Дело было зимой 1963-64. Я уже собрался ложиться спать, как раздался телефонный звонок. Звонил оперативный дежурный нашего полка. Пропала телефонная связь с одним из зенитно-ракетных дивизионов. Я был в тот период временно исполняющим обязанности командира взвода связи батареи управления полка. И мне предстояло отправляться на линию связи с этим дивизионом. Оперативный сообщил мне, что телефонисты скоро появятся у меня. В моём распоряжении грузовик ЗИЛ-157. Так что все поместимся. У меня сразу возник вопрос: как одеваться? На дворе зима и мороз где-то за -20 … -25 градусов. Моя роль – старший на машине. Сидишь в кабине, руководишь. И я оделся совсем обычно: шинелька, ботиночки. Как оказалось – совсем легкомысленно.
Уже в пути выяснилось, что отопление в кабине не работает. В результате и в кабине, и вне её температура одинаковая. Но мои солдатики одеты как надо: бушлаты, валенки, тёплые рукавицы. Но и им пришлось не сладко.
Спрашиваю водителя, знает ли он дорогу в дивизион. Он сказал, что однажды бывал в нём, так что найдём дорогу. Ну, тогда поехали. Как только выехали за город, остановились у телефонного столба, телефонист надел когти (кошки) и полез на столб. Там на верху он подсоединил телефон к линии и проверил связь. В сторону полка связь есть, в сторону дивизиона – нет. Солдат слезает со столба, снимает когти, забирается в кабину и мы едем дальше. Через несколько километров пути процедура повторяется. Результат – тот же. Оперативный дежурный, ставя мне задачу на поиск обрыва на линии, объяснил, что обрыв устранять полковым силам, т.е. мне. Зона ответственности дивизиона ограничена позицией дивизиона, т.е. обрыв за позицией, за забором. Обычно телефонные линии находятся на обслуживании гражданских линейщиков, но для этого мы, военные, должны были сдать нашу линию в эксплуатацию гражданским, чего своевременно сделано не было. А посему и обслуживать свою не сданную линию должны своими силами. Так мы проехали уже несколько десятков километров, но результат всё тот же. Наконец мы доехали до какого - то города. Водитель говорит, что после него нужно повернуть направо. Поворачиваем. Проехали совсем немного в новом направлении, как водитель говорит, что дорога ему не знакома. Я ему говорю, что в таком случае нужно возвращаться до той точки, где дорога тебе знакома. А дорога, по которой мы ехали, была такой ширины, что со встречной машиной разъехаться было бы большой проблемой. Мало того, по обеим сторонам дороги шли канавы. Так что поворачивать назад на такой дороге можно, только доехав до ближайшего перекрёстка.
Но водитель понял меня буквально и стал разворачиваться на том месте, где я ему сказал, что надо разворачиваться. В итоге машина оказалась ровно поперёк дороги. При попытке сдать назад машина съехала в кювет, а т.к. была зима и всё заснежено, то пытаться выехать из канавы было безнадёжным делом. В конце концов машина «села» на мост и стало ясно, что мы «приехали». Мы все четверо забрались в кабину и стали ждать чуда. Вдруг кто-нибудь будет ехать и поможет нам выбраться. Сами мы пробовали подкладывать под колёса ветки, палки, что под руку попадало, но машина выбрасывала всё это добро из под колеса и упорно не хотела выезжать из канавы. Только ещё глубже садилась в эту самую канаву.
Долго сидеть в кабине я не смог. Был слишком легко одет и раньше всех начал замерзать. Анекдоты уже не развлекали, т.к. было очень тоскливо и не до них. Все мысли были о поисках спасения, а не об анекдотах. У меня возникла мысль о том, что знакомые будут смеяться, а не печалиться, когда узнают, что я замёрз насмерть в Белоруссии. Здесь же не Верхоянск с Оймяконом, не Сибирь и не Южный полюс, где -80. Я потом удивлялся, когда узнал, что люди замерзают и при плюсовой температуре.
Терпел я до последней возможности, а когда уже этой возможности не осталось, выбрался из кабины и пошёл в сторону города, который мы проехали. Темень была необыкновенная. Про такую говорят: «хоть глаз коли». И вдруг я не увидел, а почувствовал, что мимо меня проехал кто -то на велосипеде. Было слышно только шуршание шин на снегу. Велосипедист проехал совсем рядом со мной, он ехал без света. Видимо путь ему был знаком наизусть и свет был ему не обязателен. Но в нашу машину он «вмажется» точно. Скорость у него небольшая, так что обойдётся. Шагать было не очень далеко. Я рассчитывал найти какое-нибудь предприятие. А там должна быть проходная, а там должен быть телефон. Нужно дозвониться до своей части и вызвать подмогу.
Предприятие я нашёл быстро. На проходной было не просто тепло, а жарко. Уходить оттуда не хотелось. Я дозвонился до какого-коммутатора и попросил соединить меня с моим городом. Телефонистка говорит, что она не может этого сделать: разговор надо заказывать. Я ей говорю: «Ну вот я и заказываю вам соединить меня с Поставами , с оперативным дежурным моей части». Телефонистка спрашивает меня позывной коммутатора нашей части, а я его не помню. Я прошу её, если она дозвонится до моей части, сообщить, что мы застряли на дороге и без посторонней помощи нам не выбраться. Объяснил, где нас искать. После этого я побрёл к своей машине.
Вновь я просидел в машине со своими солдатами несколько часов и когда мне вновь стало невмоготу, отправился опять к уже знакомой проходной. Как только я зашёл , охранник набросился на меня: куда это я пропал? Тут приезжали из вашей части и не могут вас найти. Я отправился искать нашу машину. Это был ПАРМ ( Подвижная автомобильная ремонтная мастерская ). Городишко был небольшим и мастерскую я нашёл быстро и во-время: они уже собирались возвращаться в полк. Я показал место, где мы застряли, быстро зацепили нашу машину и вытащили её из кювета. Но самое смешное было дальше. Мы приехали в дивизион, мой телефонист залез на столб , где владения дивизиона заканчиваются, подключил телефон, а итог – прежний: в сторону полка связь есть, в сторону дивизиона – нет.
Заходим на телефонный узел дивизиона и ровно в одном метре от коммутатора находим обрыв провода. «Убелённый сединами» командир взвода связи дивизиона старший лейтенант мычал и оправдывался перед безусым лейтенантом, что он всё проверял.
Вот так закончилась моя эпопея с поиском неисправности на линии связи. У меня остались воспоминания на всю оставшуюся жизнь потому, что мог погибнуть из-за глупости старшего лейтенанта, который уверял, что обрыв вне зоны его ответственности, а он случился рядом с его коммутатором.
12 апреля 2017 года.
Редактировал Комиссаров Ю.С.