Одиозная личность...Роман 1-3
3. Совмещать учёбу и любовь
Одиночество людское, до боли груз...
Тащит на плечах и в воспоминаниях.
Живёт, как песня, просто слышит,
Одиночество людское, до боли груз,
А когда-то царапала его за живое,
Теперь – эти слова песен не волнуют.
Одиночество людское, до боли груз...
Тащит на плечах и в воспоминаниях.
Я замечал, что родители очень тяжело работали, приходили уставшие и не хотели даже поговорить, домашнюю всю работу мы взяли на себя. Софья с каждым днём росла и была уже без пяти минут хозяйкой в доме. Почти всё взваливалось на неё, но я тоже не сидел, старался раздобыть поесть что-нибудь, но чаще шастал по крестьянским рынкам и собирал выброшенные первые листья от кочанов капусты, и тогда у нас был пир: она их тушила и делала пирожки, солянку. И даже ухитрялась сварить борщ, если я находил где-нибудь картофель или морковь, свёклу, ну что же я буду перечислять, поднимал всё, что валялось на рынке на земле, никогда не трогал то, за что заплатить бы не смог. Наши родители стали сбрасываться и вместе оплачивать меблированную квартиру, а остальное откладывать на питание, но этого хватало только на хлеб и молоко, может, иногда на подсолнечное масло, тогда у нас был праздник пирожков!
Однажды я столкнулся в воскресный день на рынке со своим отцом. Конечно, в нём трудно было узнать упитанного крупного фабриканта лёгкой промышленности Ивана Прокофьевича Труженикова. Но я всё же узнал и даже подошёл к нему. Он держал в руках плетёную корзинку, полную продуктов, а главное, там были фрукты, к которым я не прикасался уже второй год, с тех пор, как мы попали в Англию, в Турции цены на них были дешевле. Он заметил, что я жадно посмотрел на них, и сказал:
– Извини, сынок, возьми что хочешь.
– Мне ничего не надо, но Софья – дочь людей, у которых мы сейчас живём, два года не ела яблока, я возьму для неё.
Отец, видно, понял, как мы бедствуем, потому что моя одежда была вся в заплатах.
– Возьми домой всю эту корзинку, её папа – молодец, выдержал всё и не оставил семью, но здесь, в эмиграции, семья часто распадается. Сейчас я уже и вторую семью потерял, она как родила, так и исчезла с ребёнком, но мне повезло – работаю у богатых людей, в доме живу у них. Там есть отдельный маленький домик для обслуживающего персонала, так я и обслуживаю их, а когда мужа хозяйки нет, то у нас любовь.
– Отец, какая любовь в твои годы?
– А какие мои годы? Мне нет и пятидесяти. Когда тебе будет столько же, ты поймёшь, что жизнь только начинается, может, я тебе неправильно сейчас сказал, жизнь не начинается, но хочешь уловить все оставшиеся моменты любви. Сейчас я спешу, однако, если ты придёшь сюда в следующее воскресенье, я тебе большему научу. – Он достал из своего кармана фунты стерлинги и всё, что было, отдал мне, сказав: – Прости, сын, прости, если сможешь, и матери скажи, чтобы не держала на меня зла.
Он всунул мне в руки корзинку и убежал, ничего не купив. Я заметил, как он садился в коляску, запряжённую лошадьми, и даже с кучером, и подумал, что надо бы здесь с ним встретиться, ведь если он ещё плохо говорит по-английски и устроился прилично, то мне тем более будет легче в общении найти что-нибудь. И я побежал домой.
Идеальная чистота, в квартире пахло только вымытым полом. Когда я поставил корзинку с продуктами на стол, Софья расплакалась.
– Где ты это взял?! – заикалась она и, плача, говорила: – Где ты взял британские фунты стерлинги, чтобы купить всё это?! Мы же с тобой договорились: ничего лишнего не делать, через две недели мы заканчиваем школу и пойдём в колледж, я бы не хотела, чтобы ты здесь сидел за грабёж.
– Не переживай, случайно встретился со своим отцом, и он даже стерлинги на одежду дал.
Я достал всё и положил на стол. Она, схватив деньги, начала их пересчитывать.
– Ой, здесь достаточно, чтобы купить одежду и тебе, и мне, пойдём в колледж в новом.
