Вагон электрички мерно покачивался. По стеклу причудливыми разводами сбегали светлые струйки дождя. Вечерело, а может быть день, просто был сам по себе серый и сырой. Тусклый свет плафонов, освещал сонные лица пассажиров, не хитрую их поклажу в виде свертков, баулов и корзинок. За окном не спеша, проплывали пригородные постройки, унылые, убранные по теплому времени сезона - поля. Мокрым редколесьем, мелькали небольшие рощицы. Сергей с удивлением уставился на свою авоську, которая не большим грузом оттягивала кисть руки. Сквозь ячейки авоськи, на него глядела полулитровая стеклянная банка, на которой отчетливо читалось слово — Брусника протертая с сахаром. Удивила не сама банка, а авоська, которая по приметам настоящего времени, просто не могла существовать. Мог быть пакет, или еще что-то в этом роде, что угодно , только не эта архаичная авоська! Он стал вспоминать, откуда взялась банка в авоське и вдруг с ужасом обнаружил, что ни чего не помнит. Память закрылась на замок, от которой был потерян ключ, ко всему, что с ним происходило в данную минуту. Тщетно пытаясь разобраться, Сергей стал впадать в легкую панику.
- Товарищ — обратился он к соседу по скамье.
- Куда едем?!
- Домой милый, домой...
- Домой — как то неуверенно, вслед повторил Сергей.
- Ну да, конечно домой- повторил с облегчением он.
- Я купил ее на Балтийском вокзале, в магазине — показывая на баку в авоське ответил он соседу.
Тот молча кивнул головой и прикрыл глаза. Слово дом и Балтийский вокзал стали выстраиваться в логическую цепочку.
- Балтийский вокзал, Ленинград — произнес Сергей...
- Постой, постой! Какой Ленинград?! В настоящем времени - город Санкт - Петербург! - пронеслось сумятицей в голове.
- Следующая станция - Сосновая поляна... Громко щелкнув диффузором динамика, произнес голос машиниста.
- Товарищ, товарищ - снова внутренне тревожась обратился он к соседу.
- Город Ленинград или Санкт - Петербург?
- Для кого Питер, для кого Ленинград — нехотя ответил сосед.
- Как на душу положишь так и будет — договорил он.
- Как на душу положишь - отозвалось эхо - душного вагона.
На душу легло слово - Ленинград. И от этого определения, стало как то спокойней, выбор приобрел значение и вес.
Теперь Сергей точно знал, что едет домой. Уверенность придавала банка с брусникой, не хватало только ржаной коврижки, которую зачастую после поездки в Ленинград, брали к вечернему чаю. - А до этого, а до этого, что было? Пытался вспомнить он - Почему один? Память скупо выдавала информацию. Кругом зияли огромные дыры провала, стертые неведомой силой тревожного бытия. Успокаивало лишь то, что названия промежуточных станций, оставались по прежнему знакомыми.
- Ну вот, сейчас за Сосновой поляной, будет станция - Сергиево, потом - Стрельна...
- Следующая станция - произнес с бумажным шорохом голос - Сергиево...
- Слава богу — произнес Сергей - Все правильно.
Но, сколько ни пытался он сообразить, какая станция на которой ему сходить, определить так и не смог. Через намокшее стекло вагона, вползала чернота ночи.
Сергей вдруг ужасом заметил, что он едет в вагоне один, остальные пассажиры непостижимым образом исчезли. Он вышел в тамбур. За окном, черной стеной высился лес. Под порывами ветра, сосны лениво шевелились. С железным скрипом, желтыми пятнами, метались фонари уличного освещения. Состав дернулся и застыл.
- Лебяжье — произнес бумажный голос. Створки тамбура с пневматическим шумом разъехались в стороны выпуская одинокого пассажира на пустующую платформу.
Он вдруг четко осознал, что это и есть его конечная станция и что там вдали поблескивая желтыми зрачками окон, находится его дом. И еще он понял, что его там совсем не ждут и ни когда не ждали. - Время перемен, время перемен - прокричал бумажный голос, бросая пригоршню мокрых, желтых листьев ему в лицо. Навалилось душное в своей испарине лето. С крыш, громко падая, звенела капель. Сырая земля парила, одевая в желтое ожерелье сосновой пыльцы, большие лужи. Он стоял на уже знакомой платформе. По голубеющему небу, белыми барашками неслись кучерявые облака. Над лесом, большим коромыслом, вспыхнула красочная радуга. Со стороны Соснового Бора, протяжно гудя и пуская голубые искры контактного провода, подходила электричка. Сергей провожал женщину. Вся воздушная, окрыленная внутренней свободой она села в вагон, привстала, поправила платье цвета нежной помады и отвернулась от окна. Электричка басисто аукнула, звеняще рассыпая по лесу эхо, звякнула сцепка состава, чередой поплыли окна вагона. Сергей прощально замахал рукой проплывающему знакомому лицу ожидая человеческой улыбки, но оно не оборачиваясь, а как — будто даже не замечая его, все удалялось и удалялось пока не скрылось в зеленом мареве леса.
- Не ждут- проговорил он глядя на желтеющий огонек окна. И та старая, ноющая тоска, вновь пронзила его на вылет. - Не ждут... По платформе, с полной авоськой картошки, на высоких каблучках, двигалась стройная фигурка.
- Живая душа, живая душа — простучала на стыках встречная электричка и скрылась за зеленым глазом светофора. Ветер, как то сразу стих, в небе показалась огромная, желтая луна.
- Давай я тебе помогу- проговорил он, чувствуя исходящее от нее тепло ночного родства.
Она протянула авоську и молча пошла рядом, по лунной дорожке, как - будто знала его много лет прежде.
Дом оказался старым бревенчатым срубом. Внутри было все просто и чисто. На полу лежали простенькие половички, в печи потрескивали дрова бросая желто — красноватые блики на лица зрелых, познавших жизнь людей. Они сидели рядом молча, изредка помешивая кочергой прогоревшие головешки. Незримые нити невостребованной близости, прорастали в них.
- А у меня есть брусника с сахаром - тихо произнес Сергей, внутренне чувствуя огромную потребность выговориться, то о чем не успел сказать ей раньше, в потерянном для двоих времени...
- Очень хорошо - произнесла она — Будем пить чай с брусникой я ее очень люблю.
Он вдруг отчетливо понял, что это тот дом, дом в котором его ждут и ждали все время. Что он останется в нем навсегда...
Горячая волна нежности захлестнула Сергея и понесла его по волне памяти. Он спешно говорил и говорил, чувствуя огромную потребность высказаться, донести свое повествование целиком. Лицо зрелой женщины расцветало. Исчезали морщинки, глаза приобрели карий, теплый оттенок, Только она по прежнему оставалась грустной, будто чувствуя какую то неизбежность.
- Все будет хорошо, мы проживем с тобой оставшиеся время, даря себя друг другу — горячо шептал Сергей держа ее за теплые, нежные руки. Она скорбно улыбнулась...
Холодный ветер ударил в окно, распахнул форточку, стало зябко. Сергей отпустил руки и... Проснулся.
За окном, по железу стучала весенняя капель, холодный воздух проникал в щель открытой двери балкона. Мир стал пустым и предсказуемым. Сергей встал и прикрыл балкон. В смежной комнате зашуршало одеяло, там кутаясь в тепло пододеяльника спала женщина. Та, что отвернула лицо. Да и было ли оно ...