Избитое сравнение, но если поставить рядом ещё одно: дорога жизни, - уже "теплее". Люблю эту игру, в слова, когда загадываешь любое и через "теплее-холоднее" помогаешь отгадать.
Ещё один год на Прозе провела, но сейгод на Страстную седмицу пришлась годовщина, и я отложила до Пасхи "промежуточный итог", успела подумать о том, о чём не успела за год написать.
Два главных события: повидала новорожденную внучку и похоронила свою 90-летнюю подружку, Прасковью Фёдоровну, - связаны между собой дорогой. О которой написала меньше, чем хотела, сразу не получилось, а потом забывается.
Уезжали мы к своим перед новым годом, в морозы, и Прасковья Фёдоровна очень за нас переживала. Понесла ей перед отъездом новогодний подарок. Пока была у неё, пришла соцработница, потом родственница - и я уехала спокойная, зная, что она не одна.
А вернулись - она совсем слабенькая уже была, в феврале на новомучеников ещё сидела на постели, ела мой шоколадный пирог с деревенскими яблоками, которые она же мне и дала, а на масленице увезли её в больницу.
Всё никак не могла к ней выбраться, сметали дети мои блины, а с пустыми руками не хотелось, и в конце недели я приняла соломоново решение детей отправить на масленицу во Дворец металлургов, а сама поехала проводить зиму на велике на площадь и купила там на гулянье стопку блинов, чтобы Прасковье Фёдоровне завезти.
Звоню-звоню в дверь - вышла соседка и сказала, что вчера увезли в больницу. Я помчалась в больницу, а подружка моя уже такая слабенькая, что не до блинов.
На первой седмице поста причастилась в больнице, а через неделю в хосписе, скончалась 10 марта. Восьмого марта я приезжала к ней с мимозами, сестричка сказала, что она у них сейчас самая слабенькая. Девятого, как обычно по четвергам, пришёл в хоспис батюшка и надел на неё крест, я и не видела, что у неё нет нательного креста. А на другой день отдала Богу душу моя подруженька.
Родня (у неё живы ещё брат с сестрой и племянники, сама Прасковья Фёдоровна, младшая в семье, замуж после войны не вышла и досматривала родителей) назначила на другой же день похороны.
Поначалу я расстроилась, а как узнала, что тот же батюшка отпевал, что причастил её перед смертью, утешилась. Отпевали на кладбище в её родной деревне, я туда не поехала, простилась у дома в городе: и холодно было, не пробегал бы день сам на улице ребёнок, и не хотела пустых разговоров, шёл пост, а у меня уши уже завяли от разговоров родни, пока ждали гроб из хосписа.
Одна разодетая в пух и прах племянница, владелица турагенства, костерила правительство и президента, "которых она кормит, а людям скоро не на что будет на отдых ездить". Красиво жить не запретишь, но когда на похоронах всё про свой бизнес и про себя, любимую, грустно становится на душе, деревенские товарки Прасковьи Фёдоровны воспитаннее были, видела их, когда приезжали её проведать, но вряд ли родня пригласила их на похороны. Так что и я ушла.
Выберусь на Радоницу или на Троицкую субботу на это деревенское кладбище, там недалеко и прабабушка моя похоронена, её дом в городе во время войны разбомбили, в эвакуацию в начале войны она с детьми не поехала, перебралась к родне в деревню, там умерла и схоронили её.
В десятом классе, помню, ходила на предварительные прослушивания в минский театральный институт, проходили они ранней весной, и вместо комиссии слушал желающих аспирант, молодой парень. Сказал мне, что над дикцией надо будет поработать и дал контрамарку в театр.
- Сходи, - говорит, - посмотри, сильный спектакль.
И я и правда, обрыдалась. Спектакль был по "Последнему сроку" Распутина, Анну, мне показалось, не актриса играла, а одна из моих бабушек.
Деревенщиков я тогда не читала ещё, сюжета повести не знала, и для меня этот спектакль откровением стал, весной 1980-го года дело было.
И вот с тех пор не раз наблюдала на похоронах деревенских старух нарисованную Распутиным картину, пропасть между двумя поколениями.
Мир тебе, дорогая Прасковья Фёдоровна, мир вам, все мои дорогие старики.
Христос воскресе!
Одно время в неофитской самонадеянности осуждала вас, почему, дескать, не воспитали своих детей, наших родителей, в вере, почему мне, братику моему и другим моим ровесникам, внукам вашим, пришлось взрослыми уже, дров наломав, самим пробивать дорогу к Богу.
