Первые письменные упоминание о народе тиквеста (Tequesta Tekesta, Tegesta, Chequesta) относятся к периоду 1550-х – 1560-х годов и исходят от пленника индейцев калуса Эрнандо де Эскаланте Фонтанеды, прожившего среди индейцев калуса около 17 лет. «По сравнению со вспыльчивыми и агрессивными калуса, эти индейцы более мирные. Их кацики являются сюзеренами короля калуса, к тому же и сами собирают дань с подвластных им деревень», – отмечал Фонтанеда в своих мемуарах, написанных в 1575 году.
Однако исследователи полагают, что первыми из европейцев, кто, возможно, имел контакт с индейцами народа тиквеста, были испанцы из экспедиции Хуана Понсе де Леона, высадившиеся в одной из бухт юго-восточного побережья Флориды в 1513 году. Эту бухту Понсе де Леон назвал Чиквеста (Chequesta), и, по мнению историков, видимо это было то место, которое сейчас называется залив Бискайн (Biscayne Bay).
Археологические данные свидетельствуют, что земли занимаемые народом тиквеста простирались вдоль залива Бискайн, а также далее вглубь юго-восточной части полуострова (половина территории современного округа Майами-Дейд, половина южной и северо-восточной части округа Бровард и половина южной и центральной части округа Палм-Бич). Также на момент контакта с европейцами, как полагают ученые, границы племенной территории тиквеста доходили до островов Флорида-Кис, где на мысе Соболя (Cape Sable) были обнаружены артефакты указывающие на существование там в ХVI веке одного из поселений тиквеста.
Северные границы племени тиквеста упирались в земли племени джиага, о котором мы говорили выше. На юге и юго-западе тиквеста соседствовали с более могущественным народом калуса.
В период первых контактов с испанцами численность тиквеста по разным данным варьируется от 800 до 10 000 человек.
Столицей страны тиквеста являлся город Тиквеста, который располагался в устье реки Майами. Численность населения этого города по данным испанских источников достигала 1 200 человек. Остальные известные города этого племени также располагались в устьях рек и ручьев, впадавших в Атлантический океан.
Происхождение термина «тиквеста» в точности не установлено. Возможно, так испанцы именовали индейцев проживавших в заливе Бискайн, кациком у которых был человек по имени Тиквеста, восседавший в столице этого племени. Помимо этой версии учеными не отвергается и версия, связанная с названием бухты на картах Понсе де Леона.
Опять же опираясь на данные археологии, отметим, что предки тиквеста пришли на юго-восток Флориды с северных территорий этого полуострова в поздний архаический период (III век до н.э.). Они перемещались на челнах по реке Сент-Джонс и остановились у болот, находившихся в ее верховьях. Версия северного происхождения индейцев тиквеста, многими учеными оспаривается. В противопоставление данной версии, ряд исследователей все же полагают, что предками тиквеста являлись палеоиндейцы, прибывшие во Флориду из Карибского бассейна, или Юкатана (Мексика).
Как свидетельствуют артефакты, в эпоху поздней архаики (около 700 год до н.э.), предки тиквеста были хорошо знакомы с керамикой, однако их керамические изделия не были универсальными. Керамика (волоконно-закаленная) Оранжевого периода, найденная в Юго-восточной и Южной Флориде, то есть в землях населяемых народом тиквеста характерна тому типу керамики, который в целом преобладал на Юго-востоке США. Зарождение данного типа керамики, как считают ученые, произошло на севере Флориды, и через существовавшие тогда торговые пути он распространился в южных территориях полуострова.
Язык тиквеста по предположениям лингвистов был тесно связан с языком индейцев народа калуса, а точнее теми его группами (индейцы племени майаими), которые проживали вокруг озера Окичоби располагавшегося чуть ниже территории Центральной Флориды. Лингвисты обнаружили всего десять слов из языка тиквеста фонетически схожих с диалектами языка калуса. Прежде считалось, что язык этого народа произошел от языка индейцев таино, относимого учеными к аравакской языковой семье. Сегодня же большинство этнологов отказываются от данной точки зрения, считая, что язык тиквеста более соотносится с языками мускогской группы.
Выживание индейцев тиквеста в суровых климатических условиях Атлантического побережья и в болотистых внутренних районов Флориды обеспечивалось, прежде всего, развитием родовых отношений.
