Как все изменилось! Когда-то в этих стенах было уютно и красиво, а теперь лишь ветер со снегом гуляют по комнатам. Впрочем, ветер всегда здесь был. Курккола стояла столетиями, продуваемая со всех сторон, но никогда она не казалась такой пустой и разоренной. Сад занесло снегом, лишь тонкая тропинка вилась ко входу, да и та была свежей и случайной – вчера впервые за много лет скрипнула входная дверь, впуская хозяйские шаги.
Заржавелый замок на главной двери был легко свернут умелой рукой, и по истосковавшемуся по звукам дому застучали кованые сапоги. Белый зимний день безжалостно высвечивал желтые пятна и дырки на обоях, мусор в углах, паутину – все то, что сопровождает умирание покинутого человеком дома. Мебели нигде не было видно, оказалось, укутанная чехлами, она была снесена и составлена в две комнаты, оказавшиеся забитыми под потолок ненужными произведениями искусства.
Окна кое-где были разбиты, но непохоже, чтобы тут хозяйничали мародеры – стекла выглядели как выдавленные снегом. Это было хорошо, потому что найти собственный дом, оскверненный грабежом, все равно, что пережить убийство близкого родственника. Теперь вместо стекол в разбитых окнах разместились картонки, а по полу заскрипела двигаемая мебель. Но анфилада комнат с высокими полотками и расписными стенами выглядела по-прежнему безжизненной, и только в дальней, малой гостиной горел огонь.
Здесь когда-то был салон баронессы Мелиссы Ферро, в котором она принимала своих многочисленных подружек, а также судачила с портнихами. Никогда не затихало тут щебетанье и цокот изящных каблучков. Круглая комната была абсолютно женской – с нежно-розовыми обоями в цветочек, изящной лепниной и тонкими очертаниями позолоченных светильников. Сам воздух в ней, казалось, пропитался дорогими духами на веки вечные. Даже сейчас, если принюхаться, можно было ощутить отголоски тонких ароматов.
Теперь в этой комнате горел камин, и перед ним в кресле, в полной походной амуниции, сидела хозяйка поместья – баронесса Мими Ферро. Ее длинная шпага чертила следы в пыли, но она ее не снимала, Теплый плащ, подбитый мехом, был перекинут через спинку кресла, а кавалерийские сапоги сушились у огня. Баронесса сидела одна, с бутылкой в руках, и смотрела в огонь, как будто ожидала прочесть в его пламени что-то важное.
Несколько лет назад нотариус уездного городка Лахме сделал запись о переходе права собственности на поместье Курккола от преставившегося барона Ферро к его дочери. Жена барона тоже умерла незадолго до этого, о чем ему были предъявлены все бумаги с официальным переводом, потому что умерли они на чужбине. Наследница поразила воображение нотариуса своим суровым видом и тем, что, несмотря на явное криминальное прошлое, официально ее не разыскивали. Все знали, что эта странная дама мутит воду в Нарамане, пытается собрать ополчение, но власти почему-то были к ней исключительно снисходительны, хотя ее соратников вешали быстро и без разговоров.
После смерти родителей Мими Ферро оказалась богатой наследницей – несмотря на эмиграцию, у барона было много земель, а также ценные бумаги, вложенные во многие предприятия, в том числе государственные. Но жизнь Мими не была похожа на жизнь молодой, богатой женщины – она постоянно скрывалась и постоянно была в дороге.
С того самого момента, как она покинула башню в Дремучем лесу, ее постоянным спутником был только Роланд, с которым она прямо-таки сроднилась за прошедшие годы. Ведомая одной, но пламенной целью, Мими не опускала рук, терпеливо дожидаясь момента, когда сможет нанести правителю Орландо удар, от которого он не оправится.
Она сохранила резной ключ, данный королевой Вильгельминой, и она помнила, что связана клятвой. Но реализовать намеченный план оказалось не так просто – Вильгельмина умерла прежде, чем успела сказать ей о том, где находится второй конец подземного коридора, ведущего в королевский дворец. После бегства из Ландрии Мими попыталась порыскать в окрестностях дворца, но успеха не добилась. День за днем ее одолевали другие заботы, и поручение данное королевой, отодвигалось на второй план. Поэтому ключ повис красивой игрушкой, и дело помаленьку забылось.
В начале этого года она снова пыталась собрать ополчение из оголодавших крестьян. Они даже успешно взяли магистрат в уездном плериэльском городке. Но потом случилось непредвиденное: баронесса Ферро стояла и смотрела, как горят крыши, как носятся по улицам ее люди, поджигая и беснуясь – распяленные рты, безумные глаза, горевшие жадностью. До нее вдруг с неумолимой ясностью дошло, что между ними пропасть, которую никогда не удастся преодолеть: она воюет за возвращение принцессы, а они – за кусок хлеба и возможность проломить башку таким же как они, просто менее удачливым.
Отвращение и ненависть к человечеству поднялись и захлестнули ее, выплеснувшись на истоптанный снег непереваренным завтраком. Мими Ферро села на Роланда и навсегда покинула свое ополчение.
Вот тогда она и вспомнила про ключ. Теперь поиски надо было вести более тщательно, с наскока эту загадку не решишь. Мими принялась за дело со всей серьезностью: она даже снова побывала в провалившемся доме на улице Яблоневой. Но у входа в башню она натолкнулась на крепкую каменную стену, за которой раздавались подозрительные шорохи. Этот путь был закрыт.
Впрочем, она не особенно на него и рассчитывала, судя по словам королевы, ход во дворец не был частью знаменитого четырехугольника, на котором стояла Амаранта. Он был сделан гораздо позже, во время строительства королевского дворца. Или даже еще позже, потому что дворец строился не сразу – разные его части принадлежали разным эпохам, несмотря на стилистическое единство.
Вот так, неожиданно для себя самой Мими Ферро стала лучшим в стране специалистом по части архитектуры королевского дворца, и визит в родной дом тоже был для нее не случаен. Ей нужно было воспользоваться фамильной библиотекой, в которой, как ей казалось, она может отыскать нужные ей сведения. Много дней она потратила на поиски замочной скважины, в которую следовало вставить ключ, и теперь разгадка была близка. Во всяком случае, Мими так думала, а она привыкла доверять своим ощущениям.
Вчера ночью она впервые за много лет переступила порог Куркколы. По иронии судьбы, ключа от дома у нее не оказалось, так что пришлось сломать замок. Удручающее впечатление произвел на нее заброшенный дом, некогда веселый и гостеприимный. Но по ночам лучше спать, а не предаваться рефлексии, что она и сделала, не раздеваясь. Замерзла к утру до косточек, поэтому поднялась ни свет, ни заря, и занялась приведением хотя бы одной комнаты в пригодный для проживания вид.
Мамину гостиную она выбрала по причине ее расположения – круглая комната выходила окнами на юг, так что там всегда было светло. Кроме того, библиотека находилась недалеко, да и детские воспоминания тоже имели вес – она прекрасно помнила, как в нежном возрасте ее до дрожи в коленках восхищала здешняя радостная суета. Мими казалось, что в этой комнате всегда идет подготовка к празднику, который вот-вот начнется. Взрослые, невозможно красивые и нарядные женщины, постоянно толкались и смеялись, не замечая девочку, а ей больше всего на свете хотелось вырасти, чтобы к ним присоединиться. И вот она выросла, но кто бы мог подумать, что наследная баронесса Ферро будет так выглядеть?
Мими недавно исполнилось двадцать девять лет, и она была красива – никакие горести и лишения не могли испортить ее внешность. Но глядя на нее, любая фривольная мысль застревала в процессе созревания: глаза ее смотрели жестко, пронзительно, и весь облик выдавал волю и бессонную ненависть. Куда подевалась малышка Мими, шумная, смешливая, кокетливая? Эта женщина была хладнокровной, молчаливой и жестокой, она никого не жалела и никогда не плакала. Удивительный контраст между красивым лицом и выражением глаз отпугивал людей, но Мими это не смущало, она привыкла быть одна.
Раз за разом перед ней захлопывались двери, ведущие в жизнь, одного за одним она теряла близких людей, и, в конце концов, решила, что проще так, без никого. Со смертью родителей, которая застала ее где-то в пути между Нараманом и Арпентером, она окончательно погрузилась в свою внутреннюю тишину. Разговаривала она только с Роландом, да с Лией, которая, как ей казалось, незримо сопровождала ее по жизни, и даже ее соратники всерьез побаивались эту серьезную женщину.
Долгое время Мими провела в Амаранте, пытаясь вычислить, куда ведет ход из дворца, но вовремя сообразила, что скорее привлечет к себе внимание, чем найдет что-то стоящее. Поэтому она прекратила шатания по Найкратово, и перенесла свои поиски в тишину библиотечных залов – часами она ковырялась в книгах, письмах, периодике, прочитывая все подряд, понимая, что зацепка может оказаться в самом неожиданном месте. Неожиданно для себя, Мими существенно повысила уровень своего образования, но не разгадала шараду, заданную старой королевой.
Впрочем, время она потратила не зря – у нее была ниточка, которую она бережно хранила. Шестое чувство говорило ей, что двигаться надо именно в этом направлении: среди прочих печатных изданий она прочитала письма некоего виконта Терразини к своей супруге, в которых он вскользь упомянул, что Ее Величество Мишель может дать фору кому угодно по части ловкости и скрытности. Смысл написанного обнаружился в другом месте – королева имела долговременную связь с неким мужчиной по фамилии Йенсен, которая началась еще при жизни ее царственного супруга Базилевса, и продолжалась после его смерти.
