14 января 2015 года Евлалии Семёновне Степановой исполняется 95 лет! Мы сердечно поздравляем Вас, Евлалия Семёновна, со знаменательным юбилеем и желаем Вам здравствовать многие годы, радуя нас своими разговорами, рассказами, заряжая своим оптимизмом, свежестью и бодростью. Ваша жизнь – достойный образец для подражания и настоящее служение отчизне, потому что Вы всегда были там, где было трудно, куда посылала Вас страна. В эти январские дни, когда отмечается Ваш юбилей, примите наше уважение, восхищение и искреннюю любовь, дорогая Евлалия Семёновна!
Коллектив учителей бывшей Усть-Ерогодской основной школы
Редко в наши дни встретишь человека, отмечающего свой 95-летний юбилей. 10 лет назад она сказала на своём юбилее: «Я даю себе установку жить до 120 лет». Сегодня я вместе с этой удивительной женщиной перелистываю страницы её биографии, в которой, по её словам, нет ничего необычного: всё соответствует времени, в которое ей выпало жить. Кстати, сразу помечу: я не оговорилась - она именно женщина, язык не поворачивается назвать её старушкой, несмотря на возраст, на палочки в руках при ходьбе, - всегда аккуратна, опрятна, элегантно одета, когда бы я ни встретилась с ней.
Евлалия Семёновна Степанова родилась 14 января 1920 года в Корнилове, в чёрной избе, 4-ым ребёнком (до неё умерли два брата – испанка! – и была старшая сестра Анна, 1914 г.р.) в семье Семёна Андреевича, 1893 г.р., и Татьяны Петровны, 1895 г.р. (в девичестве Баскакова, из д. Кульпинская) Степановых. Родители грамотные, за успехи по окончании церковно-приходской школы были отмечены ценными подарками - Евангелием. Прапрадед Евлалии Семёновны по отцу 25 лет прослужил в царской армии, вернулся со службы, а никого в живых из семьи нет. Учил детей по домам, его кормили, одевали за работу. Уличная кличка отцовского рода – Пармёны, видимо, был какой-то Пармён в роду, может, тот учитель. Зима 1920 года была суровая: холодная, голодная. Родила мать дочку во дворе, где стояла корова. Молока у матери не было - дали новорожденной девочке тряпку с намоченной мукой, сосоулю: выживай. Выжила!
Нянчилась с Евлалией сестра Анна. Отец отравился газом на империалистической войне, а в гражданскую контузило. Вернулся инвалидом, но имел золотые руки: сапоги тачал, по дереву мастерил, - никакой инструмент из рук не выпадал. Евлалия была папиной дочкой, повсюду бегала за отцом. В 1923 г родилась Лидия, в 1925 г. – Зоя, в 1929 г – Клавдия, в 1931 г – Ольга. Шесть дочерей росло в семье. 5 марта 1933 г неожиданно умер отец. Той весной было голодно, не хватало хлеба, и люди болели тяжело, иммунитет слабел. Родители простыли, мать вообще не вставала. Евлалии, учившейся в Тойме, не велено было приходить на выходной домой. Получив горестное известие о смерти отца, девочка в слезах побежала домой в одиночестве. В доме ни копейки денег – хоронить не на что. Беда не приходит одна: упала потолочная балка, обвалилась поветь. Похоронили (помог брат матери) на новое кладбище – только-только было положено ему начало, человек 10 всего было ещё захоронено. В Корнилове жил высланный из Грузии князь, как он про себя говорил. Видимо, это было правдой, так как он не работал и даже содержал прислугу. Сочувствуя семье, князь подарил им серебряный рубль – большое подспорье в горестной ситуации.
Без хозяина семье жилось необычайно трудно. И в такой бедности, нищете Татьяна Петровна решилась, на поступок, в то время, можно сказать, героический. Будучи уже немолодой, 8.02.1937 года она родила от молодого неженатого парня ещё одну дочку, Нину. В то время Сталиным был издан указ о ежегодных выплатах матерям, родившим 6-го ребёнка, по 2 тысячи рублей в течение пяти лет. И, хотя в семье и так было шестеро детей, Анна, старшая, уже не считалась, так как была взрослая. Татьяна Петровна родила Нину, невзирая на пересуды и разговоры, чтобы на полученные за ребёнка деньги дать образование дочерям, отремонтировать дом и создать условия для жизни детей. И всё получилось! Каким дорогим и любимым ребёнком в семье была маленькая Нина! Интересную, смышлёную, её любили и в деревне, не только в семье. Нина - ровесница О.А.Фокиной, училась вместе с ней в школе, дружила, после школы тоже поступила в медучилище, по окончании которого уехала в Самару, вышла замуж. У неё две дочери, Евлалия Семёновна гостила у неё в 1956 году в Новокуйбышеве.