На период первых контактов тиквеста с испанцами, как утверждают ученые, их общество находилось на стадии разложение родового строя, о чем свидетельствуют социальные группы внутри племени, различные по своему экономическому и правовому статусу, то есть у тиквеста, как прочем и у их могущественных соседей калуса тогда уже складывались некие формы государственности.
Основной формой социальной организации тиквеста был клан, состоявший из нескольких родственных общин. Основной характеристикой клана считается коллективизм. Члены клана совместно охотились, рыбачили, воспитывали детей и все получаемые от данной деятельности дивиденды распределяли между собой. В кланах тиквеста на момент их первых контактов с европейцами уже существовало социальное неравенство, впрочем, как и в их обществе в целом. Элита клана сосредотачивала в своих руках основные средства производства и право на их распределения между остальными общинниками. Помимо того у тиквеста как и у других племен просматривалось ярко выраженное разделение труда, которое носило половозрастной характер – создавались группы мужчин, женщин, детей, стариков, каждой из которых отводилось свое поле деятельности.
В обществе тиквеста существовало как моногамия (единобрачие), так и полигамия (в точности многоженство). Моногамия в основном была присуща беднейшим членам общества тиквеста, полигамные браки заключали представители племенной элиты. Одна у мужчины жена или несколько, зависело от его благосостояния и статуса в обществе.
Родство тиквеста вели по материнской линии. Дети всегда принадлежали к клану матери. Мужчины в обществе тиквеста выполняли функции добытчиков и защитников, а также обеспечивали связь племени с внешней средой, женщины же поддерживали внутреннюю устойчивость, создавая и сохраняя кровнородственные связи.
Форма семьи сыграла большую роль и в установлении первых социальных норм. Первые нормы носили форму запретов (табу). Основной запрет относился к недопустимости инцеста (кровосмешения). Обычаи тиквеста запрещали браки не только внутри рода, но и внутри клана между кровными родственниками, то есть экзогамная семья предусматривала принципиально новый характер половых отношений, предписывающий членам клана искать брачных партнеров не в своем клане, а в других кланах.
В то время когда европейцы впервые познакомились с тиквеста, в политическом плане их общество представляло сложное вождество. Вождество как административная единица состояло из отдельно управляемых деревень, подчинявшихся центру. Каждое поселение возглавлял кацик (лидер, вождь, как правило, представитель одного из элитных кланов), который в одном лице олицетворял административную, военную и религиозную власть.
Власть кациков передавалась по наследству. Однако независимо от сложившей традиции к личности кацика предъявлялись определенные требования. Кацику должны быть присущи следующие качества: физическая сила, организаторские способности, ораторское искусство, уникальные умения и навыки в любом деле будь то в охотничьем, военном или ремесленном, знание религиозных ритуалов и, конечно же, безупречный авторитет. Если кацик не справлялся с управлением, то Совет старейшин правящего клана делал вывод о том, что сверхъестественные силы не благоволят ему, по причине, наведенной на него порчи. В этой связи кацик подвергался очистительным ритуала, если и это не помогало, то его меняли на кого-либо из его кровных родственников. Например, если кациком был отец, то его заменяли старшим его сыном. Если у него не было сыновей, то власть передавалась его брату или сыновьям брата, если тот умирал. Если у кацика не было братьев, а только сестры, то власть наследовалась кем-либо из сыновей сестер.
Одной из функциональных обязанностей кациков тиквеста являлась обязанность поддерживать связь с умершими предками. В этой связи они не
имели права быть старыми, физически и духовно немощными. Сила кациков тиквеста питалась от силы предков, с которыми они поддерживали духовную связь. Кацики по представления тиквеста, как отмечал монах иезуит Франсиско де Виллариал (пишется Vallareal) «не умирали, а уходили к предкам и приходили вновь, воспроизводя себя в одном из потомков своего рода».
Подчиненные (вассальные) по отношению к центру (городу Тиквеста) поселения тиквеста платили дань или скорее не дань, а «налог» кацику правящему в столице. Обычно налог, как указывал известный нам путешественник Джонатан Дикинсон, состоял из «корзин наполненных смесью из морского винограда, коко сливы и ягод пальметто».На вкус эта смесь, по словам Дикинсона, представляла «гнилой сыр, пропитанный табачным соком, попробовав которую сразу начинало тошнить».
Кацики отдельных деревень (городов) подчинялись верховному кацику и политически зависели от его власти. Данный факт указывает на то, что в обществе тиквеста существовало политическая иерархия.
