Обличие бездны

Максим Бочковский
Чёрный автомобиль затормозил у церкви. Открылась дверца, из машины показалась молодая рыжеватая женщина. Немного странно смотрелось на ней белое свадебное платье, предназначающееся обычно для девушек. Нет, она не беременна – бог миловал. Просто в данной особе слишком явно просматривался её, скажем так, довольно вольный нрав касательно мужчин. Кое-кто наиболее циничный ещё добавил бы, что и касательно женщин тоже. Ну, да, были грешки по молодости – потом определилась. В том плане, что удовольствие нужно получать от женщин, а положение и средства к существованию от мужчин. А на что они ещё, по-вашему, годятся? К сожалению, жить как душеньке угодно, не позволяют жизненные потребности, например, в драгоценностях и золоте. Ну, и деликатесах, понятное дело, тоже. А вот свадьба эта ей поперёк горла. Да и жениху она, в принципе, без надобности. Мамаша настояла. Его мамаша. Старых традиций оказалась дама. Такие снаружи сама учтивость, но если вдруг что не так сделаешь или ошибёшься в этикете – смесь бабы яги и медузы горгоны покажется ангелом во плоти. Это ж надо было так вляпаться, сынок-то вроде из нашего века парень. Фамилия, конечно, могла бы насторожить – Благовестов – но мало ли у кого какая фамилия – не показатель. Правда, вот с прошлыми её мужьями – Ивановыми да Сидоровыми – таких коллизии не случалось. Расписывались в ЗАГСе и гудбай. А тут на тебе, извольте влезть в платье и проследовать к алтарю – охренеть!
Молодой жених в целом разделял негодование невесты. Он и жениться-то особо не горел желанием – дамочка попалась настойчивая. Совратил, мол, во цвете лет, отвечай. Интересно, за что это? Ну, сделал бы ребёнка ещё ладно, а тут. Впрочем, ладно, хоть пасти каждую минуту не будет. С такой супругой можно изменять вволю, сама резвая коза. По крайней мере, по этому вопросу вроде договорились, так что на индивидуальную свободу друг друга покушаться запрещено. Хотя, как там дальше сложится, один бог знает. Пережить бы сегодняшний день. Что-то его неожиданно повело в сторону. Музыка, толпа народу, душно, чего ещё ожидать? Возникла слабость в ногах. Ну, вот, приехали, надо бы на что-то опереться, а то так и в обморок грохнуться недолго. Благо как раз подоспела невеста и взяла за руку. Улыбнулась. Надо же, может не так всё и плохо. Красивая всё-таки бестия. Вот чего не отнять того не отнять. И чуткая. Сразу заметила, что жениху нехорошо. Периодически косится, проверяет самочувствие. И поддерживает. Ничего прорвёмся, церемония заканчивается. Наконец разрешили поцеловать невесту. Раньше в этом был хоть какой-то смысл – молодые люди до свадьбы не целовались и действительно ждали такого позволения. Но вот сейчас, зачем это нужно? Если они уже в такие места друг друга целовали… впрочем, долой пошлые мысли – в храме господнем находимся, как-никак. Запах духов законной супруги усилил головокружение. Плохо. Всё поплыло перед глазами и по телу пошло онемение. Вот уже и гости стали переглядываться. Мама с озабоченным видом подалась вперёд. Надо бы ей показать, что всё в порядке, но улыбка получилось какая-то вымученная. Окончательно потемнело в глазах. Видимо потерял сознание. Но ничего, супруга о тебе позаботится. Вы же с ней теперь связаны. Пока смерть не разлучит вас, верно?

* * *
Майор Поспелов – мент со стажем. Бодрый на вид оперативник средних лет. Всю жизнь он был ментом и к своему статусу сотрудника полиции ещё не совсем привык, хотя и поддерживал всей душой инициативу правительства. Но всё же пока он мент – мент со стажем майор полиции Поспелов, так, наверное, будет верней всего.
Служебный автомобиль уже минут пять как затормозил у места работы, но майор не спешит подниматься к себе. В машине хорошо, работает магнитола, звучат песни в стиле шансон. Можно расслабиться перед сложным рабочим днём.

Буду песни вам петь про судьбу и разлуку, про весёлую жизнь и нелепую смерть.