Королева тщательно блюла приличия, и этого мужчину при дворе никто не видел, только самые близкие знали о его существовании, поэтому история не сохранила ни его портрета, ни даже его имени, только несколько скупых строк, оброненных невзначай. Так почему Мими обратила внимание на безвестного любовника вдовствующей королевы? Именно потому, что его никто никогда не видел. Вряд ли Мишель лазила к нему через забор по ночам, соответственно, он должен был как-то приходить во дворец, чтобы видеться с Ее Величеством. А срок их связи подразумевал помимо крепких чувств, наличие удобного канала. Это и зацепило Мими при первом прочтении письма Терразини. Причем осознала она все это позже, но то, что глаз ее ухватился за корявые строчки сразу – чистая правда.
Это немного сузило круг ее поисков и, в конечном итоге, привело в родовое поместье. Прабабка Мими была приближенной фрейлиной Мишель, и в ее личном архиве могла остаться какая-нибудь информация, касающаяся личной жизни королевы. Так что целью Мими было прошерстить свою библиотеку, чтобы найти второй вход в королевский дворец, утерянный много лет назад.
Первым делом она развела огонь в камине, потом оглянулась вокруг и поняла, что необходимо обеспечить себя хотя бы каким-то минимумом удобств и принялась за уборку. Перетащив в комнату диван, стол и кресло, она присела отдохнуть и засмотрелась на пламя.
Многое произошло с Мими за одиннадцать лет, но сейчас эти годы представлялись ей сплошной ночью, холодной и ветреной. Все слилось в бесконечное напряжение, усталость и горе, бессмысленную суету без надежды на окончание. Только здесь, в родных стенах и полном одиночестве, она почувствовала, как сползает с лица каменная маска. В фамильном зеркале ее черты снова становились знакомыми, похожими на семнадцатилетнюю девчонку, бурно-радостную и нетерпеливую. С изумлением она смотрела и даже трогала пальцами свое лицо, не узнавая. Мими не смогла бы никому объяснить, даже самой себе, почему она с таким упорством ведет бесплодную борьбу. Чтобы отомстить за принцессу? Но это неправда - все, что осталось у Мими от Лии, это несколько мелких вещей и воспоминания, подернутые флером времени. Чем дальше уходили от нее события Белого дня, тем более расплывчатым становился образ, тем труднее было вспомнить, как звучал ее голос и какими теплыми были руки. Иногда она вдруг отчетливо видела, что Лия осталась совсем юной девочкой, детски наивной и неопытной. И сегодняшняя баронесса Ферро даже не знала бы, как с ней обращаться. Но вспышки осознания продолжались недолго, и ей все казалось, что принцесса жива, она обязательно вернется. Все то, что они не прожили, будет повторено и прожито – нужно только очень-очень постараться. И одним из условий чудесного возвращения принцессы была смерть Орландо, к которой баронесса Ферро двигалась с неотвратимостью заведенной пружины.
К счастью, правитель не знал об этом. Даже если бы и знал, то, наверное, рассмеялся бы – он не считал Мими Ферро серьезной угрозой, уж очень неубедительны были все ее предыдущие попытки. И тут он ошибался, потому что именно она во всем королевстве, чувствовала его, как себя самое – слишком многое их связывало, слишком похожими чувствами они были движимы. Даже сейчас, они оба одновременно смотрели в огонь на разных концах страны и думали об одном и том же.
Тревожное затишье ощущалось в жизни Страны Вечной Осени, пустота, которая, как известно, всегда предвещает Событие. Война застопорилась, она топталась на месте, не двигаясь ни в какую сторону. Они оба, Мими и Орландо, понимали: что-то должно случиться. Несмотря на неясность и отсутствие четких планов, появление принца Марка на арене виделось правителю как долгожданный знак, что пришла пора действовать, кардинально поменять игру. А Мими знала, что Орландо хитер, и чувствовала, что он не просто так медлит, а готовится к решительному прорыву. Если б знать! Ведь она поклялась сорвать любое его начинание, погубить любое дело! В Куркколу уже давно не приносили свежих газет, и возобновлять подписку Мими не собиралась. Она не желала афишировать свое присутствие, но иногда ей ужасно хотелось почитать свежие новости, которые ей каждое утро рассказывали красногрудые снегири: что-то будет! Что-то будет!
Библиотека встретила Мими клубами пыли и стойким запахом плесени. Промерзшие углы иногда оттаивали и создавали сырость, пагубную для книг, так что первым делом ей пришлось убираться, убираться и еще раз убираться, ибо книги – это нечто священное. Пусть родители ее не особо научили, но уж Ирья вдолбила эту истину намертво. Ползая с тряпкой по бесчисленным стеллажам, баронесса Ферро тысячу раз возблагодарила свою суровую наставницу за бесценные пендели, полученные в детстве, которые объяснили ей, что труд есть священная обязанность каждого человека.
- Страшно подумать, что из меня могло бы получиться, не научи меня Ирья элементарно себя обслуживать…
Да уж, Мими Ферро, баронесса Курккола, могла все – и гвоздь забить, и кашу сварить, и голову отрубить при необходимости. Ей совершенно не нужны были слуги, чтобы вполне сносно существовать в огромной пустой усадьбе. Она даже спустилась в подвал с факелом и почистила резервуар для воды, который в прежние времена снабжал водой весь дом и его обитателей. Так было намного легче – не нужно было таять снег или бегать за тридевять земель к ручью, чтобы помыться или сварить себе ужин.
Когда помещение, облюбованное ею, наконец, протопилось и приобрело жилой вид, она почувствовала покой и довольство – здесь она была дома, никто не мог ее потревожить. Ей было хорошо и уютно, сидя в кресле, перебирать бесконечные папки с документами, прочитывать все подряд, в надежде найти хоть какое-то указание. Иногда ей даже казалось, что стоит немного пожить просто так, для себя – в тепле и комфорте, компенсируя долгие годы скитаний. Наверное, это было бы очень хорошо: жить в красивом доме, каждый вечер ложиться спать в чистую постель, приняв ванну. Кушать три раза в день, а по желанию, еще и полдничать, и чтобы все было вокруг тепло и чисто. Это была какая-то несбыточная мечта, которую Мими гнала от себя, твердо заявляя, что ее дела еще далеки от завершения.
Учитывая множество хозяйственных дел, которые ей приходилось делать, чтобы поддерживать свое существование на приемлемом уровне, на чтение оставалось не так уж много времени, и дело пока не двигалось. Но Мими не теряла упорства, каждый день она приносила наверх новые порции бумаг, и уносила в библиотеку уже прочитанные. Читала она действительно все подряд, каждое слово – потому что не знала, что ей искать. Постоянно прислушиваясь к себе, она ждала, что екнет сердце и глаз остановится, как тогда, на письме Терразини, и не давала себе поблажек.
Начинало смеркаться, когда она развязала некогда розовые атласные завязки на одной из папок, сложенных стопочкой. Там обнаружилась стопка писем без конвертов, даты на которых ее весьма заинтересовали – они относились как раз ко временам Базилевса. Пробегая глазами неразборчивые строки, Мими задумалась – не принести ли свечу, потому что дневной свет уже почти полностью рассеялся, но тут ее глаз взял и остановился. Да, легкий такой всплеск внутри, от совершенно, казалось бы пустой информации: упоминания ее прабабки о том, что королева Мишель переехала в бывшие покои Мередит, хотя они считались не совсем благополучным местом во дворце – там было несколько пожаров с человеческими жертвами, и, как говорили, иногда там шатались призраки. Но Мишель, видимо, обладала крепкими нервами, призраки ее не смутили, и даже пожары не подействовали – хочу, и все тут!
- В покоях Мередит! – Мими вскочила с кресла, рассыпав по полу хрупкие пожелтевшие листочки. – В покоях Мередит этот ход! И королева знала об этом! Мало того, она им пользовалась много лет, поэтому ее мужчину никто не видел. Ловка была старушка!
Неожиданное открытие вдохнуло в нее новые силы, хотя на поверку, оказалось довольно бесполезным: она ведь искала место, откуда во дворец можно войти, а не выйти. Но это было хоть что-то, хоть какое-то движение в долгих бесполезных поисках. Она тысячу раз пересмотрела план дворца, соображая, куда же может вести подземный ход, если он начинается в западном крыле? Да куда угодно! Если он хорошо сделан, то может длиться хоть до Сеймора – иди себе да посвистывай.
Если подумать логически, то господин Йенсен должен был быть вхож туда в любое время дня и ночи. Такое лучше всего удается, если вторая дверь расположена у тебя дома. Ах, если бы знать, где проживал этот загадочный господин! Но это было невозможно по прошествии стольких лет. Реестры недвижимости стали регулярно вестись только при правителе Орландо, а до сих пор дома продавались просто так, часто на основании устного соглашения. Обойти всю Амаранту, чтобы выспросить у людей, в котором именно доме сто пятьдесят лет назад проживал некий господин Йенсен – да проще войти во дворец с улицы и поискать в покоях Мередит.