Кроме этого известно, что кацики тиквеста являлись союзниками короля калуса. Занимали ли тиквеста в этом союзе когда-либо доминантное положение трудно сказать, ибо многочисленные испанское источники того времени содержат массу противоречий на это счет. Однако то, что тиквеста на протяжении своей короткой истории боролись за лидерство с соседями в Юго-восточном и Южном регионах полуострова факт бесспорный.
В период начала контактов с европейцами, как полагают ученые, культура тиквеста находилась в упадке. Отчасти это произошло от постоянных войн, которые вели эти индейцы со своими могущественными соседями.
О былом величие и процветании этого народа свидетельствуют ряд археологических памятников, например, так называемый «Круг Майами» (Miami Circle), расположенный на территории столицы племени города Тиквеста, который находился, как указывалось выше в месте впадения реки Майами в Атлантический океан. Круг Майами состоит из 24 крупных и множества мелких отверстий вырубленных в скале. В совокупности эти отверстия образуют круг 38 футов в диаметре (около 12 метров). Согласно исследованиям проведенным методом радиоуглеродного анализа этому памятнику более 2700 лет. Это говорит о том, что сооружение, высеченное в скале, было поселением палеоиндейцев, и по возрасту оно на много старше других известных древних поселений восточного побережья Флориды. Изучение артефактов найденных здесь, в частности инструменты из морских раковин, акульих зубов, а также иных предметов морского происхождения, показало, что все они существенно отличаются от подобных артефактов присущих культуре индейцев народа тиквеста.
Исследователи долгое время пытались определить цель сооружения данной структуры. Одни ученые полагают, что это некое жилое помещение, другие настаивают на том, что Круг Майами имел ритуальное назначение.
Археолог университета Флориды Джеральд Миланич, в отличие от остальных оппонентов, убежден, что данный круг есть не что иное, как приемник для сточных вод.
Преимущественно тиквеста основывали свои поселения в устье реки Майами, поскольку полностью зависели от водных ресурсов. Помимо основных поселений, индейцы, у самой кромки воды, на гребнях дюн, устанавливали небольшие лагеря 60 метров в диаметре. Эти маленькие прибрежные лагеря создавались несколькими родовыми группами и функционировали круглый год. Численность населения одного такого лагеря составляла 30-40 человек. В крупных же поселениях располагавшихся в устье рек Майами и Нью-Ривер проживало около сотни и более индейцев.
Большинство существовавших поселений тиквеста в истории оставили малозаметный след. Наиболее известны четыре города тиквеста располагавшиеся севернее современного города Майами: Тавуакио (Tavuacio), Жанар (Janar), Кабиста (Cabista), и Кастигийо (Custegiyo).
Столица племени город Тиквеста располагалась на территории современного города Майами или точнее сказать в 5-6 милях севернее Эль-Портала старого пригорода Северного Майами.
Большинство населения страны тиквеста концентрировалось в прибрежных деревнях, поскольку их экономика ориентировалась на морские ресурсы. Меньшее число поселений находились в глубине полуострова и на островах Флорида-Кис.
С апреля по июль индейцы, села которых располагались не у океана, покидали свои деревни и уходили на барьерные острова или острова Флорида-Кис, по причине невозможности находиться там из-за обилия москитов. Комариный сезон продолжался в течение трех месяцев и на это время деревни индейцев вымирали.
Жилища тиквеста представляли сезонные постройки. Один вид домов, в форме цилиндра увенчанный конической крышей покрытой листьями пальметто, был характерен для постоянных селений. Другой же, вигвамный вид, представляли каркасные жилища, концы остовов которых сводились в центре конуса, а вся конструкция покрывалась пальмовыми листьями, характерен для охотничьих и рыбацких лагерей, которые разбивали индейцы в сезоны охоты и рыбной ловли. Епископ Кальдерон в 1675 году в этой связи отмечал: «Южные индейцы в своих домах жили непостоянно, большую часть во времянках из жердей, покрытых соломой пальметто, которые строили в сезон охоты. Все бытовые и пищевые отходы они складировали в зловонные кучи, которые возводили у самой кромки воды на берегу реки недалеко от устья».
Дома кациков 25-40 футов в диаметре также были цилиндрической формы, по размерам превышавшие дома простолюдинов. Внутри домов вождей имелись платформы для сна, которые индейцы устилали матами – шкурами набитыми травой. Полы в домах были земляными и плотно утрамбованными. Дома кациков предназначались не только для проживания, но и служили в качестве административных помещений, где заседал Совет старейшин.
