационнее прозвучало признание игрока: «Мне нравятся не только женщины… но и мужчины тоже». Все были в шоке – ведь по сценарию проекта такое здесь не предусмотрено. Но прошло время, концепция шоу слегка изменилась, теперь сюда звали кого угодно, лишь бы – скандал, лишь бы – сенсация. И спустя год Мурат вальяжной походкой с видом победителя приблизился к хмурым участникам – своим старым врагам.
Враги молча разглядывали его, вспоминая былые обиды и думая, как вести себя с этим непрошенным гостем. Мурат затаился как змей, застыв в скульптурной позе, потупившись, с деланной скромностью ожидая вопросов ведущей проекта.
- У нас на данный момент не занята очень важная ниша – гламурный подонок. После того, как Нарцисс ушел, многие зрители заскучали… вот я и подумала – в чем-то похожий типаж, но куда более адекватный… как раз то, что нужно для шоу. И я приняла решение вернуть Мурата.
- А для чего? Нарцисс тут строил любовь, а Мурат не будет… он не за этим пришел, - возмутился заклятый враг Ибрагимова, Кирилл (по прозвищу Котенок). – У нас шоу для построения отношений, Мурат тут строил интриги.
- Вот именно, Котенок! Я возмущена, я вообще не понимаю, что он тут делает, - зарыдала Олеся, вспомнив, как он когда-то о ней отзывался.
- Интриги не строят… их, если надо, плетут, - отозвался Мурат с загадочной улыбкой. С лексикой у участников реалити-шоу вообще творилось что-то невообразимое – очень модным было выражение «сделай решение», а словосочетание «принять решение» успехом не пользовалось. Мурат говорил более грамотно, чем все остальные, вместе взятые, и осознание своего превосходства окрыляло этого игрока. Вообще-то на таком фоне выделяться интеллектуально не так уж и трудно, Мурат понимал это. Он осознавал свой великий потенциал – ему бы стать иезуитом или серым кардиналом, а еще лучше – вельможей-щеголем при дворе какого-нибудь императора. Но, увы… на дворе был XXI век, а он, не имея знатной родословной, фамильного герба и состояния, был вынужден довольствоваться ролью заговорщика и мастера интриг в рамках реалити-шоу. «Но ведь надо с чего-то начать…», - мечтательно размышлял Мурат, не сводя глаз с угрюмых и слегка растерянных лиц своих врагов. «Они все уйдут отсюда – один за другим, и я провожу их за ворота и помашу ручкой каждому на прощание», - вот такую масштабную и смелую задачу поставил перед собой новый игрок. Но до поры до времени он, как интриган от Бога, планировал скрывать истинные намерения за сладчайшей из своего арсенала улыбок.
- Ты к словам не цепляйся, - тут же наехала на Мурата местная паханша по прозвищу Сатурн. С ней обычно никто не решался спорить, даже громилы. – У нас тут искренние отношения, мы разбились на пары и любим друг друга. А ты тут – сбоку припека. Пятое колесо в телеге.
- Ты сейчас очень верно сказала, так правильно! Зрителям нужна искренность, подлинные эмоции… а в ваши парочки они верят? Ты сама думаешь как?
И так вечно угрюмая, Сатурн, нахмурилась еще больше, взгляд ее стал воистину угрожающим.
- А за базар ответишь… это у нас-то неискренние отношения? Ты на кого намекаешь, давай говори…
- Ни на какую… пока, - Мурат сиял: все внимание было приковано к его драгоценной персоне. Враги имели достаточно жалкий вид, в то время как он получил возможность продемонстрировать свой основной дар – красноречие. – Я хочу сам понять, что здесь происходит… для меня это очень важно. Пока я даже не участник, я сам – как зритель. Пришел разобраться, вникнуть… И если я сам поверю кому-то из вас, я первый об этом скажу. В отличие от всех вас, я не стесняюсь признаний: я грешник, я состою из одних недостатков… но я этого не боюсь. И не скрываю, какой я. Если надо, я все про себя расскажу. И пусть меня судят другие.
Некоторый налет театральности вовсе не портил Мурата, он обожал играть роль демона, считал, что испорченность его украшает, но, как правило, вносил в свою игру и элемент детской непосредственности, которая тоже вполне органично вплеталась в своеобразную паутину его черт характера.
- Знаете, что я понял? – продолжал ораторствовать Мурат, понизив голос и опустив глаза с видом нашкодившего ребенка. Враги опять напряглись – они никогда не знали, чего от него ожидать. – Если ты такой уж плохой, то и падать не страшно… ведь пьедестала-то нет… но если ты – сусальный… то любой твой промах, любой просчет… воспринимается по-другому. Какой спрос с плохого? А вот с хорошего…
Враги приуныли. Они, изо всех сил желая казаться зрителям олицетворением всех добродетелей, достаточно напакостили друг другу и за три года успели себя показать отнюдь не в лучшем свете. Мурат не заботился о положительном имидже, роль злодея его совершенно устраивала, она ему нравилась. Поэтому он мог позволить себе что угодно – любую выходку. Более того, для этого его и позвали. И ощущение свободы пьянило нового игрока. Он знал, что в ближайшее время станет лидером зрительских симпатий, и так оно и случилось.
«Долой старичков – надоели уже, оборзели! Подумаешь, сидят тут три года на всем готовом, изображают любовь, да друг с другом дерутся. И что интересного? Ни в одну пару не верю, сплошное вранье. Денежный приз хотят получить, в круиз съездить или на дом претендуют. Губа не дура! Хоть бы призы никому не достались. Да здравствует Ибрагимов! Пусть снимет с них маски – лицемеры никчемные. Говорить – и то не умеют. Я за Мурата!» - писал на официальном форуме один из поклонников Ибрагимова. «Да он голубой! А тут строят совсем другую любовь, пусть в гей-клуб идет, ясно?» - возражал один из противников. «Не голубой, а бисексуал, слово такое знаете?» - с ощущением внутреннего превосходства спокойно отвечал поклонник Мурата. «Да врет он все, он вообще всю историю с ориентацией просто придумал, он шоумен, и это – часть шоу, интригу он замутил, чтобы все это обсуждали – правда, не правда, такой, не такой», - вполне резонно возражал нейтрально настроенный телезритель. Что было на самом деле в жизни Мурата, никто не знал, а сам он загадочно улыбался и подмигивал камере как своему неодушевленному сообщнику.
Довольно быстро Мурату удалось раскусить всех старых участников, нащупать их слабые места, натянуть психологическую паутину, зримую лишь для него одного, и начать потихоньку заманивать в нее случайных жертв, потенциальных союзников и врагов. Проникнуть в душу другого и ей управлять – вот оно высшее наслаждение, наитончайшее! И иных Мурат даже и не хотел. Но изображал – для шоу. Он мог делать вид, что очарован той или иной красоткой, обнимался и целовался с ней перед камерой, театрально набрасывался на нее в женской спальне, чтобы в нужный момент изобразить раскаяние, смущение, охлаждение и отступить. Эти спектакли были достаточно убедительны. В Мурата влюблялись участницы – одна за другой. Ему это льстило, но быстро надоедало – хотелось чего-то нового, неизведанного, непонятого. Раскусив человека, он тут же терял к нему интерес, видя лишь марионетку для достижения своих целей. И нельзя сказать, что изначально заинтересованность Мурата была лишь корыстной, без достаточной доли искренности почувствовать нутром другого человека невозможно. Природное любопытство к людям, неиссякаемая любознательность тонкого психолога и охотничий азарт руководили им.
«Лагерь Мурата» сформировался за две-три недели. В него вошли почти все новые участники, раздраженные дедовщиной «стариков». Самыми крупными фигурами были две сестры, Фатима и Зубийда. Крикливые, склочные и драчливые, девушки эти были достаточно проницательны и с остреньким язычком. Поскольку они были близнецами и различимы только по окраске волос, этих великанш сразу стали называть «Сестры». Вдвоем они казались непобедимым монолитом, с ними все боялись связываться, даже «старики» перед сестренками просто робели. Мурат сразу оценил достойных союзников в своем лагере и даже увлекся – одновременно и той, и другой. Сестры стали изощряться, чтобы перехитрить своего вполне уважаемого, но очень уж хитроумного однополчанина. Они по очереди делали вид, что охладели к Мурату или, напротив, снова им увлеклись. Менялись местами, перекрашивали свои волосы, требуя вновь и вновь, чтобы он сказал, кто перед ним и кто ему нравится больше. Мурат смог бы справиться с одной из них, но две – для него это было уже излишней нагрузкой для нервной системы. При том, что применять физическую силу он не любил и драк избегал, а сестренки ни дня не могли прожить, не сцепившись с кем-нибудь и не вырвав очередной клок волос в качестве трофея, который с гордостью всем демонстрировали как доказательство своей мощи.
- Две – это много, - жаловался Мурат ведущей, театрально закатывая глаза и изображая полное изнеможение, которое было отчасти искренним. – Вот если б одна… но две…
- Зрители их называют – ведьмы. Или Бабы Яги.
- Те хоть старые были, у них столько сил – откуда?
- А, может, они просто буйные… ты как считаешь? – ведущая и сама побаивалась сестренок, которые, не стесняясь в выражениях, посылали ее куда подальше, не обращая внимания на табель о рангах. Девушки из богатых семей здесь бывали и раньше, они знали, что в какой-то мере их поведение может остаться безнаказанным, но сестренки превзошли всех своих предшественниц.
- Не знаю… Вот если бы выгнать одну, а оставить другую… но нет, не получится, Фатима побежит за Зубийдой, а Зубийда Фатиму не оставит… они друг без друга – совсем никуда, как приклеенные. Близнецы. Ничего не поделать.
«Старики» проекта были вне себя от того, что зрители явно предпочитают лагерь Мурата. Их заговоры против «муратовских» проваливались один за другим. Мурат в свою очередь делал все, чтобы на голосованиях уходили те новенькие, которые тяготели к «старому» лагерю. Ситуация сложилась напряженная – рейтинг вырос. На вес золота был каждый голос, каждый новый участник. Их теперь не унижали, не заставляли доказывать свою «яркость» и быть на посылках у «стареньких». Мурат обращался с вновь прибывшими по-другому – ласково смотрел им прямо в глаза, гипнотизируя как добрый врач и лучший друг в мире, он становился чуть ли не Всевышним для всех «своих», вникая в их проблемы, умело поднимая их самооценку. Не удивительно, что к нему проникались доверием и в лагерь «стареньких» не стремились. Тогда «старики» тоже сменили тактику и стали обхаживать новичков, обещая им иные блага, – свои связи в руководстве проекта, возможность для той или иной пары заселения в новые комнаты.
Когда на еженедельных голосованиях уходил кто-то из лагеря Мурата, он страдал всей душой, в то же время получалось у него это как-то эффектно – плакать, рвать на себе волосы и горестно восклицать перед камерой:
- Он ушел… Он ушел! Они его выгнали… Его выгнали! Но они мне за все ответят… ответят…
Он знал, что рано или поздно избавится от всех своих старых врагов и станет здесь править. И ждал этого момента, набравшись терпения. К сожалению, оно порой ему изменяло, и Мурат срывался на всех подряд, жестоко высмеивая недостатки или привычки людей.
- Корова Буренка! Ходит как кляча… - истерически выкрикивал он прямо в лицо участнице. – Хоть бы красивых лиц было побольше… а тут… смотреть не на что… не на кого…
Мурат был эстетом. И ничего не мог поделать с собой, когда чувствовал, что его чувство прекрасного оскорблено и унижено. Созерцать что-либо, недостойное его взора, казалось ему непереносимым испытанием. «За что мне это, Господи? Чем я заслужил?» - думал он в такие минуты, но не находил ответа у Всевышнего. Жадноватость и склочность в бытовых мелочах не прибавляла ему привлекательности, даже учитывая продуманный имидж злодея, негодяев зрители все-таки любят крупных, масштабных. И эту черту свою Ибрагимов начал умело скрывать.
Разделаться с врагами так, как мечтал, он не смог. Они, и правда, ушли – один за другим. Но это было решением руководства или их собственным. А не заслугой Мурата. Это он осознавал, но не признавал вслух. «Моей задачей было поднять рейтинг, устроить бурю в этом болоте, и я это сделал», - говорил себе Ибрагимов. Само по себе это уже много значило. Свою собственную персону он раскрутил, получил статус телезвезды и мечтал о перспективе дальнейшего карьерного роста. В рамках телепроекта ему стало скучно.
«Вот вроде ушли… да и ушли-то они со скандалами, грязно как-то, не очень красиво… или совсем неэффектно, банально… Мне бы радоваться, но почему я не рад, что их нет тут?» - размышлял Мурат. Ответ лежал на поверхности – ему без врагов здесь было нечего делать. Они были ему нужны как запланированное зло, как часть шоу, для мобилизации всего самого интересного, что было в его натуре. Он и сам поразился своей печали в день ухода последнего из «стариков». Ощущение опустошения, бесцельности было пронзительным, острым.
«Что Ибрагимов здесь делает? Отношения он не строит и не собирается. Интриги тоже его уже не волнуют, так что тут забыл-то?» - недоумевали телезрители, сумевшие дозвониться тому или другому участнику по телефону. И никто не мог внятно ответить на этот вопрос, слышались только общие слова – он яркий участник, к нему все привыкли, он это часть шоу, без него станет скучнее. Скучнее? Возможно. Но на данный момент уже ненамного. Как заговорщик он себя полностью исчерпал и выдохся. Да и воевать было не с кем. Разоблачать тоже – некого. Новенькие не претендовали на святость, вели себя достаточно скромно, так что Мурат был вынужден довольствоваться ролью приятеля и советчика, иногда вместо ведущей задавая вопросы по сценарию и стараясь разговорить участников.
Но ему не хватало прежнего внимания к своей персоне, и время от времени Мурат позволял себе экстравагантные выходки, чтобы вернуть часть зрительского интереса хотя бы в течение одного-двух съемочных дней. Он соглашался играть любые, самые отрицательные роли, лишь бы его показывали и давали ему возможность «потянуть одеяло» на себя.
- Я совершил преступление. И я раскаиваюсь, - с величавым видом произносил свой очередной монолог Мурат, наслаждаясь всеобщим интересом и приходя в восторг от одной мысли, как зрители заинтригованы и шокированы. – Я украл… да, это кража. И я возвращаю вот этот предмет.
Он достал компьютер и продемонстрировал его всем участникам. Ведущая ахнула. Мурат сиял – на него все смотрели, его все слушали, давно забытое ощущение восторга от того, что он в центре внимания!
- На фиг признался-то? – недоумевал настоящий вор, который сидел в тюрьме. Мурат посмотрел на него с жалостью.
Актера, который играл роль врача-психиатра, вызвали, нарядили в белый халат и заставили изобразить сеанс психоанализа. Он должен был поставить диагноз Мурату. И пациент, одевшись в свой лучший костюм, явился, чтобы публично покаяться во всех грехах.
- Я думаю, все-таки это у вас клептомания… - осторожно предположил «врач». Мурат потупился – в роли больного он намеревался достигнуть той степени неотразимости, при которой сердца телезрительниц должны были дрогнуть от сочувствия к такому романтичному преступнику.
- Клептомания – это болезнь?
- О, да… знаете… заболевание. Вы очень нестандартный человек, и болезни у вас нестандартные.
- Мне очень стыдно… - голос Мурата дрожал, но глаза сверкали торжествующим блеском звезды, вернувшей себе драгоценные миги славы. – Я это сделал из мести. Он меня оскорблял… и я его – тоже… но все же не выдержал… и решил отомстить. Я это скрыл от всех. Но в какой-то момент понял, что больше так не могу… и признался.
- Вы совершили благородный поступок. Не каждый решится признаться, знаете ли.
- Теперь меня все презирают… мне больно… но я теперь знаю, что это не только вина, а еще и болезнь… я болен!
- Вам нужна помощь, - с готовностью подыграл актер-доктор, мечтающий появиться на телеэкране еще раз.
- Вы будете мне помогать?
- О… конечно!
Ведущая обратилась к телезрителям с просьбой откликнуться – а вдруг гражданин Ибрагимов Мурат Тимурович что-то украл у кого-то, а потом просто забыл или не пожелал возвращать. То ли легкомыслие, то ли клептомания – в это уже никто не вникал. Главное – у образа Мурата появились новые зловещие или комические грани. «Представляю, сколько актеров можно позвать сюда, чтобы они сыграли роли моих жертв», - мечтал он. И эти фантазии заставляли на время забыть о самом главном – потере цели, глобального смысла своего пребывания в телегородке. Ему было не с кем сражаться.
Мурату стали сниться трогательные сны – в них он звал своих старых врагов по имени, протягивал им руки, прося вернуться и возобновить вражду, но никто из них не откликался, они давно потеряли всякий интерес к этой игре. Он чувствовал себя одиноким и брошенным. Тогда он стал придумывать врага сам – в воображении выстраивать его черты: внутренние и внешние. Мысленно он сражался с ним и мечтал о том, чтобы эта, новая фантазия, воплотилась в реальность. Пока это был лишь образ, но и без образа он не мог жить.
«Нет ничего, если нет врага – сильного и живого», - понял Мурат. Он и сам готов был уже оказаться в итоге роли поверженного, лишь бы только война не кончалась.
Принципиальность
Маша Веревкина, честолюбивая девушка из маленького поволжского городка, мечтала стать телезвездой. И решила, что самый верный путь к славе – участие в скандально известном реалити-шоу «Построй отношения». Дикция у нее была по меркам нашего времени, когда профессионализм работников телевидения упал ниже плинтуса, неплохой, речь – связной, аргументы – достаточно внятными. Внешне блондиночка Маша представляла собой миниатюрную копию Светланы Светличной. Хотя сейчас в моде другие параметры, девушка нравилась многим. Бойкая, умеющая за себя постоять, Маша, тем не менее, не была уверена в том, что у нее все получится. Даже самые привлекательные, неглупые и очень хозяйственные и хваткие (как Маша) девушки могут быть втайне в себе неуверенны – если их с рождения не любили просто так и не принимали такими, какие они есть, а требовали доказательств своей ценности. Сделай то – ты хорошая, не сделаешь – ты плохая. И Маша привыкла доказывать словом и делом свою состоятельность, нужность. Тогда как многие девушки, которые объективно во всем уступали ей, держались с невероятным апломбом, будучи избалованны дома. Но зато они были менее взыскательны к себе. А как достичь в воспитании «золотой середины», когда ребенок и старателен, и независим от мнения окружающих, - это задача не из простых.
Для того чтобы выжить в жестких условиях реалити-шоу, Маше нужно было подстраиваться под лидеров. Сама по себе она быстро бы вылетела на первом же голосовании – потому что на тот момент никакой скандально одиозной ценности для проекта не представляла. А шоу строилось на драках, наездах, ссорах и сварах. Местная паханша из числа участниц, Сатурн, была рада тому, что кто-то будет помогать наводить порядок в комнате и ухаживать за котом. И Машу тут же презрительно прозвали «шестеркой» паханши. Здесь тогда все было как на зоне.
- У других участниц есть гордость! А у тебя нет! Что ты перед ней стелешься! – возмущались враги Сатурн.
- Я просто ей помогаю, она же моя подруга, - оправдывалась Маша, который было крайне некомфортно в этой ситуации: приходилось терпеть все плевки паханши, ее презрительное отношение, демонстративное желание подчеркнуть статус Маши по сравнению сее собственным. Сатурн считала, что новенькие, которые выбирают такой способ выживания на первых порах, заслуживают подобного обращения. У нее была своя логика: не хочешь – не иди «в услужение», раз пошла – то хозяин-барин.
Но Маша терпела. Она привыкла подавлять свои эмоции: цель есть цель, а лишние «сопли» только мешают ее достижению. Если у человека нет связей и блата, что ему остается в мире, где родственные связи решают все? Отказаться от своей мечты? Пробовать достигать результата кристально честным путем? Это сказки для дурачков. К женщинам, которые стремятся вовсе не к раю в шалаше, в нашей стране относятся нетерпимо, осуждая их за каждый чих. «Совковые» предрассудки. Живут люди в реальном мире, не сказочном, не в идеальной стране мечты Александра Грина, а в полном дерьме, и им надо уметь вертеться, чтобы совсем не пропасть. Если люди этого не хотят или «работать локтями» они не умеют, то это – только их личный выбор, что не дает им права других осуждать.
Маша, освоившись в рамках телевизионного городка, стала персоной, к которой привыкли зрители. Всеобщей «лучшей подругой» - дающей советы, общающейся чуть ли не на равных с телеведущими, которым она импонировала рассудительностью и адекватностью. Но ей нелегко было одной выдерживать нападки разных участников – выслушивать обвинения то в не той ориентации, то в том, что она не привлекает мужчин по каким-то причинам, то в капризном разборчивом характере. Если и хотелось ей в глубине души найти не лишь бы кого, а человека с социальным статусом, ничего ужасного в этом не было, если только люди не патологически жадные и нетерпимые к желанию женщин наслаждаться комфортной жизнью во всех ее проявлениях. Заступаться за девушек было не принято – местные «рыцари» на них наезжали со всех сторон, ничего иного, как самим заматереть и начать рявкать в ответ, тем не оставалось. Можно было, конечно, изобразить жеманные ужимки милой беззащитной маленькой девочки, чтобы разжалобить зрителей, но это было не в характере Маши, и ей претило.
Если она и страдала, и плакала, чувствуя себя уязвимой и беззащитной, то этого зрителям не показывали. Ей нужно было самоутверждаться, отстаивать свое право задержаться на этом великом телепроекте, доказывать, что она этого «достойна», как ни смешно это звучало (фраза из знаменитой рекламы шампуня). За все надо платить – за «звездный» статус тоже. Маша была на это готова и делала все, что требовалось. Надо было изобразить любовь с новеньким – она изображала, говорили, что нужно расстаться – она расставалась. Требовалась романтика по сюжету – Маша о ней говорила, современный стиль, как у героини сериала «Секс в большом городе» - она демонстрировала и это, начиная изъясняться подобным образом, и танцуя откровенные танцы (этому ее научили в студии родного города). Иногда ей доверяли роль ведущей, и Маша справлялась.
У нее никак не складывались отношения – дольше нескольких дней ни одна из ее попыток создать пару не длилась. Тогда стали распускать слухи – намеренно или нет – о том, что она «за периметром» с кем-то встречается, чтобы в этой телевизионной героине появилась загадка, которую зрители с готовностью бросились бы отгадывать. Иначе как оправдать ее присутствие в качестве участницы? Но смена лозунга – не построй отношения, а добейся своей цели – помогла Маше. Теперь уже и яркая одиночка имела шанс не дергаться по поводу каждого голосования, а существовать в качестве потенциальной «творческой единицы». Двигаться она умела, открывать рот под фонограмму может в принципе каждый, и Маша «засветилась» в качестве участницы поп-группы «Вампирши».