Однако Мими везло. Напав на след, она двигалась наугад, но постоянно держала верное направление, и следующие несколько дней это подтвердили. Письма кончились, остались книги, которые она тоже собралась перечитывать, хоть и сильно сомневалась в целесообразности этого занятия, особенно касаемо учебной литературы. Но разгадка пришла с такой стороны, о которой она и подумать не могла – однажды, открыв невыносимо скучный учебник по бухучету начала века, она обнаружила в нем образец счета, которые выписывались сто лет назад для оплаты товаров и услуг. Счет был от обойщика, а получателем в нем значился некий господин Йенсен, проживающий на Ситцевой улице, дом 23. Задачка сошлась с ответом! Не веря собственным глазам, Мими пощупала ключ в кармане и ощутила, что это все – очень реально. Вильгельмина знала, кому поручить выполнение своего задания.
Ситцевая улица, 23… Оставалось только молиться, что дом сохранился, и тайный проход в нем тоже. Мими еще не знала, как она сможет туда попасть, но раз уж она умудрилась разгадать такую шараду, то дверь непременно отыщет, не сможет не отыскать! Ей потребовалось какое-то время, чтобы справиться с собой, и не рвануть в Амаранту на ночь глядя, что было бы совсем неразумно!
Лежа в постели и глядя на остывающие угли в камине, Мими не могла уснуть, ее колотило от предвкушения окончания долгой борьбы. Скоро начнется новая глава в истории страны, и это будет ее заслуга, только ее! Правда, ей было наплевать на заслуги, но она тысячу раз представляла себе как это будет: вот она проникает во дворец, крадется по темным коридорам и, наконец, находит ненавистного правителя в маленькой комнате. Он видит ее, узнает в одно мгновение, и трясется от страха, а она молча, не говоря ни слова, вынимает клинок из ножен и с хрустом втыкает его в рыхлое тело. Он корчится, глаза его лезут из орбит, а по клинку течет густая черная жидкость, а потом…
А потом ей виделся яркий свет в окнах, которые сами распахиваются по мере того, как она идет к главной двери. Караульные распахивают перед ней дверь, а там…осень. Тепло и мокро от недавнего дождя, и желтые листья плавают в лужах, сбиваясь в целые флотилии. И люди все радостные, смеются, обнимаются, поздравляют друг друга, потому что окончилась зима, и через Малиновые ворота в Амаранту только что вернулась королева…
Очнулась она в полумраке. Утренний свет только-только забрезжил на сером фоне, и в маленькой гостиной было холодновато. Все еще находясь под впечатлением, Мими пулей вылетела с кровати – теперь оставалось всего ничего до желанного завершения пути. Никто и ничто не может ее остановить.
Вода в резервуаре была подернута ледком, но это даже забавно – она, смеясь, расколотила хрусткую корочку и зачерпнула большим ковшом. Жаль будет уезжать отсюда, здесь она была по-своему счастлива, но дело не может ждать. Мими наскоро позавтракала, прибрала все и тщательно затушила огонь. Кто знает, когда доведется сюда вернуться? Окинув последним взглядом родной дом, она вскочила в седло и пришпорила Роланда.
Теперь у Малиновых ворот не собиралась толпа, желающих попасть в город стало не так много. Как ни крути, а в деревне выжить было даже проще, потому что там хоть пища была. Разорившиеся ремесленники снимались, и, не дожидаясь, пока за ними придут, спешили покинуть город. Стража у врат уже наметала глаз, вычисляя таких бегунов, которым по закону полагался фронт и полный арест всего имущества. Их землистые лица, затравленный вид и опущенные плечи ясно говорили, что государство еще может кое-что с них получить.
- А ну стой! – время от времени раздавался страшный возглас, означавший, что еще для кого-то жизнь закончилась, и поблекший человек покорно отпускал вожжи, понимая, что от малиновых мундиров нет спасения.
Баронесса Ферро въехала в город спокойно, без толкотни, и решила сразу же, с утра разыскать дом на Ситцевой улице, чтобы потом решить, как быть и что делать. Но на самом деле ей не терпелось убедиться, что с домом все в порядке, и проход сохранился. Она поскакала по улице, высекая искры из-под копыт, и нимало не заботясь о производимом шуме – пришло ее время.
Требуемый дом отыскался довольно быстро – это была старая найкратовская застройка, которую изрядно потеснили кварталы миллионщиков, но лет так двести назад это был самый центр. Теперь же былое величие потихоньку разрушалось за высокими заборами, отделяющими особняки нынешних хозяев жизни от остатков былого величия. Дом №23 изрядно покосился и как-то жалобно лип к соседскому особняку, не менее убогому, но державшемуся прямо. Улица Ситцевая на самом деле уже давно переродилась в кривенький переулочек с разбитой дорогой, по которой не проехала бы даже чертова тарантайка, и это сильно осложняло дело. Намного проще следить за кем-то с оживленной улицы, чем из тихого квартала, где каждый звук отдавался эхом.
Мими спешилась и привязала Роланда к забору, а сама, завернувшись в плащ, осторожно двинулась наверх, стараясь избегать слегка подмерзших грязевых ям, в которых утонула бы любая лошадь. И ей самой тут же стало казаться, что ее осторожные шаги звучат как ТОП-ТОП-ТОП!!! В такой ранний час Ситцевая улица пребывала в летаргическом сне, хотя, она пребывала в нем последние сто лет в любое время суток. Мими еле удержалась, чтобы не снять сапоги – так действовал на нервы шум, инородным телом закатившийся в эту сонную гавань.
Она прокралась вверх по переулку и осмотрела местность: грязь и затхлость царила везде, не спасал даже мороз, который разгулялся в городе накануне годовщины Белого дня. Ноги баронессы постоянно скользили, но не по льду, а по какой-то засасывающей жиже, по непонятным причинам не желавшей превращаться в лед. Окна в доме №23 были грязными, ставни покосились – весь вид особняка указывал на то, что им никто не занимается. Пуст? Это вряд ли – все-таки за стеклами были видны шторки и куст непомерно разросшейся герани. Раскинув мозгами, Мими пришла к выводу, что хозяин дома, скорее всего одинок, и – или стар или чрезвычайно ленив. Пройдясь по переулку взад-вперед, она выбрала местечко, где можно было втиснуться между заборами и понаблюдать за домом. Завернувшись в плащ поуютнее, она хлебнула винца из небольшой фляги и приготовилась ждать.
День тянулся невероятно долго. Изредка раздавались чьи-то шаги, и хлопали двери, но дверь, интересующая ее, не открылась ни разу. Тем не менее, после обеда из трубы потянулся дымок, значит, кто-то живой там все же был. Мими прождала до вечера, когда подслеповатое окошко тускло загорелось, и вынуждена была признаться себе, что потратила даром целый день. Тот, кто жил в доме №23, не спешил оставлять ей дом в полное и безраздельное пользование.
Она жутко устала, замерзла и была изрядно пьяна, потому что, кроме белого вина из собственных подвалов, у нее и крошки хлеба во рту не было. Роланд, тоже уставший и замерзший, очень выразительно посмотрел на нее, увидев неровную походку своей хозяйки. Надо было позаботиться о себе, и Мими взгромоздилась на коня, неопределенно махнув рукой куда-то в сторону Сеймора. Роланд тряхнул головой и тронулся в указанном направлении.
Самое интересное, что если бы Мими искала кров в трезвом состоянии, то Сеймор был бы последним местом для поиска, ибо это был фабричный район, с грязными и тесными строениями, лепящимися друг к другу – постоялых дворов там было мало. Местный народ жил по домам, а заезжие редко забредали в их неприветливые края. Роланду пришлось немало покрутиться по улицам, прежде, чем он учуял специфически запах, говоривший о том, что здесь можно спросить комнату и ужин. Остановившись у неопрятного вида вывески с названием «Старая тыква», он немного тряхнул корпусом – этого оказалось достаточно, чтобы задремавшая баронесса Ферро открыла свои полупьяные очи и бессмысленно уставилась перед собой:
- Ты чего? Где это мы? – она оглянулась и не узнала местность. Бесконечные ряды грязно-серых домов уходили куда-то за горизонт и там терялись, тусклый фонарь освещал вход в харчевню, откуда тянуло горелым маслом. – А, это гостиница… Ах, ты, моя умница, как ты догадался…
Соскользнув с коня на мостовую, она попыталась расцеловать его, но Роланд брезгливо отвернулся, и Мими удовольствовалась тем, что похлопала его по щеке, отчего по грязно-белой шкуре прокатилась волна мурашек – конь был очень недоволен ее поведением. Отворив дверь, баронесса Ферро получила столб вонючего пара прямо в физиономию. А потом раздался грозный окрик кухарки:
- Чё дверь-то растарабанила? Давай или туда или сюда, на дворе мороз!
- Ппростите… - Мими закрыла дверь и осмотрелась – не Королевский дворец… Низенькое, грязное помещение было еще и темным, освещавшимся только огнем из очага, на котором сейчас жарили мойву, отчаянно вонявшую на всю округу. Но это было хорошо, потому что светить своей физиономией Мими не хотелось – кто знает, сколько времени ей придется здесь пробыть.
- Мне нужна комната, ужин, и все то же самое для моего коня…
- Вот как? Ваш конь тоже в комнатах жить привык?
- В смысле коня надо разместить и накормить… - не была бы Мими пьяна, она бы с ходу устроила драку, а так просто достала золотой из кармана и все дальнейшие вопросы отпали сами собой.
