ГЛАВА 51.
VAE VICTIS.
Яков Моисеевич блаженствовал в своём блистательном мире, не интересуясь тем, что творится в оставленной им отчизне. А, в это время, ослабевшая Советская империя, стала разваливаться на части. В отвалившихся частях покоя тоже не было, и они продолжали дробиться силами местных князьков и воспрянувшей духом, криминальной братвы. Железный занавес рухнул, и в бывшую автономную империю, строившую социализм, в отдельно взятой, и тщательно огороженной стране, хлынули потоки первосортных и не очень первосортных товаров, из изобильных и плодовитых стран Запада и Востока.
Из-за неконкурентоспособности, бывшие заводы и фабрики бывшего Советского Союза оказались не у дел, они потихоньку разграблялись и умирали. А вместо них, вследствие того, что громадная страна стала сладостно-неутолимым, и упоительно-бездонным рынком сбыта для развитых экономик мира – повсюду росли, как грибы после дождя: торговые точки, торговые ряды, торговые салоны, торговые центры, и вся страна превратилась в огромный базар. В это смутное время, в распаханной стране дали ростки, а потом выросли и окрепли новые породы людей: челноки, рэкетиры, охранники, олигархи, стихийные кустари-одиночки, блуждающие торговцы-мошенники, азиатские мигранты и «все остальные».
Имущество богатейшей империи растаскивалось и уплывало, в вороватые
лапки, лапы и лапищи, наиболее наглой и пронырливой части населения, именуемой в народе продуктом, который при любом раскладе, всплывает на поверхность. Этот продукт, пользуясь всеобщей неразберихой, сколачивал из наворованного общего добра, свой первоначальный капитал. Далее, в соответствии с теорией Маркса-Энгельса – в постсоветском мире, впавшем в стадию зачаточного и дикого капитализма, вызрели торговые и капиталистические акулы, пожирающие мелкую рыбёшку и менее зубастых конкурентов.
Пользуясь апокалиптическим безобразием, постигшем великую державу, западные и восточные развитые страны, вывозили из бывшей советской империи бесценные природные ресурсы, и бесценные мозги. Дешёвую рабочую силу из породы «все остальные» не вывозили, так-как она добиралась на заработки в развитые страны своим ходом
Тогда, когда Советский Союз ещё процветал, и в его «почтовых ящиках», тихой сапой, ваялись великие открытия и изобретения – всех «почтовых» передовиков, владевших великим даром познания и созидания, закордонные спецслужбы, заносили в специальные списки. (Как упоминалось выше – промышленный шпионаж был всегда естественным спутником научного прогресса, где бы он, этот прогресс, ни засветился.) И, во всех мировых списках «золотых мозгов», на первых позициях, неизменно присутствовала фамилия Я.Михельсон.
Теперь пришло время, когда Я. Михельсона, можно было прибрать к алчным капиталистическим рукам, приманив его высоким уровнем жизни и большими возможностями работы в науке. Но, вот досада - Яков Моисеевич Михельсон, несколько лет назад, бесследно исчез. Из очень таинственных источников стало известно, что след его затерялся в Тибете.
Первой в Тибет прибыла, естественно, американская поисковая экспедиция. Заматеревшие и загордившиеся после второй мировой горячей войны, и первой мировой холодной войны, США, теперь в любой точке планеты чувствовали себя как дома, а вся планете стала зоной их национальных интересов.
Американская экспедиция, прибывшая в Тибет, была прекрасно оснащена:
в ней были джипы, вездеходы, переводчики, альпинисты и даже мелкая авиация.
Первым делом, члены экспедиции навестили монастырь Джоканг в Лхасе.
Без особых усилий, они отыскали и ламу Мингьяра, и монахов Рэншена и Ешэ. Но, на этом успехи закончились. Реншэн и Ешэ, как заведённые талдычили одно:
- Паломника Иакова унесли горные духи!
Была и другая версия исчезновения Якова Михельсона, не менее экзотическая, и такая же, для американцев, бесполезная:
- Паломник Иаков так внезапно просветлился, что, не сходя с места, вознёсся в Нирвану.
В Джоканге, исходя из последней версии, предполагалось канонизировать, вознёсшегося Иакова и внести его в список собственных святых монастыря Джоканг. Оставшийся на месте вознесения, плащ Якова Моисеевича, стал священной реликвией, был заключён в прозрачный контейнер, и к нему теперь толпами приходили туристы, паломники, просто молящиеся и бесчисленные больные, жаждущие исцеления. И, ходили слухи, что якобы те, кто три раза проделал Кору, по-пластунски, вокруг плаща, полностью исцелялись (даже, если до этого, были больны на всю голову!)
Деловитые американцы, ползать вокруг плаща не стали, а быстро закинули Ешэ и Рэншена в мощный джип, и отбыли в сторону Гималаев.
В это же время к Гималаям, но только со стороны Индии, стремительно двигалась британская поисковая экспедиция – тоже с джипами, альпинистами, переводчиками и даже с пожарной машиной, которая была снабжена выдвигающейся вверх лестницей, достигающей необходимых высот.
Две экспедиции дружественных стран, лоб в лоб, встретились возле загадочных скал, но почему-то, не очень обрадовались друг другу.
Угрюмо сопя, конкуренты разбили свои лагеря в пределах видимости друг друга, и стали готовиться к штурму дырчатых скал. В первую же ночь,
в лагере британцев взорвалась пожарная машина. А, вскоре (той же ночью), в американском лагере прогремело два взрыва, уничтоживших лёгкий самолёт американцев и два их беспилотника.
Наутро, взъерошенные и злые, как бесы, британцы и американцы, сошлись на нейтральной полосе для выяснения отношений. Обмен любезностями, между пострадавшими друг от друга сторонами, проходил бурно, по-военному прямолинейно, и с применением непечатной лексики:
- Освободите территорию!.. … …. – надрывался американский генерал Смит.
- Это почему?!.. … … – окрысился в ответ британский полковник Бригс
- Потому-что, мы - самая богатая, самая сильная и самая вооружённая держава в мире!! – самоуверенно и развязно ухмыляясь, отчеканил генерал Смит
- Вы!.. … … – взвился в Бригс, - Вы, бывшие наши уголовники, аферисты, и пираты недорезанные!!!.. … … Вы, потомственные жулики и проходимцы! Да, все ваши тёмные и грязные финансовые нити у нас, в наших лондонских руках! Захотим, и пустим по миру с сумой, весь ваш хитро-ж….й Уолл-стрит!
- Ах, так вот вы как!.. … … – взревел Смит, и в воздухе запахло мелкой, братоубийственной войной.
Над головами спорщиков закружили стаи грифов, привыкшие в Тибете питаться человечиной. Рэншен и Ешэ, шкурой почувствовав недоброе, подхватили свои пурпурные монашеские рясы, и пятясь задом, и не переставая улыбаться, быстро скрылись из виду.
Скандал бушевал несколько дней и сильно истощил нервные силы скандалящих сторон. А, слабость, как известно, способствует проявлению кротости и благоразумия.
Через несколько дней, на нейтральной территории установили походный столик. На этом шатком дипломатическом столике, закрепили маленькие флажки: звёздно-полосатый с американской стороны, и диагонально-полосатый с британской.
Далее к столику, с постными физиономиями, подтянулись высокие договаривающиеся стороны. Через несколько часов переговоров, высокие договаривающиеся стороны, переругались вдрызг, и несколько раз переходили в рукопашную. Дипломатический столик был позорно опрокинут, и даже несколько раз, был использован, как боевая дубинка. Никто не хотел уступать, и тогда было принято соломоново решение: создать совместную американо-британскую кампанию по поиску, отлову и использованию ценнейших умов человечества.
- На следующее утро, двое альпинистов (американский и британский), ноздря в ноздрю, стали карабкаться к многочисленным пещерам в скалах.
Снизу, за ними пристально следили в бинокли члены свежеиспечённой кампании, дабы ни один из альпинистов, ни на микрон, не опередил другого.
Ввиду сложного рельефа скал, достичь полной синхронности в продвижении альпинистов не удавалось, и по мере их продвижения вверх, внизу с новой силой разгорался скандал, опять приведший к рукоприкладству.
Альпинистов за верёвки силой стащили вниз: американского - британцы,
британского - американцы и ситуация вернулась к статус-кво.
На ночь, оба лагеря выставили усиленные дозоры.
Прошло ещё несколько напряжённых дней, за время которых в изощрённых умах участников концессии, зародились, оформились и созрели кое-какие здравые соображения, хотя и сильно попахивающие метафизикой. Американцы, наконец, всеръёз, задумались о том, о чём поведали им, сбежавшие монахи-очевидцы.
А,долго подумав (что случалось с ними нечасто), решили, что если вознесение святого Иакова, было, хоть отчасти, правдой - то подробное прочёсывание содержимого пещер, едва ли будет успешным.
- Мы пойдём другим путём, – провозгласили, озарённые внезапной догадкой, американцы. В британской половине концессии, американцам вторили их братья по разуму и англо-саксонской крови, так же внезапно прозревшие.
Вскоре, из секретных американских лабораторий, были вызваны секретные сотрудники, обученные ясновидению. Эти ненормальные люди, были доставлены из Аризоны военными самолётами на военную базу в Афганистане, а оттуда вертолётом прибыли к скалам. С ними также прибыли физики, работающие с аномальными явлениями в природе и их серьёзное физическое оборудование,
Британия, имевшая, в отличие от США, большой исторический и практический опыт общения с параллельным миром нечистой силы – решила обратиться за помощью к английским и шотландским потомственным ведунам, колдунам и ведьмам. Представители этого странного племени, утверждали, что они ведут свой род от кельтских друидов, недобитых римлянами, и от средневековых ведьм, недосожжённых английскими попами. Вскоре их также доставили к загадочным скалам, вместе с их колдовскими причиндалами. Не побрезговали англичане прихватить и физиков из Лондона, занимавшихся изучением аномальных явлений.
Итак: на британской стороне, раскинули карты и уставились в хрустальные шары, а на американской стороне, физики стали шаманить со сложными приборами, отлавливающими электро-магнитные аномалии.
Идея, поработать с невидимым миром, оказалась плодотворной, и вскоре взоры из британского и американского отделений концессии, устремились к одной неприметной пещере, в самом верхнем ряду.
Над этой подозрительной пещерой, поднялся вертолёт,из него спустили верёвочную лестницу,с которой в пещеру запрыгнули американский и британский альпинисты.