По окончании 7 класса Евлалия уехала в Архангельск и, чтобы не быть матери обузой, устроилась работать на трикотажную фабрику. Но в июне 1937 г, после рождения Нины, она вернулась домой и продолжила обучение в Верхнетоемской средней школе.
Незабываемые воспоминания сохранила Евлалия Семёновна о годах учёбы в Верхней Тойме. Учились 6 дней в неделю, жили в большом двухэтажном доме, спали на топчанах, уроки делали при керосиновых лампах. Не было в интернате, если можно было так назвать общежитие для учеников, ни воспитателя, ни кого-либо из взрослых, кто бы отвечал за детей. Школьники стремились учиться, им помогали самодисциплина и порядок во всём, даже в мелочах. Раз в неделю уходили домой пешком, приносили с собой хлеб на неделю, этим и питались. Уборщица грела кипяток, топила печи, иногда в общежитие вечерами приходили учителя, и не было ни драк, ни воровства, ни хулиганства. Когда на одной из встреч с современными школьниками Евлалия Семёновна рассказала об этом, дети были изумлены: как можно самим себя заставлять учиться, если никто не неволит? Пешком ходить в школу, носить с собой еду, жить там впроголодь и при этом учиться по-настоящему, а не через пень-колоду, как бывает сейчас сплошь и рядом? Только инфантильностью могу я назвать изумление современных подростков, избалованных и пресыщенных современной цивилизацией.
По окончании Верхнетоемской средней школы в 1939 году Евлалию направили на 10-месячные учительские курсы, приравненные к первому курсу института, по окончании которых она получила удостоверение учителя математики и была направлена в Пучугу, где работала 6 лет. Чем только ни приходилось заниматься: агитатор-пропагандист, руководитель художественной самодеятельности, а в годы войны каждое воскресенье все обязаны были проходить военную подготовку (её вели раненые солдаты, находившиеся на долечивании после госпиталя дома). Один из них запомнился особенно хорошо – Фёдор Шнюков, сын домохозяйки Марьи Афанасьевны, у которой Евлалия Семёновна жила на квартире. А 21 мая 1945, уже после Дня Победы, когда все ждали уцелевших мужей и сыновей домой, похоронку на него матери вручала именно Евлалия Семёновна, - почтальонка отказалась идти к ней в дом.
Перед каникулами учителям вручали мобилизационное предписание, в соответствии с которым педагоги должны были работать с колхозниками наравне, отправляли даже на лесозаготовки, катать баланы и на сплотку. 18 августа 1944 года Евлалия Семёновна получила предписание отправиться в качестве гуртоправа в освобождённые от врага районы страны. Надо было успеть довезти скот до места и вернуться к началу учебного года назад. 120 голов молодняка было в стаде и 4 коровы для обеспечения молоком в дороге. Под её началом было 12 девушек и женщин, сопровождающих стадо. 24 августа доплыли на барже до Бакарицы, затем их погрузили в закрытые товарные вагоны и повезли в Новгородскую область, освобождённую в апреле от фашистов. Сопровождали военные, они же и помогали грузить. Вызвались помочь и заключённые, этим же составом ехавшие на фронт, желая искупить свою вину кровью. Но в первую же ночь зеки украли у женщин хлеб и деньги. Евлалия Семёновна спрятала в тюки с сеном документы и сохранила их. В последнюю ночь пути, перед выгрузкой на фронт, зеки достали где-то спиртное, напились и решили забраться к девушкам. Один из них прыгнул в вагон к Евлалии Семёновне. Она закрылась на ненадёжный засов, который вот-вот мог быть сорван, умудрилась вылезть окном на крышу вагона и побежала, перепрыгнула на крышу соседнего вагона. Шёл дождь, скользко, рискованно бежать по сырой крыше, и сидеть на ней тоже страшно: можно было простудиться и серьёзно заболеть. Евлалия постучала с крыши в соседний вагон, в котором ехала Зина, (в будущем жена фронтовика Чецкого Акиндина Васильевича). Как она умудрилась в окно с крыши залезть и не свалиться при этом, - удивляется до сих пор. На следующий день военные, сопровождающие вагоны, а заодно и зеки, были страшно перепуганы, не обнаружив Евлалию на месте: ведь досталось бы всем по законам военного времени, если бы девушка сорвалась и погибла. 28 августа со станции Вологда-2 повернули в Новгород. Там выяснилось, что стадо надо гнать 5 км, перевести через мост, охраняемый солдатами, и за мостом ещё 3 км. На месте оказалось, что стадо придётся неделю пасти самим: население только ещё возвращалось из эвакуации, народу катастрофически не хватало. Выданные девушкам «рейсовые карточки» закончились, есть нечего, да и денег на обратные билеты домой тоже нет. Руководство колхоза выдало карточки на еду, которые были проданы, чтобы купить билеты на обратный путь.