Накликал, в который уже раз подумал Поспелов и резко отключил запись. Эта мысль преследовала его постоянно при прослушивании данной композиции. Вот интересно, сколько людей, подпевая за исполнителем эту строчку, не осознано программировали печальный конец? «Приходите в мой дом, мои двери открыты». Майор сплюнул через окно и, наконец, покинул автомобиль, хлопнув дверью.
Быстрым шагом он поднялся в участок. Вообще-то, конечно, отделение, но Поспелов любил называть место службы именно так – на американский манер. Он полицейский, работающий в полицейском участке – это же логично, не правда ли?
- Эй, Серёг, ходят слухи, ты идёшь на повышение? – под одобрительный хохот коллег выкрикнул кто-то вместо приветствия.
- Словно мухи, тут и там, – отшутился майор.
Ехидный Юрик, не до него сейчас. Поспелов отпер ключом кабинет, переступил порог. Окно, подоконник, стулья, стол – всё как всегда, да только не совсем. Сердце сжалось в груди. Майор прошёлся вдоль стола, провёл по нему ладонью, чуть не посадил занозу. В полицию правоохранительные органы переименовать руки дошли, а вот стол лакированный полицейским подогнать никто не удосужился. Кто-то появился в проёме двери, постучал костяшкой пальца по косяку.
- Значит правда, уходишь от нас?
- Без комментариев.
- Да ладно, чё ты? Это же я.
- Извини Паша, личные проблемы.
- Да, что-то ты плохо выглядишь, брат, – спал ночью?
Поспелов кивнул.
- Тоскуешь? Не стоит, жизнь на этом не заканчивается.
Павел Курёхин дружески хлопнул приятеля по плечу, тот скривился как от зубной боли. То ли поранился при каком-то задержании, то ли неприкрытый акт панибратства покоробил.
- Слушай, не поможешь мне в одном деле, пока ты ещё с нами?
- Почему нет? Что за дело?
- Да у нас, по ходу, «чёрная вдова» нарисовалась.
- Да ты что?
- Ага. Только странно всё как-то. К нам уже из отдела «Нераскрываемые преступления» сам Томченко звонил – интересовался.
- А прокуратуре-то тут что понадобилась?
- Понимаешь?
Курёхин замялся.
- Ну?
- Криминал тут не прослеживается. Ну, никак. Пять случаев, Серёг! Ты понимаешь, пять?! А смерти вроде как естественные.
- Мило. Ну-ка, пойдём в «пыточную» – прессонём.

* * *
В опросной было мрачно. Как и положено быть в таком месте. Подозреваемые должны чувствовать атмосферу безысходности, чтобы осознавали свою дальнейшую участь и не строили иллюзий – всё равно из лап правосудия им уже не вырваться. Вот только рыжеватой бестии, похоже, всё по барабану. Чувствовала себя женщина спокойно, уверенно – вела себя нахально. Казалось, она осознаёт лишь свою правоту и невиновность, что бесило каждого, кто имел несчастье её обрабатывать. Так и хотелось врезать по наглой физиономии, да нельзя. Мы ж теперь, полиция, как-никак. Да и вообще женщин быть – последнее дело. Она уже почти довела до нервного срыва следователя, работающего с ней, когда в кабинет заявились двое. Один высокий, красивый, с чёрными глазами, всклокоченный. Другой пониже, угрюмый, с синяками под глазами – ночка, как видно, не задалась.
- Ну, на каком вы тут этапе? – поинтересовался тот, что повыше, видимо тоже следак.
- Несознанка. Причём полная.
- А мне не в чем сознаваться, граждане начальнички.
- Не, ну, ты слышал? Как тут прикажешь работать, не используя методы нормального следствия?
- Не волнуйся, я тебе оперативника привёл, ему можно.
- А ты давай не пугай, пуганные.
Девушка, вальяжно раскинувшись на не слишком удобном стульчике, курила папиросу. Далеко не дамскую, без фильтра. То ли откушен, то ли и не было его изначально. Из пепельницы тонкой струйкой к потолку поднимался дымок.
- Слушай, детка!
Курёхин склонился прямо к подследственной.
- На тебе пять смертей, ты в курсе?
- А вы докажите, что на мне!
- Первый муж, – следак швырнул фотографию на стол, – скончался после месяца супружеской жизни. Второй, – новая фотография с шумом опустилась перед носом подозреваемой, –  после двух…
- Вы меня чем-то хотите удивить? Так я это знаю!
- Третий…
- Насколько я помню так же через месяц, и что?
- Ничего. Не бывает таких совпадений, просто не бывает!
- В нашем мире, сплетённом из закономерностей, иногда случаются… случайности.
Девушка хохотнула, поигрывая папироской в руках.
- Пять к ряду? Не бывает!
- А вы в курсе от чего они скончались? Огласите диагноз. Новоприбывшим будет небезынтересно.
Она покосилась на не выспавшегося оперативника. Всклокоченный следак крякнул.
- Рак!
Поспелов навострил уши.
- Рак. То есть, по-вашему, я вызываю рак у своих благоверных?
- А у вас есть логическое объяснение этому мору?
- Жизнь и смерть продолжают свой спор. Уж вы-то должны это знать?
Она снова покосилась на майора. Тот вышел из-за спины задержанной, явно заинтересовавшись.
- Почему именно мне?
- Ну, вы же опер – не какой-то следак, правильно? Вы среди смерти вращаетесь каждый божий день. Не успели ещё сдружиться, нет?
- Слушай, рыжая, – наконец вспылил Поспелов, – меня же ведь сюда не просто так пригласили. Со мной шутки плохи, я ведь могу и надавить! У меня рука не дрогнет!
- Ну, и флаг вам в руки! Делай своё дело, «плохой полицейский»!
- Так, всё, надоело!
Курёхин схватил товарища под руку и вывел из опросной.
- Может и впрямь отдать её спецотделу прокуратуры, пусть артемьевские ею занимаются?
- Да погади ты, Паш. Давай-ка родственников покойных опросим, пока время есть. Поехали?
- Ну, давай. Не убудет.