В небольшой пещере, они обнаружили отшельника, медитирующего в позе лотоса. Лица отшельника, заросшего дремучей растительносью и закрытого длинными спутанными волосами, рассмотреть было невозможно. На появление незваных гостей в его личной пещере, отшельник никак не отреагировал. Он даже не пошевелился. Как, каменное изваяние, отшельника погрузили в вертолёт, и доставили на землю. Там, после тщательного обследования, установили, что это не Михельсон. Зачугуневшего в состоянии Самадхи отшельника, недвижного, словно деревянная колода, отволокли в другую пещеру, и со стуком, установили его в прежнюю позицию. Отшельник ничего не заметил.
Освобождённую от отшельника пещеру, продолжили усиленно обследовать. При обследовании этой типовой пещеры, наконец-то, установилось трогательное единство Науки с Религией: и британские ведьмы и американские физики единодушно утверждали, что задрипанная пещера, в верхнем ряду – это портал в параллельный мир. И все вместе, стали думать, как проникнуть в этот параллельный мир, через обнаруженный портал.
Судили, рядили, и после долгих дебатов, по установившейся уже традиции, пересобачились между собой, почти до кровопролития. Религия и Наука, опять отъехали друг от друга. Ведьмы изготовились проникать сквозь портал с помощью магии, для чего зажгли свечи по всему обозримому периметру скал, и стали варить какую-то вонючую чепуху в антикварном котелке, попутно бубня заклинания. А, бравые ребята из американской экспедиции, подкатили к горам электронно-нейтронную пушку, недавно изобретённую, и, ничтоже сумняшеся, сделали из пушки залп по пещере.
Трудно сказать, кто сильнее набедокурил, Наука или Религия, но после
активных действий тех и других, в Тибете, испокон веку, не знавшем землетрясений, горы сошли с ума.
На глазах у перепуганных концессионеров, горы заходили ходуном.
Особенно сильно тряслись дырчатые скалы, а, потом случилось невероятное:
скалы сначала стали терять свои очертания, крошась на мелкие кусочки, а затем и вовсе растаяли в воздухе. Через некоторое время, взмывшие в небеса скалы, стали возвращаться на землю, в виде густого камнепада. Камни. падающие с неба, были разной величины, и не самый крупный, мгновенно истребил американский вертолёт. Британский вертолёт, хотя и поцарапанный и помятый, остался цел, и в него, временно забыв о противоречиях, спешно попрыгали участники обеих экспедиций.
Вертолёт, набитый людьми под завязку, с трудом оторвался от земли, и его пассажиры, облегчённо перевели дух. Оставалось только проскочить сквозь каменный дождь, ибо даже маленький камешек, попавший в винт вертолёта, мог погубить и вертолёт и его пассажиров. Внезапно камнепад прекратился, и тогда, в прозрачном высокогорном воздухе, потрясённые англо-саксы, увидели, что на месте интригующих их скал, образовалось ровное, как стол, плато. Но, всего удивительнее было то, что в центре плато, на небольшом возвышении, стоял человек высокого роста, в белой просторной одежде, спадающей до земли. Его длинные тёмные волосы развевались на ветру. Через бинокли концессионеры смогли его подробно рассмотреть. Это был Яков Михельсон! Сбрендившие от счастья путешественники, кинулись к пилоту, с требованием, чтобы тот опустил вертолёт на землю - ведь цель обоих экспедиций, стояла внизу, ясно видимая, никем не охраняемая, и словно дразня концессионеров своей лёгкой достижимостью, улыбалась, как ни в чём ни бывало!!!
- Цап-царап, и вот он наш!!!
Но, тут возбудились наиболее смышленые и, потому более трусливые концессионеры, и с воплями загородили пилота, от самоубийственных действий лихих вояк:
- Вам мало того, что вы своими пушками разворотили все горы, - орали
благоразумные, - мы еле ноги унесли!
Борьба за руль вертолёта продолжалась несколько минут, вследствие чего вертолёт в воздухе совершал немыслимые скачки и пируэты, и чуть было не врезался в землю. Это и охладило пыл дерущихся. Противоборствующие стороны, на время окаменели от ужаса. Но, в последний момент, пилоту удалось выровнять вертолёт, и опять набрать высоту. А, когда побледневшие пассажиры, вздохнули с облегчением и смогли посмотреть на отдаляющуюся землю, то на плато уже никого не было. Яков Михельсон исчез.
ГЛАВА 52.
После разговора с Арданом, Яков Моисеевич, затосковал.
Непонятная тревога, охватывала его, когда он задумывался о том, что скоро закончится его пребывание, в мире, который подходил ему так, словно неведомая сила создала этот мир специально для Якова Моисеевича, по невидимому божественному лекалу.
Сразу после того, как буйная англо-американская кампания, совершила свой роковой залп, вокруг Якова Моисеевича, стали происходить странные перемены. Нет, его мир не исчез. Он остался почти прежним, но стал покрываться странными волнами. Это было похоже на то, как в зеркальную гладь лесного озера, бросили большой камень, и отражение в озере стало расплываться и колебаться в соответствии, с расходящимися кругами, от камня, возмутившего спокойствие лесного озера.
Сквозь волнистую материю волшебного мира Якова Моисеевича, стал проступать мир земной. Хотя и не очень ясно, но стала видна местность в тибетских горах, откуда Яков Моисеевич в своё время переместился в новый невероятный мир. Яков Моисеевич увидел внизу группы людей, и ему казалось, что все их взоры, направлены на него. Рядом с Яковом Моисеевичем стоял Ардан, и печально наблюдал за людьми.
- Что происходит?! - закричал Яков Моисеевич.
- Варвары, - коротко ответил Ардан, - ты не волнуйся, сейчас всё прекратится. Они повредили наш мир. Теперь – наш ход.
И после этого, Яков Моисеевич увидел, как на людей и технику,
с неба, посыпался каменный дождь.
- Они пришли за мной, - сказал Яков Моисеевич. И, я хотел бы
понять, почему, мир людей, не отпускает меня.
- Что ж, будь, по-твоему, - сказал Ардан.
- А, что будет с Вами? Что будет с вашим миром? Что будет с людьми внизу?!- взволнованно спросил Яков Моисеевич.
- О, не тревожься, с нами всё будет хорошо. И, за балбесов, что торчат сейчас с разинутыми ртами возле своей пушки, не волнуйся – они будут живы, и может быть, даже поумнеют. Однако, портал, служивший нам несколько тысячелетий, придётся закрыть. О, нём узнали люди, и наш мир теперь может подвергаться опасности.
Ардан и Яков Моисеевич обнялись на прощание.
После этого, Яков Моисеевич на время потерял сознание, а когда пришёл в себя, то увидел, что находится на высокогорном пустынном плато, а над ним, совершает странные маневры, большой военный вертолёт. На корпусе вертолёта, Яков Моисеевич успел рассмотреть опознавательные знаки Великобритании. Покувыркавшись, вертолёт стал стремительно снижаться, и казалось, что он вот-вот врежется в землю и разобъётся. Яков Моисеевич осмотрелся, в надежде увидеть знакомые ему, дырчатые скалы, но на их месте он увидел лишь плоскую, каменистую пустыню. Вдали на Юге, виднелись, как и прежде, величественные пики Гималаев.
Яков Моисеевич, наблюдал за умопомрачительными вертолётными плясками, когда кто-то взял его за руку и потащил за собой.
Невысокая темноволосая девушка, что-то быстро говорила на непонятном языке и тянула Якова Моисеевича в укрытие. Через мгновение, они уже были возле гор, окружавших бывший лагерь британцев, и оказались в небольшой пещере. Пещера образовалась из неглубокой ниши в горе и нависающего над ней каменного козырька. В это время вертолёт каким-то чудом, возле самой земли выровнялся, набрал необходимую высоту и улетел на Север.
После того, как вертолёт улетел, Яков Моисеевич и незнакомка вышли из пещеры и осмотрелись. Вокруг, в великом множестве, валялись камни разной величины. Оба лагеря, британский и американский, были в жалком состоянии. Военные палатки изорваны в клочья, техника, искорёжена и выглядела так, словно неведомый динозавр жевал, жевал её, а потом выплюнул.
- Что теперь? – сам у себя спросил Яков Моисеевич. Незнакомка опять быстро заговорила. Тут Яков Моисеевич сообразил, что говорит она на английском языке, который на слух Яков Моисеевич, почти не понимал.
Это было очень странно, для учёного такого уровня, как Яков Моисеевич.
Но, советскому, беспросветно невыездному учёному Михельсону, не нужны были ни английский, ни французский, ни китайский, ни тьмутараканский языки. Нечего было и суетиться, тратя драгоценное время на получение знания, которое некуда было применить. Разумеется, Михельсон читал научные труды на техническом английском. Но, у английского языка есть одна особенность, проистекающая из свойственного английской нации консерватизма. Англия, вместе с монархией и левосторонним движением, трепетно сохраняла свой архаичный письменный английский язык, сформировавшийся в те далёкие времена, когда жизнь на мрачных британских островах текла медленнее и говорили древние англичане протяжнее, выговаривая все буквы. С тех давних пор, разговорная английская речь, как живое существо, приспосабливалась к убыстряющейся жизни, теряла звуки, буквы и даже слоги. Со временем, английкий разговорный язык стал отличаться от письменного языка настолько, что пришлось создавать субъязык, который кое-как соединял разговорную и письменную части английского языка, словно цементный раствор, соединяющий два разных кирпича. В России, письменный язык регулярно реформировался, следуя за изменениями разговорного языка, поэтому и не было необходимости в хлипкой фонетической подпорке, каковая присутствовала в английском языке.
Все эти соображения вихрем пронеслись в голове Якова Моисеевича, и он понял, что надо делать. С трудом, он нашёл участок грунта, где был песчаный слой, и палочкой стал писать на песке английские фразы. Незнакомка читала, и писала в ответ. Так удалось установить диалог.
Выяснилось, что незнакомку зовут Дженни. Что, она в составе британской экспедции попала в Тибет. Что она физик, и доктор наук, и работает
неком научном центре, находящемся в Лондоне.
- Почему же вы не улетели со всеми на вертолёте!? – удивился Яков Моисеевич.