- Прошу вас, госпожа, здесь вам будет удобно…
Удобно тут было бы только мертвому, которому все равно где лежать – лучшая комната в «Старой тыкве» больше походила на чулан, из которого временно вынесли все швабры. Грязные, заплесневелые стены, скрипучая кровать с влажным бельем и захватанное зеркало над умывальником – баронесса Ферро видела апартаменты и получше, но успокоила себя мыслью, что остальные комнаты еще хуже, а на улице -20. Она наскоро проглотила кусок подсохшего сыра с тарелки и повалилась на кровать, практически не раздеваясь.
Несколько часов она спала и проснулась, когда рука ее, зажатая между телом и кроватью, затекла и стала болеть. Открыв глаза, Мими долго соображала, куда это ее занесло, и почему она вчера легла в маминой гостиной, а проснулась в этом сральнике? Но потом осознала, что это какая-то гостиница в Сейморе, и она тут, потому что напилась и была вынуждена положиться на коня в поисках ночлега. Голова трещала, напоминая о том, что пить на голодный желудок – не самая хорошая идея, даже если для сугреву.
Внизу уже все угомонились, стало тихо. Мими сняла сапоги, разделась и даже легла в постель, но сон не шел. Что теперь делать? Как проникнуть в дом, если его обитатели никогда его не покидают? Белье было сырое, неприятно липло к телу, и она не выдержала, снова вскочила и пересела в кресло. Кувшин с холодной водой показался ей мал, потому что она его осушила в два приема, а другой емкости с водой в комнате она не обнаружила – надо было идти вниз. Одеваясь, Мими вдруг подумала, что именно теперь можно спокойно походить по переулку, не боясь быть замеченной. Эта мысль немедленно захватила ее целиком, так, что она и про воду позабыла.
- Действительно, если не брать коня, а быстренько пробежаться там и все рассмотреть подробно… - она оставила даже шпагу в номере, ограничившись легким кинжалом. Тихонько спустившись по лестнице, она переступила через вытянутые ноги кухонного работника, заснувшего прямо на полу, и неслышно, как кошка, выскользнула в дверь.
Улица встретила ее завываниями ветра, и колючим снегом, как искрами, обжигавшим лицо. Фонарь давно погас и темнота охватила окрестности, населяя невиданными чудовищами каждый закоулок, но баронесса Ферро была не из тех людей, которые боятся своего воображения. Немного постояв под скрипящей на ветру вывеской, она сориентировалась в пространстве, и быстро зашагала в сторону Найкратово.
Ночью Ситцевую улицу оказалось отыскать ничуть не сложнее, чем днем, но выглядела она еще неприветливее. В разрывах облаков мелькала тусклая луна, и только ее скудный свет немного освещал грязные домишки. Это было хорошо – никто не смог бы разглядеть в такую темень темную фигуру в плаще, внимательно исследующую закоулки.
Входная дверь в доме закрывалась на ключ, и, похоже, что с обратной стороны был еще и засов, так что одной отмычкой не отделаешься. Окна были глухие, на старинный манер – все возможности по проникновению в дом казались исчерпанными, но Мими отошла чуть подальше и задрала голову. При выкатившейся из облака луне, ее взору открылась небольшая мансарда со слуховым окном, забитым какой-то фанеркой. Отлично!
Через два дома она отыскала садовую лестницу, которую приставила к козырьку соседской крыши, и в мгновение ока взобралась наверх. Передвигаться по обледенелой, скользкой черепице следовало чрезвычайно аккуратно, но для Мими это было делом техники. Вскоре ее ноги ступили на вожделенный козырек, заканчивавшийся окном, забитым фанеркой. Стараясь ступать как можно тише, баронесса Ферро добралась до окошка, каждую секунду балансируя на грани падения, и постаралась покрепче ухватиться за полусгнивший карниз.
Когда-то это было миленькой мансардой, где жила молоденькая горничная, каждое утро открывавшая ставни, чтобы послушать утреннюю песню скворца. Теперь разрушение поставило свою печать на все: от черепицы до карниза. Каждая деталь, к которой вынуждена была прикоснуться Мими, норовила отвалиться или рассыпаться у нее прямо в пальцах. Фанерка была наспех приколочена изнутри – пробежав пальцами по ее поверхности, Мими обнаружила торчащие гвозди. Достав свой кинжал, она аккуратно подсунула его под выступающий край, и потянула на себя, внимательно прислушиваясь – малейший звук мог погубить все. С тихим скрипом фанерка подалась и начала скользить по гвоздям в направлении улицы, Мими поднажала, и через пять минут окно было свободно. Она отставила фанерку в сторону и…чуть не рухнула с крыши. Из темноты оконного проема на нее смотрели красные, горящие глаза.
Какая-то секунда, которая потребовалась Мими, чтобы сообразить, что это всего лишь кошка, могла решить все дело. К счастью, пальцы баронессы инстинктивно сжали карниз, вместо того, чтобы выпустить его, и она смогла пережить мгновение от вдоха до выдоха, а выдохнув, она вспомнила, что у голубоглазых кошек глаза светятся красным.
- Кис-кис-кис… - позвала она осторожно.
- Ррррррррмя! – раздалось изнутри.
- Фффурррххх, ну и напугала ты меня, кыса… - Мими говорила одними губами, но животное, похоже, прекрасно понимало ее мысли, и было очень довольно своей выходкой. Настолько довольно, что даже не проявляло агрессивности к незнакомой тетке, забравшейся ночью в чужой дом явно не для того, чтобы полы помыть. Когда луна вышла из-за облака, в ее свете Мими разглядела пушистый хвост и темную мордочку любопытного зверька, которого открытое окно интересовало гораздо больше, чем незваная гостья.
– Привет. Я тут немножко посмотрю, ты меня не бойся. Я ничего не украду и не поломаю.
Осторожно втянувшись в узенькое окошко, Мими прикрыла его фанеркой, чтобы кошка не убежала, и чиркнула спичкой, зажигая принесенную свечу. От неожиданного света кошка зажмурилась и прыснула куда-то в угол.
- Тсссс… не шуми… - вокруг была паутина и пыль, нестерпимо захотелось чихнуть, но Мими накрепко зажала нос, осматривая помещение. Мансарда больше напоминала заброшенный чердак, на который никто не заглядывал лет так пятьдесят – все было покрыто толстенным слоем пыли и грязи, даже следов на полу и то не было. Вниз с мансарды вела хлипкая лестница, по которой и забралась кошка, но Мими было страшно на нее наступать: одно дело зверек, другое – взрослая женщина, хоть и не богатырской комплекции, но все же… Однако, судя по всему, в мансарде не было никаких следов подземного хода, и искать следовало на первом этаже.
Подойдя к лестнице, Мими прислушалась – в доме царила тишина, только часы громко тикали где-то внизу. Хозяева спят? Или караулят в темноте с вертелом, чтобы сделать из нее шашлык? Что ж, они вправе, это она забралась в чужой дом ночью, а не наоборот.
Делать было нечего, и задув свечу, Мими ухватилась за перила. Потом она внезапно передумала и вернулась назад, сняла сапоги и плащ, оставив их наверху. Если уж лазить по дому под носом у хозяев, то хотя бы тихо, чтобы ничто не мешало. С легким сердцем ступила на лестницу, и почти сразу же раздался ужасающий скрип.
- Кыш, проклятая! Сколько раз я тебе говорила – не лазь наверх… Молли! Уйди оттуда, чтоб у тебя глаза повылазили…
Жуткий кашель прервал эту тираду, явно обращенную к кошке, которая смотрела, не мигая, прямо в глаза Мими, присевшей прямо на лестнице. Голос раздавался сбоку, из соседской комнаты, и принадлежал явно старухе. Это внушало надежду, что если баронесса и будет обнаружена, то смерть от рук хозяйки ей не грозит.
- Молли! Иди сюда, где ты шляешься! Иди под одеялко… - продолжила старуха, откашлявшись, уже помягче. Мими с кошкой снова встретились взглядами:
- Иди, чего стоишь… - неслышно выдохнула Мими, и Молли стрелой кинулась на зов, а баронесса Ферро воспользовалась моментом, чтобы спуститься с проклятой лестницы.
- Холодно-то как стало, кости мои старые болят… Иди ко мне, бездельница… Что лапки-то такие холодные…
- Мурррррр….
Пока старуха ворочалась в кровати и разговаривала с кошкой, глаза Мими успели привыкнуть к темноте. Она оценила убогую обстановку дома и пришла к выводу, что хозяйка Молли, скорее всего, одинока. Дом поражал запущенностью, свойственной старым людям, которым уже не под силу полноценно себя обслуживать. Пахло тоже по-стариковски, затхлостью и немытым телом.
Мими осторожно прошлась вдоль лунных пятен на грязном полу, внимательно приглядываясь к стенам – если проход сохранился, он должен быть где-то здесь. Но никаких подозрительных дверей она не обнаружила, только дверь в спальню, где все еще кряхтела старуха, и в прихожую, выходившую на Ситцевую улицу. Дом был удивительно мал и неудобен, странно, что в таком месте еще поместился подземный ход…
Обследовав кухню, Мими аккуратно заглянула в спальню, где уже храпела хозяйка, и Молли, спавшая калачиком на простынях, подняла темную мордочку: Муррр? Баронесса прижала палец к губам, и осторожно вернулась в кухню. Ничего! Но так не может быть, раз уж она нашла песчинки информации в океане ненужных сведений, то и дверь тоже должна найти. Однако чутье подсказывало ей, что пора уходить, а она привыкла доверять внутреннему голосу, поэтому, немного постояв и посверлив взглядом стены, Мими проскочила по лестнице наверх, на сей раз почти не скрипнув.