Казалось бы, какие особые поводы цепляться к этой девушке? Уж даже хозяйственность (бич остальных участниц!) у нее была образцовой. Готовила, убирала, стирала. Поводов для критики не было, но к ней все равно цеплялись. Стратегия шоу – нет скандала, показывать нечего. С одной стороны, это дает возможность участникам лишний раз покрасоваться перед камерой, а с другой – все же в какой-то мере нервы им треплет. Маша казалась удовлетворенной тем, чего добилась, и в то же время какой-то потерянной. Не было у нее богатого папы, как у одной из лучших проектных подруг, и приходилось идти на компромиссы, играть в игры, чтобы угодить организаторам. И упреки в «предательстве» так и сыпались на девчонку. Как будто здесь можно было иначе выжить.
- У тебя нет принципов в жизни! Зина твоя подруга, а ты ее предала. Аня тоже была подругой, и ты и ее кидала, - говорили участники. Маша пожимала плечами. Оправдываться каждый раз было бесполезно, репутацию «неверного друга» она заработала, потому что льнула к сильным признанным лидерам, отчасти желая им угодить, а они считали ее своей собственностью, обязанной посвящать им все время и выполнять любые капризы. Привязывалась к подругам она совершенно искренне, до того, что даже однажды чуть не покинула телепроект ради одной из них. Тяжело было в одиночестве пребывать там – не с кем поговорить, отвести душу. И уход близкого человека был для нее нешуточной драмой.
Но по большому счету – каждый за себя, и никто ради других ничем жертвовать не обязан. Маша крутилась как белка в колесе, отстаивая свои интересы. А кому же еще это делать?..
Пришла. Увидела. Победила.
В первый миг Зина Ватрушкина никого своим появлением не ошеломила – ни зрителей, ни ведущих, ни операторов. А участники знаменитого на весь мир реалити-шоу привыкли к фотомоделям, актрисам, певицам, просто харизматичным склочницам, крупным и мелкотравчатым интриганкам, эпизодическим «фоновым» персонажам женского пола. Первое впечатление от новой участницы было вполне заурядным: то ли очередная фоновая, то ли очередная потенциальная интриганка? Ведущие позевывали, разговаривая с новенькой девушкой, участники равнодушно разглядывали ее, не делая никаких особых выводов и не подозревая о том, что видят перед собой будущую суперзвезду телепроекта.
- Ты к кому пришла-то? К Ивану? Да у него таких, как ты, тут было, знаешь, сколько? Но он признает только девушек высшей пробы – ну, знаешь, самых красивых, самых эффектных, самых-самых… ну и вообще… - одолевали ее расспросами и участники, и ведущие.
- Мы с ним знакомы, - невозмутимо отвечала новенькая хриплым голосом, хитровато прищурившись, - одного города жители.
Говорила она очень мало, улыбалась достаточно мягко, выглядела куда старше своих официально заявленных лет, в лице трудно было найти хотя бы одну правильную черту – с классической точки зрения уж никак не красотка, хотя и хорошо сложенная. Но что-то в ней все-таки было.
«Пивной ларек – сразу видно! Опохмелялась небось с нашим Ванькой на исторической родине», - вяло комментировали появление Зины фанаты реалити-шоу на форумах. Никто и мысли не допускал, что эту грубоватую снаружи и пока совершенно не ясно, какую внутри, девицу, Иван рассматривает всерьез.
- Очередная… говорили же про него – скоро гарем тут устроит… - хихикали девушки. Парни пожимали плечами – их новенькая не раздражала, она себя на первых порах достаточно тихо вела, а ее манера исподтишка кокетливо стрелять черными глазками даже льстила всем без исключения. Участники несколько устали от капризной разборчивости других девушек, уверенных в своей неотразимости, им хотелось самими быть объектами внимания и интереса, и Зине удалось на какое-то время поднять их самооценку весьма незатейливыми, но эффективными способами.
- Вульгарная, - раздражались телезрители. – Да она всем улыбается с таким видом, как будто…
- Да если бы только улыбки! Ванька в отъезде, так она тут уже в обнимку валяется то с одним, то с другим…
Было ли поведение новенькой продуманным или спонтанным, зрители точно знать не могли, но впечатление очень хладнокровного человека Зина не производила, безбашенного, впрочем, – тоже. Осмелев и освоившись, на вопросы ведущих эта девушка стала отвечать довольно находчиво, хотя и немногословно, ее нагловатость не производила впечатления агрессивной, во взгляде была смешинка – как у клоунессы. Девушку начали сравнивать со светскими львицами телепроекта.
- Какая Лариса! Да та красивая была! – возмущались на форумах. – Сравните ее точеный носик, да и волосы у нее были свои…
- Какие свои! Нарощенные! А Зинка – прикольная, у нее что-то цыганское есть в лице, нос как у утки, но ей это даже идет, - возражали модераторы. – И потом ей нужды нет так уж выпендриваться ради шоу, она не какая-нибудь выскочка, не на помойке себя нашла.
- А! Блатная! Все ясно, - враждебно настроенная часть публики угрюмо замкнулась в себе, этих людей раздражало в Зиночке все: и смуглая кожа, и низкий голос, и ворчливые выходки, и даже интерес к их кумиру – Игорю, которого всерьез считали надеждой отечественной эстрады, красой и гордостью всей России, примером для молодежи, символом чистоты и неподкупности.
Зина Ватрушкина сообразила, что Игорь при всей своей тихой угрюмости и кажущейся «неяркости» как телеигрока – партнер весьма выгодный, любимец огромной аудитории, яростный оппонент Ивана. Чего ждать от своего развязного земляка неглупая девушка и так знала, он со всеми вел себя по одному и тому же сценарию, а застенчивый Игорь казался надежным. Он был замкнут, неловок, но в этом участнике Зина могла быть уверена так, как ни в ком на проекте. Сам сюжетный ход – предпочтение Игоря Ивану – обеспечивал ей сверхпопулярность за самый короткий срок. И Зина решилась.
Выбор кумира телезрителей, Игоря, поразил многих. Он в течение нескольких месяцев только и делал, что читал всем мораль, а особенно девушкам, обвиняя их в нарциссизме, вульгарности, невоспитанности, неряшливости, изнеженности, лени, невежестве. В восприятии телезрителей сложился некий идеал женщины для этого паренька - скромной деревенской жительницы с длинной косой, которая если и будет смотреться в зеркало, то только в силу своей опрятности и аккуратности. Кастрюли, тарелки, блюда, вилки, ложки, ножи – вот то, чем она должна заниматься с утра и до вечера, не в пример другим избалованным и расфуфыренным проектным девицам. Но ситуация сложилась так, что Игорю было уже не до мечтаний и поисков светлого образа. Будучи крайне уязвлен нападками на него Ивана и обвинениями в нетрадиционной для сельского жителя ориентации, Игорь, заметив игривые авансы новенькой, решил, что ему подфартило: можно «умыть» соперника, отбив его девушку. Тогда он к ней особенно не приглядывался, просто не до того было. И парень с гордостью демонстрировал телезрителям, участникам и ведущим Зину Ватрушкину, утверждая, что долго искал и вот, наконец, та самая, настоящая, неповторимая, уникальная, женщина всей его жизни.
«Слава богу, хоть не голубой оказался!» - радовалась одна часть его фанатов. Другая же, помня судорожные и неуклюжие метания Игоря и его попытки сделать вид, что он строит тут отношения с кем-то, чтобы задержаться на проекте, отнеслась к происходящему весьма скептически: «Ну, пусть хоть такая пока… надо же нашему Игорьку воевать со своими врагами, а одному тяжело там, вокруг одни змеи завистливые, эта хоть добродушная – и то хорошо». «Ура! Нашлась девушка, которая не стала дожидаться, пока ее кинет Иван, а сама его кинула, так ему и надо!» - радовались телезрительницы, всей душой «болеющие» в этой борьбе за затравленного Игорька.
Зина же размышляла – шоумен-старожил проекта Иван ей в принципе импонировал, они были очень похожи. Вспыльчивые, темпераментные, грубоватые, хитроватые и расчетливые. Но девушке не было нужды бороться за место под солнцем, хотя при желании она и могла бы. Но жизнь в обеспеченной семье и потакание всем капризам и прихотям сделали ее менее стервозной и более покладистой, она могла позволить себе такую роскошь, как возможность быть самой собой, и практически ничего не стеснялась, не комплексуя по поводу внешних и внутренних данных. Именно эта черта в ней и стала располагать к себе, особенно по контрасту с вечно настороженным Игорем, который панически боялся в той или иной ситуации, даже не стоящей выеденного яйца, быть не на высоте. Зина, с одной стороны, помогала парню расслабиться и изобразить хоть какое-то оживление на его правильном строгом лице морализатора, с другой, настолько от него отличалась, что вызывала к себе повышенный интерес.
«Такой вульгарной девицы здесь еще не было – она на трассе, небось, стояла, по ней сразу видно. Какой пример для подрастающей молодежи? И вот такая вот – с нашим-то Игоречком, таким порядочным пареньком?», - возмущались женщины на форумах. «Спасать его надо! Спасать от такой – и немедленно. Давайте какую-нибудь светлую чистую девушку на проект приведем. Он же наивный, не видит, с кем дело имеет», - эс-эм-эски примерно такого содержания писали поклонницы Игоря всех возрастов. А фанатки Ивана даже злорадствовали: «У нашего-то все девчонки были шикарнее, а этот ваш лох даже не понял, что его просто используют, Зинка - та еще штучка».
Зина Ватрушкина не то чтобы безумно влюбилась в Игоря, он вызывал у нее любопытство: такой человеческий экземпляр ей еще не попадался. И даже проявления его праведного гнева не вызывали у девушки отторжения, а наоборот, веселили. «Может, и правда, я неравнодушна к нему, он меня прямо умиляет», - думала Зина. Если она и раздражалась на его занудство время от времени, долго это не длилось, Зина вообще не была злопамятной и не умела держать длинные паузы, ей это надоедало. В отличие от других участниц в амплуа светских львиц, она не стремилась затмить всех своим внешним видом, не претендовала на то, чтобы быть паханом среди женщин, скандалила смачно и с удовольствием, но для нее это было некой игрой, клоунадой, способом просто развлечься, не более. Проявлениями врожденного артистизма, любви к камере – как раз этих качеств Игорю просто клинически не хватало. Он считал себя русским Чарли Чаплиным, играя роли в собственных клипах, но как участник реалити-шоу он себя не проявлял абсолютно никак.
- Тут не Фабрика Звезд и не КВН, надо играть не только во время каких-то конкурсов, они и бывают-то тут раз в два месяца, ты должен изо дня в день искать информационные поводы, темы… надо быть интересным зрителям, - повторяли ему вновь и вновь. Но любимец телезрителей брезгливо отмахивался от подобных «дешевых» в его понимании способов завоевания популярности. Такие строгие принципы не мешали ему, однако, сохранять формальный статус участника и получать за это приличные деньги. Если уж рассуждать совсем строго, то это уже смахивало на что-то, похожее на дармоедство, но Игорь так далеко в своих рассуждениях не заходил, предпочитая балансировать на грани популизма, близкого определенной части аудитории. Постепенно даже самые яростные противники Зины Ватрушкиной стали понимать, что формальным оправданием пребывания Игоря на проекте стала только она.
«Ничего подобного, это я тут добился многого, выиграл конкурс на звание «Супергероя реалити-шоу», играл, пел, плясал, даже в роли ведущего выступал, меня зрители полюбили, а Зинка… она же на все готовенькое пришла», - мысленно раздражался Игорь. Его буквально «достали» вопросами и ехидными замечаниями телезрителей о том, кто более яркий в их дуэте с Ватрушкиной, и кто за счет кого «выезжает». Зина готовить не умела и не собиралась учиться, у ее родителей прислуга была, девушка привыкла тусоваться в ночных клубах, «зажигать» на танцевальных площадках модных курортов. Ее образ жизни хотя и казался неискушенному сельскому пареньку недосягаемо великосветским, но и не мог в глубине души не раздражать настоящего труженика, каковым считал себя Игорь.
«Белоручка, мамина дочка! Я тут пашу, понимаете ли… и творчество… ну, ладно, в этом она ничего не смыслит, так хоть бы какое-то благоговение изобразила! Музыку мою, и стихи, и видеоклипы – не уважает, не ценит, не понимает… ну, бог с ней, на это я еще как-то глаза бы закрыл, хотя другой на моем месте… обиделся бы… нас, творцов, часто вообще обижают по жизни… Но можно же по-другому внимание проявить! Суп приготовить, к примеру, картошку сварить… а она… все с подружками треплется целыми днями… ну и подарочек, тоже мне», - ворчал Игорь. По поводу внешности Зины мнения были разные, с кем ее только ни сравнивали: и с египетскими фараонами, и с Шамаханской царицей, по интернету «гуляла» версия, что Ватрушкина – загримированная бывшая участница реалити-шоу родом из Дагестана, которая пришла сюда под другим именем, чтобы всех разыграть. Какое-то сходство с той нежной неброской, но милой восточной красавицей у Ватрушкиной было: темные волосы, контуры прически, овал лица, разрез черных глаз, лукавое выражение. Но определенные параметры подделать очень трудно – рост, пропорции не совпадали. Крупную Зину смело можно было назвать эффектной, пикантной, яркой, своеобразной. Довольно-таки грубоватой (при определенном ракурсе она даже могла сойти за переодетого мужика), с низким голосом, брутальными шуточками. Но ее самоирония и внутренняя свобода придавали всему, что девушка делала и говорила, определенный шарм.
- У Зины моторчик такой… как батарейка заряженная, а ты – амеба, - заявила одна из ведущих Игорю, оскорбив его до глубины души. Заметив эффект, произведенный ее словами, телезвезда продолжала морально «добивать» паренька. – Не видно в твоем отношении к ней никакой искренности, уж извини, но я правду сейчас скажу, телезрители видят, у кого из вас двоих чувства есть, а кто просто пользуется ситуацией, потому что ему она выгодна. Ты просто решил, что тебе удобно быть сейчас в паре, а то на голосовании выгонят.
- Это меня-то выгонят? Я – амеба?! – Игорь сорвался на истерический крик. – Да меня зрители выбрали Супергероем реалити-шоу… да я…
- Игорь, с тех пор скоро год как пройдет, конкурс закончился, а ты просто от камер прячешься, с коллективом не дружишь, все тебя раздражают, правила наши не нравятся, на Зину все время рычишь, зачем тогда вообще в нашей программе участвовать?
- На форумах пишут, что я – гордость России, цвет нации, соль земли русской. С Шукшиным, Михалковым сравнивают…
- Те вообще-то учились на режиссеров-то, и не в институте культуры.
- Я тоже учиться буду! Деньги, которые выиграл, как раз пойдут на оплату курсов… но эти деньги канал мне никак не заплатит, да еще и налог вычли, и обязали делиться с тем, кто не занял первое место… - злился Игорь.
- Да это твоя идея была – делиться! Ты сам сказал: надо быть благородным…
Игорь угрюмо молчал. Идея была – его, но одно дело – сказать красивую фразу, чтобы понравиться зрителям и поднять свой рейтинг, а совсем другое – реально делиться. Но Зина именно в этой ситуации оказалась на высоте, готова была «пасть порвать» врагам Игоря.
- Он у меня – аспирант… понятно? Не то, что вы, неучи. А если вякать начнете, увидите, почем фунт лиха, где раки зимуют… короче… вы поняли.
- Сама-то училась хоть где-нибудь? – пытались ее подколоть недруги Супергероя, но тщетно, Зина была как бульдозер. Если уж она кого записывала в «свои», отстаивала до последней капли крови, гордясь своей прямо-таки бульдожьей хваткой.
- Где я училась, туда никого из вас и на порог не пустили бы, ясно? Академия Воровского, факультет Карманной Тяги… Так что… вы на сегодня свободны.
Удивительно, что на Зину при этом никто серьезно не злился, кроме самого Игоря, которого задевало, что девушка более находчива на тет-а-тетах с ведущими, на лобном месте, вообще – в повседневном диалоге с камерой. Непробиваемая железобетонная суперсерьезность Игоря ее же лишь забавляла.
- Ну, ладно, ты типа того… режиссер или кто? В общем, ясно, у вас всех заскоки… ну, творчество и все такое… - Зина пыталась спровоцировать Игоря, чтобы он проявил в ее присутствии хоть какие-то эмоции, а иные темы, кроме пресловутого Творчества или борща, его абсолютно не трогали.
- Не лезь в мое творчество, ясно? Не лезь! Не понимаешь, так можно же хоть не смеяться, а проявить уважение! – Игорь, побагровев, зло смотрел на Зинаиду. - У гениев были музы, у Моцарта – Констанца, а у Бетховена…
Не вспомнив музу Бетховена и огорчившись при одной мысли, что музы и утешительницы вообще были далеко не у всех гениев музыки, слова, режиссуры и актерского мастерства, и что такая печальная участь может ждать и его самого, Игорь решил перевести разговор на тему, по его мнению, более доступную для понимания Зины.
- Ты бы рецепты хоть выписала… постыдись, ведь подруга умеет готовить, а ты… Позорище! Я на твоем месте сквозь землю бы провалился. Женщина – и в руках нож держать не умеет. У нас в деревне…
- Опять начинаешь? – Зина нахмурилась, в иные моменты Супергерой реалити-шоу ее действительно напрягал. – Я говорила уже, ни Абрамовичу, ни этому… как там… Лисовскому? Короче… варить я не буду. Тебе только щи и надо…
- Конечно, я же нормальный мужик! Не будешь варить, я другую найду, так и знай! – пригрозился он. – Мне полфорума письма пишут: Игорек, ну что ж Зинок-то твоя такая вредина, ну почему не хочет готовить… да я бы на ее месте за счастье, что рядом со мной такой вот, как ты…
- И чего? Пусть приходят с кастрюлями, - рассудила Зина, хитровато прищурившись и уже успев остыть после своей краткой вспышки. – Такое шоу будет! Супергерой и его фанатки! Пусть готовят – ведь им же за счастье… я им не мешаю.
- Так я тогда буду строить… того… отношения с кем-то из них… ты что, не поняла?! – состояние Игоря в моменты бытовых ссор приближалось к определению «истерическое исступление».
- Тебе вообще все равно, лишь бы суп был? – смех Зины казался Игорю прямо-таки мефистофельским. – Ну и валенок ты, у Иуды красная цена была тридцать… как их там… серебренников? А у тебя – похлебка. Да ты продаешься практически даром.
«Я не продаюсь!» - хотел было выкрикнуть Игорь, но он вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Непонимание – страшная вещь, она лишает человека сил, тем более, личность творческую, а значит, особо ранимую, тонкую, не от мира сего. Почему он связался с такой приземленной женщиной? При этом еще и совсем не хозяйственной? «Ну и сочетаньице», - сокрушался парень. Одно его радовало: находились родственные души среди телезрителей, которые полностью понимали суть происходящего, они были на его стороне!
«Гнать с проекта Ватрушкину Зинаиду! – писали женщины пенсионного возраста. – Да если бы у меня был такой сын, как Игорек, я бы молилась… он – как свет в окошке, а эта… она же мизинца его недостойна. А еще фамилия какая – ведь вкусная же! Могла бы хоть чуточку соответствовать». «Зинок – шикарная женщина, нечего прогибаться под этого поселянина, она себе круче найдет», - возражали фанаты Зины, число которых день ото дня увеличивалось.
- Ты должен радоваться, что твоя девушка популярна, вот зрители пишут: пришла наконец-то харизматичная личность… ну, с недостатками, не идеальная… так неправильности в определенном сочетании дают комический эффект, своеобразное обаяние, гротесковость такую, а это неплохо, она твою излишнюю правильность оттеняет, - говорили Игорю те немногие участники реалити-шоу, с которыми он поддерживал формальные отношения. Но он не считал свою правильность излишней, намеки на то, что он нуждается в том или ином дополнении на экране, расстраивали паренька.
- Не баба, а мужик! Выпивает, курит, матом ругается, по ночам в клубах… походка как у матроса подвыпившего, шуточки солдафонские… - злился он. И кто бы ни говорил ему, что Зина относится к нему искренне, Игорь не верил. «Какая там искренность? Глазки-то бегают, вид вороватый какой-то… рыльце в пушку, небось», - его мучили страшные подозрения, что эта девушка может быть ему неверна и даже смеяться над ним за его спиной со своими подружками.
Зина размышляла на ту же тему: ей с самого начала казалось, что Игорь в большой мере использует ситуацию, связанную с их «построением отношений», потому что его она просто устраивает. Парень слишком застенчив и нерешителен, с другими девушками он просто не знал, как себя вести, надо было добиваться их благосклонности, ухаживать, преодолевать возможное сопротивление, с Зиной же было иначе – она сама проявляла инициативу и ничего не стеснялась. Ему это было удобно. Она понимала, что в силу особенностей своего характера Игорь больше ни с кем из участниц проекта не смог бы что-то построить. Поэтому он ее терпит, боится на самом деле уйти. Ситуация для нее не очень-то лестная. Но девушка муками больного самолюбия не страдала до такой степени, чтобы быть не в силах смотреть правде в глаза, даже самой невыигрышной для своего эго. Именно эта ее черта и импонировала телезрителям.
«Сам говорит, что Зинка всем врет, ой, то же мне, попик нашелся. Он прямо в глаза никогда не смотрит, улыбка кривая какая-то, - рассуждали фанатки Зины на форумах. – Она, конечно, себе на уме, своего не упустит, и хватка у Зинки что надо, но кому она гадость сделала? И за друзей заступается, за Игорька глотку рвет, а он что? Сидит на лобном, ее опускает… мужик, то же мне».
Популярность Зины росла. Несмотря на то, что другие девушки теоретически обладали более выигрышными данными для завоевания зрительской любви, Ватрушкина выбилась в явные лидеры. «У кого-то – классически идеальное личико, у кого-то – борщи получаются лучше, кто-то больше книг прочитал, кто-то приличней ведет себя, говорит правильнее, но почему у Зинки-то такой рейтинг? Чем она берет? Вот загадка-то!» - поклонники разных участниц недоумевали. Разгадка была им неведома.
День за днем продолжалась трансляция телестройки. Зина, подобно Анне Маньяни в Италии, вырастала в некий символ фольклора, что поразительно, даже не отличаясь формальными внешними признаками, характерными для славян. Но южный, цыганско-одесский приблатненный колорит, тоже может добавлять пикантности телевизионному персонажу. При наличии стержня, размаха и широты натуры.
- Когда так раскрутиться успела-то? Тут такие уж дивы роскошные были, Афродиты, Венеры, так к ним – один негатив телезрителей, а к этой прям прикипели душой, - продюсер беседовал с одной из ведущих реалити-шоу.
- Когда? Да вот как явилась сюда… и пошло, поехало – разговорчики, шуточки…
- Как пришла, говоришь? Прямо в этот же день?
- Да не помню я точно… уж сколько ругали ее, сколько плевались, собаки лают, а караван идет… Зинка, то есть. Мне лай вообще на нервы действует, ну а ей хоть бы что, - размышляла ведущая. – Она сама кого хочешь облает…
Продюсер изрек:
- Такие нам и нужны.
Сила духа
- Наше реалити-шоу – для сильных людей, слабым здесь нечего делать, они просто уходят домой. Один за другим. Раз в неделю. Мы выгоняем самого слабого игрока, тухлого, не умеющего развлечь аудиторию, неинтересного зрителям, - говорил один из старожилов этой программы Иван, у него был прочный статус телезвезды и своя, довольно многочисленная, армия фанатов.
