Все имена вымышлены. Все совпадения с реальными людьми и событиями случайны.
Нелька обожала курортные романы, даже не романы, а просто "перетрахи", как она сама говорила о своём, далёком от скромности и целомудрия, поведении на отдыхе. Не обладая ни стройной фигурой, ни ни привлекательной внешностью - полнота "выше среднего", лицо круглое, нос - недозрелой сливой, глаза слепые, в вечных очках, Нелька имела от природы одно нечто, что не давало ей скучать без мужского внимания, куда бы не занёс её немалое тело очередной отпуск и неистребимый дух авантюризма. Это нечто, влезающее не в каждый пятый номер, в обычной жизни доставляло больше хлопот, чем сомнительной радости и вполне заслуженной гордости. Зато, дорвавшись до свободы, Нельке достаточно было натянуть беспечную маечку с надписью "bad girl", и приключения не заставляли себя долго ждать.
-- Знаешь, ты кто? -- сказала однажды утром подружка Сонька, поехав с Нелькой первый раз в спокойный тогда ещё Крым,-- ты - б***ис-вульгарис!
-- Почему это я - вульгарис? -- улыбнулась только-только заявившаяся в номер Нелька.
-- Потому что дикая и без мозгов!
-- Вообще-то Vulgaris по-латыни означает "обыкновенная".
-- Во-во... Обыкновенная... ... -- Сонька замолчала, красноречиво не договорив.
-- Ну, договаривай, -- рассмеялась Нелька, -- я - обыкновенная б****, и у меня сиськи вместо мозгов, да?
-- ДА!!!
С того раза Софья на веки вечные зареклась ездить вместе с ней отдыхать, но Нелька не расстраивалась. Отдых - дело святое. Ради него можно было раз в год пожертвовать даже самой близкой и единственной на свете подругой, которая, выскочив замуж, не желала больше портить репутацию порядочной женщины рядом с такой распутной особой, как Нелька.
***
Софья позвонила в четверг, поздним сентябрьским вечером и вдруг сама, вопреки всем клятвам, предложила Нельке съездить вместе с ней на недельку в один местный санаторий. Да, конечно, уже не сезон, санаторий - не Бог весть, что, и уезжать надо не просто срочно, а уже завтра утром. Но для Нельки эта поездка обещалась быть совершенно бесплатной, потому что семейную путёвку дали на работе Сонькиному мужу. Они собирались ехать вдвоём, но в последний момент кто-то там заболел, и мужа с работы не отпустили.
Нелька вспомнила, как они с мамой много-много лет назад, ещё в девяностые годы, ездили однажды в этот санаторий проведать мамину подругу из посёлка, которую отправили туда на реабилитацию после операции на сердце. Как долго добирались на электричке и вонючем автобусе, как было холодно, серо и очень грязно, в палате воняло сыростью и печеньем и тётя Настя всё угощала Нельку этим сырым, невкусным печеньем, которое там всем давали на ужин.
Нелька представила жуткую грязь, холод, унылую дождливую осень, убогое здание, из которого некуда сходить, совковый сервис, вонючую столовую, снующие повсюду толпы жизнерадостных пенсионеров-маразматиков и даже передёрнулась от налетевшего отвращения. Тратить на это последнюю недогулянную неделю, которую Нелька берегла на традиционные Новогодние приключения, выглядело совершенным безумством.
-- Нель, ну, там хорошо, правда... -- Не унималась Сонька,-- Лес красивый, сосны, река рядом. Кормят здорово, вечером бар с живой музыкой... Даже СПА есть, джакузи, сауна с бассейном, массажист, говорят, ничего.
Все уговоры благополучно пролетали далеко мимо ушей, но лес и река почему-то коварно зацепили. Нелька представила бесконечные прогулки по шуршащей листве среди облетевших деревьев, глухую до немоты тишину, почерневшую от холода реку и поняла, что ей уже не терпится сбежать туда, побыть неделю совершенно одной, ни с кем не общаться и, самое главное, не вступать ни с одним мужиком ни в какие, даже самые невинные отношения. Вторым аргументом "за" стало то, что отъезд намечался экстренный, а Нелька больше всего не любила что-либо заранее планировать, долго собираться и тщательно готовиться.
И, наконец, явившийся перед глазами, самый главный аргумент сам вдруг неожиданно расставил все главные точки и над рекой, и над лесом, и над диким, безмолвным одиночеством. Нелька поняла, что Сонькин звонок - это самая, что ни на есть долгожданная, судьба, что именно бегство в забытое Богом захолустье необходимо ей сейчас больше всего на свете...