Фанерку она старательно прикрепила на место и вернула лестницу хозяевам. Ей явно придется сюда вернуться, но как бы так устроить, чтобы хозяйки не было дома? Трудная задача, ведь бабка покидает дом только в самом пиковом случае, если, например, продукты кончатся, и никак иначе. Надо было придумать что-то неожиданное. Мими шла обратно в «Старую тыкву» в тот час, кода небо начинает светлеть, вернее, не светлеть, а терять насыщенность цвета, становиться прозрачнее, и напряженно думала над решением своей задачи. Но никто ей не обещал, что будет легко.
Госпожа Грюнвальд. Так звали бывшую старшую кассиршу в большой бакалее на Бешбарманной, а теперь просто старую горожанку, безвылазно жившую в своем доме по улице Ситцевой, 23. За небольшую мзду Мими вскорости узнала о ней все: два раза была замужем, детей нет, всю жизнь работала кассиршей. Потом вышла в отставку и теперь живет на свои сбережения, которые, видимо, не очень велики, потому что госпожа Грюнвальд экономит на служанке, несмотря на то, что возраст и состояние здоровья уже не позволяют ей самой вести хозяйство.
- Может, дать ей денег? – размышляла Мими, сидя в своей комнате в «Старой тыкве». Она давно уже заставила убрать ее как следует, протопить, и обеспечить чистым, сухим бельем, так что теперь там можно было жить. Роланд стоял себе в конюшне и не жаловался на жизнь, овес в трактире был неплохой. Все было в целом неплохо, но мысли баронессы не покидали заброшенный особняк на Ситцевой улице – где-то там есть эта чертова дверь, и необходимо время, чтобы спокойно ее найти. Как выманить старуху?
Внизу гремели кастрюли, готовился обед для постояльцев, и для тех, кто случайно забредет на огонек. В этой части города не так много было народу, желавшего снять комнату, больше тех, кто желал покушать в обеденный перерыв, поэтому хозяйка следила, чтобы четко к двум еда была готова. Едва пробивало два, как струйка бледных клерков, приказчиков и счетоводов, наводняла обеденный зал – они были бедны, но обедали только за деньги. Куда хуже было вечером, когда в трактир набивались выпивохи, норовящие что-нибудь вылакать в кредит, да еще умыкнуть кружку или ложку.
Мими спустилась вниз, потому что поваренок шепнул ей, что сегодня будет суп с фрикадельками, который она любила еще с Ирьиных времен. С господами служащими нельзя было зевать – только замешкайся, они все сожрут и тарелки вылижут. Так что баронесса уже сидела за столом, когда на заводской стене пробило два. Ей принесли тарелку свежего, горячего супа, и, едва она успела опустить в него ложку, как входная дверь хлопнула, и вереницей потянулись знакомые ей едоки.
- День добрый, хозяюшка, что у нас сегодня? – так начинал почти каждый, а заканчивал мучительным выбором между супом и биточками, потому что позволить себе обед из двух блюд мог далеко не всякий. Мими смотрела на их еще молодые, но уже тронутые увяданием лица, и думала, почему же ни один из них не рискнул вырваться из раз и навсегда определенного круга убогой жизни? Некоторые замечали на себе взгляд красивой женщины, и смущались, потому что, несмотря на ее невидную одежду, в ней чувствовалась нездешняя порода. Эта женщина была им не ровня, они все безошибочно понимали это, и даже не пытались приблизиться к ней.
- … а говорят, что сейчас придумали такую штуку на почте – ты даешь им денег для матушки здесь, в Амаранте, а контора в Лиерре выдаст их ей, а потом они сами меж собой сочтутся…
Мими с интересом прислушивалась к их разговорам – ее жизнь была далека от тривиальной, и она с удивлением обнаружила, что совершенно ничего не знает об обычной жизни обычных людей. Когда-то в молодости Лия стала причиной того, что баронесса Ферро спустилась на землю из своего уютно-помпезного мирка. Но с тех пор прошло много лет и событий, Мими позабыла, как это – жить простой жизнью. В ее голове постоянно крутились такие вещи, которые были бесконечно далеки от этих людей, и их мелочных забот о хлебе насущном.
Интересные вещи они обсуждали, видимо, правитель придумал очередную реформу – и чего ему на месте не сидится? Впрочем, недолго осталось чирикать пташке-канареечке. Мими подумала о своей миссии, и, злорадно усмехнувшись, отправила в рот первую ложку супа.
- А ничего супец, можно есть… - суп действительно удался, хотя до знаменитого Ирьиного ему было как до луны пешком. Хорошо, когда есть возможность кушать три раза в день, да еще и горячую пищу – уж это баронесса Ферро умела ценить. Спокойно пообедав в шумной компании приказчиков, она принялась за десерт, наблюдая, как они, один за другим, потянулись обратно на работу. Странные люди, ходят по кругу, как мельничные ослы, и еще считают, что им крупно повезло. Но на таких и мир стоит, не всем же гарцевать по разным странам, постоянно впутываясь в неприятности.
- Откройте, почта! Есть кто живой? Да откройте же! – в дверь дома №23 по Ситцевой улице уже минут пять колотил молоденький почтальон в синей фуражке, под которой красовались красные от холода уши – шапок им не полагалось.
- Кто там? – наконец раздалось с той стороны. Звякнула цепочка, потом засов, и наконец дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы стал виден настороженный глаз старухи.
- Почта! Госпожа Грюнвальд здесь проживает?
- Чего тебе надобно?
- Вам почтовый перевод пришел. Пятьдесят септимов. – Очень уважительно отозвался о сумме мальчишка, а старуха вытаращила глаза.
- Что ты мелешь? Какой такой перевод? Откуда такие деньги?
- Я не знаю, сударыня, но если вы хотите их получить, то вам надо явиться в нашу контору, вверх по улице, вон там! – Он махнул рукой в сторону убегающего переулка, туда, где действительно располагалось почтовое отделение, о чем госпожа Грюнвальд прекрасно знала.
- Кыш отсюда, безобразник! Нашел с кем шутки шутить!
- Как хотите, сударыня, мое дело – вас известить. – Почтальон поклонился и зашагал прочь, присвистнув сквозь зубы: - Надо же, такие деньги, а ей не нужны! Лучше бы мне прислали…
Старуха осталась одна с приоткрытой дверью, шумно вдыхая воздух сквозь зубы.
- Ну давай, коряга дурная, иди уже – хоть остаток дней проживешь достойно… - баронесса Ферро из своего укрытия между двух заборов внимательно наблюдала за домом. – Служанку наймешь, а то засралась так, что зайти стыдно приличному человеку…
Дверь захлопнулась. И Мими опять осталась ждать, выйдет ли упрямая старуха? Но прошло не менее получаса, прежде чем засов снова заскрипел, и дверь подалась на улицу – госпожа Грюнвальд, видимо, одевалась для визита. Клетчатая накидка, да внушительного вида трость – вот и весь ее парадный костюм. Старуха осмотрела улицу, и неуверенно двинулась вперед, старательно обходя ямы с замерзшей грязью. Судя по скорости ее передвижения и расстоянию до почты, она должна была отсутствовать не менее часа. И это время надо было провести с пользой.
Дождавшись, пока старухина спина исчезнет за поворотом, Мими подошла к двери, и быстренько вскрыла замок отмычкой.
- Мяаа-а-а-а-аууу!!! – встретила ее Молли радостным воплем.
- Привет. Надеюсь, меня никто не видел, а то, похоже, что вся улица населена такими вот старыми паучихами, которые целый день в окно пялятся. На, поешь, - Мими вытащила из кармана припасенную сосиску, завернутую во вчерашнюю газету, и кошка с урчанием набросилась на нее. Уж очень была голодная. Видимо, зверьку не очень сладко жилось в компании неряшливой старухи – при дневном свете баронесса Ферро увидела, что кошка хоть и породистая, но очень худая и запущенная.
- Надеюсь, что она будет тебя хорошо кормить с моих денег, - потрепав кошку по голове, Мими двинулась в спальню быстрым шагом. Нельзя было терять ни минуты.
Эту комнату она еще не видела, и честно, лучше бы не смотрела: старухина постель была омерзительно грязна. А стоявший запах способен был свалить с ног целую вражескую армию.
- И чего наш охламон там ковыряется, в Драгунате? Отправил бы эту бабку на фронт, и через пять минут там не осталось бы ни своих, ни чужих… - Мими закрыла нос платком, но отвратительные миазмы пробирались даже сквозь надушенную ткань, поэтому она поспешила выйти. – Проветрить бы тут, да нельзя – заметит, падла…
Хорошо, что насчет обуви можно было не беспокоиться – пол был настолько грязен, что никаких следов на нем нельзя было различить. Поевшая Молли с любопытством таскалась за своей новой подружкой и таращила синие глаза, похожие на два сапфира. Еще бы, ей нечасто выпадало подобное развлечение!
- А ты красивая деваха.
- Муррр… - ответила Молли, жмурясь и облизываясь.