Двое новеньких, Игорь и Аня, несколько растерялись. Слава была им нужна, но какой ценой ее можно достичь в рамках этой программы, они пока не понимали.
- А сильные – это какие? – робко спросила девушка. Иван снисходительно улыбнулся.
- Вот ты говоришь тихо, невнятно, прямо в глаза не смотришь, пальцы нервно сжимаешь и разжимаешь… ведь сразу же видно – слабый игрок, такой тухленький. Нам такие тут не нужны. Будешь сидеть недельку-другую молчать, кому это интересно? Тут зажигать надо. По полной программе. Вот я на тебя наеду – в ответ как кулаком по столу тресни, да глотку включай – прямо как на базаре. Тут кто кого переорет. Такие бои быков, ты поняла? Это зрители любят. Здесь сила нужна. Если слабая, можешь сразу домой идти… не любим мы слабаков, и зрители тоже не любят. Наша программа – лишь театральное и эпатажное отражение жизни, и в жизни все так.
В его словах вообще-то была доля правды, и новенькие готовы были это признать.
- А как же вот та блондинка – она у вас плачет все время? – поинтересовалась Аня. – Ее же зрители любят, у нее рейтинг выше всех вас вместе взятых.
- Она свой имидж нашла – разжалобила стариков, детей и подростков… есть такие зрители, которых хлебом не корми, дай кого-нибудь пожалеть… Вот еще и Пашку у нас тут жалели, рыдали, когда он отсюда ушел, письма писали, чтобы вернули его обратно, - раздраженно буркнул Иван, которому совершенно не нравилось зрительское предпочтение плакс.
Аня задумалась: слабый пол, слабый человек – это убийственное сочетание. И что же ей делать? Коварно и расчетливо пользоваться своей слабостью, как та милая блондиночка, сделать беспомощность своей козырной картой? Похоже, что больше ей ничего не оставалось. Но ниша вечно рыдающей девушки уже занята. Надо было придумать что-то другое, чтобы ни зрители, ни организаторы не считали ее «тухляком».
Иван посмотрел на Игоря. Вроде типичный «тухляк» - то есть, молчит все время, смущается еще больше, чем Аня, но что-то упрямое и угрюмое ощущалось в этом голубоглазом светловолосом застенчивом до грубости пареньке. Игорь пришел сюда как творческая личность, чтобы прославиться. К творчеству участники реалити-шоу относились с неописуемой серьезностью, каждый мнил себя чуть ли не Леонардо да Винчи. С каким придыханием там произносили слово «творчество» - это надо хоть раз услышать.
Но у Игоря действительно были способности – он играл на народных музыкальных инструментах, не как мировой виртуоз, но довольно прилично. Сочинял песни, сам снимал видеоклипы и играл разные роли. Все это было не лишено фантазии и какой-то искорки, при желании он мог бы достичь и серьезного результата, но на данный момент воображать о себе бог знает что было несколько рановато. Но хитроватый Игорь знал: все познается в сравнении. На фоне абсолютных непрофессионалов в музыке в лице остальных участников этого шоу он может сойти и за некую Величину.
В достижении цели ему помогали и внешние данные – богатыря из русских сказок. Все вместе взятое - ярко выраженная славянская физиономия, деревенское происхождение, гусли, патриотическая риторика – давало зрителям возможность поверить в некий светлый и чистый образ русского патриота, человека «от сохи», соль земли. Витязя, князя Игоря. Или Садко. И неожиданно и на первых порах приятно контрастировало с развязностью всех остальных – ругающихся, дерущихся, курящих и пьющих.
- Ты мало говоришь и смотришь в пол. Это признак слабости, - провокатор Иван тщательно изучал потенциал своего соперника. Ему не хотелось терять свое лидерство, а в скандально-крикливом амплуа Ивану не было равных. Он был очень неглуп, свои типовые заготовки выдавал просто на автомате – срабатывала привычка и нежелание выдумывать что-то еще. Но при желании Иван мог беспристрастно проанализировать любую ситуацию, это качество ему помогало в борьбе с противниками. У него накопились свои обиды – за 4 года участия в реалити призов он получил меньше всех. Кому-то – машину, кому-то – квартиру, ему – только подарки, не очень-то дорогие. Это его огорчало до глубины души. А тут еще пришел новенький, и зрители вдруг пришли в восторг от нового образа, в то время как сам он уже давно продемонстрировал весь свой актерский потенциал. «Россия гордится тобой! - писали на официальном форуме об Игоре, его уже называли красой и гордостью земли русской, он превращался во что-то былинное, сказочно положительное, даже застенчивость его умиляла зрителей. Его стали ставить в пример таким, как Иван, а этого он вынести никак не мог.
- Я просто не в формате вашего шоу, - брезгливо процедил Игорь. – Мне претит перед камерой что-то изображать – любовь, скандалы… я только творчество хочу здесь демонстрировать. Я за этим пришел.
- А, творец… - ухмыльнулся Иван. – Но здесь же не Фабрика звезд, не КВН, у нас вообще-то скандальная передача… любовь – это так, название. Ты же не идиот, понимаешь. Были у нас тут такие, которые нашли любовь, но были тухлые, неинтересные зрителям, мы их домой давно спровадили. Хочешь за ними последовать? Продолжай в том же духе.
- А ты очень за меня беспокоишься, да? – Игорь хитровато прищурился. – Я – сильный соперник, ты просто боишься конкуренции.
- Кто – я?! – Иван от души расхохотался. Пока он еще не понял всей глубины опасности. Он стремительно терял лидерство и свою значимость в глазах зрителей – в его нападках на Игоря видели зависть. Игорь был участником, у которого на этом проекте еще все впереди, он не успел показать себя с плохой стороны, как персонаж был загадочен, интересен, нов и свеж, в то время как Иван стал без конца повторяться - одна за другой скандальные сюжетные истории с теми же перипетиями и одинаково плачевным концом.
Партнерш по игре Иван выбирал себе по одному принципу: пусть будет самая сильная. «Слабость» в девушках он отсекал сразу – такие были ему не нужны. Выше всех, стройнее всех, с самой густой шевелюрой, самыми большими глазами, самой соблазнительной походкой, самой луженой глоткой. Тогда образовывалась самая эпатажная пара игроков, которая с помощью срежиссированных скандалов становилась самой рейтинговой. Но все приедается, и образ Ивана претерпел трансформацию. Из обаятельного и непосредственного рубахи-парня, харизматичного клоуна, он стал превращаться в вечно раздраженного и ревниво относящегося к чужой популярности ворчуна. Он терял очки и не замечал этого. Слишком привык к любви зрителей.
У Игоря были другие проблемы: он на самом деле очень неловко чувствовал себя перед камерой. Когда нужно было вести себя естественно, он терялся. Преображаясь во время выступлений на сцене, вне сцены он съеживался, и всякая уверенность его покидала. Но главная беда была не в этом – у него были очень высокие требования к окружающим, но не к самому себе. Его стало все раздражать, и он начал читать всем мораль, не замечая, что выглядит странно. На скандальное шоу не приходят обличать нравы, защищать честь офицера… Но уж если игрок выбрал себе такое амплуа, нужно быть в нем убедительным. Игорь думал, что ему это удается, и умилительные отзывы в интернете его убеждали в том, что он на правильном пути.
«Одни тунеядцы там собрались – пьют, ругаются и дерутся, ничего не делают. И правильно Игоречек про них говорит: он такой правильный. Настоящий. На таких земля держится», - писала его односельчанка. «Какие там девки-то собрались! Совсем зазвездились, ни приготовить, ни постирать – какие из них хозяйки? Они мизинца не стоят нашего Игоря», - соглашалась с ней подруга.
- Шоу-бизнес – он не для женщин, - рассуждал новый герой. – Они становятся такими капризными, все время играют на камеру, в зеркало смотрятся да прихорашиваются. По полдня занимаются только своей красотой. Где уж там борщ сварить! Не понимают, что нужно к мужикам с уважением – это же главы семей, это лидеры, так сказать…
Тема неуважения к сильному полу стала единственной, на которую он распространялся долго и охотно. Говоря об этом, он даже становился раскованным и уверенным. «У нас в деревне все иначе», - искренне изумлялся он, глядя настоличных штучек, которые презрительно фыркали в ответ на его попытки добиться их благосклонности. Эти девушки пришли сюда ради пиара, домашнее хозяйство – это было последнее, что их волновало. Они грезили о телевизионной славе или о покровителе-олигархе, а не о деревенском домике. И Игорь был обескуражен таким падением нравов в своем Отечестве.
- Русские женщины – это такие, которые… как у Некрасова… ну… с ведрами… и того… уважать мужика… - сокрушался парень, размышляя о расфуфыренных будущих фотомоделях или телезвездах с цепким оценивающим взглядом.
Этим он навредил себе. Коварные девушки, сговорившись с его главным идеологическим врагом Иваном, решили создать ему образ женоненавистника.
С сюжетными интригами в реалити-шоу все было просто: фантазии особой от авторов сценария не требовалось. Как можно «наехать» на игрока, чтобы была «движуха», как там говорили? Вот, например, отношений никаких нет, глаза – голубые. Что это значит? Он – голубой.
- Видел я тебя в магазине вчера, ты обувь там покупал… с другом, - Иван издевательски ухмылялся, в упор глядя на смущенного Игоря. – Чего ты так испугался-то… он же тебе просто друг… или нет? А к женщинам-то ты плохо относишься…
- Перестань! – побагровел Игорь. – Мне эти разговоры твои совершенно не нравятся!
Нащупав «слабину» у нового игрока, Иван ринулся в бой. Оказалось, что нового героя зрительских грез очень легко вывести из равновесия. Зрители разделились на два лагеря: одни – за Ивана, другие – за Игоря.
«Ванька просто завидует, он уже столько времени здесь сидит, а ничего не добился, в то время как Игорь – такой молодой, а уже – звезда», - возмущалась телезрительница. «Да гусляр ваш всего на два года моложе Ваньки, сам там сидит, точно так же ничего не делает, только нудит все время – готовь да готовь ему, он что работает? Труженик тоже мне», - возражала другая.
Иван стал понимать, что вредит себе проявлениями откровенной злобы и задумался: как дальше быть? Справиться с антипатией к суперпопулярному новенькому он не мог, его возмущало, что тот стал любимцем зрителей за такой короткий срок, достигнув цели совсем иными методами. Игрока на «своем поле» он принял бы как сильного конкурента, ему даже нравилось это противоборство, но тут Иван был бессилен: изображать праведника он не хотел, ему это претило. Игорь не совсем изображал, в его характере крестьянская хитреца сочеталась с неким идеализмом, и зрителям понравилось это сочетание. Ивана оно бесило. Он видел лицемерие даже там, где его не было, его идеей-фикс стало разоблачение идеологического противника. Он решил снять с него «маску», показать всем его истинное лицо.
А Аня, присмотревшись к окружающим, поняла, что нужно срочно искать любой способ задержаться на этом телепроекте. Когда-то здесь была девушка, претендующая на то, что она – ясновидящая. Аня решила сказать, что она – марсианка, чтобы не повторяться. Здесь все что угодно «работало» на скандальный сюжет, особая изобретательность и не требовалось. Поскольку Иван и другие сразу же забраковали ее как возможную партнершу, заклеймив как «слабенькую», она стала всячески изворачиваться, чтобы выжить самостоятельно.
- С детства я помнила о том, где жила до рождения – это была другая планета. Во сне я увидела четыре буквы: МАРС. Потом мне стали сниться другие сны – люди из моего прошлого, из моей жизни до появления на земле пытались забрать меня обратно, говорили: вернись, вернись! Но я не хотела. У меня миссия здесь, на этой планете.
- Какая миссия? – изображали недоумение окружающие, которые прекрасно понимали, что движет новенькой девушкой.
- Найти таких же, как я, марсиан, которые хуже помнят свою прошлую жизнь, и рассказать им о том, как нам там хорошо было.
- И дальше-то что? Туда полетите?
- Не сразу. Сначала нам нужно очиститься от всех земных прегрешений, для этого душа должна пройти все круги ада и рая.
- Какие круги… чего? – хмурился Иван, приходя в бешенство от таких, непостижимых ему, способов выживания слабых. Нет бы скандал устроить – это бы он понял, а вот такое вот учудить…
- Ну, здесь на земле пишут, что есть очень много кругов… но точно они этого знать не могут.
- А на Марсе, значит, знают… понятно.
Аня стала изо всех сил изображать поиск своих былых соотечественников – она подходила к каждому игроку и устремляла на него задумчивый изучающий взгляд. Игорь вдруг сообразил, что лучше быть в глазах зрителей марсианином, чем голубым, кардинально это его имидж не испортит, и решил подыграть ей. Пусть будет хотя бы видимость телевизионного романа – зрители начнут обсуждать, подходит он ей или она ему, лишние разговоры – лишний пиар. Все лучше, чем отражение нападок Ивана, которое уже становилось еще более смешным и нелепым, чем сами нападки.
- Фиктивная пара! – возмущался его главный враг. – Зрители, кто ваш кумир, кто любимец? Да он лицемер. Себе на уме. Всех обличает, а сам вам же врет.
- Тебе не понять, - туманно разглагольствовала Аня. – Марсиане не могут обрести счастье на земле иначе, как найдя такого же, как они…
- Да что ты очки мне втираешь, аферистка еще одна! Понятно – у него рейтинг высокий, вот ты к нему и прислонилась, в лучах славы греешься… марсианочка.
«А что это он все время об уважении говорил – прямо как у алкашей: ты меня уважаешь? Может, он пьет потихоньку, когда за периметр выезжает, а от зрителей это скрывает?» - шушукались девочки, невзлюбившие Игоря. Ивану было достаточно только намека – он тут же ринулся в бой. Даже понимая, насколько нелепа именно эта сюжетная линия, судя по внешнему виду Игоря, он стал ее развивать.
- Бухаешь… а, ну все понятно, Марс-то тогда приснится, с неба на землю-то рухнешь.
Он отдавал себе отчет в том, что любой слух можно преподнести так, что найдутся те, кто поверит в него. Борьба за зрительские симпатии на проекте шла не на жизнь, а на смерть.
- Спиртное? Алкоголь? Я – пью? Ты это на всю страну заявляешь… - дрожащим от возмущения голосом протестовал Игорь.
- А чего тут стесняться? Вот я пью и не скрываю… алкоголь, спиртное… ты что, не в России живешь? Это же наш национальный менталитет, - продолжал паясничать Иван. – У русских это не есть плохо. Ты же краса и гордость страны. Иван Сусанин, ни больше, ни меньше.
В нем давно кипела обида на то, что Игорь частично занял его нишу: раньше Ивана ассоциировали с образом типичного русского. А теперь в глазах сентиментальной части зрителей он стал какой-то «плохиш» рядом с новеньким «кибальчишем». «Настоящие русские – это не скоморохи и клоуны, как ваш Ванька, а смелые гордые люди», - писали на форумах. «Это ваш Игорек настоящий? Ванька хотя бы не врет – плохой, так плохой, ничего из себя он не строит, а этот… то же мне, херувим», - возражал сам Иван под разными никами.
К борьбе за лидерство он относился очень серьезно, не жалея никаких сил на дискредитацию своих конкурентов. Сильный должен был выиграть. Слабый – быть посрамленным и уничтоженным. Реальное преимущество Ивана заключалось в его способности принимать негативные стороны своей натуры и не бояться открыто их обсуждать, в то время как Игорь трясся от страха при одной мысли, что кто-то подумает о нем плохо или найдет в нем хотя бы один недостаток. Но многие зрители, чье сознание было таким же, как и у Игоря, считали это его достоинством и не прощали Ивану его беспощадность. Количество сторонников Ивана редело, но он не сдавался.
- Победа будет за мной, - говорил он. Весь мир для Ивана делился на друзей и врагов, своих и чужих, предательства он не прощал, «своих» защищал до последнего, «чужих» притеснял. Военная лексика пронизывала его речь. Игрокам из своего лагеря он слабость прощал, эти люди могли ему пригодиться. Во всех его поступках была железная логика закаленного в телевизионных боях современного русского воина.
Игорь же, доведенный до белого каления издевками своего врага и его сообщников, задумал страшную месть. Он сочинил песню про Ивана, назвав ее «Убожество». В тексте песни методично и детально перечислялись все неудачи его идеологического противника: поражения в конкурсах участников реалити-шоу, неполученные денежные призы, распавшиеся отношения с самыми сильными девушками проекта, непостоянство, грубость, коварство и даже курение сигарет. Аня насторожилась, услышав этот шедевр.
- Ну, вообще ярко, наверное… но у тебя образ такой – добродушный, непротивление злу насилием, ну и так далее… зачем портить-то?
Игорь тоже несколько сомневался, не навредит ли ему публичное исполнение этой песни в глазах поклонников, но он знал, что антипатия к Ивану у части зрителей велика, им это в кайф будет. И сделал ставку на это.
- Убо-жество… убо-жество… - упоенно заголосил Игорь, заиграв на гуслях, когда все игроки и ведущие собрались на лобном месте. В его манере чередовались традиционное пение с рэпом. – Ты четыре года уже тут сидишь, а я только месяц всего как пришел, тебя все успели уже невзлюбить, а я только пришел – и счастье нашел. Убо-жество… убо-жество…
Иван сначала ушам своим не поверил – ну надо же, хватило пороху у «слабачка»… он задумался: разъяриться или посмеяться? И не нашел в себе сил ни для того, ни для другого. Месть противника оказалась действительно «марсианской». Обитатель планеты Земля не знал, как воевать с пришельцами – все его методы не годились.
Он опустил глаза… и тут вдруг его осенило. В студенческие годы он как-то играл похожую роль, не особо задумываясь, проявлением силы или же слабости это евангельское смирение может являться. Иван терпеливо дождался, когда Игорь осуществит до конца свое страшное намерение. Ведущие и другие участники смотрели на него с невольным сочувствием, видя смятение. Игорь и сам успел испугаться того, что он сделал, и сидел с присмиревшим видом. Стоило Ивану это заметить, как внутри него будто выпрямилась какая-то пружина. Марсианин уже был частично повержен, осталась лишь самая малость.
- Возможно, ты прав, я – убожество, - произнес он со скорбным видом. – Но дай бог тебе любить это место, так же, как я.
Театральным жестом, но с достаточной мерой сдержанности, он взял в руки кусок земли и прикоснулся к нему губами. Воцарилось безмолвие. А на щеке Ивана заблестела скупая мужская слеза.
История Елисеевой Василисы
- Я пришла на проект к Ивану, увидела по телевизору и сказала себе: будет мой, - Василиса загадочно улыбнулась. – Что рассказать о себе? Я не люблю плохую погоду и не люблю, когда меня критикуют. Мне нравятся комплименты – чем больше, тем лучше. Я себе цену знаю: лучше меня у него еще никого не было и не будет. И не только у него – ну и вообще… у всех… на проекте на вашем. На телеэкране. И в жизни.
- С самооценкой у тебя все в полном порядке, - ведущая одобрительно улыбнулась: здесь надо было себя рекламировать, многие этого стеснялись, но только не новенькая. Василиса даже на кастинге уже успела произвести впечатление роковой женщины, потенциальной вампирши, роскошного змееподобного существа, коварной легендарной Сирены, рожденной для того, чтобы сводить с ума, увлекать за собой и бросать, оставлять на дне морском, по ту сторону Ада юные неискушенные души. Иван был в восторге: ну, наконец-то, прибыло Нечто, ему подходящее. «Сучка и стерва – ура!» - думал он, не сумев скрыть радости, так явно проступившей на его простоватом лице.
Василиса то и дело доставала зеркало и разглядывала свое худое смуглое лицо с тонкими змеиными бровями, бриллиантовый зуб, который так ослепительно выделялся на фоне всех остальных. Ее каштановые волосы не были очень густыми, но тем, у кого они были гуще, девушка не завидовала: зато у нее они мягкие и послушные, укладывающиеся в любую самую затейливую прическу. Вообще-то впечатления двадцатитрехлетней студентки эта статная разодетая двухметровая пантера не производила, но это продюсеров не смущало, в течение ближайших четырех лет надпись «Участница Василиса – 23 года» сопровождала ее появление на экране, и простые арифметические подсчеты озадаченных телезрителей никого не волновали.
- Василиса, а у тебя есть недостатки? – спросила юная наивная участница.
- Мне всегда все завидуют, а я завистливых не люблю, вот только на кастинге появилась – уже почувствовала… зависть такая, аж тошно! Все остальные девушки на меня так и вылупились.
- А в чем же тут твой недостаток? – уточнила ведущая.
- Слишком я хороша. А таким трудно жить – вокруг злоба, интриги и… зависть. Когда в человеке столько хорошего, сколько во мне, а особенно в женщине, таких просто не переносят… а уж убогие склочные несимпатичные бабы – это отдельная песня. С такими я плохо лажу – вот мой недостаток и есть, не хочу опускаться до их уровня и становиться на одну доску с такими.
- Ну, знаешь, не все ведь так одарены – ты на кастинге говорила, что и хозяйка ты самая лучшая, и ума у тебя немеряно… А тут ведь разные девушки.
Василиса снисходительно улыбнулась.
- Если не будут завидовать – буду общаться. Но пусть меня не цепляют и не пиарятся за мой счет.
- Ты еще даже участницей не стала, а уже о пиаре за свой счет говоришь – можно подумать: Мадонна приехала на площадку или Майкл Джексон, - пошутил Иван. Василиса поднялась с места, встряхнула как следует копной своих длинных волос и поправила майку.
- Так, все. Ухожу. До свидания.
- Ты куда?! – удивилась ведущая.
- Говорила же – я себе цену знаю. Если люди не понимают, как им повезло, что я тут нахожусь, пусть пеняют потом на себя. Раз Майкл Джексон, этот недомерок, или Мадонна, эта мочалка, для них важнее… то пусть с ними строят любовь… а я посмотрю, как у них это получится… чао… я вам не какая-нибудь лягушонка в своей коробчонке из сказки… а Василиса Прекрасная.
Смех девушки звучал демонически, ее жесты были достаточно театральны, но в интонации ощущался намек на подлинный истеризм. Все это, вместе взятое, вызывало ассоциации со сценами из романов Достоевского «Игрок», «Идиот». «Настасья Филипповна, Полина – вот она, наша новая героиня», - задыхаясь от восторга, думал один из продюсеров телепроекта, от инфернальных красавиц он просто млел. А сцена, в которой мертвенно бледная лихорадочно исступленная с горящими глазами Настасья Филипповна швыряла деньги в огонь, приводила его в состояние неземного восторга. «Ради такой – никаких денег не жалко, душу бы дьяволу продал», - думал он, глядя на новенькую участницу. Ее звездный статус – вопрос буквально нескольких дней, это он понимал. Грубоватый импульсивный, но в меру расчетливый и циничный участник Иван тоже понял, что ему повезло: уж их отношения сразу затмят все то, что зрители наблюдали здесь ранее.