- Это долгая история, - грустно ответила Дженни, - я была против того, чтобы
стрелять из пушки, и вообще против агрессии к миру, о котором мы почти ничего не знаем. Но меня, увы, никто не слушал! Более того, своими возражениями, я действовала на своих боевых товарищей, как красная тряпка. Со мной перестали общаться, и я тихо работала со своей физической аппаратурой, расположенной в пещере. Когда американцы совершили свой безумный выстрел, я увидела, что скалы рассыпались и взмыли вверх, а затем начался этот ужасный камнепад. Потом я увидела вас, и постаралась спасти от падающих камней. Но, что теперь делать – я не знаю. Кругом, на многие километры ни души. Джипы повреждены, палатки, аккумуляторы, баллоны с водой – всё разрушено!!!
Яков Моисеевич не выказал никакого уныния. Он стал, насвистывая, ходить по останкам британского и американского лагерей, и внимательно присматривался к утилю, в который превратилось техническое могущество американо-британской концессии. Дженни не понимала этого странного русского:
- Что он надеется отыскать среди груд искорёженного железа? Что может он придумать для выхода из катастрофы, в которой они оказались?
Дженни не знала того, что граждане Советского Союза, в состоянии катастрофы жили регулярно, к этому состоянию привыкли, и научились находить выход, из самых тупиковых ситуаций, надеясь лишь на собственные силы. Дженни не знала того, на какие высоты мышления, изобретательности и изворотливости, приходилось забираться советским учёным и инженерам, чтобы компенсировать недостаток необходимых материалов, инструментов и приборов, в вечно дефицитных реалиях социалистической экономики.
И, эта, удивительная способность, наработанная десятилетиями, пригодилась
Якову Моисеевичу и теперь
В пещере, где находилась аппаратура Дженни, нашлись кое-какие инструменты, и о, счастье – канистра с водой. Несколько дней, Яков Моисеевич и Дженни, бродили по железному кладбищу и выковыривали из растерзанной и помятой техники, детали, которые загадочный Яков Моисеевич, определял как полезные. А, что созревало в его гениальном уме, пока было неясно, даже ему самому. Внутри одной английской бывшей палатки, плотно прибитой камнями к земле, нашлась, почти целая, военная одежда. Яков Моисеевич с омерзением, сменил своё красивое, но непрактичное белое одеяние, на пятнистые штаны и куртку, и приступил к работе.
Через несколько дней, из безнадёжных останков англо-американских джипов и побитого оборудования, был сооружён фантастический железный зверь, стоящий на четырёх лапах-колёсах и похожий на луноход.
- Как назовём нашего железного рысака? – весело спросил Яков Моисеевич,
- Почему бы, не Снежный барс, - сам себе ответил Яков Моисеевич и
с победным видом, обошёл своё секонд-хендовское творение, а потом нажал какую-то кнопку, находящуюся в недрах его свежерождённого детища. Железный зверь сначала заурчал, а потом завыл и затрясся как припадочный. Потом дикий рёв стал стихать, и перешёл в спокойное и мерное жужжание, Яков Моисеевич запрыгнул в некое подобие кабины Снежного барса, что-то покрутил внутри неё, и тогда Снежный барс, торжественно, двинулся с места. Дженни восхищённо захлопала в ладоши, и засмеялась. Потом в Снежного барса загрузили скудные запасы продовольствия и воды. Яков Моисеевич галантно помог Дженни взобраться в кабину, и невиданная железная колымага, жужжа и постанывая, двинулась в сторону Индии.
В Индию решили двигаться после небольшого совещания. У Дженни были, британские документы, а в военной одежде, в которую переоделся Яков Моисеевич, обнаружились документы, на имя Пола Дрэйка, майора британских ВВС. Фотография на документах Пола, слегка напоминала Якова Михельсона, так, что была надежда не только благополучно проскочить китайско-индийскую границу, но и избежать больших проблем в Индии. Перед тем, как оседлать Снежного барса, и отправиться в Индию, путешественники тщательно изучали географические карты и думали, о том, где безопаснее пересечь границу. Стало понятно, что лучше всего проскочить тибетско-индийскую границу, через щёлку между границей Непала слева,и Пакистана справа, если смотреть на эту щёлку из Тибета. По-снайперскипроскакивая сквозь эту щёлку, нужно было ещё и не попасть в мятежный индийский штат Джамма и Кашмир, где орудовали мусульманские фанатики.
- А, почему вы назвали своё детище Снежный барс, - спросила Дженни, покачиваясь во время езды.
- Вы, вскоре это поймёте,- загадочно улыбаясь, ответил Яков Моисеевич.
И, действительно, вскоре скрытые совершенства Снежного Барса оказались
очевидны. Это произошло, когда Снежный Барс приблизился к снежным предгорьям Гималаев. По мере продвижения, снег становился всё глубже, и наконец, барс остановился. Яков Моисеевич заботливо привязал Дженни верёвками к сидению, наподобие самолётных ремней безопасности. Потом также, закрепился сам, и лишь потом начал поворачивать, какие-то странные рычажки и нажимать педали. После этого, под днищем Снежного Барса стали происходить удивительные трансформации: вначале из недр барса появились стальные складные «ноги», похожие на лапки кузнечика, а колёса запрятались в днище Снежного барса.
Снежный барс и до этого, имевший инопланетную внешность, теперь мог испугать своим видом, любого. Кузнечиковые ноги Снежного барса, слегка согнулись в «коленках», как бы готовясь для прыжка. А потом последовал и сам прыжок, длящийся примерно сто метров. В процессе стометрового полёта, сзади барса вырывались реактивные струи. За первым прыжком последовали следующие, и невероятный зверь, вылупившийся из утильсырья, теперь вполне оправдывал свое название - Снежный Барс.
Снежный барс, позволил путешественникам, незаметно перемахнуть через границу Тибета и Индии. Уникальные способности барса, позволяли, перемещаться по непроходимым горным местам, где не было ни дорог, ни тропинок, ни пограничных постов. Так прошло несколько часов, и, наконец, замёрзшие и потрёпанные прыжками путешественники, стали спускаться с отрогов Гималаев, и далеко внизу увидели зелёную долину. Это была Индия.
Можно было и далее следовать на барсе по Индии. Атомное «сердце» Снежного барса имело, практически, неиссякаемую энергию и в заправке горючим, барс не нуждался. Но, появление в густонаселённой Индии диковинного зверя, перемещавшегося невиданным способом, могло породить ненужную сенсацию, а это никак не входило в планы путешественников.
Барса бережно замаскировали ветками деревьев, растущих на склонах гор. Потом Яков Моисеевич и Дженни разбили небольшой лагерь у ручья, и
несколько часов приходили в себя, после бешеной скачки по горам. Затем опять разложили географические карты, и стали продумывать свой дальнейший маршрут. Впереди лежала Индия – огромная и загадочная.
ГЛАВА 53.
Впереди лежала Индия, страна непостижимая для западного ума, и как
всякая тайна, манившая к себе любознательных туристов, паломников и разнообразных, раздолбаистых искателей истины и просветления.
Пока Дженни и Яков Моисеевич отдыхали от изнурительного перехода через горы, Яков Моисеевич попытался вспомнить, хоть что-нибудь об Индии. Но, увы, ничего стоящего вспомнить он не мог. Вспоминались, почему-то йоги, индифферентно завязывавшие свои тела, в замысловатые узлы. А, зачем – непонятно. Ещё, Яков Моисеевич вспомнил шелапутных кришнаитов, скакавших по Москве в одних только оранжевых скатёрках. Большинство москвичей воспринимали этих почитателей индийского Кришны, как городских сумасшедших.
Ни к селу, ни к городу, вдруг приплёлся к памяти об Индии - тверской купец Афанасий Никитин, ходивший за три моря по своим торговым делам, и до кучи, завернувший и в Индию. От потрясения, постигшего его в Индии, Афанасий взял, да и написал книжку о своём путешествии. Но, её Яков Моисеевич, не читал.
И, Яков Моисеевич решил не мучиться из-за своего невежества, а просто раскрыть глаза пошире, и внимательно рассматривать всё, что будет попадаться на пути по такой великой и такой разнообразной стране. После скудной и аскетичной природы Тибета, природа горной Индия поражала буйством форм и красок. Редкой красоты панорама, открывалась глазам Дженни и Якова Моисеевича: огромные деревья, диковинные цветы, пушистые ярко-зелёные луга, окружённые со всех сторон огромными горами, дальние вершины которых были покрыты снегом. Страна, которую видел Яков Моисеевич – очень ему нравилась. Хотя говорить обо всей Индии, было, конечно, преждевременно. Ведь Яков Моисеевич и Дженни, находились на северо-западной окраине Индии, вблизи Гималаев. В рюкзаке у Дженни, нашёлся географический атлас, и путники принялись внимательно изучать карту Индии.
- А, Индия по форме напоминает сердце – а, по размеру почти равна западной Европе – восторженно воскликнул Яков Моисеевич, рассматривая карту.
- Одно существенное отличие от Европы, - улыбнувшись, добавила Дженни,- даже самая северная часть Индии, намного южнее, самой южной части западной Европы, и «прохладный» север Индии, находится на широте, на которой находятся Египет, Ливия, Алжир, Марокко….
- Я, понял,- засмеялся Яков Тимофеевич, - мне уроженцу Сибири, и жителю северной холодной Москвы, надо хорошенько подумать, прежде чем двигаться вглубь очень жаркой, очень странной и очень большой страны. Но, разве у нас есть выбор?
В действительности, выбор был. Это, если жить просто и без затей. Добраться до ближайшего аэропорта, а оттуда прямиком вылететь в Лондон – куда обоим было нужно. А, вот в Индию им вовсе и не нужно было, но почему-то очень хотелось. Что-то грызло изнутри, и толкало на подвиги.
Ещё в Москве, доходили до Якова Моисеевича слухи о летающих индийских йогах, о бродячих святых, излечивающих страждущих одним прикосновением, о ясновидящих, предсказывающих прошлое и будущее, и о материализации предметов из воздуха! Распространяли эти слухи, люди подозрительные и в целом, доверия не внушающие.. Было только непонятно, свихнулись они до того, как занялись восточной мистикой, или уже во время интенсивных занятий ею.
Но, Яков Моисеевич не был бы Яковом Моисеевичем, если бы не попытался сунуть свой любознательный нос во все эти чудеса, с целью их дальнейшего понимания или разгромного разоблачения. Дженни внимательно выслушала Якова Моисеевича и, тяжело вздохнув, покачала головой. Затем она достала из рюкзака деньги в долларах и пересчитала их. Это были доллары, изъятые из брошенного имущества, сбежавшей англо-американской кампании. Экспроприированная сумма, позволяла путешественникам поколесить по Индии, но при условии, что они будут чрезвычайно экономны, а также неприхотливы и выносливы, как верблюды.
