Ручки мои устали спать, затекли, задревеснели. Ножки отвыкли ходить, разучились, ах, холодно ещё ходить по земле. И холодно, и жестко, и грязно: нет травы, нет солнышка. Солнышко выглянет и уйдёт обратно. И я выгляну и сплю дальше. Рано мне выходить, рано. И глазки мои отвыкли смотреть на небо, устали они от серого и голубого цвета, а больше некуда и смотреть, серое внизу, серое сверху. И я сейчас тоже серая, я знаю. Мужик мимо шел, зачем забрёл так далеко от жилья своего, зачем меня потревожил? Как я взглянула на него, он кинул топор и помчался прочь, вскрикнув: - Кикимора! Нет, мужичок, я не Кикимора, я Дриада. Я только ещё сплю, не надо на меня смотреть, наряд на мне старый, коркой слежался. И волосы серые, колтуном, но я их расчешу позже, над речкой, найду гребешок, и цветы вплетутся ко мне в косы, сами вплетутся, косы сами зацветут...
Пташка мимо летит, щебечет, храбрая, гнездышко вьёт, носит щепочки, где вьёт, не вижу, слышу только, что высоко. Смелая. У нее перышки греют, а я? А я ножками босыми далеко не уйду. Вот и она примолкла: снег пошел. Сплю дальше, до тепла, до настоящего тепла, до месяца мая, до гряной недели...