Иван Мельников испытывал противоречивые ощущения. Ему льстило всеобщее внимание, он даже готов был напрячься и постараться соответствовать представлениям Василисы о великосветском шикарном стильном и звездном спутнике жизни, ее истерические эскапады он был вполне в состоянии соответственно отражать, будучи сам взрывным и за словом в карман не лезущим, если что. Но ее желание перетянуть одеяло исключительно на себя и заставить его плясать под свою дудку, указывать, с кем дружить, а с кем ссориться, стало его раздражать. Лидерские качества в нем самом были выражены еще ярче, чем в ней. И началась борьба за то, кто из них главный.
- Слушай… ты что – лучше всех, да? Ты круче всех на планете Земля, я не понял…
- На планете – нет, - милостиво соглашалась неземная красавица на такую маленькую уступку. – Но вот здесь… на площадке… у нас… даже нечего обсуждать, тут смотреть-то больше не на кого, а если не понял, как тебе повезло, что я вообще пришла, да еще и к тебе…
- Чего? Опять начинаешь? Подумаешь, цаца… Да я за периметром… да у меня… - начинал хорохориться уязвленный Иван.
- Ну чего у тебя-то? Мне вот ведущая рассказала, она твоих поклонниц там видела на гастролях – помойка одна, шалавы нечесаные, смех один, знаешь, мне было бы стыдно с такими вообще даже рядом стоять, не то что там фоткаться. Я – девушка из приличной семьи, я себя не на помойке нашла, в коммуналках не мыкалась, с такими, как ты, раньше дел не имела, колхозник несчастный. Мне все говорят: ты шикарная, да зачем он тебе? На мента похож из сериала. И сериал деревенский, задрипанный, вот в таких ты и будешь сниматься потом, ну а я – а я нарасхват буду, ты даже не сомневайся.
Слово за слово – и доходило до драки, до вырывания длинных волос Василисы с корнем, визгов, воплей, трехэтажного мата, валяния в лужах и брызгов дождевой воды во все стороны – на всех участников этого представления.
- Защитите меня, он же убьет… ненавижу, вот мразь! – рыдала Василиса.
- Еще скажешь хоть слово, пеняй на себя, - заявлял Иван во всеуслышание.
- Зачем ты так поступаешь с девушкой? – спрашивала испуганная ведущая у Ивана. Скандалы – с одной стороны, хорошо, это рейтинг, но злость Ивана казалась слишком убедительной и не могла не тревожить.
- Вот гнида, а не человек, - говорил он, презрительно сплевывая. – Из какого только гнезда змеиного вылезла… или осиного… тьфу! Меня все время цепляет, выделывается, на Кирилла с Олеськой кидается как бешеная собака… чего ей от них надо-то? Говорит, ей все завидуют, а может, сама завидуешь, а?
- Кому – этой болонке блондинистой, я?! Да она сама меня ненавидит, в покое оставить не может, не знаю, чего ей от меня надо… - лихорадочно изворачивалась Василиса, только чтобы не признаваться в том, что инициатором ссор с блондинкой, так любимой телезрителями, являлась сама. Она была не в состоянии пережить тот факт, что у нее выше рейтинг, и добилась своей цели эта «слащавая кукла», как Василиса ее называла, совсем иными методами. К славе и популярности участницы по имени Сатурн она не ревновала, эта рокерша играла «не на ее поле», апеллируя к другой совсем аудитории, а вот фотомодель была уже ее реальной конкуренткой и пока более успешной.
- Василиса, успокойся, все знают, что ты у нас – женщина, которая сводит мужчин с ума, такая, как Лиля Брик… ты в состоянии управлять всеми и каждым, зачем тебе все время ругаться с Олесей? Она девушка незатейливая простодушная… - ведущая пыталась урезонить свою приятельницу, но не тут-то было.
- Я просто таких ненавижу, ты понимаешь? Трясет меня от нее. Мало того, что все говорят, что блондинки – самые красивые женщины в мире, я от таких разговоров взрываюсь, - откровенно призналась Василиса. – Да еще – этот Котенок, чуть что, сразу за нее заступается, ну хоть бы раз Ванька вот так за меня заступился…
- Так ты ей завидуешь, что ли?!
- Ей повезло незаслуженно. Ну, сама подумай – можно ее сравнить со мной? Можно вообще нас рядом поставить? А Котенок – такой для нее надежный партнер, во всем потакает… от Ваньки ведь слова доброго не дождешься, хоть раз бы на мою сторону встал… только и делает, что заступается за другановсвоих… а как же я? Понятно, он так симпатии зрителей добивается… за мой счет, понимаешь? Меня опускает, а сам поднимается. Рейтинг свой повышает, себе на уме, поганец. Да если бы я сюда не пришла, этот лох вообще бы здесь не задержался, не ценит, что такая, как я, рядом с ним. Он только со мной в паре стал интересен.
- Ну, Василиса, ты же такая умная, ты же сможешь им манипулировать… если захочешь… только надо как-то потоньше…
Василиса вздохнула. Она достала зеркальце и посмотрела на свое отражение.
- Да, понимаешь, такие, которыми очень легко крутить и вертеть... ну, с ними неинтересно. Если бы мне это удалось с Ванькой, наверное, я бы давно к нему охладела.
Именно строптивый характер и даже грубость Ивана импонировали Василисе, в ней было что-то восточное: за высокомерной маской – тайная потребность подчиняться, быть рабыней своего господина. До поры до времени она не вполне осознавала ее, а потом откровенно призналась подружке: «Мне нравится, когда мужик себя так проявляет, как Ванька, говорит: сиди, шавка». Эта война продолжалась полтора года и закончилась полным разрывом: Иван, по натуре искатель приключений, просто пресытился этими отношениями и захотел чего-то другого.
- Меня все достало… я вещи собрал, в чемодан положил… ночевать в другой комнате буду, - объявил он Василисе о своем решении. – Полтора года изо дня в день – ты и ты… сколько можно? Я что-то типа того… ну, устал я, короче.
- Вся страна бы мечтала быть на твоем месте, а ты от меня устал? – Василиса истерически расхохоталась. – Да мое фото в интернете миллионы примерных семьянинов разглядывают, зрители от подростков до пенсионеров на меня молятся… вот идиот! Да куда ты собрался?
- К Котенку. Пока там побуду. На кастинг пойду, присмотрю себе новенькую… Мне брюнеточки нравятся.
- Что за бред! Самые лучшие – это шатенки, как я, Венера Милосская… эта с картины… она же шатенка была. Я себе цену знаю…
- Я тоже тебе цену знаю, и я ее, заплатил – черт, все нервы за эти месяцы истрепал, отдохнуть я хочу, себе отпуск устроить. А если тебе что не нравится – можешь уйти с проекта.
Последняя фраза оскорбила Василису так, как ничто из сказанного им за все время, прожитое вместе.
- Я – Василиса Елисеева! Это я – с проекта? Уйти?! Это ты уходи…
- А я – Иван Мельников, - нагло заявил он, самодовольно, как ей показалось, ухмыляясь.
- Да ты за мой счет… вся звездность твоя – моего мизинца не стоит, все только из-за меня… весь пиар…
- За твой счет? Да я был тут уже пару месяцев, когда ты пришла… меня вся страна видела… это ты – за мой счет…
- Я – за твой счет?!
Драки, истерики, кидание чемоданов, визги, валяние на грязном полу – телезрители имели полную возможность лицезреть спектакль под названием «Расставание самой рейтинговой пары». Мало кто верил в его окончательность, но, тем не менее, это произошло. Иван был свободолюбив и стремился к более ясным отношениям. «Пусть сучка и стерва, но как-то поспокойнее, похладнокровнее и без таких закидонов», - прикидывал он, размышляя о том, что делать дальше. А Василиса рыдала целыми днями и злобно рычала на окружающих.
Иван считал, что рациональнее, «просчитаннее» и хитрее его никого быть не может, а уж о женщинах-то и говорить нечего: сплошные эмоции, даже у самых стервозных и хищных. Он не ожидал сюрприза в лице Валерии Сливы, холеной красотки с сочной фамилией, за мягкой повадкой которой скрывался профессионализм и цинизм такого «тертого калача», рядом с которым он сам ощущал себя пионером. Ему нравилось, что с ней легко и удобно – ни скандалов, ни истерик, симпатия вполне искренняя с обеих сторон, выгода очевидна, рейтинг есть, цель выигрыша дома и даже построения реальных отношений все больше привлекала Ивана, он даже чувствовал, что действительно влюбляется в Сливу. Та сумела очаровать и ведущих, и телезрителей, и на достойном проекта уровне полаяться с Василисой, после чего та заткнулась и больше не возникала, боясь трогать новую героиню-вамп, за склоки с которой не по сценарию ей могло и влететь от руководства телепроекта.
Василиса была бы на седьмом небе, если бы Иван вел себя с ней так, как со Сливой, он выполнял все ее желания. Он даже закрывал глаза на то, что Валерия не любит обременять себя бытовыми хлопотами, что для него было жертвой немалой после неусыпных забот Василисы, к которым он вообще-то привык. Девушки, которых Иван одну за другой приводил на съемочную площадку в промежутке между закончившимся романом с Василисой и появлением Сливы, не соответствовали его представлениям о яркой и сильной партнерше. «Слабенькая», - так звучал его вердикт, и понурые тихие красавицы покидали проект с разбитыми сердцами. Встретив Валерию, Иван приободрился, почувствовал, что может еще утереть нос всем участникам. Но оказалось, что сердце Сливы-то фиг разобьешь. Такого он не ожидал.
- Я подожду пару лет – посмотрю, как у тебя дела пойдут, чего ты достигнешь… ну а тогда… тогда, может, у нас что-нибудь и получится, - заявила она. – А пока потусуюсь с друзьями, один вМайями живет, другой в Лондоне… с тобой не выйдет, так с ними получится… или еще варианты… короче… я посмотрю.
Иван потерял дар речи. Он, конечно, слышал, что цель пребывания Валерии здесь – желание прославиться, чтобы грамотно потом этим распорядиться. Выигрыш дома ее порадовал бы, но у нее и так уже была недвижимость в Москве и за рубежом, жилищный вопрос не был таким болезненным и актуальным, как у него самого. «Кто платит – тот и заказывает музыку», - с горечью осознал он эту банальную истину, впервые в жизни ощутив, каково это – быть в роли «слабенького». Только критерии в данном случае были материальные. Слива относилась к нему как к временному приключению и не думала это скрывать. Хотя милостиво давала шанс когда-нибудь достичь такого уровня, чтобы претендовать на ее руку и сердце. Но они оба понимали, что это недостижимо, а ей носитель звездного телевизионного статуса долгожителя телепроекта нужен был для того, чтобы стать популярней самой.
Иван злился, что-то внутри него сломалось, выражение глаз стало угрюмым, чуть ли не волчьим. Тогда он и стал постепенно «терять очки» в глазах телезрителей – не замечая, что свои обиды на жизнь выплескивает на тех, кто ни в чем перед ним виноват не был. Но в тот момент внутреннее состояние было его тюремной камерой – мрачной, холодной, безвыходной.
Василиса, его невольная сестра по несчастью, тоже попала в капкан, которого уж никак не ожидала. В глубине души девушка думала, что существа капризнее, вздорнее, тщеславнее, истеричнее, загадочнее, экзальтированнее и еще менее предсказуемого, чем сама она, нет в природе. И уж тем более – среди мужчин. Но она ошибалась. Нарцисс, голубоглазый и златокудрый студент театрального института, пленил ее воображение, стал героем грез, невозможных фантазий. Василиса чувствовала, что весь «демонизм» куда-то с нее слетает, уступив место наивной детской растерянности перед непостижимым даже ее изворотливому уму лирическим героем.
Она в течение нескольких месяцев наблюдала за неудачными попытками Ивана Мельникова найти ей замену: сам по себе его поступок был достаточным ударом по ее самолюбию, но вера в то, что второй такой Василисы в его жизни не будет, поддерживала роковую красавицу. До поры до времени она притворялась равнодушной к происходящему, но надолго ее не хватало. Девушка не скрывала злорадства, когда «очередная» проектная неудачница оказывалась брошенной. «Я его полтора года держала, а ты не смогла и неделю продержать», - хвасталась Василиса. Она изо всех сил цеплялась за любое свое преимущество, выискивая способы самоутвердиться за счет унижения окружающих. Немытые тарелки, которые она, Василиса, мыла лучше, недожаренные котлеты, которые она, Василиса, всегда жарила лучше, недостаточно роскошные наряды, которые у нее, Василисы, ежедневно и ежесекундно соответствовали одеяниям кинозвезд во время вручения премии «Оскар» и даже затмевали их, всех вместе взятых. Если у той или иной участницы был спокойный и бесконфликтный характер, Василиса тут же провозглашала его «тухлым, тусклым и никаким», гордясь своей «яркостью». Сама она заигрывала то с одним, то с другим свободным участником, демонстрируя телезрителям и Ивану то, с какой легкостью она одерживает победы на любовном фронте. Но ее бывшему жениху было на это наплевать, он совсем к ней остыл, Василиса чувствовала себя униженной и ненавидела весь мир. К ней привели флегматичного и покорного обожателя, по внешним параметрам соответствующего канонам фотомодели, и девушка попыталась сделать вид, что забыла Ивана, втайне надеясь на то, что он все же начнет ревновать.
Ее спектакль никаких результатов не дал – внутреннее состояние раздражения и недовольства жизнью и окружающими только ухудшилось. Срываться она стала на своем сожителе, который молчаливостью и затравленным взглядом вызывал у нее ассоциации с бараном и только бесил.
- Что это за человек, я не понимаю! У тебя что – характера нету? Мужик, тоже мне! Вот Ванька, если бы я так его доставала, давно мне по морде бы съездил, ну, ушел, ну, дверью бы хлопнул, ну, послал бы меня ко всем чертям… а ты… тьфу! – презрительно фыркала Василиса, чувствуя, что начинает ненавидеть этого парня.
- Василиса, опомнись, да он просто ангел, другой бы терпеть тебя ни за что не стал, ты же знаешь, что ты не подарок.
- Да я понимаю, - откровенно признавалась Василиса, будучи далеко не глупой, несмотря на свои провокационные выходки. – Но я просто смотреть на него не могу – квашня, размазня, теленок… лужа какая-то, сопли одни… ненавижу таких.
- Ванька тебя ни в чем не поддерживал, а этот поддерживает во всем – слушается…
- Да не надо мне, чтоб меня слушались, это же скука смертная… это тоска, а не жизнь!
Василисе казалось, что мечтает она о возвращении Ивана или о том, чтобы встретить похожего на него человека.
- Я – несчастливая. Вот говорят – не родись красивой, родись счастливой… Мне всегда не везло, - говорила она. – Я отдала бы половину своей красоты… и ДАЖЕ… половину своего ума. За то, чтобы быть счастливой. У других и десятой доли моего нет… а они счастливы.
Участник, который придумал себе псевдоним Нарцисс, давно был ее приятелем. Василиса с ним откровенничала, время от времени даже заигрывала – они хорошо понимали друг друга, потому что были во многом похожи. Он тоже зашел в тупик – не понимал, что дальше делать. Отношения с Сатурн, девушкой с ярко выраженными мужскими чертами характера и внешности, искренне им увлеченной, но при этом совсем его не понимающей, выводили Нарцисса из состояния даже относительного психического равновесия. Он чувствовал, что никакие его выходки с целью привлечения к себе внимания не дают результата – Сатурн только все больше от него отдаляется. А фанатов у нее больше, чем у него, и большинство зрителей на ее стороне. Это было дополнительными ударами по самолюбию. Нарциссу жилось нелегко – и в семье он был обделен вниманием с самого раннего детства, привыкнув добиваться даже банальных целей демонстративными выходками. Он чувствовал себя отвергнутым, нелюбимым.
А Василиса смотрела на него совершенно иначе: ее ничто в нем не раздражало. И так было всегда. Экзальтированные выходки, истерики, слезы, мефистофельский смех, злобные насмешки над окружающими – все это роковую красавицу прямо-таки завораживало, ее сердце откликалось на каждое движение души, каждое слово и жест очаровывали демоническую женщину. Подсознательно она всегда хотела сбросить свою змеиную шкуру и раствориться во всепоглощающем чувстве любви – причем с мазохистским окрасом, ей даже хотелось, чтобы ее при этом унизили, да как следует, растоптали, уничтожили. И садомазохист Нарцисс, родственная Василисе душа, почувствовал, что нашел подходящую жертву, с которой можно делать все что угодно, – она ему это позволит.
Она, разумеется, не осознавала этого в полной мере – ей просто казалось, что, наконец-то, впервые за всю свою жизнь она счастлива. Не хотелось ни склочничать, ни цеплять других девушек, ни ругаться вообще с кем бы то ни было… только враги Нарцисса были ей ненавистны, да и то… ненависть - слишком сильное, слово, скорее она недоумевала: как может ее идеальный возлюбленный вообще кому-то не нравиться? Для нее он был самым лучшим во Вселенной, все то, что другим казалось в нем недостатками, в ее глазах было только украшающими его «демоническими» штрихами, которые только делали его интереснее.
- Сатурн просто завидует, но мне ее даже жаль… Ты лучше всех, которые у нее были и будут вообще когда-либо… она это понимает.
Лестью слова Василисы назвать было трудно, процентов на девяносто она искренне верила в то, что говорила, даже тон, интонации ее были совсем иными – не торжествующими, как прежде в беседах с другими людьми, которыми она хотела манипулировать, а тихо-изумленными. Она и сама себя не узнавала – в ее душе воцарилась гармония. Она с таким внутренним состоянием была незнакома. Василиса чувствовала себя умиротворенной – как будто Небеса ее вдруг услышали. И солнце ласково ей улыбнулось. Не кому-нибудь – именно ей.
Она вдруг почувствовала, что больше не злится – вообще ни на кого, ей даже жаль людей, которые никогда не испытывали такого счастья. Она перестала стараться произвести впечатление на других участников, что-то кому-то доказать – ей ничего этого не хотелось совсем. Телезрители, ведущие, продюсеры и знакомые Василисы были потрясены: метаморфоза казалась им невероятной. За три месяца никто ни разу не услышал от нее ни одного грубого слова, если она и плакала – то тихо, в своем домике, спрятавшись ото всех и не желая жаловаться наНарцисса вообще никому, выгораживая его в любой ситуации и с готовностью объявляя во всем виноватой себя.
Он быстро понял, что полностью завоевал эту крепость, девушка ради него готова была на любые унижения перед кем угодно, от ее былой неукротимости и скандальности не осталось ни следа. Она смотрела на него взглядом загипнотизированного кролика. Нарцисс почувствовал, что ему стало скучно. Он-то любил по большому счету только свои настроения и причуды, а не конкретных людей. И все увещевания ведущих и друзей на тему «Мы в ответе за тех, кого приручили» на этого человека не действовали.
Василиса не понимала, в чем дело. Угодить Нарциссу она была не в силах – ему было откровенно плевать на все ее усилия сохранить отношения. Ссориться с ней было не из-за чего, даже придуманные поводы не действовали – она покорно сносила все, чуть ли не в ногах у него валялась, вымаливая даже не взаимность, но хотя бы обещание не бросать ее. Но ему это уже даже не льстило при всем его непомерном тщеславии, откровенная скука – вот то, что он чувствовал в присутствии Василисы, и поделать с собой ничего не мог.
- Василиса, ты раньше была такой яркой участницей – харизматичной, неравнодушной к происходящему, ты даже ругалась, дралась с таким энтузиазмом, с таким артистизмом… - ностальгически вспоминала ведущая телепроекта, всерьез встревожившись за душевное состояние девушки.
- Да знаю… я помню, какой я была. Но не хочу возвращаться назад – это в прошлом, - со странным, казавшимся противоестественным в такой ситуации спокойствием, отвечала Василиса. Она похудела, осунулась, не стремилась больше произвести на кого-либо сногсшибательное впечатление и всех затмить. Вообще говорила мало и только на тет-а-тетах. Выражение ее лица изменилось – взгляд был не лихорадочно ищущим, а сосредоточенным, будто застывшим в состоянии скорбного отречения и безнадежности. Василиса даже не знала, можно ли это назвать несчастьем, страданием, болью, такие слова она с легкостью употребляла раньше, но теперь, наконец, поняла, что такое не тщеславное горе, а настоящее. Трудно было представить Нарцисса без самовлюбленной его составляющей, в нем она была чем-то вроде основы, а Василиса открыла в себе нечто новое, позволившее ей увидеть все в ином свете: себя, окружающих.
- Нарцисс говорит, что не знает, что будет делать здесь дальше – новые отношения тоже строить не хочет…
Василиса пожала плечами. Она так устала страдать, что уже искала даже самую, казавшуюся ранее невыносимой, определенность. В безнадежности можно найти и покой, и силы – раньше ей это было неведомо. Она будто переродилась, сгорев как птица-феникс со всем своим былым оперением. Ничто в ней прежней не было нужно Нарциссу – ни волнующая и казавшаяся многим неотразимой внешняя оболочка, ни умение обольщать, ни ее хозяйственные навыки, ни даже звездный статус, который еще мог привлечь оставшегося на тот момент без пары Ивана Мельникова.
- Да зачем нам все это нужно, Ваня? – Василиса не удивилась. Логика его поступка была ей понятна – поднятие рейтинга, спектакль под названием «Свадьба», возможный выигрыш дома. Он предлагал ей сделку. Несколько месяцев назад она прыгала бы от радости, если бы Иван к ней вернулся, но сейчас это потеряло всякую прелесть, даже если бы было искренним, ну а так…
- А ты подумай – с Нарциссом все равно никакой каши не сваришь, у меня с Валерией – все то же самое, но по другим причинам… Короче, нам нужно держаться сейчас друг за друга. А что еще делать-то здесь? Фиктивно – так фиктивно, нет – так нет…
Василиса задумалась. Одна мысль о том, чтобы возобновить отношения с Иваном по-настоящему, ее сейчас убивала – хотелось лишь одного: одиночества, погруженности в свои мысли и воспоминания. Но фиктивно – а почему бы и нет? И она согласилась на это.
Два года назад Иван с Василисой считались парой номер один, их теледуэт любили, зрители присылали в поддержку этой пары такое количество эс-эм-эсок, что на тот момент это было предметом реальной зависти всех остальных. Но объявление об их воссоединении сейчас не вызвало никаких эмоций, кроме недоумения и странной жалости. «Зачем им это нужно? Такие сидят понурые, опустошенные и несчастные. Дом ведь не выиграют? Да скорее всего этот дом вообще разыгрывать не будут – организаторы поменяют правила игры, и слово «дом» скоро даже упоминаться не будет», - писали в интернете.
Но интерес телезрителей в любом случае был – пусть вялый, недоверчивый, скептический: но лучше так, чем никак, Иван хорошо это понимал. И подбадривал сам себя – ничего, мол, все еще образуется, пусть Василиса пока «больна» Нарциссом, а он сам еще не охладел к Валерии Сливе, но все же им выгоден этот альянс: пока фиктивный, а потом – кто знает? Иван в принципе уже пришел к выводу, что Василиса из всех телепроектных див ему больше всех подходила, истерики ее и капризы – сейчас уже по большому счету в прошлом, характер изменился настолько, что с ней стало легко общаться, они стали друзьями, рассказывали друг другу о себе все, ничего не стеснялись. Им было легко вместе. Появилось доверие, уважение, которого раньше им не хватало. Но ушло безвозвратно то, что можно назвать «огоньком», химией, физическим притяжением. Раньше их отношения держались только на этом, сейчас они стали другими. Иван смог бы возобновить былое, но Василиса упорно отказывалась.