* * *
- Она его убила!
Женщина явно уверена в своих словах. Смотрит гневно, будто бы обвиняет сотрудников полиции в некомпетентности. Вот так всегда. Людям лишь бы критиковать. А помочь – обойдётесь! В конце концов, это ваша работа призывать убийц к ответу. Курёхин попытался сгладить.
- Извините, госпожа… эмм…
Вот когда действительно сказывается отсутствие в России, привычного человеческому уху, вежливого обращения. Ну, ведь не сударыней же её обозвать, в самом деле?
- Леди, – неожиданно смягчилась потерпевшая.
- Да, простите. Леди Благовестова, нам пригодилась бы любая ваша помощь.
Седовласая, ухоженная, молодо выглядящая для своих, вероятно, немалых лет, дама степенно прошла к круглому столу посреди гостиной и выдвинула из-под него два стула. Правоохранители приняли приглашение сесть.
- Ваш сын – Благовестов Леонид Алексеевич, как видно, не единственная её жертва, но вот в чём именно заключается её вмешательство, мы не понимаем. Все смерти естественные. В основном – рак.
- Может она его концентрированными канцерогенами кормила?
- Не хватило бы времени.
Леди Благовестова закурила изящную дамскую трубку и устроилась напротив гостей. Поспелов кашлянул, когда запах табака достиг его ноздрей.
- Вы не курите? – поинтересовалась женщина.
- Бросил. Вредно для здоровья.
- Если курить правильно, то не вредно. Смотрите, чем длиннее мундштук трубки, тем безопаснее. Видите, какой он тонкий и длинный? Курение, как и всё в жизни, требует особой культуры. Отчего-то человечество постепенно забывает, что культура курения, винопития, чайных церемоний в своё время имели очень большое значение.
- Просто время меняет привычки, – резонно возразил майор.
- Не кажется ли вам, что если мы сегодня возродим традиции прошлых веков, то и сами окажемся в прошлом и начнём вызывать друг друга на дуэли?
- Хм, молодой человек, не вижу ничего плохого в дуэлях. Уж лучше, чем бить обидчику морду в подворотне.
- И всё-таки вернёмся к дням сегодняшним, – прервал диспут Павел. – В чём конкретно вы подозреваете вдову вашего сына?
- В убийстве!
- Не доказуемо. Может что-нибудь ещё?
- Она обокрала нас! Мой сын перевёл на её имя половину своего состояния.
- Да. Как и в остальных случаях. К сожалению, предъявить ей это так же с юридической точки зрения невозможно. Закон не запрещает мужу составлять завещание в пользу законной супруги. Вот если бы она его действительно убила, довела до самоубийства, подстроила несчастный случай… ну, в общем-то, вы поняли.
- Может она медицинский кончала, работала в медучреждениях? – решил уточнить Сергей, обращаясь скорее к сидящему рядом следователю.
- Она, медицинский? Не смешите, – хохотнула Леди Благовестова. – Боюсь, вы роете не в том направлении. Чтобы окончить медицинский, нужно иметь иную жизненную мотивацию, иной склад ума. Собственно сам ум тоже не грех бы иметь. А эта особа скорее производит впечатление уличной девки, чем представительницы благородных профессий.
- Что-то ещё о ней можете сообщить?
- Невоспитанная, резкая. Не нашего круга девица. Где он вообще эту козу подцепил – один бог знает.
- Что ж, ладно – вздохнул Курёхин. – Благодарю вас, Леди Благовестова, за помощь. Это было очень великодушно с вашей стороны.
Та удовлетворённо кивнула и поднялась, чтобы проводить гостей до двери.
- Ну, что ты об этом думаешь? – поинтересовался Павел, когда дверь за хозяйкой захлопнулась.
- По-моему у неё от частого перечитывания классической литературы шарики за ролики заехали.
- Да нет, я о нашей «чёрной вдове».
- А-а-а ну, тут всё просто. В конце концов, не нужно кончать медицинский, чтобы иметь доступ к медкартам пациентов. Жертвы уже болели, когда познакомились с нашей фигуранткой, так? Значит, это где-то было отражено. Проверяйте связи подозреваемой, найдёте подругу, друга, сестру, брата – не мне вас учить работать. Я, скорее, по «пиф-паф, ой-ой-ой!» специализируюсь.
- Да всё так, но установлено, что, по крайней мере, двое из жертв сами не подозревали о своей болезни. Знаешь, с нашей-то любовью к анализам да проверкам. Нет у русских привычки держать руку на пульсе в таких вопросах. По-прежнему надеемся на авось.
- Ну, друг, тогда не знаю.
Подходя к машине, майор обнаружил, что забыл выключить магнитолу перед выходом, и ряд песен было спето в пустоту.

