Дело было через несколько лет после окончания войны. Мой старший брат, окончив
семь классов, поступил в строительный техникум и на одну из первых стипендий
купил патефон и с десяток пластинок.
Мы тогда жили в коммунальной квартире еще с тремя соседями. До революции там
размещался трактир, но его разделили на четыре комнаты и поселили несколько
семей. Стены между комнатами были гипсовые и слышимость была превосходная. Наша
комната находилась между двумя другими. Слева жила армянка тетя Соня с мужем. Во
время войны все наше имущество они перетащили к себе, а их сын потихоньку
продавал его на соседнем базаре. За этим занятием немцы пристрелили его во время
облавы и нереализованным остался только наш стульчик для пианино. Справа жила
тетя Даша, муж которой до войны работал вместе с нашим отцом. Сын этой тети
Даши, одногодок моего брата, бросил школу, где-то работал и занимался музыкой
в каком-то клубе. Он учился играть на трубе и мои друзья называли его "судьба"
("судьба играет человеком, а человек играет на трубе"). Когда он после работы
начинал довольно громко выдувать звуки из своего инструмента, мы тут же ставили
пластинку "ария Тореадора" из оперы "Кармен". Патефон включали на полную
мощность и заглушали звуки его трубы. Переиграть тореадора его легкие не могли
и он покорно затихал.