Кое-как, впроголодь, но с радостью, что возвращаются домой, ехали девушки и женщины, вернулись все живыми-невредимыми. Радовались, что жили дружно, не ссорились, переживали беды вместе. Но дома Евлалию Семёновну ждал «сюрприз»: за опоздание – вернулись 11 сентября – её выселили из учительской квартиры в бывшем купеческом доме Русиновых, выставлен чемоданчик с её вещами, а квартира была уже занята другими людьми. Кроме того, Евлалия была отдана под суд - суровы были законы военного времени. Но вскоре иск отозвали, так как учебный год начинался 1 октября, и все, даже школьники, были заняты на уборочных работах в колхозах. Вот тогда она и поселилась у Шнюковых.
С уважением и признательностью вспоминает Евлалия Семёновна Раису Сергеевну Сенчукову, директора школы в Пучуге. Вскоре после войны с ней произошла огромная неприятность. Любимый человек Раисы Сергеевны попал в плен, по возвращении домой репрессирован и отправлен в заключение. Досталось и ей самой: сняли с директорства, лишили права преподавания в Пучужской школе.
В 1946 году Евлалия Семёновна по приказу начальника РОНО И.И. Панова была командирована в Нижнюю Тойму на должность директора школы. Желания директорствовать у неё не было, но приказы руководства не принято было обсуждать. Вскоре Евлалия Семёновна стала членом КПСС, - этого требовала занимаемая должность. Узнав о бедственном положении Р.С. Сенчуковой и испытывая к ней безграничное уважение, Евлалия Семёновна, не думая о последствиях, вывезла Раису Сергеевну с детьми в Нижнюю Тойму, где потом Раиса Сергеевна и работала до выхода на пенсию.
В 1950 г Евлалию Семёновну перевели на должность инспектора РОНО, а вскоре она получила приказ завроно на его замещение. Работа в должности инспектора и завроно Евлалии Семёновне не нравилась, она не раз просила руководство области убрать её с этой должности. В октябре 1950 г вопрос об учителе математики для Горковской школы был решён в пользу Евлалии Семёновны. Отправилась она туда пешком, довезли только до Вершины, а до Горки более 100 км. В Горку пришла через три дня, 5.11.1950г. Поскольку первую четверть математика не велась, то уроки ставили ей каждый день, в параллелях, в 7-ом, двух 6-х классах. Ребята стремились к знаниям, неучей и бездельников почти не было. Если кто-то не понимал, учительница оставалась с ними после уроков, и не было такого, чтобы кто-то сбежал, ушёл, хотя училось много ребят из близлежащих деревень, за 3-5 км, а некоторые жили в интернате. Про новую математичку говорили, что у неё «на затылке глаза». Весной 19 семиклассников успешно сдали испытания за курс семилетней школы, не справился только один паренёк, гармонист и гуляка, не считавший учёбу главным делом в своей жизни.
Евлалия Семёновна вспоминает, как весной 1951 г. пришёл приказ из роно: присутствовать на экзамене по Конституции в Выйской школе у Фаины Алексеевны Дунаевой. Пешком под вечер Евлалия отправилась в путь, за реку перевезли, ночевала в дороге под кустиком, на следующий день экзамен был успешно принят, и она отправилась назад, вернулась домой ночью, в три часа. Реку переехала на лодке, перепихнулась шестом с одного берега на другой - лодки не были закрыты на замок. Хозяев дома, где она жила в зимовке, тревожить не стала - влезла окном. Уставшая, тут же легла и уснула. Каково же было удивление хозяйки, зашедшей утром в избу, запертую снаружи, и увидевшей квартирантку мирно спящей на кровати. Как будто и не уходила никуда. Квартировали они вместе с коллегой в доме Петра Алексеевича Попова.