А может быть, сегодня или завтра уйду и я таинственным гонцом
Туда, куда ушёл, ушёл…

«Да что же они все беду-то себе пророчили?».
Поспелов плюхнулся на водительское сидение и выключил запись.
- Зачем? Хорошая же песня, – не понял Курёхин.
- Она уже заканчивалась. Я потом перемотаю.
- Понятно.

* * *
На вечерний город опустились сумерки. С ужином сегодня припозднились. Хотя это не совсем ужин, просто серьёзные вопросы надлежит решать на сытый желудок. Поспелов отошёл от окна. Для него вечернее время – пора тяжёлых размышлений, но сейчас он не один. За кухонным столом ожидает супруга. Сколько прожили вместе? Двенадцать лет, говоришь? И ведь неплохо прожили, как по нему. Сергей извлёк из шкафчика бокалы и бутылочку чего-то спиртосодержащего, золотисто-карамельного цвета. Разлил.
- Последний раз? – поинтересовалась жена.
- Кто знает? По крайне мере сегодняшний вечер у нас есть. И пусть он станет нашим.
Поспелов поднял бокал. Что-то пошло не так – погрязло в рутине. Сколько лет он уже не говорил ей, что любит? Хотя, наверное, же любит. Абсолютно точно – любит. Но отчего-то не говорил. А теперь уже поздно – только тяжелее будет расставаться. Пусть уж всё закончится так. Супруги подались друг к другу, чокнулись. Сделать бы глоток, но как-то не пьётся. Что-то сжалось в горле и даже вдохнуть получилось с трудом. Жена пригубила и тоже поставила бокал не стол.
- Что-то же я, наверное, оставлю после себя хорошего? – вслух подумал Сергей.
- Сына – отозвалась женщина.
- Ну, да.
Поспелов улыбнулся. Конечно, сын. Сейчас он спокойно спит в своей комнате. И хорошо. Рано ему ещё знать, что папа уходит.
- Документы, – встрепенулся Сергей и вышел в прихожую.
Супруга снова отпила глоток, ожидая возвращения мужа.
- Там всё оформлено правильно, я консультировался, – передовая ей большой конверт заключил Поспелов.
Женщина извлекла содержимое и тут же опустила бумаги назад. К еде так и не притронулись. Да и обсуждать более нечего. Нескладно как-то всё вышло.
- Приступай, остынет.
Но Сергей так и не смог проглотить даже маленький кусочек. Тяжёлый получился разговор при том, что разговора как такового и не получилось. А ведь задумывался именно разговор. Но, видимо, не всё получается так, как планируется. Много в тот вечер осталось недосказано, ещё больше недодумано. Поздний ужин прошёл в молчании.