- Я уже почти переболела… но не могу сейчас думать о ком-то другом, - призналась она. Иван понимал ее – ему тоже было обидно и больно, но до такой степени растворяться в другом человеке вплоть до мазохистского самоунижения? Его здоровой прямой, хотя и хитроватой натуре, были чужды подобные психические выверты. Инстинкт самосохранения у него срабатывал однозначно: плохо – значит, надо что-то менять или рвать отношения, наслаждаться болью и упиваться ей – это не для него.
У Василисы тоже этот инстинкт присутствовал, хотя и в меньшей мере, и рано или поздно он стал давать знать о себе. Постепенно возвращался интерес к жизни, к повседневным делам, но она больше не строила глобальные планы, воздушные замки, не жила мечтой. Поняла, что это для нее – самое худшее и болезненное из зол, разрушительнее десяти атомных войн. С нее хватило одного такого крушения. Оно в чем-то оказалось полезным и целительным – помогло измениться, повзрослеть, поумнеть. Но из этой истории нужно было сделать разумные выводы. Василиса открыла для себя простые и всегда доступные источники наслаждения: общение со знакомыми, чтение книг, хобби. Она продолжала оставаться участницей телепроекта, по инерции даже пыталась участвовать в каких-то интригах, если и огрызалась в ответ на личные выпады, то как-то вяло, формально, безо всякого желания раздувать и продолжать тот или иной конфликт.
Она помнила, какой несчастной и неприкаянной была до истории с Нарциссом, как места себе не находила и жаловалась всем подряд, ругаясь и плача одновременно. Этот этап в ее жизни прошел, птица счастья все же дала ей в руки заветное перышко, и Василиса преобразилась, а потом ощутила себя отверженной, уничтоженной и сгоревшей дотла. Время шло, нутро ее восстанавливалось из руин – потихоньку, слой за слоем, пепел развеивался, что-то внутри нее выпрямлялось. Человек полностью измениться не может, но перейти в новое качество – да. Телезрители, ранее с трудом выносившие скандалистку Василису, прониклись к ней симпатией, им было интересно следить за тем, что с ней происходит. Девушка и сама не ожидала такого вознаграждения – теперь она уже ценила то, чем раньше пренебрегала. Рейтинг Ивана после расставания с Валерией Сливой оставлял желать лучшего, а Василису стали любить. Возможно, это было наивно со стороны многих, но искренне.
Затея со свадьбой и реанимацией старого романа провалилась – оба игрока поняли, что ничего им это не даст, и никто в это уже не поверит. В один прекрасный день Василиса решила покинуть телепроект.
- Ты – уходишь? Да ты – Василиса Елисеева! Как же нам жить без тебя? – попыталась поддеть ее телеведущая, не верящая в серьезность намерений некогда очень взбалмошной дивы.
- Я здесь свое отыграла. Поклонникам рада, они мне пишут много хорошего – сайт создали в интернете, я буду с ним общаться. Мне предложили ведущей стать, в сериале попробовать сняться, может, из этого ничего и не выйдет, тогда я учиться пойду на курсы какие-нибудь.
Она говорила спокойно, легким тоном, без надрыва – в Москве у Василисы была небольшая квартира, так что девушка могла себе позволить сделать такой жест. Она теперь очень трезво смотрела на жизнь – не обольщалась насчет других и насчет своей персоны, хотя умения очаровывать отнюдь не утратила, наоборот, стала гораздо естественнее и приятнее.
- Ну, обнимемся, что ли? – Иван с трудом сдерживал слезы: они с Василисой за все это время настолько сроднились, что ощущали себя так, как члены одной семьи. Он чувствовал себя одиноким, потерянным, знал, что будет скучать по ней как по сестре. И никто из оставшихся игроков не будет так ему близок.
- Ведь жизнь не закончилась, - Василиса поцеловала его в щеку. Она чувствовала, что так надо: проектный этап в ее жизни когда-нибудь должен был завершиться и лучше уйти на пике популярности, не успев надоесть, тогда больше шансов неплохо устроиться за периметром.
Все оставшиеся ей завидовали – по-настоящему, раньше она была бы на седьмом месте, если бы только заподозрила, что является предметом искренней зависти стольких людей, но сейчас это ее оставило бы ее равнодушной. Игроки понимали это, поэтому делали вид, что искренне рады. Василиса помахала всем на прощание. Ворота открыли, и девушка сделала шаг навстречу реальному миру.
Зейнаб, я жду тебя
- Я нашел на кастинге девушку – восточная, глазки лукавые, ласковая как котенок – самое то для меня, и тихоня, слова мне поперек не скажет, азиатки – они терпеливые и скандалы не устраивают, покорные и заботливые, - хвастался Иван Мельников другим участникам самого популярного в мире реалити-шоу.
Он только что расстался с женщиной-вамп Василисой Елисеевой, устав от ее взбалмошного характера, на самом деле новенькая была для него отчасти всего лишь приключением, а отчасти – желанием окончательно поставить точку в отношениях с Василисой, и другого способа отвязаться от нее он просто не видел. Во время тет-а-тетов ведущие изводили его просьбами вернуться к этой красавице, доказывали с пеной у рта, что лучше нее он никогда никого не найдет и не выиграет дом, Иван хотел, чтобы от него с этими увещеваниями отстали. А с Зейнаб – возможно, получится, если она будет знать свое место и понимать, как ей повезло: появиться на телеэкране рядом с такой звездой, как он сам, – это уже все равно, что в рубашке родиться, пусть ценит то, что ей, в сущности, слишком просто досталось и так. Миллионы девушек мечтали бы оказаться на ее месте и рядом с ним, Иваном Мельниковым.
Был ли у юной мусульманки потенциал «сучки и стервы» (а именно этими двумя ласковыми словами Иван привык формулировать свой идеал партнерши), он не знал – на первых порах все скромненькие, пока не попали на съемочную площадку и не вкусили свою порцию славы. Но сам факт скандального разрыва с битьем посуды и вырыванием волос у Василисы Роскошной, и официальное объявление о начале новой сюжетной истории способствовали поднятию его личного рейтинга.
- Она мне все лицо исцарапала, - сообщил Иван на лобном месте, стараясь не смотреть на искаженное ненавистью лицо Василисы. – А я порвал ее вещи. Это уже конец.
- Подожди, Ваня, я что-то не поняла… - расстроилась ведущая, которая всегда верила в эту пару, считая их самыми искренними. – Вы же такие сильные яркие мощные личности, все восхищались вашими отношениями – о вас кино надо снять. Зрители так поддерживали и тебя, и Васеньку в моменты ссор, недопонимания…
«Скоро придет Зейнаб, и я больше уже не услышу этих речей», - повторял про себя Иван эти слова как заклинание, желая в данный момент верить в то, что его и, правда, оставят в покое. Не мог он больше слышать ежесекундных упреков и оскорблений в свой адрес, тем более от женщины, к которой он охладел, полтора года с одной и той же – для него это был настоящий подвиг.
- А девушку эту, ну, новенькую, ты хорошо знаешь?
- Какое там! – отмахнулся Иван. – Знать не знаю, но видел… за ручку ее подержал, она мило так мне улыбнулась – и сердце как-то забилось, почувствовал что-то… задела меня за живое.
- Ты что – влюбился? – ведущая удивилась, уж романтизм точно был не в характере Ивана Мельникова – ярко выраженного брутального мачо. Искал он сильных и острых ощущений, соответствия его неукротимому темпераменту, не реагируя на всяких там неженок и кисейных барышень. Иван полагал, что Восток – это страсть, был уверен, что при всей своей напускной скромности Зейнаб – на самом деле такая. Или ему просто на данный момент хотелось себя убедить в этом, поверить в то, что это приключение может стать чем-то большим, заставить заткнуться фанатов Василисы, телеведущих, участников, родственников и общих друзей, которые дружно и хором умоляли его вернуться опять к Елисеевой. Ему уже уши хотелось заткнуть – так надоели их разговоры, прогнозы, предсказания, угрозы и заклинания. «А вот вам назло возьму и женюсь на Зейнаб», - думал он, раздраженный донельзя.
Василиса старалась держать себя в руках – при желании она все же умела играть нужную роль. Она понимала: сейчас выгоднее сделать вид, что ей все равно, даже притвориться подругой новенькой. Василиса была уверена, что при желании и, набравшись терпения, сможет перехитрить ее и переиграть, и Иван поймет, что совершил ошибку, а соперница будет посрамлена и уничтожена в глазах всех окружающих. Она накупила новых нарядов, покрасила волосы в медно-рыжий цвет и изо всех сил изображала безразличие, улыбаясь сладкой змеиной улыбкой.
- Зейнаб, я жду тебя! – так прорекламировал Иван будущий приход новой участницы, выйдя на середину сцены с букетом в руках. Все засмеялись, в глазах Василисы сверкнула ненависть, а сердца миллионов телезрителей так и замерли в ожидании того, что должно было произойти только завтра. «Дожить бы!» - думали люди, считая часы, минуты, секунды до появления этой девушки на экранах своих телевизоров.
«Хитренькая лисичка», - подумала телеведущая, разглядывая гостью Ивана – официально почти ровесница Василисы, но выглядит действительно молоденькой свеженькой. Смуглая, с едва заметным пушком над верхней губой, тонкими чертами пикантного личика с озорным и мягким выражением, копной пышных черных волос до плеч, красивыми линиями гибкого грациозного тела.
- Зейнаб, ты знаешь, какие отношения связывали Ивана и Василису, двух таких знаменитых игроков нашего телепроекта? – допытывалась ведущая.
- Да, конечно. Мне жаль, что так получилось, но я ни при чем – они расстались до моего появления, - голос девушки звучал мягко и глуховато, она явно робела, хотя пыталась это скрыть напускной невозмутимостью и нейтральностью. Иван уже проинструктировал ее, как себя вести, с кем держать ухо востро, кому верить, кому не верить. Зейнаб и сама была достаточно осторожной и дипломатичной – конфликтов она не искала.
- А как ты думаешь, ты подходишь Ивану? Ему девушки яркие нравятся, темпераментные… а ты – тихая скромная… он, знаешь, любитель другого совсем типажа…
«Все как сговорились опять свести меня с Василисой – ну сколько можно!» - мысленно ругался Иван, в очередной раз разозлившись на шпильку ведущей.
- Мне разные девушки нравятся, - буркнул он. – Хватит Зейнаб напрягать и запугивать, будто я зверь какой-то…
Девушка улыбнулась. Она потихоньку «оттаивала» - в атмосфере враждебности будет трудно, Зейнаб это знала, Иван за периметром успел сообщить ей, что все здесь на стороне Василисы и перед ней буквально заискивают, так что, даже если она, Зейнаб, и понравится людям, то они в угоду Елисеевой будут ее подкалывать, доставать, гнобить. К этому надо было быть морально готовой. Пока она – девушка Ивана, то открыто глумиться над ней не будут, но стоит Ивану охладеть к ней, как новенькая станет овечкой, которую опытные телеволки с готовностью разжуют, растерзают и выплюнут. А Василиса будет смотреть на это и от души наслаждаться. Это Зейнаб понимала.
- Ну, как вам эта… официантка? – спросила Василиса у своих подруг, появившись к концу дня, когда с новенькой уже все успели достаточно пообщаться.
- Милая девушка… добрая… так – ничего… Но с тобой не сравнить, - готовностью отвечала одна из подхалимок.
- Это сравнивают потому, что к Ивану пришла, не пришла, так не сравнивали бы… зачем? Несравнимое… - Василиса с демонстративной пренебрежительностью пожала плечами и расхохоталась. Она не собиралась открыто враждовать с Зейнаб, не сомневаясь, что та ненадолго, но удержаться от мелких выпадов за ее спиной не могла. «В глаза – не стану, Ванька прибьет», - понимала она.
- Она вообще-то на экономическом пару лет проучилась, но денег не хватило… там платное отделение… пришлось бросить, вот официанткой работает, - сообщила другая подхалимка.
- Ну-ну… я, конечно, тоже на платном, но вот доучилась же – я журналистка, - с гордостью заявила Василиса: диплом о высшем образовании был еще одним ее трофеем, которым она протрясала перед окружающими время от времени, чтобы сразить наповал достижениями и на профессиональном поприще тоже.
- Ты – это ты, Василис, зачем сравнивать? – льстиво улыбнулась красавице еще одна подхалимка, и Василиса милостиво выдавила из себя ответную ласковую гримасу.
Зейнаб с детства только и слышала, что женщине надо быть похитрее, хитрость в ее глазах была одним из самых главных достоинств представительниц своего пола. В незнакомой обстановке она старалась быть как можно тише, спокойнее, не реагировать ни на какие провокационные замечания, сглаживать острые углы любой ценой – даже делая вид, что их не замечает, не видит в упор, не понимает. Это было ее защитной реакцией – «включать дурочку», как сама девушка говорила. Ругаться Зейнаб не хотела. Только расслабившись, хорошо узнав людей, проведя с ними наедине какое-то время, поняв для себя их суть, сделав о них определенные выводы, она становилась более открытой в выражении своих эмоций – более непосредственной и живой. А для того, чтобы узнать по-настоящему ее саму, нужно было с ней долго общаться, - и это поняли все. И стали наблюдать за поведением новенькой.
Зейнаб в ответ на язвительные замечания изображала нейтральную улыбку, нужно было очень постараться, чтобы действительно вывести ее из себя. На первых порах она производила впечатление непрошибаемой – но люди и не подозревали, чего ей это стоило. Только Иван, спустя несколько дней, услышал от девушки первую жалобу.
- Ты не представляешь, сколько всего я здесь выслушиваю в течение дня – и внешность у меня хуже, чем у Василисы, и делаю я все плохо, и говорю все не так, каждый старается чем-то уесть меня. День за днем так проходит. Я могу долго терпеть… не считаю себя какой-то особенной, лучшей в мире, знаю, что есть у меня недостатки… я все терплю, и терплю, и терплю… но я же не ты, не мужик… я – не железная. А достают они не тебя, а меня.
Зейнаб изо всех сил старалась не плакать, но голос ее задрожал. Иван обнял девушку, почувствовав к ней вполне искреннюю жалость, – он был достаточно жестким, но не бесчеловечным.
- Да плевать, что они говорят – ты такая мнительная, всех слушаешь, все накручиваешь себя… мне на них наплевать, мне их мнение по барабану… и ты забей, ясно?
- Тебя так не мучают, они просто боятся связываться, попробовал бы хоть кто-то из них тебе слово сказать.
Расчеты Ивана не оправдались – Зейнаб оказалась девушкой скорее романтической, чем ярко выраженной самкой с животными инстинктами. Несмотря на желание стать богатой и знаменитой, она искренне увлеклась Иваном. И чувства ее становились все глубже, нежнее. Ей нравились и его недостатки, в воображении этой девушки Иван был этаким сказочным злодеем, чудовищем, который мог бы стать добрее, полюбив прекрасную принцессу. Иван понимал, что она наивная фантазерка, но относился к ней снисходительно: плюсов-то много – покладистая, терпеливая, готовая принимать как должное его тягу к свободе и полигамность. «Восточное воспитание, не женщины там, а золото», - радовался он. Зейнаб действительно могла бы закрыть глаза на периодические измены своего коварного возлюбленного, принять такие правила игры, и своей ревностью, в отличие от собственницы Василисы, его не душила бы. Но он обнаглел и начал искать развлечений с другими женщинами за периметром так открыто, что это стало предметом обсуждения всех участников.
- Зейнаб, скажи, ты что, тряпка? Об тебя ноги вытирать можно? – допытывалась ведущая. – Василиса его убила бы. У нее есть чувство собственного достоинства, она девушка гордая. А тебя он скоро уважать совершенно не будет, в служанку тут превратишься – носки стирать будешь, пока твой барин гуляет.
Зейнаб молчала. Она была зла на Ивана – не за конкретные поступки, а за то, он так быстро начал буквально «садиться на шею» и показывать всем, как мало он ее ценит. При том, что ему как никому другому здесь было известно, что ей и так нелегко, – ни одного искреннего друга, одни недоброжелатели, мечтающие о том, чтобы ее с позором отсюда прогнали.
Девушка долго плакала в одиночестве, не обращая внимания на неловкие попытки искренне раскаивающегося Ивана обнять ее и попросить прощения. «Буду сильной, только помни меня», - вслушивалась она в слова из песни своей любимой певицы Алсу, и ей становилось еще тяжелее. Иван привык к ярости, угрозам, проклятиям, мести, а такая реакция его обезоружила.
- Да ты пойми, я устал от того, что Васька все время меня ревновала, шагу ступить не давала, а ты… ты другая… и я вдруг почувствовал – кайф, свобода, ура! И башку снесло… я так не буду… ну, так, чтоб в открытую… постараюсь больше тебя не подставлять. Чтоб нас тут на лобном никто не мочил больше, а то охотников много, им только дай повод, пошли они на фиг.
Зейнаб, казавшаяся маленькой и хрупкой рядом с крупным Иваном, позволила ему взять себя на руки, обнять, поцеловать, она чувствовала себя птенцом, выпавшим из гнезда, слишком больно ударившимся и потерявшим опору. «Какая там хитрость восточная – боже мой», - думал действительно изворотливый и циничный Иван, глядя на это детское личико. Окружающие сделали выводы, что она слабовата, не сможет быть ни достойной Ивана партнершей, ни интересным для зрителя игроком. Василиса торжествовала – орешек-то оказался не то что не твердым, вообще не орешком, а мятным катышком. Но как первоначальные умозаключения о Зейнаб как об интриганке, так и последующие за ними выводы о ней как о размазне, оказались в корне неверными.
- Послушай, если ты бросишь Ваньку, то мы тебя все поддержим – давай, бросай, видишь, как он с тобой обращается, - Василиса продемонстрировала сладчайшую из своего набора улыбок, Зейнаб немного смутилась: отчетливо понимая мотивы, которыми руководствовалась ее соперница, она в то же время осознавала, что в этой ситуации сама выглядит жалко. В реальной жизни она не обращала бы внимания на чужие советы и мнения, но здесь – все на виду, на глазах у зрителей. И девушке было очень не по себе.
- Ты же сюда не к нему шла вообще-то, а к другому… я понимаю, Мельников здесь полтора года уже, он звезда, у него армия фанаток, тебе льстит, что на кастинге он выбрал тебя… Но, может, не стоит только ради того, чтобы погреться в лучах его славы? – интересовалась по телефону подруга Зейнаб, с которой они раньше работали в ресторане.
- Ты понимаешь, я знаю, он сволочь та еще… злюсь на него все время… но он так умеет всех поставить на место, всем ответить как надо, его тут боятся… и мне это нравится. Всегда я таких любила – которые всех умеют построить, мужик настоящий, тут даже ведущие на него смотрят так, будто он - главный. Лидер, ну, ты понимаешь… а взгляд – знаешь, твердый такой. И не важно, красивый он там или нет, характер – что надо! А то, что плохой… ну, нравятся мне плохие, подонки всякие, и поделать с собой ничего не могу… с хорошими мальчиками мне всегда было скучно… вот верные они и преданные и порядочные… но не тянет к ним. Только дружить могу – и ничего больше.
- Ты дурочка, жить-то надо с хорошими, с теми, кто не кинет, на кого положиться можно, кто защитит… а интересно со всякими там отрицательными – это по молодости, по неопытности…
- Может, и так, но в хороших вот я никогда не могла влюбиться, - простодушно откровенничала с подругой Зейнаб. Она уже успела подружиться со всеми добродушными и милыми парнями телепроекта, они прониклись к ней искренней симпатией и готовы были строить отношения, но девушка влюблялась в Ивана все больше и больше. Уже и скептически настроенные телеведущие поверили в ее искренность и стали увещевать Ивана.
- Я знаю, ты хотел фиктивную пару построить, а сам гулять за периметром, но девчонка-то, правда, тобой увлеклась.
- Да бросьте! За славой пришла, как и все тут, - пренебрежительно отмахнулся он.
ЛюбопытнаяЗейнаб не смогла удержаться от того, чтобы не подслушать разговор ведущих с Иваном. Последняя фраза спровоцировала взрыв в ее сознании, девушка распахнула дверь и с вызывающим видом посмотрела на всех участников этой беседы.
- За славой пришла? Да пришла! Ну и что? А ты как будто пришел за чем-то другим, да? – она не сводила глаз с несколько растерявшегося Ивана. Он думал, что в такой ситуации люди начинают с пеной у рта все отрицать, но Зейнаб и не думала даже.
- Зейнаб, у нас тут тет-а-тет, подслушивать нехорошо, - ведущая ехидно улыбалась, наслаждаясь происходящим: ссора в паре – это же шоу.
- Я любопытная, - заявила она. – Ну что, подумаешь, преступление? Хотела услышать, что он будет тут говорить.
- Ну, знаешь, свое любопытство сдерживать надо, - заметила ведущая.
- Может, это и нехорошо, но я не всегда сдержаться могу… мне интересно, и все тут, - с детской непосредственностью призналась Зейнаб. На лице ее появилось хитроватое озорное выражение. Иван засмеялся – она порой была очень забавной.
- Послушай, нам рано с тобой о любви говорить – нам до нее как до луны, - сказал Иван. – Я тебя вообще мало знаю, и ты меня тоже… Что я могу сказать? Люди приходят в телевизоре покрасоваться, денег заработать, карьеру сделать… Что, скажешь, ты не такая? С первого взгляда влюбилась? Джульетта!
Зейнаб разозлилась – в таком состоянии она могла много чего наговорить, но при этом всегда, как правило, по существу.
- Я не сама прибежала, ты захотел, чтобы я пришла, или не помнишь? Чья это идея была – новый имидж, новая пара, новый сюжетный ход? Ты говорил, что зрители тебя из-за твоей Василисы уже просто на дух не переносят.
- Ну… я говорил, да…
- Но все равно у тебя поклонников много, я знаю. И может стать еще больше, мы с тобой во всех газетах теперь – и фотографии, и интервью… И мне, и тебе это нужно было.
- Но что я люблю тебя, я тебе не говорил, - вызывающе заявил Иван, не желая, чтобы у девушки были иллюзии. В ее искренность он и сам начинал уже верить – к сожалению, ему было бы проще, если бы было иначе.
- Я тоже тебя не люблю, - жестко ответила девушка, изо всех сил стараясь казаться непрошибаемой: ей не хотелось сейчас, чтобы ее кто-то жалел. Зейнаб повернулась и вышла из комнаты. Она нашла укромный уголок – там, где камеры не снимали. И, наконец, дала волю слезам.
«После такой роскошной и стильной светской львицы, как Елисеева, Ванька – вот с этой?!» - поражались подруги Василисы, разглядывая такую простую и непритязательную, с их точки зрения, девушку и наблюдая за ее поведением. «Лохушка», - таков был вердикт этой тусовки. Так говорили ведущие, это повторяли участницы, подхалимки и подпевалы Елисеевой Василисы. Их критерии в данном случае не совпали созрительскими – рейтинг Зейнаб все рос и рос, постепенно становясь более высоким, чем у самых давних старожилов проекта.