Позднее, к ХVIII веку, жилища тиквеста претерпели некоторые изменения, и больше походили на конструкции, которыми пользовались семинолы. Об этом сообщает Бриттон Хэммон – негр англичанин, попавший в плен к тиквеста в 1748 году: «Эти индейцы жили в хижинах, крыши которых держались на деревянных столбах и были покрыты сухими мелкими листьями. Хижины имели временные стены, которые индейцы снимали в жару, а в период холодов устанавливали обратно. У хижин не было также фронтонов, характерных для наших домов (дом европейцев – И.К.)».
Экосистема прибрежных к океану территорий представляла собой высокопродуктивные заболоченные места изобиловавшие морепродуктами и съедобной морской растительностью, поэтому предки тиквеста, впрочем, как их потомки, контактировавшие с европейцами, абсолютно не практиковали занятия сельским хозяйством, поскольку являлись охотниками и собирателями.
«В самом начале земли тиквеста, – писал Лопес де Веласко в 1566 году, – где река впадает в море и пресные воды смешиваются с солеными, существует рыбный рай, в котором кишмя кишат морские угри».
Рыба, безусловно, являлась важнейшим источником пищи индейцев тиквеста. Сети и ловушки для рыбной ловли тиквеста расставляли в устье реки Майами и в прибрежных лиманах, изобиловавших кефалью, сомом, окунем, и другими видами рыб. На рифах они добывали акул, рыбу-пилу, рыбу-попугая, тюленя-монаха, дельфинов и скатов. На отмелях и травянистых затонах собирали брюхоногих моллюсков в точности большое количество раковин стромбус (strombus, размеры раковины 15-35 см – И.К.) «Простолюдины этого племени едят простою еду, ту которую дает им море: рыбу, черепах и улиток. Знать питается еще и мясом кита, тунца, морских волков», – отмечала Фонтанеда в 1565 году.
Действительно у тиквеста существовал приоритет в поедании определенного вида деликатесов. Мясо морской коровы (ламантина) считалось деликатесом и подавалось в основном на торжественных приемах у кацика для угощения племенной элиты.
«Зимой индейцы выходили в море на своих каноэ для охоты на морских коров, – писал Лопес де Веласко. – Когда они выслеживали это животное, то набрасывали на его шею веревку, словно аркан на быка, после чего быстро втыкали ему в ноздрю деревянный кол. И неважно, сколько животное могло погружаться после этого под воду. Индейцы никогда не теряли его из виду, потому что вели его на веревке по воде за лодкой, как телка на поводке. На берегу, они убивали животное и свежевали его. Из головы морской коровы они доставали две большие кости, которые использовали в погребальных обрядах. Они укладывали эти кости в могилы вместе с телами умерших и поклонялись им».
По данным того же Фонтанеды, несмотря на изобилие морских ресурсов, составлявших часть рациона индейцев тиквеста, последние нисколько не пренебрегали сбором дикорастущих плодов и охотой на диких животных.
Тиквеста охотились на медведя, оленя, аллигатора, дикого кабана, и небольших млекопитающих. «Они убивали аллигатора, засовывая длинный шест прямо ему в глотку, – отмечал Лопес де Веласко. – С помощью этого шеста они переворачивали ящера, для того, чтобы отключить его мозг, который был размером с грецкий орех. Когда же животное, теряло сознание, они умертвляли его, забивая дубинами».
Опираясь на данные археологии, ученые полагают, что потребление индейцами тиквеста морепродуктов по сравнению с употреблением в пищу мяса дичи и диких корнеплодов было незначительным. Наличие останков раковин моллюсков и прочих артефактов, связанных с морем в «навозных кучах» тиквеста, гораздо меньше, чем у тех же калуса. В основном в помойках встречаются останки костей оленей, и панцирей черепах. Последних, а также их яйца, тиквеста поедали в неимоверном количестве.
Подавляющая часть рациона тиквеста, как свидетельствуют научные изыскания, все же состояла из продуктов растительного происхождения. К их числу относятся: ягоды пальметто, морской виноград, опунция, дикие яблоки, голубиная слива, кокосы, плоды капустной пальмы, а также «свиная слива» (ксимения американская, плоды по форме и размеру напоминают сливу, а по вкусу кислые яблоки с привкусом сливы – И.К.).
Корни некоторых растений, таких «кунти» (coontie, является производным из языка семинолов, на самом деле это растение называется zamia integrifolia – И.К.), были съедобны, и поэтому тиквеста научились перерабатывать их в муку. Для того чтобы вывести из корня все токсины, индейцы на некоторое время зарывали его в землю, а потом перемалывали.