Сонька всё ещё красноречиво расписывала прелести их предстоящей недели отдыха вдали от городской суеты и цивилизации, а Нелька уже прикидывала, что из тёплых вещей она завтра утром закинет в небольшую дорожную сумку и какие книги накачает в планшет, чтобы все вечера и ночи посвятить себя долгожданному приобщению к мировой литературной классике, лёжа в одиночестве на скрипучей санаторной кровати.
***
Главный аргумент звался Стасиком или, официально, Станиславом Сергеевичем. Он явился в офис, как гром среди ясного неба, и вот уже два месяца будоражил гормоны всех, без исключения, женщин, даже тех, кому по возрасту положено было думать больше о внуках, чем о мужиках. Высокий, не особо спортивный, но и не толстый, сорока семи лет, с лёгкой, благородной сединой в чуть волнистых волосах и дьявольской поволокой в тёмных глазах, Станислав Сергеевич сумел приворожить к себе, буквально, всех. Разговорчивый, весёлый, не глупый, начитанный и словоохотилвый, он прекрасно знал рамки, за которые нельзя переходить, будучи на работе замом начальника соседнего отдела, в котором Нелька сама была замом, и одновременно чертовски красивым мужчиной. Но даже внутри этих рамок он всячески подчёркивал своё постоянное благоволение женскому полу. Сделать просто так, на бегу, сногсшибательный комплимент или целомудренно дотронуться кончиками пальцев до талии, пропуская после ежедневного совещания какую-нибудь даму к выходу из конференц-зала, получалось у Стасика настолько невинно и естественно, что все дамы начали выдумывать самые немыслимые способы также невинно и естественно попасть Станиславу Сергеевичу на глаза.
Стасик был женат, причём, строго один раз, имел двух взрослых детей и добросовестно носил на правой руке обручальное кольцо, но этот факт никаким боком не повлиял на буйное помешательство в офисе. Все женщины, словно сговорившись, понеслись вдруг к массажистам и в парикмахерские, погрязли в новых шмотках и модных журналах. Всё чаще в бесконечных бабских разговорах вместо школ, дач, магазинов, сериалов и дешёвых турецких отелей начали обсуждаться фитнесс-центры, косметические салоны, бутики элитной обуви и белья.
Нелька столкнулась с ним в самом, что ни на есть, прямом смысле в первый же час его появления на работе. Она по обыкновению вылетела из двери, торопясь на утреннее совещание. В то же мгновение из двери напротив также торопливо вышел мужчина в стильном, отливающем сталью, тёмно-сером костюме, и Нелька с ходу воткнулась в него всем своим объёмным бюстом. Мужчина, пытаясь посторониться и благополучно избежать столкновения в узком коридоре, машинально схватил её за плечи, нечаянно зацепив очки. Очки упали на пол, он тут же, без конца извиняясь, поторопился следом за смущённой Нелькой нагнуться и поднять их первым... Став в один миг жалкой и совершенно беспомощной, Нелька стояла, тщетно пытаясь увидеть слепыми и такими беззащитными глазами, что за незнакомец стоит перед ней. Он неожиданно смутился сам, виновато протянул поднятые очки, она надела их, слепо щурясь и привычно поправляя с боков кончиками средних пальцев. Их взгляды, конечно же, встретились, и, конечно, в Нелькиной груди случилось всё именно так, как и должно было случиться.
***
Влюбляться, как все нормальные люди, и также нормально "по-людски" расставаться, если любовь пролетела мимо, Нелька не умела с самого детства. Едва в сердце загоралось мало-мальское чувство, дикая и безудержная страсть тут же охватывала всё её тело с ног до головы, отнимая покой, лишая сна и напрочь отключая не самые глупые на свете мозги. Ради удовлетворения этой страсти Нелька готова была на всё, на любую несусветную глупость, которая только приходила в дурную голову долгими, бессонными ночами.
Залив потоками крепкого алкоголя очередную дурь, дурнее которой она никогда раньше не совершала, и с болью вырвав из сердца очередную фатальную страсть, Нелька каждый раз сопливо и пьяно философствовала сама с собой, отпивая из бутылки коньяк, что когда-нибудь с годами это должно, наконец, пройти, а до тех пор лучше, вообще, не влюбляться, и, делая упреждающий удар, сразу сводить все отношения к банально короткому, ни к чему не обязывающему "физиологическому" сексу.