«Вся наша семья за Зейнаб переживает – такая девчонка милая, настоящая, не то, что все эти расфуфыренные шаболды и показушницы», - писали на форумах.
- Представляешь, эта твоя… популярнее нас с тобой становится, - возмущалась Василиса. Иван пожимал плечами – он и сам не ожидал такого эффекта. Зрители осуждали и его, и Василису, и телеведущих, но стояли горой за Зейнаб. Зерно подлинной человечности, дефицит которого ощущался так остро среди участников телепроекта, и покорило зрительские сердца. Святую или жертву из себя новенькая не строила, мораль никому не читала, не скрывала своего желания достичь успеха, но не собиралась делать это ценой унижения других, откровенным лизоблюдством, мелкими пакостями или гадостями.
Смесь наивности и лукавства, шаловливости, жизнерадостности и меланхолии в Зейнаб была весьма трогательной. Она страдала из-за Ивана, который соответствовал ее представлениям о настоящем герое – властный характер, демонстрация лидерских качеств, умение настоять на своем. Он ей казался олицетворением мужественности – менталитет восточной женщины здесь сыграл свою роль: некие стереотипы ее воспитания и окружения. Зейнаб из гордости старалась не показывать, как ей тяжело, но боль не проходила, ей нужен был выход, и девушка мучительно искала его.
- У меня на него такая обида – это внутри, ничего сделать с собой не могу, отомстить хочу, показать, что зря он мной пренебрег, зря так со мной обошелся – все время жду: вот придет новый участник, намного лучше, чем Ваня, и вот тогда… тогда он увидит, - разоткровенничалась она с одной из ведущих во время тет-а-тета.
- Ну, подожди… может, и правда, придет, Зейнаб, не расстраивайся, - эта ведущая уже прониклась самыми дружескими чувствами к девушке и была всей душой на ее стороне.
Василиса же, поняв, что после разрыва с Зейнаб Иван не собирается возвращаться к ней, разозлилась еще больше. Она стала искать повод сорвать все свое накопившееся раздражение на Зейнаб, и та не осталась в долгу. Придравшись к недожаренной котлете, Василиса в истерике накинулась на девушку и вцепилась ей в волосы. Зейнаб внезапно почувствовала, что она не боится былую соперницу. Это придало ей сил, ее кулаки окрепли и как следует отметелили истеричную склочницу. Синяки, царапины, ссадины после драки украшали лица обеих девушек. Василиса рыдала, Зейнаб не могла сдержать торжествующую улыбку. Она вдруг осознала себя не жертвой, а сильным соперником, пусть проявилось это так грубо, уродливо и нелепо.
- Только попробуй еще, я дам тебе сдачи, - заявила Зейнаб на лобном месте. Лакеи и подхалимки из окружения Елисеевой Василисы притихли. Ведущие улыбались. Так восточная экс-подруга Ивана, которую в шутку на форумах называли «новая Гюльчатай», начала становиться народной любимицей. Совпало здесь сразу многое: давняя антипатия зрителей к Василисе, раздражение на поведение все того же Ивана, демонстрировавшего откровенное безразличие к переживаниям обеих девушек, и интерес к новой участнице.
Зейнаб в этой драке выплеснула часть своей личной злости и ярости на Василису, Ивана, и ей стало легче. Она почувствовала, что действительно сможет сама здесь чего-то добиться. И твердо стоит на ногах. А Иван с Василисой на самом-то деле и не такие уж сильные, они просто хвастливые. Ничего пугающего или внушающего хоть какую-то робость для нее больше в них не было – Зейнаб уже потихоньку успела здесь всех раскусить. У нее была вовсе не слабая интуиция.
Мечты этой девушки были еще во многом детскими, хотя самой ей казалось, что они оформлены в ее сознании во что-то конкретное: семья, трое детей, шоу-бизнес – признание, слава, богатство. Как у огромного числа ее ровесниц все это было и по-человечески понятным и смутным. Реального осознания того, как достигнуть одновременно стольких целей в предлагаемых обстоятельствах, у нее не было. Сильный и мужественный принц или даже король, который стал бы для нее защитником и повелителем. Она всей душой желала бы подчиняться такому и его почитать. К лидерству Зейнаб не стремилась, поэтому и ценила эти качества в других, но при условии, если бы ее никоим образом не унижали и не подавляли, этого бы она не позволила. Выросшая в семье относительно свободных взглядов, но все же восточной, девушка одновременно тяготела и к традициям, и к сумасбродству и вольнолюбию. Поэтому не находила понимания у своих консервативных единоверцев, которые осуждали ее поведение как слишком легкомысленное и вызывающее для мусульманки. То, что Зейнаб танцевала перед зеркалом, полуодетая, с плутоватым и мечтательным выражением лица, эта категория зрителей воспринимала в штыки.
- Так себя наши девушки не ведут, - возмущались они. Интернет пестрел сообщениями о «доступности» этой дочери Востока, любое проявление ее кокетства и живости тут же клеймилось как позорящее честь и достоинство целого народа. Зейнаб это искренне расстраивало, она не хотела никого раздражать специально, но уже несколько лет жила в Москве и привыкла вести себя- Ты понимаешь, если даже такие вещи людей раздражают, а тебя приводят в уныние… что будет дальше? – говорила ее тихая подруга, участница реалити-шоу Оксана. - Подумай – это же шоу-бизнес. Телевидение, кино, эстрада. Ты хочешь себя попробовать – а в чем конкретно?
- Петь уметь сейчас вовсе не обязательно, мне продюсер сказал, на компьютере все делается, - с готовностью поведала ей Зейнаб. – В одну группу меня обещали взять, там нужна черненькая для контраста… клип снимут, я двигаюсь хорошо…
- И что? И звезда? А дальше? Гастрольный чес по всем городам – жизнь в поездах, электричках, аэропортах, плохих гостиницах… тебе это надо? Ты хоть представляешь, что это такое?
- Ну… в кино тоже можно попробовать, мне режиссер сказал, что им как раз такой типаж нужен… и в эпизоде я хорошо сыграла, меня похвалили, съемка прошла на «ура».
- А больше он тебе ничего не говорил?
- Ну… говорил вообще-то… что я ему нравлюсь… но я значения не придала, может, шутит?
- Не шутит, Зейнаб. Здесь два пути – или ты чья-то дочка или ты шлюха. Родственница (не важно – племянница, внучка или кто там) всегда пристроится… а если нет – то вариант один: через постель. Дочкам, конечно, это не надо – им повезло больше всех. По факту рождения.
- Я не верю, что все так… ведь говорят, что бывают и исключения…
- Возможно… то есть, теоретически. Но на практике… я не знаю, бывает ли это на самом деле. Но даже если и допустить, что ты в этот процент исключений можешь попасть, то тогда уж какие-то выдающиеся способности надо иметь, исключительные… ну, не знаю… И даже это тебе не помочь может.
Как бы ни старалась Зейнаб бодриться и делать вид, что все хорошо, разрыв с Иваном ее угнетал. Было обидно, что ее любовью, ясной и цельной, так демонстративно пренебрегли, предпочтя ей выгоду (общение с состоятельными великосветскими тусовщицами) или острые ощущения. Иван к ней на самом деле тепло относился, испытывая что-то похожее на отеческую нежность. Ему искренне хотелось помочь девушке достичь чего-то хотя бы в рамках телепроекта. Но ей не везло. Приводили новых парней, которые выражали свою симпатию разным девушкам и Зейнаб в том числе, но абсолютно ей не подходили, это только усиливало ее боль. Какое-то время она мысленно цеплялась как за спасательный круг за идею выжидания: а вдруг Иван все же поймет и оценит, надо лишь набраться терпения, улыбаться всем окружающим как ни в чем не бывало, и в один прекрасный день он… Но и эта, последняя из ее наивных хитростей в отношениях с Иваном Мельниковым, не дала никаких результатов.
«Он не гнилой, не подлый, он мне во многом помог – если б не он, я вообще бы здесь не появилась, только его советы меня выручали, пусть у нас с ним не сложилось, но он для меня – лучший друг», - говорила Зейнаб подруге. «Ну, да, не гнилой? А так с тобой поступить – привести назло Василисе, развлечься и кинуть ей на съедение? Это не подло? Я бы его не простила», - возражала Оксана. «Я зла на него не держу», - повторяла Зейнаб: даже издевки она Ивану прощала, считая это проявлениями его артистизма и юмора, хотя они были небезобидными и достаточно жесткими. В боли, которую Зейнаб переживала, светлого было больше, чем темного. Такова была ее натура. Прощать, отдавать людям должное, несмотря ни на что, не представляло для нее особой сложности.
А Василиса меж тем не дремала: она делала все, чтобы убрать конкурентку. Раз не получилось взять над ней верх физически и морально, надо воспользоваться своими связями и возможностями и выгнать неугодную ей участницу за периметр. Здесь уже силы их были совсем не равны, и даже поддержка зрителей роли уже не играла. Честными методами Василису было не одолеть, и Зейнаб проиграла.
- Скажи, ты понимаешь, почему все участники проголосовали сейчас против тебя… почти все, кроме Ивана? – спросила у девушки телеведущая, которая и сама была огорчена своей ролью в этом спектакле. – Ведь они все с тобой дружили, ты ссорилась лишь с Василисой, но ее-то как раз сегодня здесь нет… Тебя выгнала не она, а другие… Может, спросить у людей, почему они сделали такой выбор?
Зейнаб улыбнулась сквозь слезы.
- Не надо, - попросила она, примиряющим жестом остановив дальнейшие расспросы. Она уже все поняла.
- Но у нас есть еще зрительский иммунитет.
Ведущая подошла к компьютеру и посмотрела на цифры. Они показывали тот результат, который был нужен на данный момент людям, не заинтересованным в том, чтобы Зейнаб здесь задержалась и обрела статус звезды.
- Мне очень жаль, Зейнаб… но ты на втором месте. На первом – совсем новичок: Екатерина Кудрявцева. Она только пришла, пока еще никак себя не проявила, но зрители решили свое предпочтение на этой неделе отдать именно ей. Неожиданный результат… но такое бывает. Это их выбор. Но мне… очень жаль.
Зейнаб молча кивнула. Прощание с сотрудниками телеканала и другими участниками не было долгим – когда всем людям не по себе, то и сказать им друг другу особенно нечего.
- Спасибо… за голосование, - шепнула Зейнаб Ивану. Они обнялись. Девушка всегда знала, что в критических ситуациях на его поддержку рассчитывать можно, и не ошиблась. Для нее это было важно.
- Светло ушла, - сказал он, глядя ей вслед. Прозвучало это достаточно странно и неожиданно для него, но тем сильней был эффект. Очередной съемочный день подходил к концу, сценарий на завтрашний день все уже получили – все шло своим чередом, шоу должно было продолжаться.
Второе место
- Ты – королева, - Олеся беседовала со своим отражением в зеркале. – В тебе все красиво: лицо, одежда, душа и мысли…
Она это прочла в одной книге. И выражение показалось ей на редкость метким и подходящим к той ситуации, в которой она оказалась сейчас. Первое место? Конечно, только на это она и рассчитывала. А кому же еще стать победительницей конкурса красоты в реалити-шоу «Лучшие люди страны»? Двадцатилетняя участница Олеся Кузнецова была не просто хорошенькой, она олицетворяла идеал женственности в современном жестоком мире, казалось, ушедшей навеки и невозвратимой. Мэрилин Монро? Ее очарование хрупкой воздушной беспомощности. Грейс Келли? Ее оптимистический безупречно правильный образ хозяйки дома. Во многих из прославленных красавиц Олеся находила что-то близкое себе, временами ей даже казалось, что в ней соединилось очарование их всех – этих богинь красоты и любви.
- В финал вышли три участницы: Александрова, Кузнецова и Васина, - хладнокровно рассуждал продюсер, которого меньше всего занимали женские фантазии о собственной неотразимости. – Что мы имеем? Александрова – контингент феминистский и панковый, Кузнецова – домохозяйки и дети, Васина – деревенское что-то, народное или фольклорное… какая разница, как назвать? Вот и будем думать, кому нам лучше потрафить.
С его точки зрения, идеала не было. Если смотреть только на лица, то: Александрова – осмысленность, жестокость, угрюмость. Кузнецова – степень осмысления трудно поддается определению, мягкость, открытость. Васина – осмысленность, наглость, веселье. Лично он выбрал бы Васину, как меньшее из зол, но понимал зрителей, которые присылали сообщения в поддержку Кузнецовой. В том-то и дело, что Смысл немного поколебал бы гармонию черт и общего облика девушки, которую так полюбили многие зрители. Не вызвал бы такого повального желания ее оберегать, защищать, холить, лелеять. Ассоциаций с младенческой чистотой и наивностью, белокрылой незащищенностью. А роль защитников льстит и мужчинам, и женщинам, и даже самым маленьким детям.
Матрена Васина приехала в Москву из села. «Мотря, - сказала ей ведущая, - тебе надо стремиться к самосовершенствованию. Почитай журналы, найди свой стиль, как нашла его я». Матрена восторженно взирала на своего кумира – телеведущую, дочь известных родителей, автора книг о том, как выглядеть на миллион долларов, даже если в кармане у тебя всего сто рублей. Телеведущая была очень неглупой, захапистую и нахрапистую натуру Матрены она раскусила сразу. Если и была у этой участницы трогательная детская слабость, делавшая ее уязвимой, то это – желание быть изысканной. Матрена с таким рвением принялась изучать мировые тенденции моды, что вскоре уже переплюнула даже своего кумира в количестве нарядов и частоте, с какой она их меняла. У нее было три чемодана только с платьями, ее белье уже просто не умещалось на территории периметра реалити-шоу. Организаторы не знали, куда его деть, сама Матрена не унывала – место всегда найдется, она была готова потеснить кого угодно, лишь бы втиснуть в очередной шкаф очередной чемодан. Из-за этого она постоянно устраивала скандалы, и новая жертва уступала ей часть своего лично отвоеванного пространства. К этому относились снисходительно и даже поощряли – скандал это всегда ярко, интересно и зрелищно. Даже новый сценарий сочинять не надо. Так Мотря стала одной из самых ярких участниц. Не женщиной-вамп, как ей бы мечталось, но скандалисткой № 1. Но на это почетное звание конкурсы не устраивались, и подтвердить свой статус официально Мотря никак не могла.
Нина Александрова или Сатурн, как она себя называла, королевой именно красоты на самом деле быть не стремилась. Ей просто важно было лидерство в чем бы то ни было, доминирование над всеми и каждым, факт первенства, главенства, признание себя наисильнейшей, наиважнейшей. Олеся и Мотря взирали на нее с ужасом и восхищением одновременно, благоговея и преклоняясь перед олицетворением Силы Человеческой. Даже творчество, с которым Сатурн очень носилась, в глубине души ее не волновало – это просто был один из способов самоутверждения. Нагловато прищурившись, она пела грустные песни, надеясь на завоевание подростковой аудитории. Фигура ее, вполне пропорциональная и спортивная, была скорее мальчишеской, выражение теоретически вполне симпатичного лица – как у матерого уголовника. Конкурс красоты Сатурн рассматривала как приключение, авантюру, возможность что-то в очередной раз доказать. Свои шансы она всегда вполне трезво оценивала, но с помощью умения договариваться с властью, ценящей силу, привыкла добиваться внушительных результатов.
- Ты – лучше всех, даже не сомневайся, - убеждал Олесю Кирилл, который терпеть не мог Мотрю с Сатурном. – У тебя – мировой эталон красоты. Бритни Спирс, Мадонна… в тебе есть и блеск далекой звезды и уют милой домохозяюшки. В ком еще из женщин на земле столько качеств? Уж про наше реалити-шоу я не говорю.
Кирилл очень ценил Олесю, она соответствовала всем его требованиям: покладистая, слушающая его речи с искренним восхищением, безропотно и с удовольствием готовящая и стирающая, при этом – фотомодель двухметрового роста. Рядом с ней он, циничный, расчетливый, за словом в карман не лезущий, но очень закомплексованный в силу несоответствия своей внешности некоему глянцевому идеалу, ощущал себя Наполеоном. «Немножко бы глянца снаружи, и я на самом деле Наполеоном и был бы, - размышлял он, - но всегда можно выгодно подать и свои недостатки». И Кирилл превратился в комического персонажа, усилием воли он подавил в себе зависть к красавцам, и стал делать вид, что он – жизнерадостный и веселый Луи де Фюнес. Но ему катастрофически не хватало не поддельного, а подлинного добродушия. Для того чтобы удержать Олесю, воплощавшую в себе его идеал Душечки, он играл в крутизну и изображал супербрутальность, постоянно заступаясь за нее по поводу и без, картинно провозглашая: «Кто хоть слово скажет про мою девушку, будет иметь дело со мной». Окружающие и восхищались таким решительным рыцарством и недоумевали, потому что Кирилл был готов ругаться и чуть ли не драться с любой девчонкой, которая сказала что-то не тем тоном Олесе. Но саму Олесю все это приводило в восторг, а только это Кириллу и было нужно.
Конкурс красоты состоял из трех этапов. Сначала – презентация. Что организаторы имели в виду, понять было трудно, настолько странное впечатление это производило. Девушки наряжались, выходили на сцену и что-то про себя говорили. Естественно, текст они учили заранее.
- Я – человек слова и дела. Сказала и сделала, - вещала Сатурн в рокерском одеянии. – Я сказала, что меня будут показывать по телевизору, и вы видите меня на экранах каждый день с девяти до десяти вечера. Жители моего города и района знают, что я отвечаю за каждое слово. Если вы что-то хотите сказать, то я вам отвечу, и не сомневайтесь. И здесь, в периметре, все это знают.
Участники реалити-шоу испуганно притихли. Все знали, что с Сатурн лучше не связываться, а то за базар отвечать придется. Они делились на ее врагов или рабов, которых она совершенно безжалостно эксплуатировала, да еще и высмеивала за неумение противостоять ее волевому напору.
- Я хозяйка хоть куда, - хвасталась Матренушка, выйдя на сцену в сарафане, кокошнике и с подносом, на котором стояли блюда частично из ресторана, частично и в самом деле приготовленные самой девушкой. – Вот, смотрите, блины и сырники. Огурцы, помидоры, лук, зелень, растительное масло – все вместе «салат» называется. Картошка и сварена, и пожарена, я все умею, я – не белоручка какая-нибудь, не моделька и не финтифлюшка, у меня закваска крестьянская, подлинная, народная.
Матрена готовила Сатурн еду, поэтому Сатурн с ней дружила. Сама она это занятие терпеть не могла, даже мыть посуду ей было лень, но Матрена ради дружбы с такой уникальной личностью готова была на все, на оказание любых самых мелких и крупных услуг. Сатурн относилась к ее раболепию благосклонно и даже над ней не смеялась.
- Я вас всех люблю и знаю, что вы меня любите, - начала свою речь Олеся дрожащим голосом. В платье небесного цвета она была бледна и прекрасна. – Мои слезы вас не раздражают, они – это часть меня, у меня душа тонкая нежная звонкая, мои поклонники – это добрые чуткие люди. Они дарят мне плюшевые игрушки, воздушные шарики, и я плачу от умиления. Поплачьте вместе со мной, и мы станем ближе друг другу.
Миллионы телезрителей умиленно взирали на это хрупкое неземное создание, с таким трудом выживающее в атмосфере джунглей, которая по сценарию царила на этом реалити-шоу. Заплакать сейчас девушка не сумела, не всегда это получалось в нужный момент, но эффект было достигнут и так. За нее было отправлено больше всего эс-эм-эсок.
Вокальный конкурс был вообще был непонятно, зачем, потому что петь хоть как-то умела одна лишь Сатурн. Но организаторы шоу считали, что это зрелищно и интересно. Сатурн все это было на руку. Бог знает, какими вокальными данными она не отличалась, не в пример одной оперной певице с шаляпинским басом, которая украшала свое пребывание на проекте оглушающими мрачными вокализами. Но зато Сатурн попадала в ноты, слух у нее все-таки был.
- Хоть не фальшивила бы, - скептически ухмылялась Сатурн, слушая завывания Ариадны. Той было и так тяжело – зрители ее почему-то недолюбливали и присылали только угрожающие послания типа «Вали отсюда, надоела уже нам твоя физиономия в телевизоре, москвичка – так иди домой, жить-то есть где, приезжих мы еще тут потерпим из жалости». Ариадна считала, что причина в том, что она уж слишком хороша для обыденного восприятия: ошеломляющая по своей яркости «роковая» красота, ураганный темперамент, сильнейший характер, а уж о вокальных и артистических данных вообще даже можно не говорить, они не нуждаются в комплиментах. Но в официальном статусе королевы Ариадна нуждалась. Вид у нее был такой, как будто корону уже надели ей на голову. Зрители не оценили то, насколько этой участнице было нужно их одобрение. Для Ариадны это стало очередным тяжелым ударом.
- Почему они так ко мне относятся? – вопрошала она. – Ведь Сатурн – тоже сильная независимая женщина, но у нее столько фанатов, а я еще и красотка и с голосом.
- Ты не нашла свою аудиторию, - говорил ей продюсер. – Вообще у нас в стране любят таких, которые прибедняются, а ты – что-то исключительно сильное и исключительно независимое, людям трудно признать твое превосходство над ними, они тебе просто завидуют. Вот если б в Америке ты жила – там идеал женщины совершенно другой. Ты там президентом бы стала.
Другого способа успокоить самовлюбленную до полной потери адекватности Ариадну, как самая грубая лесть, он просто не знал. На самом деле Сатурн была более реалистичной и с каким-никаким, но чувством юмора, она умела найти нужные слова тогда, когда хотела вызвать симпатию зрителей. Не обладая никакими особыми талантами, она свои средние данные умела использовать по максимуму, а это тоже – дар.
Вокальный конкурс заставил трепетать Олесю и Матрену. Мотря консультировалась со своей подругой, Сатурн снисходительно давала ей советы. Олеся же была просто в ужасе.
- Котенок, мне петь надо! Что же делать? – в истерике она, как обычно, липла к Кириллу и сутками напролет тормошила его. Ему это надоедало, но такую цену он готов был заплатить за свой статус супермена, который держит в ежовых руковицах самую милую и самую женственную участницу этого реалити-шоу. И это было еще не самой ужасной ценой, другим участникам приходилось и хуже. И он мысленно радовался, что его подруга – не Мотря, Сатурн, Ариадна, а все-таки нежная и покладистая домашняя кошечка, при этом эффектная как никто.
- Ну, Суслик, тебя же певец научит. Его пригласили, он опытный человек. Тебе еще повезло, что не каких-то сопляков позвали – молодежную группу там… а музыканта, который двадцать лет уже на эстраде, поет и играет вживую.
Олеся никогда не слышала о таком, она любила современную музыку, но если Котенок говорил, что ей повезло, она обычно в это верила. Музыкант дал ей вполне дельный совет: не напрягаться, не стараться петь громко и продемонстрировать всем свои вокальные данные (существование которых под большим вопросом), а наоборот – тише и точнее, аккуратнее. Впечатление будет лучше, чем, если орать и попадать мимо, как это делает Ариадна с завидной регулярностью. Олеся немного обиделась: неужели у нее такой голос, который нужно затушевывать? Она так не считала. Но Котенок ее убедил, что не нужно спорить. И она согласилась.