– Отдам матери, пускай она решает, что с ними делать, она намного старше и мудрее. Там, на рынке, я видел магазин «Секонд-хенд», может, в нём что-то купим, ведь зимы здесь холодные и ты совсем раздета, а надо бы пальто купить тебе.
Она одобрительно подошла ко мне и потянулась, чтобы поцеловать. Но не целовала, а шептала мне на ухо, что она стала настоящей женщиной и впервые у неё сегодня была менструация.
Я понимал, что это конец нашей беспечной любви и она сможет уже забеременеть, но почему говорила тихо, не мог сообразить, однако заметил: за занавеской лежит на своей кровати мать. Я испугался и бросился к ней:
– Мама, что случилось?!
Она же показала мне две руки, обязанные тряпками.
– Не переживай, сынок, до твоей свадьбы заживёт, это по моей вине, у нас в прачечной на кирпичах стоял всегда большой бак, котёл, в котором мы вывариваем белые простыни и бельё. Когда я заметила, что вода бурлит, выливается, я взяла палку и хотела немного задвинуть бельё внутрь, чтобы кипящая вода не выливалась, а она вдруг выплеснулась и прямо на мои руки. Хорошо, что только на них, а то бы на лицо, и была бы я как прокажённая.
– Я побегу в аптеку за мазью и бинтами.
– За мазью беги, а бинтов не надо, мне выдала хозяйка прачечной старую простынь, её мы разорвём на бинты.
Я бросился в аптеку и очень быстро возвратился. Если бы не фунты стерлинги отца, ничего бы не смог купить, мазь оказалась очень дорогой, как объяснил фармацевт, сделана на прополисе, я бы не смог оплатить это лекарство. Значит, Бог к нам сегодня постучал в дверь.
Мы содрали с рук матери, испытывающей страшную боль, тряпки и намазали их мазью жёлтого цвета. Мама сказала, что нужно снова обмотать руки. Я сразу же отклонил эту затею, потому что фармацевт предупредил: не покрывать раны ничем, дать возможность их высушить и мазать, мазать лекарством.
С сегодняшнего дня мы лишились заработка матери, но у меня появилась возможность тоже пристроиться куда-нибудь. Мазь очень быстро кончалась, поэтому все фунты, которые мне дал отец, ушли на материнские руки, и они стали немного заживать.
Корзина с продуктами тоже к концу недели опустела, а у меня появилась возможность отнести её обратно и встретиться с отцом. Я не жалел, что всё истратил на лекарство, но, когда я так же, в заплатках, пришёл к отцу, он был расстроен и удивлён.
– Почему ты себе ничего не купил, здесь, как и везде, встречают по одёжке, а провожают по уму. Ум-то, вижу, у тебя есть!
– Да, отец! Я заканчиваю на днях школу и пойду в колледж.
– Эй, сынок, школа бесплатная, но за колледж нужно платить, тебе надо подыскать работу. Пойдём со мной, я сам тебе куплю одежду.
– Пойду, если ты Софье тоже купишь, ведь до сих пор мы живём у них. – И я ему рассказал, куда ушли все его фунты, и про мечту, пойти в «Секонд-хенд», которая не осуществилась.
– Не переживай, на это у меня хватит.
И мы вышли из рынка. Он меня повёл в тот магазин, о котором мы мечтали с Софьей. Отец полностью одел меня, а ещё нам завернули куртку и зимнее пальто. Также он купил одежду и для Софьи, и для матери. И опять сунув мне фунты, что у него остались, сказал:
– Всё, спешу обратно, мне оплачивают за неделю в субботу, в следующее воскресенье приходи.
Он взял у меня корзинку, быстро скупился на рынке и опять сел в свою коляску и скрылся из виду. Я же не потратил ни одного фунта, понёс всё домой. Светился от радости. У меня были светлые голубые глаза, светло-русые волосы и белизна лица чуть ли не девичья, полные красные губы и ровные белоснежные зубы. Я был хорош собой, об этом мне сказал и отец. А эта модная кепка в клеточку придавала мне мужественный вид.
Начало 1 часть http://www.stihi.ru/2017/04/08/1326
2 часть http://www.stihi.ru/2017/04/18/1051
http://www.proza.ru/2017/04/18/1849
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2017
Свидетельство о публикации №217041801849