На практике это означало: ночёвки в открытом поле, на улицах или в замызганных гестхаусах, поездки по железной дороге в вагонах седьмого класса, именуемых слиппер, а питание, чем бог пошлёт или воздухом. Но, в вопросах познания Яков Моисеевич был лют и неукротим, и заранее подписался под всеми неудобствами, которые рассматривал, как плату за возможность, изведать неизведанное.
Хорошо отдохнув в горах, двое путников, одетых в пятнистую военную форму, стали спускаться в долину. Постепенно, по мере их продвижения, страна становилась всё более многолюдной, а воздух, всё более знойным. Стали попадаться небольшие городки и деревушки, а потом и крупные города. И, тогда, Якова Моисеевича настигло первое потрясение – чудовищные нищета и грязь, в которых, привычно жили смуглые и худые обитатели роскошной страны Индии. Поражало обилие полуголых, чумазых ребятишек, и назойливых попрошаек разного возраста. Женщины, были черны, навязчивы и по всему телу обвешаны побрякушками. Браслеты звенели у них даже на ногах. Ростом индийские тётеньки были невелики и особым хитрым способом, были обмотаны в длинные цветистые и яркие полосы материи, длиною в пять метров. Такой способ одеваться – назывался сари.
- Если это сари заменить на широченную юбку и разноцветную шаль, то сразу станет понятно, откуда по всему свету разбрёлся беззаботный, бесшабашный, бродячий и нагловатый народец - Цыгане!
Второе потрясение, постигшее Якова Моисеевича – это безмерная плотность
разнообразных сумасшедших на единицу индийской площади. Повсюду на вокзалах, на площадях, в узких замусоренных улочках, и возле храмов - на глаза им попадались нищие, фанатичные паломники, бродяги, калеки, бродячие святые и гуру, больные и прокажённые, хватающие прохожих за полы. Между ними, в глубокой задумчивости бродили коровы, словно это и не город вовсе, а безлюдное пастбище. Как позже выяснилось, шляющиеся, где-попало, коровы – были беспризорными. И, эти ничьи коровы, конечно рады были бы пастись на сочных лугах, а не слоняться по городским помойкам. Но, с сочных загородных лугов их выгоняли недобрые крестьяне, и священные крупно-рогатые шли в город и там мстительно ложились отдыхать поперёк оживлённых городских дорог и в узких, как чулок скользких улочках, намертво закупоривая эти улочки, для любого передвижения. Кое-где, поодиночке и группами сидели и ходили люди, абсолютно голые, без трусов, но скромно присыпанные, кое-где, белым пеплом. И, это никого не огорчало, не удивляло и не возмущало.
Третье потрясение, почти доконавшее Якова Моисеевича – это чудовищный контраст, между поразительной красоты храмами и дворцам, в которых жили боги земные и небесные и жилищами и лавками, в которых ютилось основное население Индии. Казалось, что когда-то в Индии жили всемогущие великаны, (а, может инопланетяне?) отстроившие великолепные дворцы и храмы, а потом отбывшие (или улетевшие) к себе. После них, по Индии расселились полудикие племена, подобные, австралийским аборигенам, и, спасибо, климату, не заморачивающиеся, ни эстетикой своей жизни, ни её гигиеной. Создавалось впечатление, что свои дома теперешние индийцы строили из материалов, собранных на помойке, а при сооружении своих корявых жилищ, эти криворукие строители, были ещё и сильно под мухой. Вот уж с чем в жаркой Индии нет проблем, так это с тем, чтобы достать любую «дурь» – жидкую, твёрдую или газообразную. И, это в стране, где появилась наука о жизни и здоровье – Аюрведа? И, это тот же народ, который возводил храмовые комплексы, фантастические по красоте и сложности исполнения?
И, это страна, где были изобретены шахматы, десятичная система счисления, алгебра с геометрией, и многие ремёсла, неизвестные миру?
И, опять напрашивалась мысль о жившей здесь ранее высокоразвитой цивилизации. Но, уже погибшей. Или об инопланетянах. Но, уже улетевших.
Что-то здесь было не так, и с этим неистовому учёному Якову Михельсону, надо было разобраться.
- Почему они так с собой обращаются?! – изумлённо шептал Яков Моисеевич, рассматривая убогие лачуги, вокруг которых валялись кучи мусора и гниющих отходов, издающих чудовищную вонь.
В целом, сформировавшийся из обильных и контрастных впечатлений образ Индии, выглядел, как огромная куча навоза, в которой иногда попадаются бриллианты.
Яков Моисеевич рассматривал обшарпанные и неряшливые стены старинных дворцов, ещё хранящих былую красоту, но уже всё больше и больше. погружающихся в оскудение и разрушение. Видел, как в величественных храмах носятся крысы. Чумел в бедламе больших городов, где транспортный коллапс, являлся обычным состоянием.
Особенно поражал Якова Моисеевича невероятный ассортимент транспортных средств на дорогах. Там, одновременно с буйволами, запряжёнными в телеги, трусили рикши с тележками, ехали велосипедисты, мотоциклисты и пожёванные, облезлые автобусы, времён английского владычества. А внутри этого гудящего и ревущего потока, как ни в чём ни бывало, флегматично шлялись задумчивые и томные коровы, бродили козы, которые, видимо тоже, были священными, скакали обезьяны, которые судя по их нахальству, тоже считали себя священными, и сновали в большом количестве несвященные бродячие собаки-атеистки.
В пёстром потоке допотопных автоуродов и автоуродцев, чаще всего попадался определённый вид автомобилей – назывался он просто и изящно: Тук-тук. Тук-тук, изначально являлся гибридом западного автопрома, времён второй мировой войны и туземной изобретательности индийцев. На шасси американских джипов, насаживался серо-буро-малиновый кузов, с дырами вместо окон и дверей и полученный железный звероящер,
выкатывался на большую дорогу, готовый к коммерческому авторазбою.
Со временем, железные коробки - кузова, стали насаживаться на более компактную мотоциклетную раму, а получившийся юркий и пронырливый моторикша, по наследству, получил название Тук-тук.
Рессор у Тук-тука, не имелось. И в нём стучало всё, что только можно, наверное, поэтому он и был - Тук-тук.
Вконец измученные пешим ходом и разнообразным трясучими автоклячами, путешественники, решили прокатиться по железной дороге. Железная дорога в Индии, является, как и Тук-тук, наследием ненавистных колонизаторов-англичан. По проложенным около века назад рельсам, всё ещё весело дымят чёрным дымом, динозавры британского паровозостроения, густо облепленные неунывающими пассажирами, висящими для охлаждения или из-за тесноты на подножках, помятых временем вагонов. Яков Моисеевич и Дженни, втискались в переполненный вагон, и поезд тронулись. Вместо стёкол в окнах поезда, стояли решётки, а двери не закрывались. Возможно из-за духоты, а может для удобства, чтобы в вечно перегруженный поезд, можно было запрыгнуть на ходу, и вывалиться из него, в нужном пассажиру месте.
В вагоне, класса слиппер (это первый класс снизу), очумев от духоты и нескончаемого гвалта, Яков Моисеевич вспомнил русскую, сказку про теремок. Ему казалось, что он находится внутри дырявой варежки, в которой уже поселились и мышка-норушка, и лягушка-квакушка, и петушок – золотой гребешок, и теснота уже дальше некуда, а сюда ещё лезут лиса, волк и медведь!
Кроме бесшабашности,- обитатели переполненной паровозной варежки, отличались ещё и феноменальной вороватостью. И, для того, чтобы сберечь небогатые пожитки, пассажиры закрепляли свои мешки и рюкзаки цепями с замками, расположенными около сидений.
…………………………………………………………………………………
Если попытаться одним словом выразить общее впечатление Якова Моисеевича, от Индии, то это было бы слово: Ошеломительно!!!
Причём применимо это слово, было, как в положительном смысле, так и в отрицательном.
Средне-серых, или нежно-палевых красок, к которым привык Яков Моисеевич на своей северной родине, здесь, в этой огненной стране не было.
В храмовых комплексах Амритсара и Джайпура, Дели и Агры, Бомбея,
Мадраса и Каджурахо, в пещерных храмовых комплексах Эллоры и Аджанта - Яков Моисеевич забывал про все дорожные дрязги, и его восторгу и изумлению не было предела.
Это было ошеломительно, с огромным знаком плюс!
Но, от плюса до плюса, зачастую, лежали большие пространства, которые
были плотно набиты минусами, разными по величине и значению:
от «Опасно и странновато», до «Ой, как не стыдно так жить!!»
Страна, придумавшая шахматы и алгебру, на своих полях работала так же,
как пятьсот лет назад. Сохой и вручную. На дорожных работах – киркой и лопатой. Такие же допотопные орудия труда были в ткачестве, ювелирном, кузнечном и других ремёслах. Словно время для технологий в Индии, остановилось, на уровне средневековья. А, может быть, в стране, столь многолюдной - главной задачей была вовсе не эффективность и производительность труда, а желание чем-то занять бесчисленных жителей и, чтобы они могли заработать свой доллар в день, и жить на этот доллар, ни в чём себе не отказывая!
Во многих деревнях не было электричества, водопровода, а канализация….
Ну, где приспичит, там и канализация. Тьфу!
И везде, где не было оазисов в виде фортов, мечетей, храмов, ашрамов или величественных мусульманских мавзолеев, везде, кроме этих сакральных или туристических объектов, была совершенно, привычная для индейцев, повсеместная абы-какность, хаос, безобразие, вонь, неряшливость, нищета,и теснота.
- И всё же и всё же… Была какая-то непонятная, притягательная магия, в этом невероятном и полубезумном калейдоскопе! В этом, не знающем умеренной середины мире, в его загадочных праздниках, в таинственных храмах и дворцах, расположенных внутри могучих фортов. В потрясающе разнообразной природе, в пальмовых рощах, рисовых полях, в горах, пустынях, в бедных деревушках и переполненных городах.
Однако, Яков Моисеевич, не верящий никакой магии, объяснил своё состояние очарованности Индией просто и ясно:
- Организм от переизбытка экзотических впечатлений, сошёл с ума! Надеюсь временно!
Ещё немного подумав, и кое-что вспомнив из медицины, Яков Моисеевич изрёк диагноз самому себе:
- переизбыток гормонов стресса, которые в свою очередь плодят гормоны
удовольствия и радости!
