Агат - драгоценный камень. Глава 20

Харченко Екатерина
20. «Есть женщины в русских селеньях…»

Александр провел в Петропавловске-Камчатском две недели – до девятого дня с момента кончины Софии Сергеевны, и после этого вернулся в родной Санкт-Петербург. Он и Агата регулярно переписывались по электронной почте, и изредка созванивались.
Агата решила до свадьбы жить с родителями, а квартиру бабушки сдавать в аренду. В октябре ей предстояло лететь с отцом в Белкино. Нужно было решить ряд вопросов в связи с ее увольнением из санатория и кончиной Софии Сергеевны.
Александр усердно работал, но внес кое-какие изменения в свою деятельность: он больше не фотографировал обнаженных и полуобнаженных женщин, и вообще перестал делать снимки эротического характера.
Он понимал, что уметь находить общий язык особенно важно в процессе общения со своей второй половинкой. А если таких языков будет два – тем лучше. Придя к такому выводу, Александр стал уделять свободное время изучению латыни.
Иногда он задавался вопросом: что  если Агата вдруг согласилась бы жить с ним до свадьбы? Жить, как с мужем, решив, что больше нет необходимости в сохранении девичества? Обрадуется ли он, согласится ли? Нет. Несмотря на влечение к любимой девушке, ему не хотелось бы такого развития событий. Он не хотел бы, чтобы Агата изменила своим принципам. Ведь это говорило бы о том, что что-то изменилось в ней самой, и изменилось не в лучшую сторону. Конечно, его любовь к ней не стала бы менее сильной. Но с отношениями стало бы что-то не то. Они должны свято хранить чистоту отношений до брака. Придет время, и Агата будет проводить ночи в его объятиях, но до этого нужно потерпеть, даже если трудно.
Иногда у него появлялся страх: что, если свадьба сорвется? Вдруг, что-то случится, и в силу каких-либо обстоятельств они не смогут быть вместе? Не исчезнет ли его любимая, как тогда, когда он был в Белкино? В такие минуты Александр обращался к Богу с молитвой, прося соединить их с Агатой узами брака – если есть на то Его воля.
Как-то вечером Александр сидел в своей комнате и отдыхал после рабочего дня. В руках у него была книга. Он читал стихотворение Некрасова "Есть женщины в русских селеньях...". Читал, и ему живо представлялась Агата. Она очень походила на столь красиво воспетый образ «величавой славянки».

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц...

Александр вспомнил  спокойный и строгий взгляд голубых глаз своей возлюбленной.

Пройдет — словно солнце осветит!

«Агата, солнышко мое, рядом с тобой всегда светло. Ты светишься и освещаешь все вокруг. Солнечным лучом ты воровалась в мою жизнь в момент нашей первой встречи, и теперь ты щедро одариваешь меня своим теплом. Я чувствую его даже на расстоянии», - думал про себя Александр, прочитав эти строки.

Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветет
Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.

В убогой обстановке Агата не жила. Напротив, обстановка в квартире ее родителей была очень уютной и говорила о том, что хозяева являются довольно обеспеченными людьми. Но есть другая грязь: грязь современного мира, погрузившегося в безнравственность и порок. Мира, которому смешны духовно-нравственные ценности, в котором все перевернуто с ног на голову. Мира, который, по словам Спасителя, «лежит во зле». И эта грязь к Агате действительно не липнет.

Тяжелые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки босы,
Мешают крестьянке взглянуть.

Как красивы ее золотистые, густые и длинные волосы! Но, как и героиня стихотворения, она скрывает их великолепие.

Она отвела их руками,
На парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит…

Перед глазами Александра всплыла его первая встреча с Агатой, и это вызвало у него улыбку. Да, смущение и гнев встретит в ее взгляде каждый, кто позволит себе вольности. Невозможно забыть и то, как горела щека Виктора после той самой встречи.

По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.

Вспомнились их поездки в Тамань, смех и веселье Агаты, ее непринужденное общение с друзьями и с ним. Она тогда была и вправду сама на себя не похожа.

В игре ее конный не словит,
В беде не сробеет — спасет:
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет!

Остановит. Войдет. В беде не бросит. И не предаст никогда. В этом Александр не сомневался.


Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы у ней,
Но строго румяные губы
Хранят их красу от людей

Там же, в Тамани, он впервые увидел ее чудесную  улыбку и красивые зубы, услышал ее радостный смех.

Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.

Александр перечитывал стихотворение снова и снова. И всякий раз ему представлялась Агата в традиционном русском костюме и длинными косами. В его воображении она при помощи ухвата вытаскивала чугунный горшок из русской печки; скашивала траву, ловко орудуя косой; несла коромыслом ведра с водой; останавливала коня на скаку и смело заходила в горящую избу – спасать чью-то жизнь. А ведь когда-то, еще в школе, ему не понравился этот стих! Слишком мрачной, скучной и ханжеской показалась ему героиня данного произведения. Но сейчас он увидел силу и красоту воспетого образа русской женщины-крестьянки. Александр подумал, что будь Агата крестьянкой, она была бы именно такой. Это стихотворение было как будто о ней. Агата привыкла добросовестно трудиться, и относиться к своей работе серьезно и ответственно. Только трудилась она не на полях, а на ниве здравоохранения. И там тоже есть свои «кони», которых придется останавливать на скаку, и свои «горящие избы». Александра беспокоила мысль, что спасая других, Агата может пострадать. Ему очень не хотелось, чтобы светя другим, она сгорала сама[2]. Отдавая себя работе, у нее может не остаться времени и сил на себя и на семью. Но она так хочет стать врачом! Господь щедро одарил ее, и она не должна зарывать свой талант в землю. И Александр понимал, что не вправе препятствовать ей. Его задача – поддерживать свою любимую женщину и уважать ее выбор.

[2 ]- Aliis inserviendo consumor  (лат.) - Светя другим, сгорая сам.