* * *
И был вечер, и была ночь. Странные тени в прихожей как будто обступили Сергея, и появилось непреодолимое желание бежать в комнаты, где из окон лился призрачный свет. Но не престало менту со стажем – майору полиции Поспелову, бегать в ужасе по собственному дому, поэтому он спокойно проследовал в спальню. В постели давно уже спит супруга, свет выключен, сияние вмиг померкло. Сергей не спеша разделся и приготовился укладываться, как вдруг краем глаза заметил в окне странный силуэт. Вероятно его собственное отражение в стекле, но почему-то с длинными волосами и взглядом каким-то мутным. Поспелов прильнул к окну. Да нет, в действительности лишь он и привычная обстановка спальни, отражающаяся в стекле. Возможно, чуть более ярко, чем это должно было быть при выключенном в комнате свете, но в целом ничего странного, тем более страшного. Показалось. Успокоившись, Сергей лег на свою половину постели и приготовился ко сну.
- Серёженька.
Жена проснулась. Не надо было стучать ладонями по стеклу. И что на него нашло?
- Серёженька, ты не спишь?
«Ещё нет» – ответил было он, но голос ему отчего-то не повиновался.
А вот голос супруги какой-то немного странный – скрипучий, наверное, спросонья. Рука ползёт по плечу к груди. Ну, вот зачем это? Решили же не обострять. Сергей тронул её запястье, и ужас ледяным дождём прошёлся по спине. Рука оказалась мертвенно синей, с корявыми нестриженными ногтями и выделяющимися венозными прожилками. Что за!?... В следующий момент в свете всё того же призрачного сияния с постели начала подниматься неизвестная женщина. Да нет, не неизвестная. Та самая рыжуха из участка – «чёрная вдова». Только на сей раз волосы её не отдавали рыжиной, а отсвечивали белым. К тому же старушечье лицо и беззубый оскал.
- Жизнь и смерть продолжают свой спор, – сообщило существо скрипучим дребезжащим голосом. – Уж ты-то, Серёженька, должен это знать?
Серёженька в ужасе завопил и в один прыжок сбежал с кровати, застыв на пороге спальни. Не в силах отвести взгляда от существа, он наблюдал, как женщина не спеша сходит с постели и медленно приближается к нему, пялясь белёсыми глазами. Однако в следующий момент они начали проваливаться в глазницы, а лицо превращаться в жуткий череп, обтянутый кожей. Голову накрыл чёрный капюшон.
Что-то случилось со зрением, и Поспелов принялся часто моргать, чтобы отогнать застилающий туман. Морок не сгинул, всё заволокло дымкой. Очертания фигуры в чёрном смазались и заклубились в непонятном дыму. Как будто костюм «прохудился», и наполняющая его чернота на глазах отделяется и чернильными кляксами плывёт по воздуху, принимая замысловатые узоры. Что-то сюрреалистическое твориться и со шлейфом. Он не ограничен, а будто бы тоже взлетает и чёрным дымом рассеивается в воздухе. Перед ним то ли какой-то сказочный Дементор, то ли сама материализовавшаяся смерть. Сергей вскинул вперёд руки и опомнился, обнаружив себя в постели в холодном поту.
Сон! Ну, конечно же, сон. Ничего себе, приехали. Вот что значит на ночь наедаться.
«Что это чёртова сука делает в моём сне!?» – чуть было не завопил Поспелов, но вовремя осёкся.
Не хватало ещё домашних разбудить из-за того, что ему в кое-то веки кошмар приснился. Но уснуть снова уже не было никакой возможности. Сергей поднялся и вышел на кухню. За окном рассвет. Тишина. По привычке начал нащупывать пачку сигарет там, где она когда-то лежала, припрятанная от супруги. Но он уже давно бросил. Точнее пришлось бросить. Хотя вот сейчас он легко вернулся бы к старой привычке, невзирая на всевозможные протесты. Тишина начала давить на уши. Поспелов включил радио.