В муку добавляли воду и из полученного теста пекли опресноки (пресные не квашенный лепешки – И.К.). Корень кунти содержал ценный источник крахмала столь необходимый индейскому организму в тех климатических условиях. «У них есть свой хлеб, муку для которого они получают из корня какого-то растения. Это обычная еда входит в их ежедневный рацион», – отмечал Фонтанеда.
Характерной особенностью орудий труда индейцев тиквеста являлось то, что все сделанные ими инструменты: гарпуны, топоры, палки-копалки, палицы, атлатли, наконечники копий и стрел, долота, крючки, чаши для питья, различного рода клинья, имели рабочую основу, изготовленную из рога и кости диких животных, морской раковины, а также зубьев акулы. Резцы из акульих зубов эффективно применялись индейцами в процессе изготовления лодок-долбленок. Относительно лодок тиквеста, испанские источники отмечают, что эти лодки в основном были приспособлены для морской охоты, а не для использования в условиях пресноводных водоемов.
Наличие у тиквеста проживавших во внутренних районах полуострова инструмента из раковин моллюсков, указывает, по мнению ученых на факт прочных торговых отношений этих индейцев с приатлантическими поселениями соплеменников.
Гончарные изделия у тиквеста преимущественно изготавливали женщины. Керамика тиквеста по форме впечатляла современников своей необычностью. Готовое изделие из глины женщины тиквеста обжигали на открытом огне. Те сосуды, которые подвергались обжигу, обычно использовались этими индейцами в религиозной практике, например, в проведении погребальных обрядов.
Климат Юго-восточной и Южной Флориды априори предполагал отсутствие всякой одежды на телах обитателей данного региона.
Мужчины тиквеста не носили ничего кроме треугольного набедренника, едва прикрывавшего гениталии. Набедренные повязки мужчин изготавливались из тонко выделанной замши или волокон испанского мха. По форме это был треугольник, плотно облегавший между ног и крепившейся на талии за счет пояса.
Женщины тиквеста носили юбки из волокон пальметто, испанского мха, и тонкой замши.
«Эти индейцы не имели ни золота, ни серебра и еще меньше одежды, – отмечал Фонтанеда. – Они ходят почти голыми, одетыми в некий своего рода набедренник. Одежда женщин из мха, который растет на деревьях и несколько напоминает шерсть».
Дикинсон в 1699 году также отмечал, что женщины тиквеста носили одежду из испанского мха, которая по его словам «на расстоянии или ночью выглядела очень аккуратно и завлекательно».
Волосы на голове мужчины сворачивали в рулон и закручивали его в шиньон на макушке, скрепляя прическу заколками из птичьих костей. Мужские прически часто украшались орлиными или индюшачьими перьями.
Женщины предпочитали носить волосы распущенными.
Перед охотой или военным походом воины тиквеста наносили на свои тела раскраску, как правило, имевшую магическое назначение (защита в бою).
В качестве простейших украшений мужчины и женщины, использовали кулоны из акульих зубов, ожерельями из бисера, а также различные жемчужные браслеты, которые, они носили на запястьях, лодыжках и шее. Мочки ушей как мужчин, так и мальчиков украшались серьгами из рыбьих пузырей и медными пластинками.
Касательно мировоззрения тиквеста, можно отметить, что они поклонялись силам природы, а также небесным светилам: ветру, дождю, солнцу и луне.
Лучшим описанием религиозных воззрений индейцев тиквеста являются воспоминания Дикинсона, который после кораблекрушения провел среди этих индейцев некоторое время. «У них простая религия свойственная всем первобытным народам. Они поклоняются солнцу и луне», – писал он.
Человеческая душа в понимании этих индейцев имела три ипостаси, отражавшиеся в глазах, человеческой тени и зеркальном отражении в воде.
В религиозных практиках тиквеста ученые выделяли несколько обрядов поклонения богу Солнца, один их которых известный обряд, связанный с водружением на столбе чучела оленя. Данный обряд в к 40-м годам ХVIII века, существенно видоизменился, о чем свидетельствовали ряд католических миссионеров: «Индейцы вместо чучела оленя рисовали на доске изображение барракуды, – писал в 1770-х годах Бернард Романс, – закрепляли эту доску на гарпуне, а потом выстраивались вокруг этого идола и совершали молебен».