А теперь понимаю, что это непросто - в вере детей воспитать. Сейчас вроде и не запрещает никто, а результата не видно, если среди моего поколения многие обратились к вере, то с детьми почти у всех проблемы: соблазнов на них навалилось много, а отмаливать их - плохие мы молитвенники.
И тогда следующая мысль: нас-то кто отмолил? Так ли уж сами по себе пришли мы в церковь? У одной моей прабабушки, Елены, четыре сына не вернулись с войны, один только выжил. А у другой, Елизаветы, в самом начале войны попал сын Павел в плен, кавалеристом был, лошадь убило, его самого контузило.
И всю войну пробыл в плену, выжил, дома ещё в лагере отсидел два года, работал на Горьковском автозаводе, но всё-таки вернулся при жизни матери в родную Орликовку. Точнее, она его дождалась, вымолила ото всех напастей - и только тогда умерла.
И вот, вспоминая деда Павла с женушкой его, бабушкой с казавшимся нам в детстве забавным именем Кулюша (Акулина), и других повоевавших стариков и молившихся за них жён и матерей, понимаешь, что сама в подмётки им не годишься со всеми аспирантурами и богословскими институтами.
Их дорога жизни намного труднее нашей была, а они не роптали, молча свой крест несли и молились за нас, непутёвых.
Вчера пришёл из школы сын и сообщил, что классный час у них был Пасхе посвящён.
- И о чём вы говорили?
- Сначала о том, кто как Пасху провёл, классная попросила написать на листочках.
- И что ты написал?
- Да вот, прочти. "Я встал, поел и побежал на улицу". Точка.
- Да, - говорю, - писатель из тебя неважный. Мог бы для полноты картины дописать: "Где и бегал до вечера. Гонялся за аистом (сфотографировать). Упал в лужу (нечаянно). Потерял шапку (искали потом с мамой - не нашли). Извазюкал футбольный мяч в луже. Но мама по случаю Пасхи не ругалась, мяч помыла, одежду постирала, накормила куличами таких же моих чумазых друзей. Сказала, что слава Богу, ключи целы, а то на прошлую Пасху я ключи от дома потерял, пришлось повсюду ходить искать их, не нашли".
Он всё это мимо ушей пропустил и добавил:
- А ещё про Радоницу классная сказала, что это Пасха мёртвых и будет четыре выходных, за понедельник потом в субботу будем учиться. Прямо каникулы!
Я выразила робкую надежду, что к каникулам часть луж подсохнет. А также желание заглянуть в дневник. В дневнике оказалось три двойки по белорусскому языку с литературой, и на мою отпавшую челюсть ребёнок прореагировал тем, что заревел и признался, что давно потерял учебник, но боялся мне признаться - поэтому и не делал домашку.
В тетради обнаружилось ещё несколько двоек. При очевидном старании, во всяком случае "i" он выводил регулярно, но при "перакладе на мову" просто ставил эту самую i, а также побольше твёрдых гласных после согласных во все русские слова, считая, что этого достаточно.
Ан нет, слова тоже другие. Не "художэственая литаратура", а "мастацкая", не "изабражаюць", а "малююць", и пошло-поехало.
Купила ему недавно толстый словарь - не может, точнее, не желает там ничего найти, дома его забывает. Ищу за него перевод, прошу повторить несколько раз - не помогает, в одно ухо влетело, в другое вылетело.
Звонила директору школы, может, освободят его от мовы как гражданина России, год там проучился, пропустил. Не положено.
У меня этой проблемы не было, учила мову как все, читала, писала, а чтобы заставляли нас с русского на белорусский переводить - не помню.
У Прасковьи Фёдоровны сегодня сороковой день, Царствие ей Небесное! В посту читала в двадцатке Псалтирь, поминала её ежедневно и заранее радовалась, что на Пасху сороковины - вот и мне бы так. Не ожидала, что притащит полный портфель двоек сынок, но жизнь - это дорога, где на ней яма или, не дай Бог, полынья, ибо иногда я думаю, что движемся мы по всё более тающему льду - заранее не увидишь.
Пора бежать в школу с учительницей по-белорусскому поговорить, второй учебник я вчера кое-как раздобыла в школьной библиотеке, сначала требовали взамен свежий учебник, "Минск, 2016-й год", но поскольку во всём городе такого в магазинах не оказалось, выдали под расписку съездить в Минск и купить.
Спасибо всем читателям, не пожалевшим пары минут, чтобы прочесть этот или другие мои здешние тексты!