Моё оно уже который год лежит в письменном столе, запыленное, но не забытое. Иногда я достаю его оттуда, разглаживаю согнутые уголки, стараюсь не порвать окончательно в линии сгиба… и кладу обратно. Достаю для того, чтобы просто ощутить, почувствовать, хотя помню каждый его миллиметр, каждую букву и каждую кляксу.
Обычно делаю это глубокой ночью - ведь ночью всё искреннее что ли, люди честнее с собой.
А еще мне никогда не хотелось разорвать его в клочья. Сжечь – сотни раз, разорвать – никогда.
Однажды, в особый момент лиричности и ностальгии, я его даже подносила к огню. Пламя свечи схватило в горячий плен его краешек на несколько мгновений... а затем все потухло. Моё оно отказывалось гореть, свеча отказывалась вновь зажигаться. Так и живем: я периодически достаю его из стола, а оно укоряет меня своим почерневшим краем.
И не говорите, что у вас его нет! У каждого оно – своё: запыленное или разглаженное до блеска, сожженное или хранимое в красном углу, многословное или ненаписанное вовсе.
***
Моё оно. Моё неотправленное письмо, которое так и не дойдет до адресата.