- Вот тебе и «муррр». Ты мне лучше покажи, где тут у вас дверца. Понимаешь, дверца должна быть, проход… - Мими обстукала все стены в спальне, прихожей и кухне, но не нашла ничего подозрительного. Судя по звуку, это были нормальные, добротные стены без каких-либо пустот, но ведь где-то должна быть эта дверь. – Только не говори мне, что я зря потратила столько денег…
Молли ничего не говорила, она потянулась и юркнула в кошачий лаз – крохотное отверстие в полу, проделанное в подпол, для отправления кошачьими своих естественных надобностей. Ага! Тут и подпол есть, как Мими сразу не подумала! Она затопала ногами и мгновенно ощутила, как пол под ней заходил.
- Точно, скорее всего, это где-то внизу! – сдернув грязный половичок, она увидела маленькое железное кольцо, вросшее в дерево настолько, что отделить его стоило труда. Распахнув крышку погреба, Мими снова увидела горящие красные огоньки кошачьих глаз – удивленная Молли недоумевала, что может потребоваться этой тетке в ее туалете?
– Прости, дорогая, я по делу.
Она зажгла свечу и юркнула вниз. Здесь никого не было уже лет пятьдесят – грязь и затхлость была еще хуже, чем на чердаке. Когда-то госпожа Грюнвальд, очевидно, хранила тут продукты, но теперь помещение было совершенно запущено. Мими обошла его, спотыкаясь об останки каких-то ящиков, но никакой двери не обнаружила – только часть стены была забрана досками. Да что же это такое, неужели она ошиблась после стольких лет поисков?
Однако ее внимание привлекло поведение свечи – жиденькое пламя внезапно отклонялось в сторону, когда она проходила мимо деревянной стены. Желая проверить свою догадку, Мими медленно обнесла свечой обшитый участок стены: в середине пламя заметно дрогнуло и легло почти горизонтально. Она подставила ладонь и поняла, что в этом месте сильно дует.
Времени оставалось всего ничего. В кухне нашлась весьма увесистая кочерга, которую Мими запустила в доски. Раздался чудовищный скрип выдираемых гвоздей, и, доска за доской, глазам баронессы открылась небольшая ниша, заканчивавшаяся старинной дверью, обитой листовым железом. Вот она!
Вне себя от волнения, Мими нашарила ключ на цепочке и вставила в замочную скважину – он подошел, но страшно заскрипел и застрял на половине. Естественно, за такой промежуток времени что угодно может заржаветь! Баронесса метнулась назад, в кухню, где осталась ее сумка с отмычками – там же у нее было и масло для смазки, ибо она предвидела подобный исход. С помощью нескольких капель замок ожил и благодарно щелкнул, впуская в подвал струю тяжелого, спертого воздуха из темного коридора, уходящего непонятно куда.
С огромным трудом Мими подавила свой порыв немедленно бежать и зарезать любого, кто подвернется под руку. Лучше было использовать оставшееся время, чтобы максимально упростить себе доступ к двери, потому что вряд ли удастся еще так надолго выманить старуху. Поэтому первым делом Мими тщательно смазала замок и петли, убедившись, что дверь открывается легко и бесшумно. Потом она расчистила путь от люка до двери, раскидав по углам весь мусор и деревяшки – не хватало еще ночью тут запнуться и загреметь! В отверстие между досками пола она пристроила запасную свечу и коробок спичек. Теперь оставалось что-то решить с люком: огромная, тяжелая крышка открывалась с большим трудом и шумом.
Мими почистила кольцо, но оно было слишком маленьким, чтобы легко и удобно поднять такую тяжесть. Думать надо было быстро, потому что старуха должна была вернуться с минуты на минуту, и ей не пришло в голову ничего лучше, чем тщательно вычистить пазы и положить туда тряпочку, чтобы хотя бы не шуметь. Прикрыв половичком люк, она осмотрела лестницу и немножко подбила вылезшие гвозди, а также расчистила себе дорогу от слухового окна к лестнице – чем меньше случайностей, тем лучше.
Закрывая за собой дверь старухиного дома, она чувствовала себя такой взволнованной, что даже руки тряслись. Всего один только шаг отделял ее от завершения миссии, от заветного мига, когда она снова выйдет на улицу, залитую солнцем, и пойдет вместе со всеми встречать свою королеву.
Время до ночи, казалось, течет нескончаемо. Мими уже поужинала, выпила рюмашку для сугреву, полежала на кровати, проверила свое снаряжение, а часовую стрелку словно парализовало. К полуночи напряжение достигло высшей точки, и сколько бы она не говорила себе, что надо сохранять спокойствие и быть в форме для серьезного дела, сердце ее не слушалось. Ей хотелось немедленно сорваться и лететь зарезать уже, к чертовой матери, ненавистного правителя.
Наконец, народ внизу угомонился и разошелся, в кухне потушили печь и выключили свет. Только фонарь у входа еще горел, тускло освещая площадку перед входом. Было холодно и ветрено, деревья скрипели промерзшими ветвями, будто отчаянно махали руками, пытаясь остановить сумасшедшую. Еще и не такое виделось воспаленному воображению баронессы, подогретому стаканчиком вина.
Она спустилась вниз, только убедившись, что там никого нет. По понятным причинам, ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что она покидала гостиницу этой ночью. Осторожно прокравшись по коридору, Мими выскользнула в дверь и мгновенно исчезла в порывах ветра, поднимавшего с земли нападавший снег.
Ситцевая улица спала, ни одно окошко не горело – как раз то, что нужно для ночного предприятия. Садовая лестница оказалась на месте и баронесса Ферро быстренько взобралась наверх уже знакомым маршрутом. Отодвинув фанерку, она приложила к губам палец:
- Тсссс….
- Мррррр… - раздалось в темноте, и пушистая шкурка обтерлась о легкие сапоги, специально надетые для ночной вылазки. Молли была рада ее видеть, но принесенной сосиской не заинтересовалась – значит, у старухи хватило ума покормить кошку на полученные деньги.
- И то хорошо. Привет.
Мими почесала ее за ухом, внимательно прислушиваясь к звукам в доме. Вроде тихо. Тогда она осторожненько двинулась по лестнице, умудрившись ни разу не скрипнуть.
В кухне царила тишина, нарушаемая только тиканьем часов, да легким присвистом от дыхания спящего человека – старуха спала, и это было прекрасно. Лунный свет, какой-то особенно яркий, хорошо освещал кухню. Даже свеча не требовалась, и Мими выглянула в окно, удивляясь, почему так светло – на небе красовалась полная, щекастая луна, вышедшая из-за туч. Полнолуние, вот оно что…
- Какая удачная ночь для темных дел, не правда ли?
- Рррмяяя… - подтвердила Молли, сидя рядом и с удовольствием глядя на манипуляции, которые ночная гостья производила в полной темноте. Ей предоставлялся шанс поучаствовать в человечьих делах, и она не намерена была его упускать.
Мими тихонько отодвинула коврик и покрепче ухватилась за кольцо. Выдохнув, она неспешно, но сильно потянула крышку на себя – не сразу, но упрямый люк подался, даже не скрипнув. Сказалась положенная тряпочка. Приоткрыв его ровно настолько, чтобы пролезть, Мими скользнула внутрь, а в щель положила деревянный колышек, чтобы не оказаться закрытой внутри. Это был риск – что, если старуха вдруг проснется и пойдет в кухню попить водички, но запереть себя внутри ей тоже не хотелось.
Нащупав свечу в тайничке, баронесса Ферро чиркнула спичкой. Подвал осветился ровно настолько, чтобы понять, где находится дверь. Открыв ключом, Мими, несмотря на протесты Молли, оставила ее снаружи, и плотно притворила дверь. Так будет надежнее. Перед ней лежал темный, вонючий коридор, ведущий неизвестно куда, и больше напоминавший дорогу в преисподнюю.
- Что мне, привыкать, что ли… - она подняла свечу повыше и двинулась вперед.
Подземный ход был выложен камнями, таким же манером, как и тот знаменитый ход, через который они хотели выкрасть Лию из тюрьмы. Похоже, их делали одни и те же люди примерно в одно время. Любили же предки играть в таинственность! Но благодаря их слабости, Мими теперь шла вперед к осуществлению своей цели быстрым шагом, нигде не задерживаясь, потому что, несмотря на грязь, ход был ровный и ничем не загроможденный. Наверное, по этому коридору бегал к хитрой королеве Мишель ее любовник, а может, и она к нему. Хорошо устроилась старая перечница!
Воздух в коридоре был спертый и затхлый, но все остальное радовало – никаких сгнивших трупов или крыс, мусора или камней. Отличное место для побегов туда-сюда. В принципе, проткнув правителя шпагой, она спокойно может убраться тем же путем во избежание недоразумений. Пусть говорят, что мерзавца покарало небо или сожрали местные призраки.
Идти ей пришлось минут пятнадцать, можно было только поражаться упорству древних строителей, не ленившихся прокладывать такие туннели через весь город. По здравому размышлению, этот туннель не был длинным – Ситцевая улица недалеко от дворца, но впечатление он производил грандиозное. Мими шла, почти забыв о цели своего визита, только успевая отмечать мелькание света на сколах каменных сводов.
- Интересно, куда он меня выведет… - это было небольшое затруднение, о котором Мими предпочитала не думать. Если один конец этого туннеля находился в заплесневелом подвале, то второй мог оказаться где угодно. Хорошо, если тоже в подвале, а если в коридоре, полном стражи? В голове баронессы еще раз всплыл план дворца, который она долго и тщательно изучала. Покои королевы Мередит находились в Южном крыле, которое, по слухам, давно стояло заброшенным. Каким образом она доберется оттуда до кабинета правителя, она еще не знала.
– Буду решать проблемы по мере их поступления.