Годы шли, "тридцатник" подкрался незаметно и также назаметно "упреждающие удары" превратились из спасительной соломинки сначала в пикантную, а потом в самую, что ни на есть, дурную привычку. Нелька чувствовала, что её несёт в пропасть, что беспутство затягивает, отгоняя всё дальше не только любовь, но и самые обычные, человеческие чувства. Выскочивший из двери Стасик стал тем неожиданным камнем, той коварной гранитной скалой, на которую Нелька налетела со слепу, в щепки разбив и сердце, и душу, и все свои умные, дважды дипломированные мозги.
Тайная страсть к черноглазому красавцу затягивала всё сильнее и сильнее, но сделать спасительный упреждающий удар Нелька не могла категорически. Как бы ни нашёптывало по ночам бешеное нутро: "Брось всё, наплюй на работу и на репутацию, иди к нему и будь счастлива хотя бы на час", работа оставалась тем последним, самым главным и самым неприкосновенным, переступать которое Нелька запретила себе раз и навсегда. Когда-то давно, когда она, будучи совсем молодым и очень зелёным специалистом, осваивала не столько азы профессии, сколько умение жить в большом коллективе, одна немолодая, очень мудрая и грациозная Багира шепнула ей с глазу на глаз в своём просторном директорском кабинете:
"Запомни, девочка. Если хочешь чего-нибудь добиться, то все мужчины здесь, на работе, для тебя не мужчины. Если влюбилась - увольняйся, если зачесалась - чеши на стороне, если по другой причине - сто раз подумай... Женщины - народ коварный. Не успеешь глазками стрельнуть, тебя тут же сожрут и раздавят. Не сейчас, так потом, когда надо будет тебя в дерьме утопить."
Этот урок Нелька запомнила на всю жизнь, с благодарностью вспоминая мудрые слова мудрой женщины, сказанные в самый нужный момент и не раз потом спасавшие Нельку от, казалось бы, неминуемого.
Стасик относился к Нельке точно также, как и ко всем остальным женщинам, но окончательная потерявшая разум Нелька упрямо твердила себе - он притворяется! Он специально не хочет никому показывать своё к ней отношение. Ведь она видела ТОТ его взгляд, она почувствовала тогда всем своим трепещущим нутром, как пролетевшая между ними искра обожгла не только её сердце. В сумасшедшем отчаянии, каждый день тайно провожая взглядом из-за угла соседнего дома садящегося в машину возлюбленного, она уверяла себя, что ему также тяжело сейчас, но он сильный, и, как по-настоящеий сильный мужчина, ради её спокойствия он обязан вести себя именно так, и никак иначе.
Софья, выслушав очередную отчаянную исповедь и очередное: "Сонь, ну, что мне теперь делать?", ответила после долгого и на этот раз по-настоящему искреннего раздумья:
-- Или увольняйся, или сама признайся ему во всём... Он - мужик, как сам решит, так и будет...
Конечно, Сонька всё говорила правильно, но уволиться, как и самой рассказать Станиславу Сергеевичу, что у неё в его присутствии стонет всё тело, срывается дыхание и мелко дрожат колени, было выше Нелькиных сил. Ведь именно здесь, в этой компании, Нелька наконец-то нашла своё место. Здесь её любили, ценили и уважали все, от уборщиц до управляющего. И всё это ставилось теперь на карту ради одного лишь маниакального желания утолить страсть к мужчине, коллеге по работе, чужому мужу и отъявленному красавчику, привыкшему быть в центре пристального женского внимания. А дальше? Что ждало её дальше? Ночь или банальные полчаса счастья? А потом? Позор? Холодное, как осенний дождь вразумление, что второго раза не будет и, если она начнёт его преследовать, он вынужден будет принять ответные меры? Не хотелось думать, что он способен на такое, но мысли лезли в голову со всех сторон, не давая сна и покоя...
Время шло, неделя летела за неделей, бабье лето сменилось холодными дождями, дожди - студёным ветром, под грустное завывание которого телефон запел вдруг после дождичка в четверг весёлой летней мелодией.
***
Надолго замерев с сумкой в руках возле жалкой кучки из джинсов, футболок, кроссовок, свитеров и спортивного костюма, Нелька остервенело зашвырнула сумку на шкаф, выкатила из кладовки свой боевой отпускной чемоданчик, аккуратно вложила в специальный отсек под крышкой праздничное синее платье, несколько пакетов с чулками и колготками и привычно пристроила сбоку любимые замшевые туфли на неприлично высокой шпильке.
Продолжение следует, но не скоро.
===========================
Написано в соавторстве с Наталией Воронцовой