Поскольку задание командировки было ею выполнено – а поездка в Горку для замены учителя была именно командировкой, хотя и долгосрочной, - она вернулась в В.Тойму, где была назначена инструктором в отдел пропаганды и агитации районного комитета партии. Отказаться, как член КПСС, она не имела права. Но через год она поняла, что это не её дело, ведь, чтобы успешно пропагандировать линию партии и правительства, нужно быть самой уверенной и искренней, - иначе она не могла. Не всегда и во всех вопросах её взгляды совпадали с линией партии, поэтому она отказалась от учёбы на высших партийных курсах в Москве, уволилась и поехала в Черевковский район искать место учителя математики. Там, посмотрев её трудовую книжку, стали предлагать должность директора или завуча, но Евлалия Семёновна упорно просила место учителя. Видно, руководство поосторожничало, и места ей не нашли. Пришлось возвращаться в свой район, где теперь её просьбу удовлетворили, и она отправилась на работу в Корнилово, где встретилась и подружилась с Александрой Алексеевной Галкиной. Директором школы в Корнилове была Лидия Ивановна Ануфриева. Именно А.А. Галкина и сагитировала Евлалию Семёновну переехать в Усть-Ёргу, где уже начато было строительство новой школы, которую сдали в 1955 году, а в январе 1956 они вошли в новую школу.
Приехали молодые учителя: Нина Николаевна Фефилатьева, учитель русского языка, Елизавета Алексеевна Лапова, учитель немецкого языка, Дина Васильевна Ошуркова, учитель биологии, химии. А.А.Галкина позвала Евлалию Семёновну с собой в школу, чтобы среди молодых был и учитель-стажист. С осени 1953 г расположились в Мосеевцах, в здании начальной школы, открыли 5,6,7 классы. Это здание позже было использовано как интернат, перевезено в посёлок, а тогда стояло недалеко от дома Виктории Антоновны Шаньгиной, которая работала в начальной школе в Спартаке вместе с Александрой Философовной Абрамовской. (Спустя годы школьное здание было вывезено из Спартака в Корнилово и приспособлено под клуб, который находился в этом здании многие годы). Позже в посёлок приехали и супруги Ануфриевы, Виталий Михайлович и Лидия Ивановна.
Евлалия Семёновна вспоминает, как все радовались новой школе. Она собственноручно выкрасила все полы на два раза. Школа не сразу была оштукатурена, стены были деревянные. Не было наглядных пособий, и школы района делились, чем могли. В классах стояли старые парты, длинные, громоздкие и вместительные. Ефим Михайлович Новиков, учитель физики в Верхней Тойме, дал Евлалии Семёновне пробирку, которой Евлалия Семёновна очень дорожила и берегла её как зеницу ока. Ученики тоже ревностно следили за порядком. Постепенно появились новые наглядные пособия, оборудование. А когда в школу прислали фильмоскоп, вечерами собирался весь посёлок - Евлалия Семёновна демонстрировала учебные диафильмы. Ребята сменяли учителя, бережно относились к единственному фильмоскопу, радости не было конца.
Волей судьбы в конце 50-х годов Евлалия Семёновна ненадолго уезжала в Азербайджан, затем пару лет жила и работала в Архангельске, но в 1963 г вновь, теперь уже навсегда, вернулась на родину. 5 лет она учила детей в Тимошинской школе, оставила о себе добрую память. Когда в Тимошине началось строительство новой школы в кирпичном исполнении, советы и помощь Евлалии Семёновны в оформлении необходимых документов очень пригодились директору Тимошинской школы Евдокии Ивановне Юрьевой.