Пока такая тактика себя оправдывала.
Наконец, ход окончился и уперся в небольшую дверь, по виду такую же, как у старухи. Мими встала перед дверью, проверила, хорошо ли вынимается шпага из ножен, и приложила ухо к замочной скважине. Но услышала только, как колотится ее собственное сердце – оно билось где-то в горле, больно отдаваясь даже в кончиках пальцев. Во рту пересохло и ноги предательски дрожали. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, баронесса Ферро велела себе успокоиться и осторожно вложила ключ в замочную скважину.
Раздался легкий щелчок, от которого у нее душа ушла в пятки, и сильное дуновение с той стороны погасило свечу. Дверь отъехала в сторону, приоткрывая взору Мими какую-то комнату, похожую на спальню, потому что в ней находилась большая кровать с балдахином. Лунный свет падал на пол сквозь большие окна, и, насколько можно было видеть, комната была необитаема. Мими постояла немного, потом набралась храбрости и шагнула внутрь.
Вышла она будто из стены – дверь с наружной стороны была мастерски замаскирована под стеновую панель, и с расстояния в один шаг уже нельзя было ее отыскать. Да, это место вполне могло быть спальней королевы – огромная кровать, заправленная, словно готовая для использования, занимала в комнате главное место. Сбоку стояло небольшое кокетливое трюмо, явно женское, с большим зеркалом в изящной раме. Ничего не было убрано, на трюмо даже лежала щетка для волос. Но было что-то неестественное в тишине спальни, будто мертвец притворялся спящим.
Мими подошла к трюмо, стараясь ступать как можно тише, и коснулась пальцами его поверхности – четкий след отпечатался на толстом слое пыли. Комната была необитаема много лет, даже постель с приветливо откинутым уголком одеяла при ближайшем рассмотрении оказалась запыленной и полуистлевшей. Казалось, что спальню покинули в спешке, и больше никогда сюда не заходили – странно для части дворцового комплекса. Мими не знала, что вышла она в той самой комнате, где Орландо некогда увидел призрак, и испугался настолько, что велел ее заколотить. Она не знала и того, что именно здесь находилась Лия в период своего краткого пребывания во дворце предков, но, тем не менее, комната нагоняла на нее тоску. Как и мертвое тело, покинутые человеком вещи внушают суеверный страх, лишившись живого дыхания.
Ей захотелось зажечь свечу, пошуметь, впустить сюда хоть какой-то проблеск жизни, но из соображений безопасности этого делать не следовало. Мими обошла комнату и остановилась напротив овального зеркала. Было в нем что-то притягивающее. Но инстинкт, или, может быть, ведьминские способности, шепнули ей, что лучше в него не смотреть – и она отодвинулась в сторону, избегая даже отражаться в нем.
Из комнаты вели несколько дверей, и баронесса Ферро решила осмотреть их все по часовой стрелке. Первая дверь вела в туалетную комнату, такую же заброшенную и пыльную, с засохшими баночками крема, открытыми еще рукой принцессы, да так и оставленными на долгие годы. Взгляд Мими почему-то притянулся к белой ткани, висящей на позолоченном крючке, и напоминающей ночную рубашку из разряда будничных для дам высшего общества. Ей хотелось до нее дотронуться, и одновременно было страшно, она сама не понимала, почему.
Силой приказав себе покинуть помещение, она словно вынырнула из ледяной воды на поверхность, но впереди ее ждали еще две двери. Вторая дверь вела в гардеробную, на удивление пустую. Тут Орландо не углядел, и шустрые горничные успели растащить наряды, приготовленные им для принцессы – ничего не осталось, только обрывки упаковочной бумаги валялись на полу. Мими наступила на один из них, и он рассыпался в прах, говоря о том, как же долго ничья нога не входила в эти покои.
Последняя дверь располагалась напротив кровати и явно была главной, ведущей из спальни в остальные дворцовые покои. Мими это понимала, и оставила ее напоследок, потому что за ней начиналась опасная территория, на которой она могла столкнуться с целым полком солдат за любым поворотом. Идти было страшно, но комната ей не нравилась, и хотелось поскорее ее покинуть, поэтому она подошла к двери, долго прислушивалась, а потом взялась за ручку и повернула. Щелк! Язычок замка выскочил из паза, дверь подалась, но не открылась – словно была чем-то подперта снаружи. Мими слегка надавила плечом, но результат был тот же самый. Ну не может же в таком месте быть засов на двери!
Делать нечего – придется зажигать свечу, в темноте много не откроешь. Вспыхнувшее пламя было чужеродным элементом в застывшем мирке королевской спальни и все время норовило погаснуть. Но угнетало Мими не это, а постоянное ощущение, будто за ней наблюдают холодные, недружелюбные глаза. Если бы не запертая дверь, она убежала бы из комнаты со всех ног.
Обследуя дверь дюйм за дюймом, она наткнулась на здоровенные торчащие гвозди – изящная дверь была грубо заколочена, причем, похоже, что крест-накрест. Невероятно, какие дела творятся в сердце Амаранты! На месте здешних призраков она бы тоже сердилась за варварское обращение с национальным достоянием. Мими тихонько потрясла дверь, но та не подавалась. И как назло, дверь открывалась наружу, а это значит, что без плотницкого инструмента ее не откроешь, если, разумеется, не хочешь наделать шуму на полкоролевства.
Разочарование было настолько сильным, что она даже позабыла про свой страх. Все ведь было готово, шпага наточена до блеска – она так рассчитывала, что сейчас пройдет тихонько по дворцу, найдет спящего Орландо и с наслаждением перережет ему горло, чтобы утром все снова стало хорошо, но нет, миг ее триумфа постоянно откладывался, и это выводило ее из себя. С досады она пнула какую-то штуку, валявшуюся на полу, и та откатилась к стене, жалобно звякнув. В полной тишине дворца звук раскатился, подобно пушечному выстрелу. Черт! Надо же быть такой идиоткой! Мими даже присела от неожиданности, но ничего не произошло – звук затих, и дворец снова погрузился в тишину. Пронесло? Хоть бы…
- Так… достаточно глупостей на сегодня… - она еще раз осмотрела дверь и поняла, какой именно инструмент потребуется ей, чтобы ликвидировать преграду. Больше делать здесь было нечего, пора было убираться в надежде, что госпожа Грюнвальд спит, а не караулит ее с ломом возле открытого люка.
Но Мими все-таки не удержалась и подошла к окну: лунный свет таинственно мерцал в отражении множества оконных стекол. Дворец спал. Снег, покрывавший площадь, серебрился как драгоценная утварь, все было тихо. Баронесса Ферро вздохнула и задула свечу, забыв о том, что ей предстоит долгий путь во мраке.
Однако по сравнению с давящей пустотой дворцовых спален, заплесневелый коридор показался ей милым и приветливым, она даже не стала тратить лишнюю спичку, чтобы снова осветить себе путь. Ограничиваясь только осязанием, Мими шла по каменному тоннелю и переваривала все увиденное: судьба словно специально испытывала ее, постоянно подсовывая новые испытания. Теперь вот ей предстояло вскрыть дверь, заколоченную с другой стороны, и сделать это так, чтобы ни одна муха во дворце не шелохнулась – плевое дело, чего уж там! Да она всю жизнь плотничает, можно сказать, родилась с выдергой в руках! Но если серьезно, то надо было еще где-то раздобыть инструмент и придумать как открыть дверь, чтобы не наделать много шума.
- Тебе никто не обещал, что будет легко… - повторила свою любимую присказку Мими и услышала, как где-то впереди орет оставленная в погребе кошка. Так, теперь бы не нарваться на старуху, а то и выдерга не понадобится…
Баронесса Ферро вышла в погреб, тщательно закрыла за собой дверь и прислушалась – было тихо, только истерически мурлыкала Молли, обтираясь об ее ноги. Спрятав свечку на прежнее место, она осторожно приподняла люк – тихо.
- Бумм!!! – внезапно раздалось в тишине, и Мими едва не рухнула обратно в погреб. Большие настольные часы пробили три, и старуха заворочалась в постели. Бесшумно заметавшись от ужаса, Мими придумала только закрыть крышку люка, начисто забыв, что половичок так и остался сдернутым. Но, к счастью, госпожа Грюнвальд сегодня крепко поужинала и сейчас спала сном младенца. Ей пушечный выстрел был бы нипочем, не то, что какие-то старые часы.
Мими выждала еще минут десять, показавшихся ей вечностью, а потом рискнула вылезть наружу и присоединиться к Молли, которая уже давно воспользовалась лазом и теперь ожидала наверху свою новую подружку. Тщательно уничтожив следы своего пребывания, баронесса Ферро вздохнула с облегчением и поднялась в мансарду, чтобы побыстрее покинуть старухин дом во избежание неприятностей.
- Пока-пока…
- Мурк… - и ночная гостья скатилась по черепице с ловкостью, которой бы и Молли позавидовала. Секунду спустя соседская лестница уже стояла на своем месте, и все было как всегда. Тусклая, усталая луна окончательно скрылась за облаками.
Орландо спал скверно, ему снились всякие гадости. Помимо военных забот, ему хватало работы для того, чтобы уставать до степени беспамятства, но сон стал плохим, и это его беспокоило. Сколько он себя помнил, он всегда спал мало, но качественно, успевая за три-четыре часа полностью восстановиться и даже чувствовать прилив новых сил. Его искренне удивляли люди, с трудом встававшие с постели – это ж уму непостижимо тратить столько драгоценного времени на пустое дело. Но в последние две недели он вдруг понял, что вставая утром, хочет снова завалиться в постель и дремать, дремать, дремать бесконечно.
