Бармен ещё не раз попадался на глаза ночью Йохану – тому же надо было убедиться в своей правоте, прежде чем бросаться ложными обвинениями, - гулял с Виржини ночью, надевая вдобавок тёмные очки. Виржини думала, что он скрывается от полиции, а он прятался от других слуг мистера Тюильри и репортёров.
Однажды Йохан Садко всё-таки донёс на парня. Нельзя долго наслаждаться тихим счастьем: кто-нибудь да вторгнется в твои владения и чувства.
- Господин Тюильри, а Ваша девушка влюблена. Ну, вдруг Вы ничего не знаете… Она встречается с неким барменом, молодым человеком в чёрных солнцезащитных очках на улице… и только ночью.
Садко впервые показал искренние и истинные эмоции своему коллеге по работе. Йохан уже начал переживать, что мистер Тюильри не умеет ревновать и не стал бы романтическим героем, достойным сердца девушки.
- С моим барменом? И как он ей? – с любопытством и некоторой нервозностью спросил Садко.
Йохан был изумлён и растерян. Он не знал, какой штат слуг и помощников содержит мистер Тюильри, а особенно не был в курсе того, что богатые люди оплачивают услуги барменов.
- Так это Ваш… наёмный работник? Я не знал, что Вы держите бармена. Я полагал, что достаточно сомелье…
- Да, держу… за дурачка. Прислуга годится только для этого. Так что же он?
- Я узнаю… положение вещей для Вас.
- Хорошо бы… быть в курсе событий. Нет, Виржини меня теперь не интересует, но мне щекочет нервы её нынешняя личная жизнь.
«Ревнует. Странные эти богачи: достаточно признаться ей, что бармен – всего лишь наёмный работник, показавшись на глаза, и девушка останется с ним самим».
В настоящее время Садко, обманув Йохана, что Виржини он больше не любит, просто не знал, как ей понравиться. Он же не бармен – в нём нет романтики, по ночам он не гуляет, дорогими напитками не распоряжается… Если Виржини ещё и замуж выйдет за этого бармена – вопреки всем законам логики, - это будет первый в истории такой случай: примет любовь, а не большие деньги. Революция идиотизма.
В это время Виржини рассказывала бармену, что хочет настоящего. Не гонится за деньгами, а ищет искренность и преданность, верность. Глаза бармена не переставали улыбаться. Виржини злилась, что он так невнимателен к её словам, но продолжала болтать. Женщину не переубедить, если она что-то решила доказать мужчине.
Теперь, когда Виржини упоминала Садко Тюильри, бармен оживлялся, глаза его блестели и он включался в разговор будто впервые в жизни.
«Странно. Должен ревновать, а не ревнует? Кто он ему тогда? Может, не только слуга, но и друг? Мужчины же такие собственники – другим соперникам обычно в жизни даже просто знакомой женщины места нет».
- Есть у него кто-нибудь? На него, наверное, многие красотки вешаются, да?
- Допустим, - улыбнулся счастливый бармен.
- А у тебя самого было много женщин? Ну, такая профессия, как у тебя, предполагает плотное общение… с противоположным полом…
- Они есть, - смеётся и щурит серые глаза.
- «Он будто счастлив, что я интересуюсь его личной жизнью. Вообразил, конечно, что я ревную, а мне просто любопытно, как у простого бармена с личной жизнью».
- Понимаешь, никто никогда не говорил мне, что я чего-то стою, не отмечал, не ухаживал, а тут – нате! – целый миллионер со свитой. Ну, не подозрительно ли? – прищурилась Виржини.
- Смешно, да, - улыбнулся бармен, продолжая мечтать о чём-то своём, недостижимом.
Услышал бы девушку сейчас мистер Тюильри: она втайне интересуется Садко, а Садко тайно интересуется ею…