Дженни грустно посмотрела на Якова Моисеевича и сказала:
- Нельзя измерить алгеброй гармонию.
- Да, какая уж здесь гармония! – возмутился Яков Моисеевич, - сплошные эмоциональные «американские горки!». Пора выбираться из этого «Луна-парка», не то сумасшествие из временной формы, перейдёт в постоянную болезнь – а, я ещё хочу пожить!
И, после небольшой паузы, Яков Моисеевич мечтательно произнёс:
- А, не поехать ли нам в древний индийский город Варанаси?
- ??
- !!
Этот разговор состоялся в Агре, и оттуда было рукой подать до Дели, где и
можно было быстро улететь из изматывающего индийского Луна-парка, в желанный для обоих Лондон. Город же Варанаси, стоял, как и Агра на реке Ганг, но в противоположной от Дели стороне. Путники на этот раз решили отказаться от ненавистного наземного транспорта, отыскали небольшой пароходик и поплыли вниз по реке к городу Варанаси. Это было очень мудро. Со стороны реки, город Варанаси хорошо просматривался. Были видны удивительные набережные, выполненные в виде многоступенчатых террас. Над террасами возвышались огромной стеной старинные величественные здания, коричневые с налётом угольного оттенка. Во всём этом, была, какая-то мрачноватая, величественная и зловещая красота. Путешественники высадились на одной из террас. Это, место, можно было сравнить с удивительным амфитеатром, на ступенях, которого было много самого разного люда. Кто-то молился, кто-то отрешённо медитировал, кто-то смывал в Ганге свои грехи, а кто-то разинув рот смотрел на этот странный, красочный мир, живший так сочно, так ярко и так непонятно, для европейца..
Яков Моисеевич и Дженни поднялись по ступенькам в город, и долго бродили по его узким, средневековым улочкам, пока не заблудились.
Поплутав в лабиринтах, странники, наконец-то вышли к реке.
На набережной, куда они вышли, было смрадно. Горели костры. Странные процессии с носилками, на которых лежали завёрнутые в оранжевые ткани
трупы, спускались к приготовленным высоким кучам дров. Перед тем, как положить покойника на погребальный костёр, его омывают в Ганге.
Согласно индуизму, у тех, кто после смерти будет сожжён на священных берегах Ганги в Варанаси, а пепел будет сброшен в воду - душа выйдет из колеса перевоплощений, или на худой конец, воплотится в приличного человека. И, хотя удовольствие это дорогое, но родственники усопшего, напрягшись всем гамузом, собирают нужную сумму. Если родня уж совсем нищая и денег на дрова и процедуру нет, то хитрые родственники выплывают на лодке на середину Ганги, и привязав к усопшему тяжёлый камень, втихаря спускают покойничка в священные воды. Прощают ли индусские боги это мелкое мошенничество – неизвестно. Если денежек на сожжение усопшего собрали, а дров на полное сожжение всё-же не хватило, то остатки «огнеупорного клиента», сжигатели, не мучаясь, сбрасывают в широкую и могучую Гангу.
Кроме незаконных «подарочков», во всё терпящий Ганг, сбрасываются и сточные воды, и пепел и недосгоревшие останки усопших, Рядом со сбросом и крематорием, народ проводит водные, гигиенические и ритуальные процедуры. Там же, народ стирает вещички, и там же ходит в туалет.
- Это немыслимо, - зарычал Яков Моисеевич, - я вырос не во дворце, но даже моей закалки здесь не хватает!!! А, не поехать ли нам отсюда, к чёртовой матери, в тихое и чистое место, перевести дух от всех этих американских горок, по-индийски. Устал я и от храмов и от трущоб!!Покоя жажду и прохлады! – вскричал Яков Моисеевич, и прямо в одежде, бухнулся в мутно-зелёные, покрытые плавающим мусором, воды великой реки. Через мгновение, отчаянный ныряльщик, пулей вылетел из воды на каменные ступени террасовой набережной. Отряхнулся, как пёс, и с него слетели грязные бумажки, полиэтиленовые пакеты, какие-то тряпочки, размокшие цветы, и прочая неизвестная мелкая дрянь, налипшая на его одежду во время сакрального купания.
- Ну, вот, я теперь смыл все свои кармические пятна, недоразумения, и ошибки и надеюсь теперь бесчисленные индийские боги, позволят мне разгадать великую головоломку, которая называется Индия!
ГЛАВА 54.
В те далёкие времена, когда Яков Моисеевич, был ещё Яшкой-разбойником, всё дамское население его барачного анклава, обливаясь слезами, смотрело индийский фильм «Любовь в Симле». В этом чёрно-белом шедевре, была рассказана история любви, девушки Сони и юноши Дэйва. Действие разворачивалось на фоне дивных горных пейзажей, и в доме, роскошном до приторности. Из фильма, созданного бомбейскими сказочниками, следовало, что все индийцы живут в сладостном ничегонеделаньи, беззаботно, в чудных дворцах, расположенных среди благородной природы. И, оттого, что им там, так сильно хорошо - они беспрерывно поют и пляшут.
- Попели бы они у нас и поплясали бы босиком в 30-40 градусов мороза, да не жрамши, – так завистливо судачили советские сибирские кумушки, в стодвадцатый раз просматривая, историю, любви,в неизвестных и соблазнительных Симлях.
И, когда Яков Моисеевич продумывал спасительный маршрут на север Индии, он обнаружил город с названием Шимла. Из небытия вынырнул этот город, в реальное существование которого, Яков Моисеевич не верил. И, уже поэтому надо было его навестить, отдав дань своему босоногому детству, а заодно и проверить, правда ли, что они там пляшут и поют, как подорванные, что с нашими тоже бывает, но, только, если они крепко выпимши.
Когда путники прибыли в Шимлу, на улицах никто не пел и не плясал, но место и вправду было красивое. Распложенное в отрогах Гималаев, и прохладное, оно являлось высокогорным курортом, а с 1864 года, стало летней столицей британской Индии. Сюда, от изнурительного, влажно-знойного индийского лета, сбегали британские чиновники на время летних отпусков, а потом окончательно окопались здесь на всё лето. От окаянных британских «оккупантов», в Симле (Шимле), осталось много богатого имущества: отели, дворцы, костёлы и церкви. Сюда, через труднопроходимые горы и ущелья, английскими колонизаторами, была проложена железная дорога. Понимая толк, в здоровом образе жизни, в Симлю, заселился и вице-король Индии, отстроив для себя прелестный дворец из серого камня. В 1947 году с насиженных мест, попёрли и индийского вице-короля и друживших с ним,нахрапистых англичан...
Сюда, по всё ещё работающей, британской железной дороге, прибыли на прощальный отдых, усталые странники Яков Михельсон и Дженни. Они заселились в небольшую, но уютную гостиницу Agrostone Cottegges, и отдохнув, разбрелись по живописным закоулкам очаровательного горного городка. Как выяснил Яков Моисеевич, в бывшем вице-королевском дворце, был создан институт перспективных исследований, с замысловатым названием на хинди -Раштрапати Нивас. Ни английское, ни хиндусское название института, никак не помогало понять, чем же, на самом деле, занимается это таинственное учреждение. Яков Моисеевич, не преминул внедриться в серый чертог, и выяснил – что основные направления перспективных исследований - это история, религия и философия.
- Ну, прямо в яблочко я попал!- радостно потирая руки, думал Яков Моисеевич, проникнув в библиотеку института. Как раз по философии, религии и истории Индии, у Якова Моисеевича за время путешествия по Индии, накопилось много животрепещущих вопросов. Самые главные вопросы были:
- что есть йога, и к чему она ведёт простого человека, после многолетних издевательств над своим организмом?
- Для чего нужна медитация? А, что делать, если пожар?
- Зачем так много богов, если и с одним - хлопот не оберёшься?
- что такое дхарма, сансара, карма, сиддхи, боттхисатвы, пуджа, мокша, брахма и, что они могут значить, для человека, не измученного высокой духовной премудростью?
Яков Моисеевич погрузился глубоко-глубоко в древние знания, и активно черпая из духовной сокровищницы, кое-что выяснил для себя. Это «кое-что», потянуло бы на ещё одну докторскую, но охваченному бескорыстным энтузиазмом исследователя, Якову Моисеевичу, новые регалии, были ни к чему. Его охватило радостное возбуждение, охотничьей собаки, напавшей на след.
……………………………………………………………………………………………………
Чтобы не растерять драгоценные крупицы, добытые в глубоких норах сакральных знаний, Яков Моисеевич, стал делать краткие записи на отдельных бумажных клочках. И, хотя был куплен основательный гроссбух, но почему-то хотелось каждому озарению посвятить удельный бумажный листочек. По мере погружения в адскую санскритскую терминологию, Яков Моисеевич, стал всё больше походить на осеннего ёжа, готовящегося к зиме, и зарывающегося в обильную осеннюю листву, состоящую из драгоценных, исписанных мелким почерком клочочков. Но, однажды поздно вечером, явился сторож, и деликатно попросил Якова Моисеевича
выметаться вон.
Яков Моисеевич сгрёб свои клочки в мешок, и уволок мешок в гостиницу.
Там аккуратно разложил свои исписанные клочки по смыслу, на полу номера.
Из клочков сложился мелко-пожёванный пазл, явивший беспокойному учёному Якову, цельную историческую, религиозную, и даже философскую картину, интересующего его явления, под названием Индия. А, если, где-то и были неточности и упущения в означенной картине, то это была вина не Якова Моисеевича, а паскуды-сторожа.
1я - клочковая кучка:
Всё население Индии издавна делилось на индуистов-профессионалов (брахманов) и на всех остальных. Это понятно. Разобраться в огромном пантеоне бесчисленных богов и не рехнуться в дебрях пыльных программных документов индуизма, под силу только очень фанатичному профессионалу, начавшему свою карьеру с пелёнок. Чтобы прочитать все Веды, Пураны, Махабхарату, Бхагават-гиту, Рамаяну, Упанишады, Ригведы, Йога-Сутры и ещё много чего – надо было иметь чугунный зад и вдохновенный пыл шизофреника, которого куда-то всё время зовут неизвестные голоса.
Пользуясь недостижимостью для простого человека, высот в понимании того, что наворотили за тысячелетия, сочинители бесчисленных мифов, заковыристого эпоса, и цветистых, замысловатых ритуальных обрядов - брахманы могут вертеть своим невежественным и доверчивым народом, так, как им (брахманам) вздумается.