- Я устал. Я чудовищно устал… - как-то вырвалось у него в беседе с княгиней Шварцмауль.
- Так отдохните, чего проще. Поезжайте на недельку в каньон Нод, там раньше неплохие ведьмы были, может и сейчас не разучились. А хотите, так погостите у меня в поместье, я позабочусь, чтобы вас никто не трогал. Будете гулять, наблюдать природу, спать от души и есть от пуза – через недельку почувствуете себя другим человеком.
- Благодарю вас, княгиня, но я должен столько всего сделать, что даже получасовой отдых больно бьет по моей совести.
- Гм, дело ваше, но я бы сделала простой подсчет: насколько снизилась ваша работоспособность, и сколько вы теряете в производительности по причине усталости. А потом вычла бы неделю, потраченную на отдых, и уверена, что у меня осталось бы еще много всего…
Орландо вынужден был с ней согласиться, но для того, чтобы свыкнуться с мыслью, что он не герой труда, а простой смертный, которому требуется отдых, ему было нужно время. И вот сегодня утром, еле-еле оторвав голову от подушки, он окончательно смирился с выводом княгини.
- Это не дело, я похож на развалину, и работаю я плохо. Надо отдохнуть.
Он велел позвать Тузендорфа, чтобы сделать распоряжения и подготовиться к недельному отпуску. Но тот где-то задерживался, и Орландо решил прогуляться до галереи королей, посоветоваться с портретом Брижитт по своему обыкновению. День выдался серый и мрачный, без единого проблеска солнечного света, но он не расстроился, зная по опыту, что в такие дни лучше думается, и принятые решения получаются взвешенными. Неторопливым шагом он брел по коридорам в направлении Тронного зала, и размышлял о принце Марке, которого давным-давно едва не усадили на этот самый трон.
При виде правителя две горничные, яростно шушукавшиеся о чем-то, мгновенно замолчали и застыли в поклоне. Он тоже приветливо кивнул им, стараясь всегда соблюдать вежливость в любой ситуации, с любыми людьми. Однако, проводив его взглядом, горничные начали толкать друг друга локтями, как будто подначивая:
- Ты…
- Нет, ты…
- В чем дело, девушки? – иногда дворцовая прислуга обращалась к нему лично с особыми просьбами, и он старался не отказывать, если была к тому возможность.
- Простите, Ваше Высокопревосходительство, тут такое дело… - та из девушек, что была помладше, начала неуверенно.
- Да говори ты! – перебила ее вторая, - Ваша Светлость, вы уж не сочтите за глупость, мы девушки простые. Но сказать все же надо…
- Что такое?
Девицы переглянулись.
- Мы от работы не отлыниваем, нет, но в южном крыле…там…призрак ходит. Страшно очень. Можно туда кого-нибудь другого поставить на уборку.
Вторая закивала, как фарфоровый болванчик.
- Да-да, ходит, шумит, в закрытых комнатах, вздыхает так страшно и все ночью. Это неупокоенная душа, мне мама так сказала. А еще она сказала…
- Замолчи! – вдруг ткнула ее в бок первая, и девушка мгновенно сникла.
- Почему же замолчи, пусть говорит. Что сказала твоя мама? – приятно было чувствовать себя умным и храбрым на фоне деревенских девчонок.
- Мама сказала, что там душа принцессы ходит. Скоро же Белый день, вот она и беспокоится, вчера даже свет мерцал в комнатах. Мне не спалось, я подошла к окошку и вижу – огонек мерцает в ее спальне, бледненький такой, потусторонний. У меня аж мороз по коже от страха, а огонек – раз, и исчез! Это все она, бесприютная душенька…
- Ну, во-первых: никакой принцессы там не было и нет, в так называемый Белый день казнили самозванку подлого происхождения. А во-вторых, призраков не существует, есть только темные деревенские тетки, которых раньше именовали ведьмами, и которые вешают лапшу на уши глупым девицам. Пошли вон! Еще раз услышу такие бредни, отправлю драить те комнаты ночью!
Горничных как ветром сдуло, а Орландо остался один посреди галереи, обуреваемый злостью и возмущением. Когда уже его оставят в покое и прекратят сыпать соль на раны! Сколько еще времени должно пройти, чтобы люди забыли про то, что эта чертова принцесса вообще существовала на свете!
Некстати задержавшийся Тузендорф был подвергнут жестокому разносу по совершенно пустяковому поводу. К счастью, министр был не обидчив, и склонен искать во всем истинную причину.
- Что-то случилось, Ваше Высокопревосходительство?
- Случилось! Я окружен идиотами.
- Это вряд ли новость… - осторожно начал Тузендорф, пытаясь выудить из своего господина причину столь резкой вспышки, - а что случилось-то?
Орландо немного попускал пузыри, но дуться было глупо и по-детски.
- Сейчас мне две дуры из уборщиц хором доказывали, что в покоях Мередит бродит призрак принцессы, который активизируется к Белому дню: воет, стонет, огоньки зажигает. В годовщину смерти, он, наверное, фейерверк устроит!
- И поэтому вы так расстроились? - Министр, конечно, знал, что любое упоминание о принцессе вызывает у правителя неадекватную реакцию, но чтобы ТАК распереживаться… - подождите… а про какие огоньки шла речь?
- Я не знаю. Хотите – допросите этих дур, у которых мозгов меньше, чем у курицы. Я вас вообще-то за другим позвал.
Но Тузендорф уже его не слушал, посетившая его мысль была важнее разглагольствований Орландо о вреде переутомления.
- Ваше Высокопревосходительство, а давайте туда сходим?
Сбитый с мысли Орландо вытаращил глаза:
- Куда?
- Туда, в покои Мередит. Я хочу сам посмотреть на этого призрака.
- Присядьте, господин фон Тузендорф, - неожиданно предложил ему правитель. – Как вы знаете, я распорядился заколотить те комнаты вскоре после казни принцессы, и у меня была на то причина. Вам также известно, что я не сумасшедший и не идиот…
Слегка испуганный министр согласно кивнул.
- Так вот, я там был, и я этого призрака видел. Своими глазами. Вам на него смотреть я не советую – зрелище неприятное.
- Ясно. Понял… - Тузендорф поднялся, чтобы идти, но все-таки вернулся обратно, прикусив указательный палец на правой руке, что всегда означало у него напряженную работу мысли. – Ваше Высокопревосходительство, вы меня простите, но я человек приземленный, и считаю, что производить шум, а тем более свет может только материальный объект. Поэтому к словам горничных я бы отнесся более внимательно и все-таки посмотрел, что делается в комнатах Мередит, которые были закрыты столько лет.
Взгляд его поверх пенсне горел решимостью, и Орландо поневоле поддался обаянию уверенности в своей правоте, исходившей от министра.
- Что вы хотите сделать?
- Просто открыть комнаты и посмотреть, что там происходит, и что может вызывать шум.
Правитель помедлил немного, а потом согласился:
- Ладно, пойдемте поглядим. Только надо позвать плотника.
- Не только плотника! Много кого надо позвать, - и Тузендорф исчез за дверью, оставив Орландо вспоминать крайне неприятные моменты, пережитые им в комнатах Мередит.
Вскоре он вернулся в сопровождении дворцового плотника и четверых солдат. Дорога до южного крыла не заняла много времени, но Орландо чувствовал себя крайне неуютно, снова увидев знакомые коридоры, нестираемым отпечатком легшие на его память. Двери были заколочены крест-накрест, и вокруг них не было видно никаких следов проникновения.
- Ты, голубчик, поаккуратнее, нежно открывай. – Непонятно зачем попросил Тузендорф плотника, и тот отделил доски вместе с гвоздями, с жутким скрипом отошедшими с насиженных мест. Двери открылись.
Взорам их предстала та самая комната, по которой ночью ходила Мими, только они могли видеть весь масштаб запустения, скрадывавшийся лунным светом и полутьмой. Орландо не хотелось заходить, но министр и не торопился этого делать, внимательно осматривая помещение. Палец его указал куда-то на пол:
- Видите это.
Четкие следы виднелись на толстом слое пыли, покрывавшей пол. Возле стены лежал треснувший глиняный кувшин, и он не был покрыт пылью. Тузендорф велел всем оставаться на месте, а сам, с ловкостью балерины, поскакал по оставленным следам.
- Тут много ходили, но похоже, что один человек. Следы небольшие, это явно не амбал, но как он проник сюда? Окна все целые, двери тоже… Под кроватью никого нет…
Орландо оживился, теперь он нисколько не жалел о предпринятой экскурсии.
- А вот и потусторонний свет! Воском накапано. Здесь кто-то был, Ваша Светлость, и этот кто-то очень даже материален. Одного я не пойму, как он сюда попал… - министр выглядел озадаченным, а вот правитель, напротив, расслабился и обрел благодушие.
- А он нам сам покажет.
- Как это?
- Раз он был здесь вчера, то придет и сегодня, а мы его подождем. Велите закрыть двери, как и было до нашего прихода и выставить стражу на всякий случай. А ночью мы тут посидим, послушаем потусторонние вопли… - глаза Орландо хитро засверкали. – Старые здания, господин министр, знают гораздо больше людей, и умеют преподносить сюрпризы.