Я приехала в Усть-Ёргу, когда Евлалия Семёновна уже не преподавала в школе, а выполняла роль ночной няни в пришкольном интернате. Вскоре по приезде в посёлок меня познакомила с ней Т.А. Бельбас (в девичестве Волкова), коллега по работе в Усть-Ёрге. Она приехала сюда годом раньше и определена на постой к Евлалии Семёновне, ( та жила в учительском доме в д.Усть-Ерогодская), тепло и по-матерински обласкана ею. Трудно было уроженке далёкого волжского города привыкать к суровым северным краям, научиться топить печку, носить валенки, но Евлалия Семёновна была так радушна и гостеприимна, что до сих пор получает горячие приветы и поздравления от бывшей своей квартирантки. В бытность свою директором школы я всегда отмечала добросовестность Евлалии Семёновны, ночной няни интерната, ответственно и серьёзно относящейся к своим обязанностям. Она вышла на пенсию в 1984 г. и уже на общественных началах ряд лет была хранительницей школьного краеведческого музея и первым его экскурсоводом.
Приятно было общаться с Евлалией Семёновной, когда она жила в Корнилове, а мы приезжали к ней в дни рождения и в День Победы. Она ведёт здоровый образ жизни, очень любила и любит природу, много занималась физическим трудом. Подтянутая, моложавая, в спортивном костюме, любимом её наряде, - такой мы запомнили Евлалию Семёновну тридцатилетней давности. Читатели «Зари» наверняка помнят очерк о сёстрах Е.С.Степановой и Л.С.Юринской, занимавшихся выращиванием телят. Моя героиня всегда имела активную гражданскую позицию.
Евлалия Семёновна - потрясающий собеседник, интереснейший рассказчик и скромнейший человек, когда речь заходит о её заслугах. «Нас же учили так, - смеётся она, - раньше думай о Родине, а потом о себе». Думаю, именно в её оптимизме, жизнеутверждающих формулах, усвоенных с детства, а ещё в присущих ей доброте сердца и благородстве души кроется секрет её долголетия и мудрости, ведь ей абсолютно чужды чувства зависти и корысти, она всегда жила заботами окружающих её людей, родных, близких, знакомых. А было бы иначе, разве проявляли бы внимание к ней её племянники, родственники и просто чужие люди, такие, например, как приезжавшая прошлым летом к ней из Ростова сестра покойной уборщицы нашей школы Галины Семёновны Ушаковой, тоже, к слову, уникальной личности в своём роде, знающей только заботу о чистоте и порядке в школе и не приспособленной к бытовым житейским мелочам, не умеющей порой элементарно о себе позаботиться. В память о покойной сестре, которую всю жизнь, с момента знакомства с ней, опекала живущая рядом Евлалия Семёновна, приезжает и шлёт письма сейчас Евгения Семёновна Толченникова.
Но в её улыбке и оптимизме я усматриваю горечь одинокого человека. Евлалия Семёновна, посвятив свою жизнь стране, обществу, родным и близким, осталась без семьи, без детей и сейчас проживает в социальном приюте, в профилактории п.Двинской. Общаясь с её соседями-ветеранами, я поняла, как почтительно, уважительно и любовно относятся они к ней. Но она, узнав о том, что я собираюсь писать о ней, грустно усомнилась в надобности статьи: «Зачем? Ведь я уже получила за свои заслуги перед Родиной награду – койку в социальном приюте».
Койка, за которую ветеран платит своей же пенсией, - это награда? Невысоко ценит страна бескорыстный и честный труд своих сыновей и дочерей, радеющих за Родину-мать, являющихся истинными патриотами. Только со стороны кажется, что жить в социальном приюте – благо для человека. Ведь каждая личность в любом возрасте жаждет свободы. Было бы прекрасно, если бы человек на склоне лет имел СВОЮ жилплощадь, людей, которые по долгу службы(и совести тоже) ухаживали бы за ним. Евлалия Семёновна это заслужила.
На фото Евлалия Семёновна с ребятами из моего класса.
P.S. Два года назад эта статья была напечатана в районной газете "Заря". В январе 2017 г Евлалия Семёновна отметила свой 97-й год рождения. Она по-прежнему живёт в профилактории, только зрение резко стало падать, и она горько сокрушается, что не может читать и писать, как раньше. Но собеседник она, как и раньше, великолепный и задушевный. Мне нравится бывать у неё и общаться с ней.
P.S. ещё один, последний... 22 марта 2019г моя дорогая Евлалия Семёновна скончалась. Покойся с миром, голубушка. Благодарю судьбу за встречу и дружбу с этим удивительно добрым и мудрым человеком...