- Религия – есть опиум для народа!- возвестили Ленин-Сталин, Мао-цзе-дун, и Ким-ир-чен, после чего заменили старый опиум (христианство, конфуцианство, буддизм, ламаизм, лао-цзизм), на новый опиум – который назывался коммунизм.
И, этот исторический опыт показывает, что при любом политическом строе – без опиума не обойтись, из какой бы бочки, он (опиум), не наливался.
И Индия – не исключение. В отличие от легкомысленных западных цивилизаций, уже частично отъехавшись от древних верований, Индия в своей древней вере сидит крепко по уши, законсервированная в ней на века. Почему? Непонятно.
………………………………………………………………………………….
2я - клочковая кучка.
Ашрам. В переводе с санскрита - место без боли.
Ашрамов в Индии, видимо-невидимо. На любой вкус. Образуются они легко. Сначала из общей массы искателей истины – отпочковывается наиболее активный, артистичный и харизматичный деятель. Он сам называет себя Гуру (учитель, мастер), и к нему, как опилки к магниту – начинают притягиваться другие искатели истины. Легче всего охмуряются разнообразными гуру, люди, потерпевшие в жизни фиаско, или не сумевшие, как-то прилично устроиться в злобном и вредном материальном мире. Или, люди, легко повинующиеся, стадному инстинкту. Или, мелкому тщеславию. Или, желанию заполнить пустую и серую жизнь. Или, это люди, по своей душевной конституции, неспособные жить, без веры, хоть во что-нибудь. И,вот - когда народу вокруг гуру скапливается достаточно - гуру создаёт ашрам - нечто вроде кружка по интересам. Богатство ашрама, напрямую зависит от количества и качества почитателей и оследователей гуру, основавшего этот ашрам.Название успешного ашрама или свежесостряпанного учения, овладевшего многими умами, становится брендом, на который как мотыльки на огонь, летят новые толпы почитателей и жертвователей. Они же, пчёлки, несущие нектар в ашрам-улей.
……………………………………………………………………………………………………
Упорный Яков Моисеевич, решил докопаться до истоков, породивших непостижимое явление, каковым он считал Индию, с её противоречиями, умодробительными культами, невероятным народом, и очень сильно непонятным магнетизмом. Истоки откопались во временах, очень отдалённых
…………………………………………………………………………………………………….
3й - клочок.
Сто (а может двести) тысяч лет назад, в северо-восточной Африке, родилась чернокожая Ева, внутри которой от недоедания, авитаминоза или от жары, произошли мутации, породившие новый вид человекообразных под названием Хомо сапиенс – имя, которое дали ему, его далёкие потомки.
Новый вид человекообразных, обладал повышенной, по отношению к современникам, смышленостью, что и позволило ему выиграть в жестокой игре, под названием – Эволюция. Теплолюбивый и беспокойный Хомо-сапиенс, из Африки побежал в соседнюю Евразию, а оттуда, ручейками растёкся по всей планете. Южный ручеёк притёк в южную Индию, и там со временем образовалась дравидская цивилизация. Тёплый, изнеживающий климат, не располагал к большим усилиям на пути к прогрессу, чернокожих, негроидных дравидов. Ручейкам Хомо сапиенс, притёкшим в более жестокий климат, на север Евразии, повезло больше. Суровые условия выживания, хорошо стимулировали развитие сильного характера, сообразительности, креативности и боевитости. Вот из этих светлокожих, высоких и развитых хомо, со временем сформировалась арийская цивилизация. В то время, как в жарких индийских джунглях, носились полуголые и суеверные дикари, в южноуральских степях светлокожие великаны научились выплавлять хорошее оружие и приручили лошадей.
Каким ветром занесло Ариев на субконтинт Индостан – доподлинно неизвестно.
Также неясно, кто сейчас является законными потомками ариев. Из-за исторической неразберихи, на почётное звание ария, сейчас претендует много народов, и каждый народ, считает других претендентов на арийский престол, наглыми самозванцами.
……………………………………………………………………………………………………
4й -клочок.
Как сформировались индийские касты (Варны)?
Внутри древних арийских племён, в процессе древней жизнедеятельности произошло разделение труда. Самые драчливые и хитрые особи – становились вождями племени, и со временем их потомки основали индийскую касту – кшатриев (воинов и царей).
На ответственную должность представителей от бестолкового народа перед бесчисленными богами, претендовали древние знахари, колдуны, а также блаженные, юродивые и психопаты, заявлявшие, что в них вселился дух, какого-нибудь нужного людям бога. Из них со временем вылупилась высшая индийская каста – брахманы(жрецы).
Тем, кто не умел воевать и повелевать, и не понимал, как надо угождать богам - не оставалось ничего другого, как идти и пахать. Из них образовалась третья индийская каста – вайшью.
Перечисленные три касты - считаются в Индии высшими, так-как они распределялись между своими, то есть, между ариями.
Когда арии пришли на берега Инда, их сообщество в целом было благоустроено, в том смысле, что всяк сверчок, уже знал свой шесток. Вокруг цивилизованных Ариев, прибывших на чужие земли Индостана, шастало много местных бесхозных дикарей. Разумеется, на правах своей большей развитости, воинственности и благородности, арии разными способами приспособили к использованию для себя, этих беззаботных детей природы. Самых вредных побили и сделали рабами. Остальные, не желая быть битыми или убитыми, согласились принять арийские язык, веру и требование посвятить им (ариям), свою никчёмную жизнь. Из них образовалась четвёртая и низшая каста, названная по имени одного туземного племени – Шудра. Шудры обязаны были трудиться на тех работах, которые делать более высокородным Вайшью - было позорно и противно.
А, не захваченные арийской цивилизацией, местные племена, разбежались, кто куда, и попрятались. Скрываясь в лесах, джунглях и горах, они продолжали жить сами по себе, пребывая во тьме и дикости. Тех из них, кого удавалось изловить, и приспособить к делу, назвали Неприкасаемыми, за их строптивость, невежество и страшные рожи.
Когда новое арийское сообщество на Индостане, было начерно слеплено и благоустроено, оставалось закрепить достигнутый успех на века. То, есть под выгодную кое-кому социальную пирамиду – подвести идеологический фундамент. Для этой благородной цели, приспособили, уже народившийся из ведантизма – индуизм.
……………………………………………………………………………………………………
По мере того, как Яков Моисеевич вгрызался в дремучие бездны истории и философии, им были расшифрованы многие термины Индуизма, звучащие для его адептов, как песня.
Вот они:
5й -клочок.
Брахма – высшее божество, от которого произошло всё сущее на земле.
От уст Брахмы – брахманы,
От рук Брахмы – кшатрии.
От бёдер (и задницы) – вайшью,
От грязных ступней – шудры.
Так, что если, кто чем недоволен, он должен понимать, что с могучим и опасным богом Брахмой спорить – себе дороже!
Дхарма – свод строгих правил поведения в касте (Варне), и вообще, поведения человека, не желающего получить по шее
Сансара – бесконечное вращающееся колесо перевоплощений, из которого вырваться можно только, либо беспрерывным и страстным поклонением богам, или (по буддизму) достигнув просветления (и после этого отчалить в рай, под названием Нирвана).
Мокша – освобождение. Это, если вышеперечисленными методами удаётся свалить из распроклятого колеса сансары и попасть в нирвану.
Боттхисатвы - те, кто заработал нирвану, но из человеколюбия (или из-за мазохизма), туда не пошёл, а стал помогать просветлиться и остальным.
Сиддхи – некие паранормальные способности, достигнутые непосильным трудом, искателя совершенства и истины.
Пуджа – обряд вопрошания у Богов чего-нибудь для себя. В обмен на скромное подношение и молитву.
……………………………………………………………………………………………………
6й -клочок.
И, теперь становится понятно назначение йоги, как инструмента, с помощью которого можно было выскользнуть из бесконечного и безжалостного колеса сансары. Это было спасением для граждан, безнадёжно застрявших в таких мерзопакостных варнах, как шудра и вайшью, не говоря уж о недостойных и поганых неприкасаемых. Только умерщвляя свою плоть и жизнь, в безумных аскезах йоги, и отшибая деятельность мозга и интерес к жизни, в медитациях, можно было незаметно для общества, богов, и даже для себя, слинять из жизни, наполненной страданиями, в сладостное небытиё – Атман.
И, важно было свинтить из окаянной жизни не только один раз, а насовсем - ибо, в следующей жизни, будет такая же тягомотина, как и в предыдущей. Это если родишься человеком. А, если крысой? Бездомной собакой? Блохой или гнидой? Ужас!!
………………………………………………………………………………………………
6й - клочок.
Праобраз КГБ, ФСБ, ЦРУ, Моссад, Ми-5,6, германского Штази существовал оказывается в ведической древности и называлось, это следящее за всеми смердами образование – Карма. В неизвестном измерении, над каждым существом, был установлен счётчик, нагло и ежесекундно за ним наблюдающий, и подсчитывающий его грехи и благодеяния! Так, что Сноуден, с его откровениями, опоздал на четыре тысячелетия. Так, что ври-не ври, а от расплаты не отвертишься! Всё отслежено, и занесено в скрижали.
На основании кармы, решался простой вопрос: Кому грудь в крестах. А кому голова в кустах!
Реально живущему человеку, охваченному естественными для живого человека страстями: к наживе и богатству, к сладострастию и удовольствиям, к славе и почестям, и к жажде истребить словом и делом, любого мешающего исполнению этих его законных желаний, проскочить сквозь мелкоячеистую сеть кармы – невозможно! И.оттого единственный путь к спасению от всепроникающей и карающей кармы – умерщвлять свою провоцирующую на грехи плоть!
- Как, Господи?
- Пожалте в Йогу!!!!
……………………………………………………………………………………………………
7й – клочок, обязан был ответить на простые вопросы:
- Почему в стране, где климат позволяет выращивать три урожая в год – такая нищета?
- Где те искусные архитекторы, скульпторы, каменотёсы, строители и художники, возводившие Тадж - махал, храмы в Каджурахо и другие достойнейшие храмы, густо рассеянные по всей стране? И, куда все эти мастера смываются, когда надо построить простое, недорогое, но симпатичное жильё для простого человека? Ну, например, как в Швейцарии?!
Ответ, возможно и неправильный, напрашивался сам собой:
- В странах, где круглый год тепло, как в духовке, можно славно и недорого прожить и под пальмой, а когда нахлынут муссонные дожди, перекантоваться в храмах. Боги не против.