Всё пройдёт: и печаль и радость.
Всё пройдёт, – так устроен свет.
Всё пройдёт, только верить надо,
Что любовь не проходит, нет.

Да что ж такое? Почему последнее время его постоянно тянет обрывать музыку? Как будто петь больше не о чём? В кухню зашла жена.
- Проснулась? – спросил он.
- Стало интересно, чем ты тут занят.
- Прихожу в себя после жуткого кошмара.
- О чём?
- Да у нас одна подследственная, похоже серийная убийца, а доказать не можем. Короче бог с ней.
- Тебе подследственная приснилась?
- Да как сказать…
И тут супруга сделала что-то, чего он от неё никак не ожидал. Подалась вперёд, раскрыла объятия. И он тоже подался, и прильнул к ней. В горле снова что-то сжалось.
«Не плакать! А ну не плакать! Мужчины не плачут, солдат!».

* * *
Зайдя на следующее утро в участок, Поспелов неожиданно для себя оказался в центре скандала. Павел Курёхин на повышенных тонах решал какие-то вопросы с подполковником Гиреевым. Приблизившись, майор разобрался, в чём дело.
- Пять случаев, вы понимаете, пять! Ну, не может быть таких совпадений!
- Оно может быть и так, но более чем на сутки без предъявления обвинения я подследственную задержать не могу. Ну, ты же всё сам прекрасно понимаешь – не доказано. Тобой вот конкретно и не доказано. Твой косяк, твоя недоработка, пенять тебе более не на кого. Так что гуляй, Паша.
- Но должно же быть что-то?
- Ну, смотри – связи отработал?
- Отработал.
- С химиками проконсультировался?
- Да консультировался.
- В прошлом фигурантки копался?
Курёхин ограничился кивком.
- Чего ты ещё хочешь? Дух блуждающий вызвать для дачи показаний?
- А может быть и стоило бы попытаться.
- С ума не сходи. Если бы у тебя была оригинальная идея, и ты бы мне её сейчас внятно изложил, тогда пол дня тебе на проверку, а по второму разу идти по тому же кругу бессмысленно, ты сам понимаешь.
Павел в бессилии бросил взгляд на Поспелова. Тот молча развёл руками. Ну, что тут скажешь. Не всегда справедливость торжествует. В этот момент из дальней комнаты, с видом победительницы вышла наглая рыжуха. Виляя бёдрами, она прошла мимо Сергея и украдкой подмигнула ему. Майор поморщился.
- Сучка! – не выдержал Курёхин.
- А что Томченко? Приезжал?
- Ага, был.
- Он же в дружеских отношениях с самим Артемьевым. Они что, ничего не могли предпринять?
- Да тут даже зам. генерального ничего не мог поделать. Ну, нет доказательной базы, хоть ты тресни.
- Да, загадка.
- Может, поехали, напьёмся? – предложил Павел.
- Только к вечеру и на твоей. Я временно без колёс.
- А чего?
- Служебная сломалась, а на личном жена ездит. Так что я сегодня на Метро.
- Миленько.
- Да ладно, вспомню 90-е.
- А ты кем в то время был?
- Участковым.
- Иди ты!
- Представь себе.
- Вот ведь жизнь пролетает.
Поспелов глубоко вздохнул и удалился в кабинет, даже не удосужившись попрощаться с коллегой.