Подобно идолу с изображением барракуды, но уже для совершения погребального обряда в указанный период, тиквеста практиковали с вырезанной из сосны и раскрашенной красками головой птицы. Идолов барракуды и деревянной птицы индейцы бережно хранили наряду со священными резными масками в святилище, которое располагалось на территории кладбища.
Священные маски использовались исключительно жрецами тиквеста, которых к 40-м годам вышеуказанного столетия католические миссионеры нарекли индейскими «епископами», поскольку индейцы даже в то время все еще сохраняли верность племенным традициям и преданность своим религиозным лидерам.
В отправлении религиозных культов, тиквеста нередко практиковали человеческие жертвоприношения. Бернард Романс, общавшийся с миссионерами из миссии Санта-Люсия, вспоминал: «Святые отцы рассказывали, что однажды в 1743 году один монах, следуя на корабле из Гаваны к заливу Бискайн (прибрежные земли тиквеста – И.К.) услышал историю от другого такого же монаха, повествовавшего о том, как тот однажды пришел благовествовать к индейцам «ключей» (тиквеста с островов Флорида-Кис – И.К.), но последние отказали ему, сославшись на занятость. Индейцы торопились на торжество в деревню Санталус, где местный вождь собирался принести в жертву молодую девушку. Монах также, вместе с индейцами ключей последовал в Санталус, и убедил вождя отказаться от убийства девушки».
В эпоху поздней архаики тиквеста хоронили мертвецов по берегам водоемов, в нижней части берегового склона, немного ниже уровня воды.
Могильники тиквеста свидетельствуют о социальном расслоении их общества. Например, могилы простолюдинов резко отличались от могил знати и среднего слоя общества.
В могиле знатного человека, как правило, находилось множество артефактов: оленьи рога, головной убор, бусы, атлатль, гарпун, а также изделия из камня. Подобные предметы (бусы, атлатли, скребки из раковин, ножи из кости), но без особой вычурности свидетельствовали о том, что это могила человека среднего класса. Но в погребениях простых людей не было вообще никаких предметов обихода.
Погребения вождей отличались выше перечисленных.
Дело в том, что по смерти вождя шаманы отделяли его плоть от костей. Кости тщательно очищались, крупные отделялись от мелких, после чего, отделенная плоть вместе с мелкими костями погребалась в землю. Крупные же кости собирались до кучи и передавались на хранение близким родственникам вождя, которые почитали эти мощи как «святыню».
Мужчины тиквеста употребляли «черный напиток», обряд употребления и приготовления которого, был широко распространен среди индейцев по всему Юго-востоку современных США.
Шаманы тиквеста проводили специальный ритуал с женщинами, которые отвечали за приготовления «черного напитка». Первым делом шаману необходимо было убедиться, что у женщины получившей «допуск» на участие в церемонии приготовление этого снадобья, на данный момент нет менструального цикла. Лопес де Веласко сообщал: «Чистая от месячной крови женщина, сопровождаемая молитвенным песнопением шамана, подходила к большому котлу с кипящей водой с глиняным горшком, из которого высыпала заранее обжаренные листья и стебли кассиана (растение называется yaupon holly Ilex vomitoria – И.К.). Отвар кипел около часа. Потом женщина его процеживала, и в горячем пенистом виде наливала в большую морскую раковину, служившую сосудом для питья. После она подавала эту чашу вождю и его советникам, собравшимся на Совет в доме вождя. Затем каждый из них напившись этого напитка, вставал и блювал в специально поданные для этой цели глиняные сосуды, потом похлопав себя по животу, произносил: «Хи-и-ммм», мол «вот это было, что надо».
Танцы были неотъемлемой частью всех религиозных церемоний тиквеста. Процесс приготовления к танцу занимал много времени.
«После торжественной росписи своих тел, – вспоминал Дикинсон, – танцоры надевали пояса, колчаны со стрелами и ожидали, пока жрец, потрясая погремушками, проводил процедуру открытия церемонии. Потом все начинали штемпелевать каждое движение в танце, который продолжался несколько часов, до полного истощения танцоров. После танца танцоры уходили пить отвар кассиана (черный напиток – И.К.) в дом кацика. Наследующий день процедура повторялась, и так три дня подряд.
В последний, то есть третий день, устанавливалось табу для женщин, которым запрещалось смотреть на мужчин. Если женщина выходила из своего дома, то должна была закрывать лицо ковриком. После удачного набега они вывешивали добытые скальпы врагов на столбах, украшая их гирляндами из цветов, и в течение трех дней и ночей пели и танцевали вокруг них».