- Откуда взяться культуре массового жилища, если на протяжении веков, нет суровой необходимости в этом массовом жилище - добротном и приятном на вид. Потому и в Индии, равно как и в Африке, а также в центральной и латинской Америке, не зазорно, и даже прилично жить чёрт-те в чём!
- Менталитет простого индийца, веками сформированный кастовой системой, и сажающий его в клетку предрассудков, из которой не вырваться, как до смерти, так и после неё!
- Религия, рассматривающая обычную жизнь на Земле – как несчастье, которое надо как-нибудь перетерпеть. Безропотно и спокойно нести свой варно-кастовый крест! И не надо злить Дхарму, а то хуже будет!!
- Феодальный строй, позволяющий выкачивать из миллионов людей огромные средства и сосредоточивать их в одних руках. Эти-то средства и позволяют строить дворцы для себя и храмы для богов, как извинение перед богами, за неправедную жизнь кровососа-богатея.
- всевозможные корсары, со всех сторон и постоянно набегавшие в Индостан и грабившие, его изо всех своих бесовских сил.
- кроличья плодовитость индусов и мусульман, освящённая их религиями. Прокормить такую ораву, к тому же неустанно размножающуюся – не в состоянии даже супер-щедрая природа Индии. А, все прочие народы Земли, пугаясь грядущего перенаселения планеты смотрят на индо-китайский, многомиллиардный муравейник с ужасом и осуждением,
транслируя ему вслух и мысленно:
- Мля! Куды ж вы так размножаетесь! У вас совесть есть?!
В ответ на это индийцы бодро отвечают:
- Ессть!!! Религия и полезные инстинкты! – и продолжают размножаться
в геометрической прогрессии, а в последнее время они саранчовыми тучами уже стали разлетаться по всему миру.
………………………………………………………………………………………………………….
Незадолго до того, как Яков Моисеевич был откопан невежественным и грубым сторожем из бумажной кучи, а затем изгнан из храма науки, Яков Моисеевич нашёл в запасниках института, один странный документ. Это была монография, посвящённая великому индийскому царю Ашоке. В спешке и огорчении, Яков Моисеевич смахнул эту неказистую на вид книжицу, в свой обширный мешок, и утащил её с собой.
ГЛАВА 55.
Несмотря на спартанскую кочевую жизнь, которую вели в Индии Дженни и Яков Моисеевич, их финансовые возможности, неуклонно, подходили к концу.
И, однажды, они обнаружили, что пора им покинуть неиссякаемо-увлекательную страну Индию, пока их не настигли лишения, связанные с полным отсутствием наличности. Собрав нехитрые пожитки, отчаянные путешественники погрузились в поезд, следующий до Дели.
Удивительное дело, теперь их не огорчали шум и теснота народного вагона. Незаметно, в них вошла, эта, ни на что не похожая страна, и заняла огромное место в их душах. Теперь, они чувствовали себя так, словно всю жизнь скитались в кочующем цыганском таборе, весёлом и бесшабашном. За время их долгого путешествия по стране, они научились видеть за непритязательным фасадом, огромный, странный и по–своему, чарующий мир.
- Я буду скучать,- грустно сказал Яков Моисеевич, когда садился в самолёт, отправляющийся в Лондон.
- Я, тоже - эхом ответила Дженни.
…………………………………………………………………………………………
Летом года, NNNN года, в лондонском аэропорту Хитроу, сошли с трапа самолёта рейса Дели-Лондон, два пассажира в сильно потрёпанной военной одежде. Это были: высокий красивый мужчина, чем-то неуловимо похожий на индийца, и стройная молодая женщина. В обычной толчее аэропорта, никто не обратил на них внимания. А, вот высокий мужчина, который был Яков Моисеевич, наоборот очень внимательно, ну просто до неприличия внимательно, рассматривал многоликую толпу людей, снующих вокруг,
Заграничный опыт Якова Моисеевича был небогат, поэтому он так легко удивлялся. Да, ведь и было чему - в Лондоне, словно в библейском Вавилоне, сошлись все народы Земли: японцы и китайцы, африканские негры и индусы в чалмах, арабы в накидках, прижатых к голове обручем, мусульманки в хеджабах, и сильно контрастирующие с ними голоногие нордические блондинки в мини. Здесь было разрешено всё, и никто не обращал внимания на огромные различия людей, слетевшихся на обширные пространства международного аэропорта Хитроу..
И, хотя, намертво, невыездной советский учёный Яков Моисеевич, никогда и никак не мог иметь в своей биографии визиты в классово-чуждые, западные капиталистические страны, у него было очень странное ощущение, будто совсем недавно он был здесь! Именно в этом аэропорту!!! Сюда прилетал. И отсюда улетал!
Из состояния лёгкого помешательства, в которое впал Яков Моисеевич, увязнув в состоянии непонятного де-жа-вю, его вывели двое элегантных молодых мужчин, подошедших к ним, как только он и Дженни вышли в зал встречающих. Дженни очень им обрадовалась и представила их Якову Моисеевичу, как своих коллег: Тони и Тома. Вся компания погрузилась в легковой автомобиль с правым рулём и по левой стороне дороги направилась в город.
Яков Моисеевич немного успокоился, но ощущение странности происходящего не покидало его. Нет, его не удивляла шиворот-навыворот устроенная (по сравнению с советской) транспортная система, наоборот, она казалась ему естественной и привычной. А, вот это и было странно. Яков Моисеевич задумался:
- в Тибете транспорт и дороги были выражены слабо. В Индии все ездили, как им вздумается. Как перемещались люди во всех прочих странах – Якову Момсеевичу было неизвестно.
Как писал наш писатель:
« советский гражданин видел западную заграницу в трёх видах:
в подзорную трубу, в гробу, и по телевизору…».
Яков Моисеевич, по своей информационной наполненности, несомненно, был человеком советским, и из всех его прижизненных воспоминаний, никак не могли всплыть воспоминания о классово-чуждой Англии!
Тогда почему, ему всё время казалось, будто он всю жизнь ходил по этим узким лондонским улочкам, разъезжал на красных двухэтажных автобусах, бродил по зелёным лужайкам бесчисленных парков, а мутно-серая извилистая река Темза, непригодная для купания, казалась ему очень знакомым и любимым серебристо-жемчужным чудом, отражающим вечно-серое лондонское небо?! И, где это, он мог видеть такое такси – чёрный остин (Austin 1947)?! А в том, что он не только видел, но и ездил в этих антикварных машинках, Яков Моисеевич не сомневался, хотя по здравому рассуждению, этого быть никак не могло!
По мере того, как автомобиль перемещался от Хитроу на юго-восток, возбуждение Якова Моисеевича росло, и наконец, когда оно достигло нестерпимого градуса, Яков Моисеевич, выскочил из машины, застрявшей в очередной пробке, и помчался со скоростью, которую никто не ожидал от такого респектабельного господина. Резво миновав ричмондский мост, Яков Моисеевич свернул направо, и пустился галопом по берегу Темзы. Бесчисленные гуляющие по набережной, и многочисленные посетители харчевен, расположенных вдоль реки, могли наблюдать странную картину: лавируя между прохожими, к неведомой цели нёсся на всех парах, высокий господин, с лицом помешанного фанатика, а за ним с растерянным видом бежали три человека. Несмотря на то, что догоняющие были явно моложе убегающего, расстояние между ними постоянно увеличивалось. По правде сказать, Яков Моисеевич, и сам не ожидал от себя такой прыти, но в голове у него, щёлкнуло какое-то реле, и он превратился из спокойного и серьёзного джентльмена, в молодого тигра, несущегося по саванне за антилопой. Домчавшись до ангара с лодками-каноэ, он по непонятному наитию свернул налево, к террасовым садам. По крутому склону террасовых садов, Яков Моисеевич, подобно горному козлу, в несколько прыжков, взмыл к фонтану Венера, и через мгновение оказался на улице Ричмонд-хилл. Далее, совершенно бессознательно, словно сомнабула, он двинулся вдоль дворцов, вытянувшихся в линейку на Ричмонд-хилл, и сбив по пути несколько прохожих, наконец, остановился, возле какого-то дворца. Яков Моисеевич не понимал, почему он прилип, именно здесь. Дворец, как дворец – тут таких полно. И, Яков Моисеевич, стал пристально всматриваться в сверкающую табличку жёлтого металла, которая находилась на стене трёхэтажного викторианского чертога. Тут, наконец, его и настигли взмыленные Тони, Том и Дженни и озадаченно уставились на окаменевшего Якова Моисеевича.
- Ккак вы узнали? - хором спросили Тони, Том и Джени.
- Что узнал? - спросил Яков Моисеевич, и лихорадочно оглядевшись, жалобно попросил:
- Ущипните меня!!!
Троица, озверевшая от погони, усердно и с удовольствием бросилась щипать
бедного Якова Моисеевича. Это помогло, он быстро пришёл в себя, и мешая английские и русские слова стал вопрошать, обращаясь к небу:
- Who is Генри Эксон?? Чей это haus? Can I войти?!
Из вышины никакого ответа не последовало, а вокруг начали собираться зеваки.
Поняв, что случай клинический, Том и Тони, плотно обхватив Якова Моисеевича
с обеих сторон, строевым шагом двинулись к высоким дверям дворца. Дженни предупредительно открыла дверь, и подозрительная компания ввалилась в высокий вестибюль. Зеваки, разочарованно разбрелись.
……………………………………………………………………………………………………
Отбуксовав Якова Моисеевича вглубь дворца, его настойчиво усадили в глубокое кресло и притащили ему валериановых капель. Яков Моисеевич капли покорно выпил, а потом потребовал водки. Пьяницей он не был, но ситуация требовала экстренных мер. Водки поблизости не нашлось, и Яков Моисеевич не чинясь, хлопнул полстакана виски, которые спешно притащили ему из ближайшего ресторанчика Roebuck. И, хотя после виски, мятежный гость Яков Моисеевич слегка успокоился, однако, для достижения устойчивого эффекта, пришлось ещё несколько раз сгонять в Roebuck. Троица Том, Тони и Дженни, чтобы про них не подумали, что они бессовестно спаивают хорошего человека, честно пили с Яковом Моисеевичем наравне. Через несколько часов из высоких окон, самого красивого дворца на улице Ричмонд-хилл, стали разноситься разудалые песни на русском и английском языках, перемежающиеся с заунывными кришнаитскими гимнами.