В розовом платье с распущенными золотистыми волосами Олеся была ослепительна – юная, нежная, грациозная. Ее ангельское личико казалось по-детски испуганным, но всех это лишь умиляло, за исключением завистливых соперниц, которых девушка называла «наглыми бестиями». Они регулярно доводили это хрупкое неземное создание до слез, истерик. Девушка училась постоять за себя, это выходило у нее несколько сумбурно и импульсивно, но только жестокие люди могли осудить Олесю за ее наивность и беспомощность. Сердца же отзывчивых телезрителей таяли, стоило им взглянуть на нее и услышать ее хрустальный голосок.
И именно этим своим даром она собиралась во втором туре конкурса покорить аудиторию. Петь она и на самом деле не умела, но тембр у нее был приятный, с грамотным наставником она могла достичь вполне вразумительного результата.
Музыкант предложил спеть романс Рощина из старого советского кинофильма «Разные судьбы» на два голоса. Олесю тронула сама идея, что она – это образ девушки из кино, разбившей сердце пожилого композитора. Да и слова заставили ее прослезиться, и Котенок сказал ей, что у зрителей реакция будет точно такой же. Олеся ему поверила, как всегда. Она читала текст вслух, чтобы проникнуться чувствами героя:
«Почему ж ты мне не встpетилась
Юная, нежная,
В те года мои далекие,
В те года вешние
Голова стала белою
Что с ней я поделаю.
Почему же ты мне встpетилась
Лишь сейчас.
Я забыл в кpугуpовесников
Сколько лет пpойдено
Ты об этом мне напомнила
Юная, стpойная
Об одном только думаю
Мне жаль ту весну мою,
Что пpошланеповтоpимая,
Без тебя
Как боится седина моя
Твоего локона!
Ты еще моложе кажешься
Если я около...
Видно, нам встpеч не пpаздновать!
У нас судьбы pазные,
Ты любовь моя последняя,
Боль моя».
- Котенок, как красиво! – восхищалась Олеся. – А на цене это будет выглядеть так романтично: седой музыкант и я.
- Суслик, я знал, что тебе это подойдет – зрители старшего поколения сейчас ностальгируют по совку, им такая история любви очень понравится. Только слушайся музыканта, он дело говорит.
- Котенок, я же всегда была послушной, ты что говоришь?! – истерически выкрикнула Олеся, взвинченная до предела издевками своих конкуренток, пророчивших ей провал.
- Я знаю, Сусленыш, они тебе страшно завидуют: сама посуди – ты идеал, у тебя фигура, лицо как у фарфоровой статуэтки, а эта Матрена, Сатурн… да ты что! – он расхохотался. – Да их с тобой рядом поставить нельзя.
- Но тут петь надо, а не только стоять!
- Зрители любят глазами, да и вообще – женщин себе выбирают по внешности, и не надо впаривать мне про душу, все это вранье.
- Тебя что, моя душа не волнует? – ужаснулась Олеся.
- Волнует-волнует, - спохватился Котенок. – Но у тебя она настолько красивая, что ее и хвалить не надо, а у этих твоих… конкуренток… да тьфу на них!
Разговоры Котенка и Суслика услышали телезрители. И фанатам Сатурна с Матреной взгляды на жизнь Котенка не очень понравились. Они затаили обиду.
Армия «сатурновых» решила поддержать заодно и Матрену, как лучшую подругу их кумира. У самой Мотри фанатов было не так уж и много. Зрителей она развлекала своими скандальными выходками, но обожания не вызывала.
- Вот мымра, - жаловалась Матрена Сатурн. – Фальшивая вся насквозь, башку всем морочит, и зрители покупаются как идиоты. А мы с тобой – настоящие, не сюсюкаем, не сепитим, простые как грабли, незатейливы как топоры, понимаешь… а нам эс-эм-эс-ки не шлют.
- А не один фиг – фальшивая она или нет? – размышляла Сатурн. – Может, она этого и сама не знает – где грань? Главное – цель достигнута, набрала же большое количество фанов, нам тоже с тобой надо думать, как обойти Котенка и Суслика. А то обнаглели уже. Ведут себя так, как будто уже победили… а фигушка с маслом их ждет.
Матрена решила последовать совету своего кумира, телеведущей, и попробовать не только продемонстрировать харизму некрасовского идеала женщины, но и дополнить свой имидж современными штрихами. Она нарядилась в стиле ранних клипов Бритни Спирс, что ее и на самом деле украсило, продемонстрировала застенчивую улыбку, которая вышла у нее ничуть не хуже, чем у Олеси. Для Котенка и Суслика преображение Мотри оказалось неприятной неожиданностью.
- Ты чего это мой имидж воруешь?! – возмутилась девушка, отбросив всякую сдержанность. Близость второго тура ее настолько нервировала, что Олеся была не в состоянии круглосуточно соответствовать своему образу.
- Суслик, успокойся, какой твой имидж? – попытался урезонить ее Котенок.
- Да ведь это я – нежная добрая и модная блондинка, а она у нас… Мотря и есть Мотря, - досадовала Олеся.
Даже Котенок опешил.
- Ну, она же не виновата, что у вас цвет волос совпадает? Сатурн вот тоже в блондинку сейчас перекрасилась, и знаешь, что я думаю? Она это не нарочно…
- Нарочно! Они все мне завидуют, ты же сам говорил! - возмущению Олеси не было предела.
- Ну, Суслик, ведь в тебе цвет волос – не главное, главное – романтизм… ты такая нежная легкая… А Матрена, хоть тысячу раз блондинкой станет, она – не ты.
- Да, Котенок, она такая грубятина…
Олеся на этом и успокоилась. Выступила она вполне прилично – прошелестела свою партию рядом с седовласым патриархом отечественной эстрады. Контраст ее юности и его зрелости казался таким трогательным, что прослезилась даже ведущая реалити-шоу, которая Олесю терпеть не могла.
Но противники тоже подготовились к этому испытанию. Матрена решила за неимением голоса изобразить чтение рэпа, и ей это удалось. Припев она пела вместе с музыкантами из группы, поэтому ее голос практически не был слышен, иначе она смазала бы все мелодические ходы. Сатурн вообще была на коне – она одна спела комсомольскую песню, аккомпанируя себе на гитаре. Ее очень украсил красноармейский костюм. Выступления соперниц Олеси оказались несколько неожиданными для публики, привыкшей видеть их в другом амплуа, и впечатление от ее романтического дуэта с пенсионером оказалось несколько смазанным. В результате она вышла на третье место по итогам второго конкурса.
Отчаяние, в которое погрузилась девушка, можно было бы назвать бездонным, если бы не слова утешения и любви от Котенка.
- Ты же знаешь, что ты – королева, ты – лучшая, только ты и достойна короны.
- Она мне уже во сне снится, - простонала Олеся. – Такая белая с золотом… и с красными крапинками… у-у-у…
- Я тебе все украшения мира куплю, - хвастался Котенок, как обычно, изображая хозяина жизни. – У моей женщины будет все.
Третий тур был самым простым: выход в вечерних платьях. Как в сказке, красавицы должны были предстать в разных обличьях: одна в платье желтого цвета, ассоциирующегося с небесным светилой, эту роль поручили Сатурн, роль Рассвета, вопреки надеждам Олеси, решили отдать Матрене. А самой нежной из трех конкурсанток достался образ Ночи. Котенок, однако, как обычно, рассуждая более здраво, чем его подруга, счел, что девушке повезло.
- У тебя светлая кожа, волосы… темное – это хороший контраст. Тебя еще в черном ни разу в эфире не показывали.
- Но Ночь – это же страшно, ну знаешь… сказки там всякие про ведьм и вурдалаков… не хочу Ночью быть!
- Да брось, Суслик, это так ярко, эффектно. Ты будешь выглядеть фантастически.
- Мне не нравится Ночью быть, я хотела бы солнышком или рассветом… это куда нежнее, милее… мне это больше подходит.
Олеся с утра до ночи жаловалась Котенку на жизнь, он уже уши заткнул ватой, чтобы как-то дожить до финального дня. Его существование становилось невыносимым. Матрена и Сатурн, напротив, расцвели и похорошели: настолько понравились им отзывы поклонников об их выступлениях в предыдущем туре. Кирилл-Котенок в редкие минуты отдыха от нытья Олеси сидел в интернете и читал то, что пишут фанаты всех трех конкурсанток.
«Сатурн – современная женщина, сильная, всех в порошок сотрет, ничего не боится, вот это я понимаю – королева! И пусть утрутся поклонники этого Суслика с ее плюшевыми мишками», - писала одна из фанаток. «А я за Матрену – русская баба, руки золотые, все умеет, красота у нее не сахарная, а деревенская, исконная, настоящая, не то, что эта финтифлюшка слезливая, маменькина дочка избалованная городская», - писала другая. Количество поклонников Олеси несколько поредело. Но были и утешительные отзывы: «Она – по-настоящему красива, посмотрите на ее руки, ноги, шею, на каждое ушко… верх изящества, это не девушка, а жемчужина. Не то, что эти хабалки. Олеся и матом почти никогда не ругается, она, наверно, дворянских кровей». Но больше всего Котенка удручало то, как его собственные пренебрежительные высказывания о соперницах Олеси повлияли на настроение телезрителей: «А давайте назло этой парочке проголосуем за Мотрю. А то ишь – о себе возомнили!» Он понимал, что наговорил лишнего, благоразумнее было бы в той ситуации сдержаться, но слово – не воробей, сказанного не воротишь, теперь уже поздно было жалеть. Ролик с его уничижительными речами о ногах Сатурн и талии Матрены крутили по телевизору по несколько раз в день, желая закрепить в сознании зрителей образ завистливого желчного злобного паренька. Это была коварная акция со стороны организаторов шоу, и она сработала против Олеси.
В платье цвета Ночи она была великолепна и затмевала своей красотой всех присутствующих. Сатурн в золотистом одеянии тоже недурно смотрелась и даже смогла улыбнуться кривоватой смущенной улыбкой, Матрена так просто сияла в розовом, которое сделало ее более трогательной и хрупкой. Голосование длилось сутки, и итоги уже были подведены.
В день, когда объявляли результаты, Кирилл с болью смотрел на Олесю – он уже чувствовал, что вот-вот роковой удар обрушится на ее нежное сознание и, возможно, его сокрушит. Переживет ли она его? Ведь это такая несправедливость! Он уже мысленно прикидывал, как напишет об этом книгу, где во всех подробностях расскажет о том, как его, Котенка, и ее, Суслика, притесняли на этом проекте злобные и завистливые организаторы, ведущие и конкуренты по шоу. Это было теперь единственным его утешением, но сейчас Олесе нужна была поддержка, и он не сводил с нее глаз. Ведь она может заплакать!
- На третьем месте – Матрена Васина. На втором месте – Олеся Кузнецова. И первое место… заняла Нина Александрова или Сатурн. Сатурн – королева! – объявила ведущая радостным голосом, избегая смотреть на изумленное, искаженное гневом лицо красавицы, которой досталось всего лишь второе место.
Сатурн надели корону на голову – она оказалась маленькой, но такой красивой. Олеся не находила в себе сил, чтобы выдавить хотя бы одну слезинку, ощущение несправедливости было таким ошеломляющим… она мысленно прокручивала в голове все этапы этого конкурса, вспоминала, сколько всего ей пришлось пережить ради того… чтобы увидеть сейчас эту обворожительную корону на голове у своей соперницы. Что бы то ни было потеряло свое значение для этой девушки – она видела только ее: корону. И на чужой голове.
Женская солидарность
Иван Мельников появился на телеэкране, вызвав у зрителей приступ ностальгии по советским фильмам – такие ярко выраженные национальные типажи рубах-парней из шукшинских историй, которые смачно ругаются и дерутся, пьют водку и думают о России, казалось, давно вышли из моды. Но чувство национальной самоидентификации и значимости – это не шутка, а что-то глубинное в русском народе.
Грубоватый, но с хитринкой, Иван сразу понял свое преимущество: другие участники реалити-шоу «Построй отношения» были слишком рафинированными, стильными и модными. У них был шанс понравиться юным соплячкам-тусовщицам, но не женщинам с истинно русской душой. Пелагеи и матрены всей страны, увидев Ивана, замерли от восторга. Они готовы были, как у себя в деревне привыкли, таскать ведра с водой хоть целыми днями, лишь бы ему угодить. Но честолюбивому Ивану были не чужды мысли о собственной выгоде – и не только психологической. Таких горлиц он мог и за периметром хоть сотню сыскать, а на телеэкране ему нужно было шоу. А для этого не подходила покладистая и не гонористаяфекла.
Стерва! Но не холодная – как показывают в американском кино. А с надрывом. Это было мечтой Ивана. И желание этого парня сбылось – Елисеева Василиса, надрывнейшая скандалистка с примесью цыганской крови (что всегда было мило сердцу русского человека), пришла к нему. Драки, ругань, бурные примирения и волчьи взгляды друг на друга и дикая древнерусская тоска – эта пара не могла не стать самой рейтинговой в нашей стране.
Но Иван не ценил свое счастье, он пресытился и устал. Больше всего обидела его фраза девушки: «Деньги, которые мы с тобой выиграли, поделим пополам». «Вот оно – тлетворное влияние Запада!» - с горечью думал он, разные кошельки – это где же такое видано! Оскорбление он простить ей не смог, слишком сильно царапнула фраза – сильнее хоть миллиона пощечин (то – наш, национальный способ выяснения отношений, такое нам не обидно).
Иван, с одной стороны, очаровывался модными нарядами и расфуфыренными ухоженными девицами, а с другой, чувствовал – не его это. В Василисе сочеталось и то, и другое – полузападный шик и национальная струнка. Эти качества он искал в других женщинах – но безуспешно. Было или так, или этак, но не одновременно.
В какой-то момент ему показалось, что он нашел то, что надо – Валерия Слива, хотя и казалась несколько искусственной и куклоподобной по сравнению с Василисой, произвела сногсшибательное впечатление на ведущих и всех участников. За словом в карман не лезла, с Василисой ругалась, все перед ней лебезили, но она умудрялась не портить ни с кем отношения. «Умнее, хитрее, чем Васька», - подумал довольный Иван. Лера была богаче его, что и радовало, и уязвляло в самое сердце. «У кого деньги, тот и диктует, как жить», - размышлял недовольный и в то же время глубоко польщенный домостроевец Иван. Рядом с этой женщиной-вамп он сам стал невольно проигрывать. Валерия не собиралась терпеть все его выходки и отвечать тем же – если что, она, скептически пожав плечами, отдалялась и начинала подыскивать другие варианты, даже, возможно, моложе и стильнее, что выводило его из равновесия. «С ее-то деньгами найдет что угодно!» - злился Иван, понимая, что денег много не бывает, и Лера может начать охоту на новый денежный мешок, проплевавшись широтой его русской натуры и национальной харизмой.
- Западного кино насмотрелись – расчет, бизнес-план, тьфу, противно! – досадовал Ваня, чувствуя себя не в своей тарелке рядом и не зная, как вести себя с этой суперпродвинутой американизированной бывшей провинциалкой с надувными губами.
Слива все время подчеркивала, что он ей не пара – деревня, что с таких взять? Хотя, между прочим, Иван приехал из крупного города, а сама она была из куда более мелкого. Но он, хоть и деньги любил, но не до такой степени, чтобы выставлять себя клоуном рядом с какой-то выскочкой. И отношения эти закончились тоже ничем.
- Ох уж эта Америка! Чему женщин учат? Ни уважения, ни любви – ни фига не дождешься. Нет бы что-нибудь приготовили, постарались бы угодить – так кукиш с маслом. На уме только деньги, им всем теперь надо одно! – говорил он в ярости.
Девушек за периметром он всерьез не воспринимал – им нужна его слава, опять же – деньги, которые Ваня может для них заработать, а потом, небось, только одни у них мысли – как тратить! Его всерьез стало беспокоить тлетворное влияние Запада на сознание молодежи. И не найти теперь некрасовский идеал! Иван смотрел «Вечный зов» и страдал, понимая, что в наше время таких людей нет, и в кино таком тоже не сняться. «Любить по-русски» - все это не то, суррогат, поделка на злобу дня, а не наше Истинное.
Работа Иваном Мельниковым в реалити-шоу «Построй отношения» - совсем не из легких. Надо придумывать сюжет, что-то изображать – для больших актеров, возможно, это халтура, но он, несмотря на популярность, артистом считал себя начинающим, и потому таким заработком не гнушался. Славу Иван уже «заработал», деньги скопил, приобрел жилплощадь не так далеко от Москвы, но все же материальных «высот» Валерии Сливы и Елисеевой Василисы он не достиг.
- Женщинам проще – достаточно иметь внешность, и все! Тут же находят богатых. Ну а мне-то что делать? – переживал он, мечтая о том, чтобы «умыть» бывших подруг, переплюнув их в уровне своего благосостояния.
Ивану опять повезло. Появилась девушка обеспеченная, с русским именем и славянским лицом, хозяйственная – как он и мечтал. На первых порах Анфиса держалась, как подобает. Слова ему поперек не говорила, помогала издеваться над «врагами», и Иван постепенно возвращался в состояние психологического равновесия. Обиды на Василису и Сливу прошли, Анфиса казалась порядочной девушкой, потенциальной женой и матерью. На вид куда более свеженькая, не такая вульгарная, его родственникам она понравилась – да и черты лица Фисы вызывали ассоциации с героями советских деревенских саг об истинно русских людях. Несмотря на ее желание выглядеть великосветской дамой, этакой баронессой времен Пушкина, Фиса чисто визуально куда органичнее смотрелась бы в сарафане с платком.
Но Ивану стало казаться, что она слишком задирает нос. Поучает его, как говорить и что делать, дает советы – это уже «отдавало» высокомерной Сливой. Фиса могла это делать и не со зла, не специально – просто такая манера говорить была у нее, вызвавшая у мнительного Ивана аллергию и самые худшие ассоциации с женщинами, которые его поучали, тем самым давая понять, что он не мужик.
Ярость, завладевшая Иваном, не имела границ.
- Дешеваяактрисуля! – завопил он, актер по образованию, получивший диплом.
Анфиса не знала, что ее больше задело – слово «дешевая» или «актрисуля». Она и сама не до конца отдавала себе отчет в том, где границы игры, это могло происходить у нее бессознательно. Но выкручиваться Фиса была мастерица – истерики не ее стиль (что отчасти раздражало любящего настоящую русскую брань Ивана).
- Иван – это человек, которого я очень любила, но что-то сломалось в моей душе, когда он сказал, что я актрисуля, - с обычным своим «придыханием» произнесла неглупая, но манерная Фиса. Иван снова поморщился – ох уж эта игра!
- Анфиса, правда ли это, что ты сказала Ивану о том, что у него не достаточно денег, чтобы тебя содержать? – спросила ведущая, укоризненно глядя на холеную светскую девушку.
- У меня нет денег столько, сколько ЕЙ нужно! А вообще деньги есть, - буркнул Иван, взгляд которого выражал мировую скорбь: эти бабы… опять все та же история… вечно им нужно бабло…
- Я составила бизнес-план, как меня дома учили. И поняла, что нам с ним за периметром не прожить, - промолвила Фиса.
Словосочетание «бизнес-план» Иван не выносил, как вообще все эти новомодные западные словечки, а спокойствие Фисы вообще привело его в бешенство, которое надо было попытаться скрыть – не бушевать же на лобном месте в его сорок лет? И из-за кого? Анфиски! Да ей играть в самодеятельности, тогда как он – хоть и не признанный, но настоящий русский актер.
- Я все поняла, Анфиса, мне ясно, что самое главное для тебя – это деньги, - сказала ведущая. – И не надо тогда делать вид…
Но Ивана и эти слова не могли утешить – ведущая на его стороне, но не легче от осознания, как продажна натура женщин, как много «шкурности» в них. И промелькнуло в уме: может, все же остались в деревне федосьи, марфы, какие-нибудь аграфены? Хотя бы в какой-то – заброшенной и не тронутой «западной» цивилизацией деревушке – его может ждать родная душа.
Журналистка
Алина, широко улыбаясь, приблизилась к телеведущей, взяла микрофон и заявила: «Я пришла к Кириллу». Участники, разделившиеся на «старичков» (проживших здесь год и «построивших отношения») и новеньких, подозрительно уставились на эту бойкую самоуверенную миниатюрную кудрявую куколку с широко расставленными глазами. В лице у нее было что-то неуловимо азиатское – сказывалось татарское происхождение.
- Расскажи о себе, - попросили ее.
- Мне двадцать три года. Я из Саратова. Закончила педагогический институт, по специальности – учитель русского языка и литературы. Год проработала в школе, мне не понравилось. Решила стать журналисткой. Снимала для местного телевидения сюжеты о вашем реалити-шоу. «Болела» за пару Кирилл и Олеся.
- И ты пришла разбить эту пару?
- Кирилл – умный, яркий, талантливый парень, настоящий мужчина. Мне стало казаться: Олеся его не ценит. Уезжает надолго, кокетничает с другими, а он переживает, злится, с трудом себя сдерживает. Он заслуживает, чтобы его ценили.
Кирилл смотрел на Алину, испытывая смешанные чувства: конечно, все это лестно, но он – не дурак. Девушка миловидная, образованная, с хитрецой. Ее приход сюда – это интрига, которая могла быть выдумана организаторами, чтобы заинтересовать зрителей, «всколыхнуть болото», как они это называли, вызвать желание бежать к компьютеру и участвовать в бурном обсуждении очередного сюжетного хода этой реалити-теленовеллы.
Когда они остались наедине, Алина призналась: да, так и есть. Ее уговорили сыграть роль разлучницы пары Котенок и Суслик. Кирилл разозлился. Женщинам, которые были к нему неравнодушны, он прощал все абсолютно: внешние, внутренние изъяны, но эта… казавшаяся вертихвосточкой – одетая модно, язык – подвешенней некуда… Они с Алиной могли бы стать на редкость эффектной парой, даже ссориться так, как понравилось бы определенной части зрителей – культурненько, как герои бульварных романов.
Алине и, правда, импонировал Кирилл, но слишком закомплексованным парнем он был, чтобы поверить в чувства без примесей хотя бы минимального расчета. Как многие женщины, она наивно верила, что, если быть умнее и интереснее соперницы, мужчина это оценит.
- Я люблю ее, ясно? И не хочу, чтобы над моим Котеночком издевались.
- Но она…
- Где я еще такую найду? Супермодель, готовит, стирает, смотрит мне в рот… рядом с ней я… круче, чем Муссолини.
- А рядом со мной ты что… недостаточно крут? – она старалась не показать, что уязвлена.
- Зрители могут именно так и подумать. Я им отчасти приелся, а ты – возможно, ты многое можешь, но мне соперничество с девчонкой в своей же паре на фиг не нужно… Я лидер, ты поняла?
Девушка пожала плечами и решила оставить эту тему. На поле Олеси она не игрок.