* * *
Моросил промозглый осенний дождь. Майор Поспелов, возвращаясь домой со службы, поёжился и плотнее укутался в лёгкий плащ. Ещё утром погода стояла летняя, а к вечеру, вот, глядишь ты. Простудиться ещё не хватало. Отчего-то вспомнилось последнее дело. Подследственная тогда что-то такое сказала: «Жизнь и смерть продолжают свой спор». Где-то он уже это слышал. Что-то из детства. Когда-то у него была виниловая пластинка некоего барда с довольно похабными песенками, среди которых было и пару лирических. Кажется, там был такой мотивчик. Он даже способен ныне его напеть, но кроме означенного обрывка, хоть убей, не может вспомнить ни строчки. А жаль, хорошая была песня. В детстве, помнится, очень брала за душу, хотя не понятно было почему.
- Эй, начальничек! – внезапно послышался сзади молодой голос.
С ума сойти можно, давешняя рыжуха. Вот уж, как говориться, легка на помине. И окликнула ведь прямо у подъезда. Не исключено от самого участка за ним следовала. За каким, интересно знать, хреном? Не напомнить же, вылетевшую из головы песню?
- Чего тебе? Выкрутилась так и живи и радуйся.
- Я не выкручивалась. Я не убивала своих мужей.
- Ну, конечно. Давай уже начистоту, протокол не ведётся, диктофона у меня нет, хранить молчание бессмысленно.
- Это правда. Их смерть забирала, я лишь пристраивалась, честно. Ну, есть у меня с рождения такой дар, я как рентгеном могу людей просвечивать при желании. Ну, да –  не совсем честный способ наживы, но в капиталистическом обществе каждый зарабатывает, как может. Вот я и смекнула, что можно выходить замуж за смертельно больных молодых людей. И рак, самый подходящий диагноз. Болезнь, которая может свалить за считанные месяцы ещё вчера выглядевшего абсолютно здоровым человека. Не подкопаешься. Я знаю, вы проверяли мои гипотетические связи с медучреждениями. К сожалению, для вас, вышел полный голяк. Не нужны мне медкарты, чтобы знать у кого, что болит.
- Значит, ты хочешь сказать, что сознательно выходила за заведомых смертников?
- Вот именно. Исключительно за ходячих мертвецов. Беспроигрышный вариант.
- Да вы, наверное, издеваетесь, – вспылил майор и зашагал к подъезду.
Даже сейчас, выйдя сухой из воды, она не желает признаться, предпочитая рассказывать небылицы. Что ж, ну, и пошла она. Ему, в сущности, нет до неё никакого дела – у него свои проблемы, так что отвалите.
- И за тебя бы я пошла, – вдруг прозвучал ехидный голос.
Поспелов застыл как вкопанный.
«Уж вы-то должны это знать?».
Вспомнилось, как после этих слов, тогда, в опросной, на мгновение в памяти всплыло онкологическое отделение, рентгеновский снимок и почти ощущаемая бездна, разверзшаяся под ногами. И то, как во время недавнего, такого тяжёлого, разговора, жена извлекла из конверта документ и практически мгновенно сунула его обратно, лишь завидев роковое слово в преамбуле: «Завещание». И она это знает, уже тогда знала.
Теперь же пришёл миг торжества. Он почти ощутил затылком, как глаза её проваливаются в глазницы, а лицо превращается в жуткий череп – лик самой смерти. Воображение разыгралось, это понятно, но как же всё ужасающе реалистично – до мурашек. Оборачиваться не хочется, но звонкий девичий смех, постепенно превращающийся в старушечий хохот не оставляет ему иного выбора.

* * *
Так вот, что означает заглянуть в глаза собственной смерти. И это оказалось на удивление легко. Даже веселье рыжухи вдруг развеялось при взгляде на это спокойное и уверенное лицо. По крайней мере, ему так показалось. А почему бы и нет? Он привёл в порядок дела, раздал долги, простился с родным рабочим кабинетом – он готов уходить. Вернувшись домой, он присядет как всегда на диван, обнимет жену, которая без сомнений будет с ним рядом до последнего его вздоха и расслабится.
И вечер наступил. Тихо работает телевизор. Идёт хороший наизусть изученный фильм. Супруга, склонив голову ему на плечо, молча сидит рядом. Все слова уже сказаны, последние дела переделаны, осталось наслаждаться отпущенными мгновениями. В дверях появляется маленький сын. Ему бы, конечно, давно уже спать, но сегодня мама не ругается, а наоборот подзывает его к себе. Тот с радостью присаживается папе на колени. Откуда-то из кухни звучит музыка.

От морей и от гор
Веет вечностью, веет простором.
Раз посмотришь - почувствуешь:
Вечно, ребята, живем!

Не больничным, друзья,
Ухожу я от вас коридором,
Ухожу я, товарищи,
Сказочным Млечным путем...

Снова какой-то депрессивный мотив, однако, он уже не бежит отключать радио. Ему и так нормально – как-то спокойно и умиротворённо. Здесь и сейчас, в кругу самых родных на свете людей ему хорошо. А рыжуха – она сама выбрала свой путь, и конец его будет бесславным. Стакан воды в последний час ей уж точно никто не подаст и смерть её ни с кем тогда уже не разлучит.

Конец.