Пирушка была в самом разгаре и когда все уже безумно любили друг друга, Яков Моисеевич взял, да и разрушил идиллию. Его мозг, получив залп из иностранного алкоголя, в невиданных до того объёмах, встрепенулся и осветил Якову Моисеевичу все заповедные закоулки его памяти.
- А, что вы делали в Тибете?!- вдруг грозно спросил Яков Моисеевич у захмелевшей троицы. Троица тут же хором спросила в ответ:
- А, как вы нашли наш научный центр? Ведь вы никогда раньше здесь не были?!
- Я первый спросил! – сварливо ответил Яков Моисеевич.
- Мы там молились. В Тибете, – стесняясь, сказал Том,
- И, паломничали, – добавил Тони для убедительности.
- И для этого карабкались на отвесные скалы?!- ехидно проскрипел Яков Моисеевич, - а, потом стреляли из пушки по объекту паломничества?!
- Это не мы стреляли!!
- А, кто?
- Американцы!!! Они всегда стреляют, раньше, чем думают!
- Ладно. А, что вообще вам вместе с американцами понадобилось, в том богом забытом месте???
- Вы, Яков Моисеевич, вы нам понадобились!
- ???
- For what? – от потрясения, внезапно перейдя на чуждый язык, спросил Яков Моисеевич. Молодёжь, виновато потупилась, словно начинающие мелкие жулики, пойманные за руку.
- Ну, понимаете, - промямлил Тони,- мы хотели вас украсть!
- Мы больше не будем – жалостливо добавил Том.
- « и, не корысти ради, а токмо ради пославшей вас..» кого? – вспомнил Яков Моисеевич
- Никто нас не посылал. Мы сами!
- Ну, можно сказать, что украсть меня, вам удалось! Дальше что?! – прокурорским тоном возопил украденный Яков Моисеевич.
Неизвестно, как бы дальше выкручивались начинающие похитители учёных, но тут, наконец, сработала адская смесь из виски, валерьянки и нервного переутомления и, Яков Моисеевич внезапно заснул на полуслове, не закончив своей обличительной речи. Его бережно перенесли на диван, укрыли пледом, а, вскоре и сами заснули неподалёку, молодецким сном, который не нарушали никакие угрызения совести.
Когда Яков Моисеевич проснулся, было уже утро. В высокие окна гостиной заглядывало неяркое лондонское солнце, и вид из окон открывался потрясающий: далеко внизу виднелась река, и зелёный островок на ней. К реке сбегали бархатные зелёные лужайки, с яркими пятнами цветников. Тони, Том и Дженни крепко спали, расположившись, кто где. Яков Моисеевич осторожно вышел из гостиной, и на цыпочках двинулся по роскошным покоям дворца. Неслышно ступал он по толстым коврам, и шёл так уверенно, будто знал здесь каждый уголок, каждую ступеньку на лестнице, каждую картину на стенах. Так он обошёл все три этажа дворца, уже перестав удивляться тому, что он знает этот дом так, словно прожил здесь всю свою жизнь. И, всё же в доме появились изменения, о которых Яков Моисеевич не знал. Раньше, как представлялось Якову Моисеевичу, к задней части дворца примыкал симпатичный садик с лужайками, розариями и красивыми вечнозелёными деревьями. Теперь, на месте этого очаровательного райского местечка, Яков Моисеевич обнаружил огромное здание из стекла и бетона, плотно примыкающее к дворцу.
Дворец и новое здание соединялись массивной бронированной дверью, которая охранялась двумя солдатами...
- Так, так, - подумал Яков Моисеевич, и быстро прошёл мимо грозной стражи, а затем, миновав пару коридоров, неожиданно попал в огромную библиотеку. Как и загадочная пристройка, это удивительное помещение, в памяти Якова Моисеевича отсутствовало. Библиотека представляла собой двухэтажный, но без перекрытий зал, от пола до потолка заполненный книгами. Вдоль бесчисленных книжных стеллажей, огибая их, вкруговую на уровне второго этажа, шла красивая галерея, На противоположной от входа стене, в самом центре, висел большой портрет седовласого худощавого мужчины. И, бородка клинышком и задорный взгляд тёмно-синих глаз мужчины, взирающего на Якова Моисеевича с портрета, придавали мужчине, изображённому на портрете, сходство с Дон Кихотом. Сильнейшее волнение охватило Якова Моисеевича, когда он рассматривал портрет, а потом прочёл на золотой табличке под портретом яркую надпись:
- Генри Эксон – великий учёный Великобритании и основатель института физических проблем.
Рядом с портретом, на изящной полочке, стояли в ряд книги, написанные Генри Эксоном. Яков Моисеевич взял крайнюю в ряду книжку, и прочитал на ней имя авторов:
Генри Эксон и Розалия Сухомлинская. Открыв книгу, Яков Моисеевич увидел фотографии авторов. Портрет Генри Эксона был уже знаком Якову Моисеевичу, и он стал всматриваться в портрет Розалии Ксенофонтовны Сухомлинской. Чем больше он всматривался в черты породистого лица потомственной русской дворянки, тем более странные чувства его обуревали.
И, вот, на пике этих чувств, Яков Моисеевич вдруг понял, что его тело теряет вес, и он медленно поднимается над полом. Когда Яков Моисеевич достиг высоты галереи, он вцепился в резные перила галереи, и сильно удивившись, громко спросил у неизвестно кого:
- Караул?
Вскоре в библиотеку прибежала вся молодая троица и на миг в изумлении застыла в дверях
- А, я говорил вам, что мы ещё с ним наплачемся, – рявкнул Тони, и подпрыгнув, стащил за ноги на пол, обескураженного Якова Моисеевича. На вопрос, зачем это он полез на галерею как кошка на дерево, когда есть лестница, Яков Моисеевич ничего вразумительного ответить не смог. В чувство его привели проверенным ранее способом – тридцать капель валерьянки на полстакана виски. Эффект на этот раз получился неожиданный – Яков Моисеевич, вдруг затараторил на чистейшем английском языке, чего раньше за ним не водилось, но при этом нёс такую ахинею, что лечебный коктейль а ля Roebuck, пришлось принять, как самому Якову Моисеевичу, так и всей троице. Далее для успокоения и оздоровления подозрительного и внезапного в своих поступках Якова Моисеевича, было решено выгулять его в террасовых садах и вдоль Темзы. Выгуливать Якова Моисеевича предполагалось до полного его изнеможения, затем, чтобы у него не было сил, отмочить что-нибудь ещё. Однако, затея вымотать Якова Моисеевича провалилась с треском. Не знала жизнерадостная троица, выросшая в благополучной и сытой стране, о том, что Яшка-разбойник, вырос и окреп в диких и вольных урочищах сибирской городской окраины, и был закалён в ежедневных боях за выживание, где важно было не только умение хорошо драться, но и хорошо бегать. И, это детство, проведённое среди сливок криминального общества всея Руси, наделило Якова Моисеевича живучестью уличной дворняги, и выносливостью и быстротою породистого скауна. Через полчаса прогулки, Яков Моисеевич оставил далеко за флагом пыхтящую троицу,
а, вскоре, и вовсе скрылся за горизонтом. Пока растерянные Том, Тони и Дженни метались по улицам в поисках ускакавшего от них спринтера-Якова, хитрый спринтер Яков, окольными путями вернулся во дворец и пулей взлетел на чердак. После приключения в библиотеке, Яковом Моисеевичем овладели мощные устремления, непонятные даже ему самому. Судя по всему, в чердачных помещениях дворца, давненько никто не бывал. На обширных пространствах чердака, валялся всякий хлам, покрытый пылью и затянутый паутиной. Яков Моисеевич чертыхаясь, долго продирался сквозь мусорные завалы, пока не нашёл, то, что искал: небольшую дверь, ведущую в мансарду. За дверью открылась маленькая комнатка с полукруглым окном, глядящим на зелёные дали северо-западного Лондона. С высоты мансарды, далеко-далеко, были видны даже меловые скалы, замыкающие Лондон, словно в большую каменную чашу. Но, любоваться великолепными видами, открывающимися из чердачного окна, Якову Моисеевичу было некогда. Он осмотрелся. Мансардная комнатка была невелика, но очень уютна. В ней стояла небольшая кровать, рабочий стол со стулом, и овальное зеркало, висящее возле кровати. Так обычно выглядело обиталище прислуги невысокого ранга в богатых домах. Яков Моисеевич подошёл к старинному зеркалу, и стал водить рукой вокруг него, до тех пор, пока не нажал на еле заметный выступ. И, тогда отъехавшая в сторону доска, открыла небольшую нишу-тайник. Яков Моисеевич извлёк оттуда толстую тетрадь в коленкоровом переплёте и коробочку. Внутри коробочки обнаружился пузырёк, со странной жидкостью. Тетрадь оказалась дневником Розалии Сухомлинской, портрет которой, необъяснимым образом произвёл на Якова Моисеевича в библиотеке жуткое магическое воздействие. Яков Моисеевич начал было читать дневник Сухомлинской, но тут в полукруглое окошко он увидел, как возвращаются злые и красные после безуспешной погони, Том, Тони, и Дженни. Спешно спрятав артефакты в тайник, Яков Моисеевич лавиной скатился вниз. И, когда измученная троица прибыла в гостиную, она застала там такую мирную картину: утонув в высоком кресле, дремал, освежённый оздоровительным бегом, непостижимый Яков Моисеевич. Склочный Тони, собрался было заскандалить с Яковом Моисеевичем, но тот вдруг захрапел, так сочно и убедительно, что Тони застыл на месте. А Том шёпотом заявил:
- Наука утверждает, что все гениальные люди - сплошь сумасшедшие! – и трое отважных похитителей учёных, тяжело вздохнули.
Гениального учёного Якова Моисеевича, все конечно рады были иметь своим сотрудником. Но, что выкинет в следующий момент, потенциальный пациент сумасшедшего дома, никто предугадать не мог!
- А, я не нанимался караулить этого чокнутого! – заорал Тони. Мне работать надо!
- И, нам тоже – добавили Том и Дженни.
После недолгого совещания решено было закрепить за Яковом Моисеевичем, сотрудника лаборатории медицинских проблем. Сотрудника звали Джеффри Симпсон. Джеффри обладал спокойным нравом, обширными познаниями в психиатрии и мёртвой хваткой бульдога, при решении любых житейских и научных проблем.
Доверив Якова Моисеевича надёжному и квалифицированному Джеффри, троица спокойно отправилась по своим делам.