- Не парься, здесь сейчас все будет по-другому, - уверял ее Мурат Ибрагимов с обходительностью истинного царедворца. – Строить любовь – это зрителям надоело, они хотят скандалов, интриг, борьбы за выживание… Меня для этого и позвали. Теперь две команды: «старенькие» и новички. И мы с тобой самые яркие на фоне этого тухляка.
Алину это вполне устраивало. На самом деле ей не нужны были отношения на глазах у всей страны, но она понимала, что надо демонстрировать интерес к парням, чтобы оправдать свое присутствие на телеэкране. Делать вид, что она – разборчивая кокетка, ищущая идеал. Ходить на свидания. Рассуждать. Улыбаться. И изображать интерес.
Пришла она, чтобы стать если не медийным лицом в масштабах страны, то хотя бы достаточно раскрученной для местного телевидения. Сначала зрители восприняли ее как прописную интриганку, не понимая, что сдружилась она с Ибрагимовым от отчаяния – он хоть что-то читал, с ним было, о чем поговорить. Постепенно стала проявляться ее истинная натура – она учительствовала в отведенных телевизионных рамках. Высмеивала неграмотную речь, отсутствие кругозора, грубость, бескультурье. Глядя на большинство участников, впадала в уныние: с ее языка так и сыпались словечки наподобие «пошлость» и «вульгарность», до такой степени ее от всех них тошнило.
- Одно дело – смотреть на это, другое – реально здесь поселиться и жить так… по-свински, - жаловалась она Ариадне.
- Ничего, может, скоро другие придут, - откликалась та. Алина пожимала плечами, зарывалась лицом в подушку и готова была завыть на луну. У нее хватало чувства юмора, чтобы давать себе команду «стоп». Ни в коем случае не надо было перебарщивать и превращаться в занудную училку, которую стали бы высмеивать все подряд. Но ей действительно было грустно. И неимоверно скучно.
За ней ухаживали простоватые парни, которые реагировали на внешность и судили по первому впечатлению: им казалось, что это кокетка и веселушка. А то и стервозина, кто ее знает? Но очень быстро они понимали свою ошибку: Алина хочет казаться современной, раскованной, но это – видимость, в глубине души она барышня девятнадцатого века, но скрывает свою уязвимость за иронической маской.
- Ты же сама говорила – мне нужны брутальные мужчины, - говорила телеведущая. – Так на что же ты жалуешься? К тебе толпой идут культуристы и физруки.
- Да… я понимаю…
Алина и Ариадна прекрасно ладили, но вдруг ситуация изменилась. Оказалось, им нравится один и тот же участник – Никита. Высокий грузный смешливый артистичный – он умел очаровывать. Говорил лучше всех. Был талантливым шоуменом, мечтал о телевизионной карьере. Ему вешались на шею все подряд, но, как только девушки всех мастей и комплекций намекали на что-то серьезное, он отшучивался или раздражался, приходя в бешенство.
- К нему девушка приходила, они даже день свадьбы назначили, но она не захотела жить здесь и сбежала. Шантажировала его, но он не поддался… вот и остался один, - сказал ей оператор.
Алина задумалась. Ариадна не скрывала своей влюбленности в Никиту и откровенно и прямо демонстрировала это на каждом шагу, чем доводила его до белого каления. Тактику надо было менять. Ни в коем случае не показывать ему, что симпатия есть, и она растет с каждым днем, грозя перерасти в трагедию… если она не возьмет себя в руки. Надо построить легкие веселые отношения – простую дружбу, ну а затем…
Никита с удовольствием откликнулся на проявленную инициативу. И вскоре они с Алиной стали неразлучны. Он отдыхал душой с приятной прозорливой остроумной девушкой, забывая о назойливых приставалах. У нее хватало деликатности ни в коей мере его не поучать, ничего не требовать, ни на чем не настаивать.
- Она в твоем вкусе? – вновь и вновь спрашивала его телеведущая.
- Да… почему бы и нет? Маленькая, уютная, лицо как у эльфа… Мне с ней хорошо. Ариадна была как шкаф – здоровенный, тяжелый. Я сам такой и малышек люблю.
Алина не чувствовала себя счастливой, наоборот – впервые испытав сильное чувство, оказалась застигнутой врасплох. Она понимала: он ей взаимностью не ответит. Это неуловимый, не желающий никому принадлежать человек, который ищет развлечений и разнообразия, а если и способен серьезно увлечься, то это уже случилось.
- Расскажи мне… какая она? – Алина, наконец-таки, осмелилась задать откровенный вопрос.
- Ну… Красивой-то Лена вряд ли кому покажется… я хочу сказать, на обложке журнала ее фотографию не разместят, но мне это и нравится… устал от банальных красоток. С ней легко. И прикольно. Она – единственная, кто не впала в зависимость от меня, это я скучаю по ней… иногда пишу «эсэмески», но Ленка не отвечает. Она сильнее меня, понимаешь? Сильнее… У нас отношения – кто кого. И всегда побеждает она.
- А почему тогда ты не ушел за ней? – Алина титаническим усилием воли сдерживала горечь и обиду – ее голос звучал ровно, как обычно. Она зажмурилась, чтобы не заплакать.
- Да я сколько раз играл в ее игры – поддавался, потом жалел как дурак… Буду богатым, прославлюсь, может, тогда… А сейчас у меня ни кола, ни двора, ни работы… таким я ей не нужен. Ушел бы? Через пару месяцев скорее всего убежала бы, оставив записку: «Ты мне надоел».
- А ты не устал от ее капризов?
- С другими мне скучно. И тошно. А Ленка – мой человек.
- И в чем это проявляется?
Он вдруг взбесился.
- Да что тебе надо? Допрашиваешь?
Ее лицо болезненно исказилось, в глазах отразился испуг. Никита отвернулся. История повторялась – снова и снова. На этот раз с новыми нюансами.
- И ты такая же… Что – не тем тоном сказал, не те словечки употребил? С Ленкой я такой, какой есть, могу орать, матом ругаться, пить, курить, травить анекдоты, да хоть участвовать в оргиях… Мне с ней даже ссориться нравится – это куда интересней мира с такими, как все вы тут…
Алина, не дослушав, убежала из комнаты, прислонилась к дереву и перевела дыхание. Она ни в коем случае не должна зарыдать. Но если сдержаться сейчас, это прорвется позже. Девушки уехали по магазинам, они с Никитой – одни, ей надо выплакаться, чтобы предстать перед ними спокойной, благоразумной и поддерживать светское общение. «Ему нравится очаровывать девушек вроде меня, но проходит время, становится скучно играть роль галантного кавалера, и маска с него слетает», - Алина прозрела. Случилось то, чего подсознательно она и ждала. Она стала в его глазах скучной училкой, наставницей, менторшей – слилась с воспоминаниями о воспитательницах детского сада.
Ариадна не упрекала ее в неискренности – смотрела молча, хмуро, общалась с ней вежливо. Как обычно. Но затаила обиду, о чем не трудно было догадаться.
- Она не скрывала свои чувства, а ты… тихо его обрабатывала, - упрекала Алину телеведущая.
- Да нет, она просто… влюбилась, а как вести себя с ним, понятия не имела, - вступилась за нее Ариадна.
Алина была тронута. Подруга проявила благородство. Здесь, где приветствуется маниакальная подозрительность, это – редкость. Кирилл с любопытством разглядывал Алину: она открылась ему с другой стороны. Ранимая, печальная, гордая – она казалась сломленной, чудом державшей себя в руках.
Фиалковые глаза на хорошеньком личике будто погасли, вся естественная и отчасти напускная живость с нее слетела.
- Я, правда, не знала, - призналась она ведущей, взглянула на Ариадну и потупилась. Подруга была красивой харизматичной, но грубоватой, дубоватой, слишком прямолинейной. А не заставляли ли ее проявлять инициативу именно так – напролом, чтобы Никита взбесился и стал ее избегать? Кто знает? Это могло быть ходом «по сценарию», так же, как ее собственный приход к Кириллу. «Меньше всего мне нужны были здесь серьезные отношения, лучше бы я никого никогда не любила», - думала она. Никакого желания изображать непринужденную светскость и безупречные манеры не было, хотелось сбежать и лечь дома – на веки вечные. Казалось, ей никогда не выплакать все слезы. И не улыбнуться прежней задорной улыбкой. Отчаявшаяся девушка таяла на глазах, сгорала на невидимом пламени – и замечала это одна Ариадна, которой тоже пришлось пройти через это.
- Людям кажется, это у тебя – задетое самолюбие, на самом деле он тебе был не нужен, - внушала Алине телеведущая. – Ты слишком рассудочный человек.
- Любовь – это что, по-вашему, разжижение мозга?
- У большинства людей – именно так, - грустно констатировала ведущая шоу.
- Я не виновата, что – не большинство.
Алина с тоской вспоминала себя прежнюю – честолюбивую хваткую цепкую, какой ей хотелось казаться. И мысленно просила ту девушку защитить ее второе дно, которое вдруг обнажилось.
Она выслушивала чужие исповеди, давала советы и смотрела вслед Никите, гуляющему по территории. Он веселился, хорохорился, делал вид, что их размолвка для него – пустяк. «А, может быть, так и было? Я нафантазировала бог знает, что, хотя знала… я с самого начала знала: иначе и быть не может, инстинкт самосохранения меня предупреждал, сигнализировал, но я будто оцепенела… и потянулась к нему… А он хотел вызвать ревность той самой Ленки», - понимала она.
Никите, если он именно этого и добивался, удалось кое-чего достичь: девушка за периметром стала отвечать на его звонки и даже предъявлять претензии. Он почувствовал себя нужным, любимым и в своих фантазиях вознесся на седьмое небо.
Здоровая крепкая натура и инстинкт самосохранения Алины взяли свое. И через пару недель она проснулась и вздохнула: мысли о нем перестали атаковать ее сознание, разрушая его, – как гигантская грубая лопата кирпичик за кирпичиком дома, который участники шоу строили на своей территории.
«Очаровывать он умеет, но и разочаровывать… как никто», - сказала ей Ариадна. Она была чуткой и понимающей подругой, но с мужчинами общаться не умела – была застенчивой до грубости. Девушки Ариадну любили, парней она раздражала.
- Не переживай, тебе здесь должно повезти, - внушала ей на прощание решившаяся покинуть проект Алина, когда подруги обнялись и стояли, прижавшись друг к другу.
- Что ты скажешь всем нам и зрителям? Многие люди звонят нам, пишут, они бы хотели тебя запомнить, может, даже продолжить общение… - лепетала телеведущая, кружа около Алины с микрофоном. Та повернулась к камере и улыбнулась, в глазах была полная ясность.
- Все, что вы здесь видели, было играми… игрищами… Я пришла туда, где надо строить любовь на глазах у всех, и делала вид, что только ее и ищу.
- А на самом деле?
- Хотела прославиться как журналистка.
- А Никита – тоже часть твоего пиар-плана?
Алина подавила вздох.
- Думайте, что хотите. Спасибо вам всем! – она махнула рукой и направилась в сторону моста, который нужно было пересечь, чтобы оказаться по другую сторону реальности.
Она оглянулась. Увидела спину Никиты, который схватил мобильный телефон и затараторил: «Ленка, привет! Мы Алинку «ушли»! Ну, то есть… сама она… а теперь ты мне веришь?»
Алина закрыла глаза. Зашептала: «Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…» - вспомнив советы психолога.
И задышала.
Героический поступок
«Ух, только бы мне назад попасть, в телевизор, убью ведь, морду ему раскрошу, места живого не будет, вот гнида какая», - с ненавистью бормотал теперь уже бывший участник реалити-шоу Николай, глядя на смазливую холеную и откормленную, как ему внезапно вдруг показалось, физиономию Мити. Но пустят ли «в телевизор»? Коля не знал. Его отважная натура истинного война и борца за справедливость не могла вынести одной мысли о том, что друг его предал, и как! Нанес удар в спину. Пока его не было «в телевизоре», Митя на очередном голосовании перечеркнул фотографию Сони, и теперь сам Николай вынужден был вернуться в телевизионный городок за своими вещами.
Оставаться там без своей девушки не было смысла, да он и действительно этого не хотел, не до такой уж степени он за этот телепроект цеплялся. Тяжелоатлет, Геркулес с бицепсами сказочных размеров, Коля давно достиг своих минимальных целей – прославился как модный культурист и нашел подходящую скромную тихую миловидную девушку. Поскольку он был москвичом, то и переживал свой уход не с такой остротой, как многие другие, приезжие из далеких мест родины. Он вполне спокойно готов был ждать выгодных предложений от работодателей – ведь он же телезвезда реалити-шоу с полугодовым стажем! А уж в Соне, провинциальной золушке, казавшейся ему воплощением смирения, кротости и безответной доброты, он и вовсе не сомневался. Его она устраивала на сто процентов, он лучшего не желал и искать не собирался, вопросов, нужен ли ей лично он или его телестатус с московской квартирой в придачу, он сам себе не задавал. Коле казалось, что думать такое о Соне – кощунство. Его идеализм был вполне искренним и даже подкупал, сглаживая впечатление от резких грубых бестактных слов и действий по отношению к другим участникам реалити-шоу.
«Ангел – не то, что эти нахалки и сплетницы с телепроекта, не чета этим наглым москвичкам», - Коля в умилении разглядывал фотографии Сони, миниатюрной блондинки с длинной косой и серыми глазами. Она так редко улыбалась, но ему это даже нравилось – русские красавицы из деревень на картинках детских книг, запавших ему в душу, всегда были серьезные, хозяйственные, неприступные. Марья Моревна, Настасья царевна, Царевна Лебедь – эти образы царили в его воображении. Несмотря на свою внешнюю грубоватость и жесткость, Коля в душе был рыцарем.
- Говорят же, гнилая интеллигенция, - жаловался он ведущей, вернувшись в телегородок якобы за вещами, а на самом деле мечтая отомстить своему обидчику. – А я ему доверял, советы давал, вот сволочь, скотина, вот наглая образина. И ведь корчит из себя порядочного, говорит, учился там где-то, фразы красивые строит. Учился, а совести нету! У интеллигенции этой вообще ее нету, и Ленин был прав насчет них. У меня дед – крестьянин, отец – рабочий, и я теперь всех вот таких… ненавижу. Мотыгу им в руки, и в поле, а не языком чесать и друзей подставлять. Крыса продажная, гнида, предатель!
Коля, планировавший раскрыть свой план мести далеко не сразу, не смог сдержаться и разозлился во время первого же тет-а-тета с ведущей. Она с трудом пыталась его успокоить.
- Ну, ты же знаешь, решение о том, кому уйти на голосовании, принимают не участники, это от руководства идет, голосования эти – спектакль. Якобы вы решаете. Ты же сам здесь полгода пробыл. И в заговорах, между прочим, участвовал.
- Это против врагов, против мелких пакостников, против всяких змеенышей, чтобы палки в колеса мне и моимдруганам не вставляли. А чтобы против друзей? Это я-то? Когда?! Ты мне зубы-то не заговаривай, я и так знаю, что это решение руководства, но он, лично он, в этом мог не участвовать. Ведь про остальных я молчу, с кем не дружил-не братался, мне по барабану, они мне – никто, я им - тоже. А этой… подлизе я спуску не дам.
- Ты думаешь, ему Василиса велела так голосовать? Ну, хорошо, допустим, он ее послушался, но это нормально, ведь он ее любит… Почему он должен выбирать дружбу с тобой, а не желание своей девушки?
- Да что ей Сонька плохого-то сделала, Елисеевой вашей? Это просто ее каприз – хочу, чтобы та ушла, хочу, чтобы эта осталась… теперь все должны под ее дудку плясать?
Простодушное негодование Коли в какой-то мере ведущая разделяла, ей тоже не нравилось злоупотребление старыми участниками, (возомнившими о своей незаменимости бог знает, что) своих преимуществ перед новенькими. Дедовщина, как в армии, здесь процветала, в какой-то степени поощрялась и даже театрально разыгрывалась, чтобы вызвать у зрителей непосредственные эмоции. Кто должен уйти, кто остаться – во многом решали старожилы телепроекта, новенькие их побаивались (или изображали страх) и продумывали свою тактику выживания. Подлизываться, «шестерить», как это явно делал стриптизер Митя (которому очень хотелось здесь задержаться, и не абы как, а в качестве партнера примы, звезды, Елисеевой Василисы) или бросать вызов стареньким и играть в свои игры. Самим становиться вровень со звездами, доказывать «яркость» продюсерам и аудитории. Получалось это у единиц, но редкие примеры вдохновляли немногих смельчаков, выбравших для себя именно эту, куда более трудную, ипостась. Были случаи и смены статуса (кто-то делал здесь невероятнуютелекарьеру – из грязи в князи, из фонового персонажа в ведущие, основные), но Митя прославился только скандальным голосованием против девушки друга и тем, что за этим последовало.
- Ты чью фотографию перечеркнул? Отвечай, крысеныш, - Коля, насупившись, мрачно смотрел на будущего противника, оценивая его потенциал. Как настоящий граф Монте-Кристо, он молчал о своих намерениях. То, что драка должна состояться, и именно «в телевизоре», знал пока он один. Лицо предателя исказилось – страх проник в его душу.
- Ну, перечеркнул и перечеркнул… что тут такого? Она все равно бы ушла… нам редактор сказал, вашу пару решили убрать. И все вас перечеркнули… ну, почти все… то есть…
- Вот именно, гад ты ползучий, почти все… почти! Друзья-то меня не продали, не кинули, не подставили, а ты… вонючка такая…
- Ну, не такие уж мы и друзья… - залепетал Митя, судорожно соображая, как выпутаться из этой передряги. – Разговаривали, в бильярд играли… так это еще и не дружба…
- Не дружба? А дружба-то что, по-твоему, мымра? Я даже тебя человеком назвать не могу, ты знаешь, кто? Ты – низшая форма жизни.
Последнюю фразу Коля услышал в переводе одного из американских телесериалов, ему показалось, что это – изысканное ругательство, он запомнил и вовремя, как сам считал, вставил. Не все ж этим типам с образованием словечками разными сыпать, он тоже не лыком шит.
- Ты можешь за ней не уходить, оставайся, - Митя попытался кривоватой улыбкой сгладить ситуацию, но его недруг разъярился так, что на него страшно стало смотреть: выпученные глаза, налитые кровью, как у мстителей из индийских фильмов.
- Я не предатель… ты понял?!
- Да что ты так серьезно, это же шоу…
- Для таких, как ты, все – шоу, куда ни плюнь, шоу. Знаешь, что я тебе скажу? Ты гнилой пацан. Я в разведку с тобой не пошел бы.
Мысль о возможном походе в разведку никогда не приходила Мите в голову, он вообще, несмотря на свои габариты, был на редкость трусоват и физически, и психологически, а понятие «морали» или каких-то там абстрактных «принципов» применял исключительно в тех ситуациях, когда это ему было выгодно и позволяло выглядеть благородно. На наивных телезрительниц, особенно пенсионного возраста, он производил впечатление «правильного», надежного и воспитанного молодого человека. А уж когда брал в руки гобой и наигрывал сладенькие мелодии, часть аудитории просто рыдала. «Герой из старой черно-белой романтической мелодрамы», - думали чувствительные старушки. Им Митя умел понравиться, скрывая свою исключительно приспособленческую лакейскую суть. Сейчас он служил верой и правдой барыне, Василисе, и готов был терпеть любые ее нападки, упреки и оскорбления, чтобы погреться в лучах ее одиозной славы.
- Ребята, может, хватит перепираться? Соня уже ушла, ты говорил, что любишь ее, так что тебя держит здесь, Николай? – спросила ведущая, надеясь на то, что конфликт, не предусмотренный сценарием, все же можно еще как-то сгладить.
- Я уйду, вы не сомневайтесь. Если сказал – я делаю. Но сначала…
Коля приблизился к Мите. Участники подбежали к ним, надеясь предотвратить свару, но было поздно. Один из недругов с таким ожесточением колотил другого, что вмешаться – значило, очень серьезно рискнуть. Всей душой прямолинейный Коля верил, что сражается он за правду, но Митя спортсменом не был, а профессионалам применять специфические приемы в уличной схватке нельзя. Митя не мог победить, это было ясно с самого начала, в итоге, когда противников все же разняли, Коля, глядя на недруга, и сам ужаснулся масштабам своей мести. Одно дело – планировать что-то, другое – осуществить это, точно и методично. Победа радости не принесла, он даже почувствовал что-то, похожее на сожаление, но в этот день решил доиграть свою роль до конца. Чтобы уйти красиво. На протяжении своего пребывания в телевизионном городке Коля регулярно всех проверял на «гнилость», и удалиться он должен был не как жертва интриг и «крысиного заговора», а как борец за правое дело.
- Митя в больнице, у него серьезные травмы, Коля, ну как так можно? – ведущая была в ужасе.
- Он мне – удар в спину, а я ему – прямо в лицо. И кто из нас – гниль? – Коля пытался держать моральный удар, хотя это ему было нелегко. Он действительно был подвержен приступам необузданного гнева и сам боялся себя в такие минуты.
- А что скажет Соня, ты об этом подумал? Ей понравится, что ты из-за нее искалечил человека? Еще неизвестно, какие у Мити последствия будут…
- Я за нее всех порву, - заявил он. – Сидела тут, тихая девушка, никого не трогала, и вдруг – все против нее голосуют? Да она никого тут пальцем не тронула, слова плохого не говорила… за что ее так?
От возмущения его буквально затрясло, несправедливость по отношению к лучезарному образу Сони, его Дульсинеи, была преступлением, требовавшим возмездия. Иначе он просто не смог бы жить дальше. «Я должен был так поступить», - говорил себе Коля, вспоминая, как нежно звучал по телефону ее голосок, и как мужественно держалась эта хрупкая, похожая на маленький ландыш, девушка в страшный, роковой день голосования против нее. Большинство – один за другим – перечеркнули ее фотографию. Она не пролила ни слезинки! И даже с удовольствием позировала перед камерами с чемоданом в руках.
У Коли сердце разрывалось от жалости к ней, когда он смотрел эти кадры, – и некому было вступиться за эту несчастную жертву коварных злодеев. Но у нее есть он – теперь вся страна это знает. Пусть только попробует кто-то напакостить Соне! Да, ему было за что сражаться, и Коля верил, что чувство гордости за его бесстрашие станет той драгоценной наградой, которую он и искал.
- Где Соня? Я вернулся домой, а ее нет, и вещи ее найти не могу… - кричал он, дозвонившись, наконец, до ее матери в Саратов.
- Она же записку тебе написала, ты что, не читал?
- А где?
- На столе… на кухонном… - голос матери звучал раздраженно. Она явно хотела поскорее закончить разговор.
- А что случилось?
- Ну, почитай и поймешь… что вы ко мне-то? Сами не можете выяснить отношения? Поговорили давно бы.
- О чем?! – Коля был изумлен.
- Записку читай.
Она положила трубку. Коля бросился на кухню, нашел конверт, развернул его – письмо оказалось коротким, сухим, лаконичным. Каждое слово – по делу. Оно внесло полную ясность: «Мне предложили контракт заграничный, и я согласилась. Условия и зарплата – что надо. Потом увеличат. Проект мне помог, я расстроилась, когда выгнали, но теперь даже рада: все к лучшему, чао».